Наследники Лиловой Крепости

Герцог де-ля-Ге, прелестный образчик обормота в юности и обветшалого мота в заключительной части своего бытия, наконец почил с миром или без оного, о чём не удосужился оставить ясных свидетельств.

Однако слух о его последней воле относительно бесхозного титула, который, увы, с собой не прихватишь, и той же проблемы с Лиловой Крепостью, к владельцам которой он себя причислил, разлетелся с недопустимой некоторыми моралистами и учёными скоростью.

Весть о его завещании взбудоражила прежде всего оптимистов. То есть практически никого не оставила безучастным. Что не удивительно, ибо наследником, за не имением в природе «законного семени», мог стать решительно любой. Первый попавшийся чудак, отсидевший в тронном зале Лиловой Крепости три ночи, мог присвоить титул и забрать в собственность самую древнюю недвижимость Отечества.

Чтобы предотвратить неуместный энтузиазм, столпотворение и другие безобразия, а заодно поправить кое-какие дела, Экономический Совет при правительстве задумал провести Лотерею счастливых номеров и построить пытателей своего счастья в очередь.

Розыгрыш номеров для самозваных наследников превратился в грандиозный бизнес-карнавал со сбытом населению всего, что нельзя сбыть обычным образом. Индивидуальный имидж граждан обошёлся им по высшему разряду. Зато многие впервые натерпелись от парикмахеров, маникюрщиц, педикюрщиц и прочих естествопытателей, и узнали, отчего богатые плачут.

На вырученные средства можно было бы дважды реставрировать главный приз. То есть самое ветхое строение Отечества - Лиловую Крепость, давно обещавшую сгинуть в болоте, бессмысленно раскинувшемся вокруг неё. Но у организаторов Лотереи были свои, куда более прозаические виды на прибыль.

Кстати, лотерейный розыгрыш удалось совместить не только с розыгрышем, но и с переписью населения и их налогооблагаемого имущества, ибо народный оптимизм не ограничивал себя разумными пределами. Отказались от участия в мероприятии только члены Экономического Совета, и без того титулованные.

Чтобы жребий оказался вне зоны судебных домогательств, решено было не скупиться: самые дорогие заграничные правозащитники явились на лотерейный банкет. Их наличие придало всей затее налёт некоторой легитимности .

Первым в списке претендентов на наследство герцога оказался …

Увы, по требованию счастливчиков, знакомых с нравами соотечественников, опубликовать имена первой сотни было невозможно.

Даже традиционный подкуп и взлом сейфов не дал результата. Как обнаружилось позже с помощью Лотереи интриганы из Экономического Совета устранили дюжину-другую своих политических соперников. А потому на этот раз утечка информации, по расценкам согласно тарифа, была исключена из статьи дохода мздоителей.

Но эта история не о грязных методах отдельных политиков, - эка невидаль! - а о реальной жертве своего неразумного честолюбия. Такой же, как любой из нас.

Однако чтобы надёжнее проникнуться сочувствием к герою этой истории, начнём её с другой стороны.

***

Герцог де-ля-Ге ещё при жизни не научился отказывать себе даже в пустяках. Баловал себя нещадно, особенно в молодости. Всем, что подвернётся.

За недопустимые шалости он был отправлен в Лиловую Крепость. Но высокий титул не позволил друзьям сгноить герцога в провинции на правах узника. Пришлось выправить ему должность Главного пограничника Отечества и отдать в наследственное владение старую крепость, отлично защищённую ото всех непроходимым болотом.

Однако это не пошло шалопаю на пользу. И на топких берегах он являл собой вызов почти всем местным приличиям. Но годы брали своё, и к концу бессмысленно-порочного бытия, то есть к началу этой истории, у герцога осталось только одно скверное пристрастие: любил жить.

За свою любовь он готов был продать, что подвернётся кому угодно. Пробовал сбыть ошмётки души, но брали за бесценок. Остальное и того не стоило. И тут впервые он согласился на предоплату посредством отработки, суть которой заключалась в том, чтобы через коварные посулы заманить в Крепость некоторое количество грешников.

Расплатиться за товар чужими страданиями. Каково?

Вот так под диктовку известной инфернальной персоны явилось в подлунный мир необычное во всех отношениях завещание герцога де-ля-Ге.

Герцога надули сразу. Как только выправил документ. Взяли под чёрны шаловливы ручонки и перетащили в мир иной. Но и оттуда мирские дела настолько волновали его, что и, развоплотившись, он продолжал вмешиваться, куда только возможно.

Так он попал в действующие лица этой печальной для всех истории.

***
Но вернёмся к оптимистам. Довольно скоро проводы в болото очередного искателя стало рабочим моментом для всех средств массовой информации. Счастливцы уходили под завистливые прощальные выкрики и, в редком случае, возвращались никакие и ни с чем.

Неудивительно, что оптимизм всё меньше терзал очередную жертву честолюбия. Появились сомнения. Под лютым прессингом основного инстинкта некоторые пытались уклониться от жребия и продать свою очередь. Но цена падала на глазах.

