на 22 неделе...

Этот день для меня начался безумно! На работу опоздал, потому что простоял почти тридцать минут в безумной пробке. Вбежав в офис, я кинул портфель под стол и сел за компьютер. Не успел я опуститься в кресло, как тут же зазвонил телефон.
-Да, алле, - запыхавшимся голосом сказал я.
-Ой, ну что ты вечно такой замотанный? Что случилось? Куда бежишь!
-Привет, Дмитрий Николаич, - улыбнулся я.
-Что ты опять такой замотанный?
-ДА ниче, блин, в пробке простоял полчаса…. Уроды, хоть бы одного ментенка маленького поставили…. Так нет! И все тут же начинают торопиться, лезть, подрезать. А пробка от этого только растет… - возмущенным голосом тарабанил я.
-Ладно, ладно, успокойся ты! Подними правую руку повыше, махни и скажи…
-Знаю, знаю, - прервал я его.
-Воооотт, - протянул он, - выпей чайку и расслабься!
-Не могу. У меня отчет на сегодня до обеда. А там объем кошмарный. Чееерт, мне еще клиенту звонить надо. Господи, благослови человека, который выдумал ежедневник!!!!!
-Ладно, дорогой, не буду отвлекать. Я в обед зайду к тебе. Вместе поедим.
-Договорились, - сказал я и положил трубку.
И понеслось: бумаги, монитор, телефон, монитор, клавиатура, опять бумаги и опять монитор…
В какой-то момент ко мне вошел Димка.
-Привет, еще раз, - протянул он мне руку.
Он сел на приставной стул и посмотрел мне в глаза.
-Как дела? Как Машка? – спокойным голосом произнес он.
-Ничего, нормально, - кивнул я.
-Как себя чувствует?
-ДА так… Приступы токсикоза только иногда приключаются, а в остальном все в норме.
ОН погрустнел и опустил глаза. Казалось, что он готовится мне что-то сказать. Я внимательно наблюдал за его лицом и ждал его слов.
-Слушай, мне сейчас рассказали… - он слегка замялся, - знаешь Лешку Алунтьева из бухгалтерии?
-НУ да, холеный такой. Высокий светленький. Дорогие сорочки у него вечно и запонки…
Димка улыбнулся.
-НУ, да, он. Я сейчас с Федькой общался. Короче, у Лешкиной жены вчера на 22 неделях выкидыш был. Ребенка не спасли.
Меня как кипятком ошпарило. Сердце начало быстро стучать где-то в ушах.
-Врачи сказали, что какой-то вирус непонятный.
У него зазвонил телефон.
-ДА… да… Я на третьем. Все, понял, иду уже, - он отключился и встал со стула – слушай, ко мне клиент пришел. Созвонимся…
Он убежал. Кабинет опустел. Если бы не тихая музыка из наушников, моя голова бы лопнула от звенящей тишины.
Я снял очки, потерев пальцем красные глаза, глубоко вздохнул и почувствовал слезу на правой щеке. Быстро смахнув ее, чтобы никто не увидел, я тупо уставился в монитор. Позвонил жене. Узнав, что все в порядке, я вскипятил чайник и налил себе чашечку кофе.
Отчет, монитор и клавиатура остались вдалеке. Рядом было горе, которое я почему-то прочувствовал, как свое. Я представил себя, стоящим в белом вонючем коридоре больницы. Ко мне выходит врач и говорит, что моя дочь умерла, не родившись. Маленькое сердечко остановилось, а глазки никогда не откроются. И не семенить этой крохотульке по паркетному полу, никогда не увидеть багровый закат и звездного неба. Никогда не попробовать конфет и не подержать в руках нашу кошку. Никогда заразительно не смеяться над нарисованным персонажем мультика и горько не плакать над разбившейся любимой чашечкой. Никогда не бегать во дворе с другими детишками и не играть в куклы с соседской девочкой…

Через три месяца у нас родилась Соня.



Сентябрь, 2009.