Сколько славных сынов Отечества бесславно канули в неизвестность в борьбе за титул болотного герцога… Королевский Совет уже начал сбор пожертвований на памятник героям. Организовал пару шумных карнавалов, все средства от которых вслед за героями тоже приказали долго жить.

Те, кому удалось вернуться, обычно отмалчивались. Уцелев в схватке с собственной глупостью и другими неприятностями, они преисполнились мудрости. Во всяком случае их близкие настаивали на такой интерпретации событий.

Так и случилось, что когда искали нового недоумка, чтобы спровадить его как национального героя, на эту роль вызвался обычный работяга.

В заранее составленном некрологе парню приписали какое-то достоинство и в щедрости душевной назвали «ярким представителем своей профессии и членом профсоюза кладбищенских сторожей».

Однако работяга, имени которого так никто и не вспомнил, хотя и обремененный, как каждый из нас, непомерным честолюбием, сумел нечаянно положить конец безобразию.

Как потом обнаружилось, молва и до этого подвига приписывала ему кое-какие грязные привычки. Однако на рабочем месте его полюбили. Особенно после пропажи.

- Материальное воплощение кладбищенских патриотов - вот что он был на самом деле, - роняя слезу на пол, говорил председатель профсоюза на всех перевыборных собраниях, именуя себя учителем героя.

- Как решился простой сторож на мученический подвиг? - спрашивали любопытные и неблагодарные соотечественники.

- А что ему было терять? - отвечали завистники.

- То же, что и нам с вами, - глядя правде прямо в глаза, признаемся мы.

В свой последний рабочий день (разумеется, ночь, но попробуйте доказать это табельщице) он отлично проставился и попросил совета у своих фанатов. У всех призраков и мутантов с той стороны бытия. Они почти держали его за своего и согласились помочь во время испытания.

Поутру, ободрённый, играя духом, закаленным как… и где придётся, он отдался своей судьбе.

***

Болото встретило героя без должного почтения. Лишь густой туман, наполненный восторженным визгом голодных кровососов, манил вперёд, к высокой цели, но всё же как-то буднично. С изрядной долей равнодушия.

Молодой сторож был разочарован. В глубине души он надеялся на большее уважение к новому герцогу со стороны мрачной окружающей среды.

По простоте душевной он не озлобился на всю эту некультурную темноту и, не теряя времени, шагнул в трясину.

Если бы не начальная профессиональная подготовка, дорога могла закончиться быстро и печально. Но в наступивших сумерках его друзья, верные уговору, жуткими завываниями указывали направление.

Просвещенный путешественник мог назвать эти звуковые вешки случайными выбросами болотного газа. Пусть. Главное, что двигаясь от одного завывания к другому, парень почти невредимым добрался до тверди перед Крепостью.


Так было положено начало к завершению этой некрасивой истории. Да и что здесь могло быть красивого? Как бы ни был пригож кандидат, но когда он из последних сил выкарабкивался из липкой трясины, весь в пиявках и других местных животных, взор возможного свидетеля постарался бы ускользнуть от эпического зрелища и впериться в небеса.

Отбиваясь от гадов, наш герой вскарабкался на резное крыльцо Лиловой Крепости и задумался, кто же виновник всей этой резни. Он вообще любил думать после пережитых тягот о чём-нибудь культурном. Это настраивало его на примирение с культурой, как явлением неизвестного ему бытия.

Не без помощи своих друзей, истошные вопли которых наполняли округу знакомым рабочим шумом и снимали излишние волнения с чуткой психики, молодой сторож решил вновь отдаться судьбе.

Остановило его сомнение: взойти ли в тронный зал с помпой и другими бесчинствами, или проникнуть тайно и застать кого-нибудь врасплох?

Не знакомый с местными обычаями, он решился на тайную экспедицию. На радостях от своей внезапной сметливости он разразился жутким хохотом. Этот навык имел чисто профессиональные корни. Ещё в училище, на последнем курсе, наставник приучал молодых специалистов отмечать каждое мыследвижение пронзительным звуком. Так, чтобы кладбищенские вороны падали с веток, не успев проснуться.

- По крайней мере, всегда будете с дичью, - ласково, по-отечески добавлял ветеран.

Вот почему соискатель титула и болотной недвижимости, решившись на тайное проникновение, разразился гоготом, который он, на всякий случай, умело замаскировал под натуральное ржание. Лиловая Крепость, наполненная пылью, темнотой и молчанием, не дрогнула. Но что-то тяжёлое упало ему на голову, и герой счел дальнейшие условности неуместными.

Открыв тяжелую дверь, скрип которой заглушил остальные звуки этого загадочного места, он вошёл и замер на пороге. Помещение было недурно обставлено и освещено десятком факелов, надёжно закреплённых на стенах между древними гобеленами. Видимо кто-то рассчитывал на его визит и подготовился к встрече нового хозяина.

Хозяйским глазом он одобрительно окинул тронный зал. Увитая паутиной и многолетней пылью мебель наверняка представляла ценность. Хотя бы историческую. Напротив длинного банкетного стола висело зеркало в потускневшей золочёной раме. Перед камином стоял герцогский трон, в котором дряхлая ровесница крепости на грубом носовом платке вышивала крестиком голубые колокольчики.

Парень, желая показать себя с лучшей стороны, подошёл к трону и прокашлял что-то вполне убедительное для любого расторопного обслуживающего персонала. Древнее создание оторвалось на мгновение от работы и, окинув его холодным, лишённым любопытства взглядом, продолжило своё занятие.

Что-то пошло не так. Молодой человек смутился.
А что бы мы почувствовали, если бы кто попало сидел на нашем троне?

На всякий случай он отбряцал ритуальное приветствие. Так, как он его себе представлял. Это помогло: старуха сползла с кресла, взяла подушку и подтолкнула его к жесткому символу власти.

Недогадливость младшего обслуживающего персонала (он уже понизил ей жалование) позабавила героя, и он, утратив последние следы так не свойственной ему вежливости, вцепился в пыльную засаленную подушку.

Думаете, здесь и началась настоящая драка? Бесчеловечная бойня?
Увы! Снова, увы! Коварное создание отдало трофей без боя. И даже предупредило, что с этим бонусом он переводится на нижний уровень, а потому срок испытания автоматически удваивается.

Молодчику, который собирался нежить своё герцогское тело на троне многие лета, её угроза была как ежу крапива.

- Ты, мать, не мути меня своим косноречием. Я таких, как ты, знаешь, где видал? - и он посвятил старушку в самые страшные тайны своей профессии. Провёл лёгкий экскурс в будни кладбищенских сторожей.

Старуха слушала его заинтересованно, не перебивая. Воодушевлённый её вниманием, он опустился до жутких подробностей. Ему даже захлопали. Он встал и, как положено в подобных случаях, поклонился благодарной публике. И только чуть разогнувшись, увидел такое множество разнообразных конечностей, что упал на трон, сильно скукожившись.

Тут поднялся визг. Ветер, как физическое следствие непомерного шума, начал задувать факела, и без того почти погасшие. В наступившем мраке всё более отчетливо проявлялась толпа заинтересованных сущностей.

Возглавлял толпу герцог. В полупрозрачной мантии былого величия он выглядел куда страшней любой разгорячённой безжалостной ревностью подружки. Взор его пылал гневом, презрением, завистью и другими чувствами, превратившими его при жизни в исчадие ада.

Парень, профессионально разбиравшийся в таких явлениях, решил струсить и отдаться во власть любому безобразию.

Старый герцог, воспользовавшись покорностью своей жертвы, осветил комнату леденящим душу взором, придвинулся ближе и, без лишних церемоний, принялся холодными руками ощупывать приемника. Свита его, видя развязность вожака, недружелюбно и даже угрожающе подмигивала.

Молодой сторож вглядывался в порождения тьмы, стараясь отыскать поддержку, но друзья его, если они и были здесь, никак себя не проявили. Вероятно, они обрадовались встрече с близкими им сущностями и разбрелись по дальним уголкам герцогского склепа.

Тем временем, герцог закончил свое обследование и, повернувшись к старухе, с которой он, кажется, имел обыкновение советоваться во всех затруднительных случаях, проскрипел:
- Как тебе тельце? Берём?

Старуха, которая к тому времени оказалась вовсе не старухой, с сомнением рассматривала стройный стан передовика кладбищенского производства.

- Нда, не ухожен, - согласился герцог. - Ну так уходим. Этот из всех самый здоровый будет.
- Пожалуй, - согласилась напарница.

Они мирно скрипели меж собой, не принимая во внимание наличие поблизости живого существа. Но существо легко простило им невнимательность и, во избежание дальнейших недоразумений, громко крякнуло. Сторож любил крякать на работе. А в часы досуга не упускал случая поработать над техникой кряка. Мастерство росло год от года. Селезни иной раз оглядывались на него. А теперь и в Крепости его заметили.

- Слезай ужо, - сказал герцог, и, шевельнув пальцем, выбросил героя на пол перед камином. - Не поранился?

Забота старого герцога не понравилась приемнику. Он почуял неладное. Но предчувствия его тоже обманули.

Конечно, многим кажется вполне естественным то, что старый герцог задумал перевоплотиться в молодого и жить поживать, да добро проживать со своей ведьмой.

Увы! Случилось страшное: ведьма полюбила юного сотрудника Королевского кладбища. Всей своей когда-то чистой душой. Такую неприятность нельзя было предвидеть.

Скажите, что не может быть: ведьма Лилового болота ни с того ни с сего влюбилась в простого сторожа самого фешенебельного кладбища Отечества? Как видите - может.

А началось с пустяков: ну, рассказал парень дюжину рабочих историй. Приврал половину. Герцог повёл себя неверно, примерив чужое тело. Это же пустяки.
Пустяки для нас с вами. А для настрадавшейся в болоте женской души всякое удовольствие на счету. Словом, из чистого каприза старуха прогнала юношу в ночь, в трясину и до утра утешала безутешное развоплощение старого герцога.

***
Разочарованный во всем юноша сидел на резном крыльце, не решаясь потревожить покой обитателей трясины, и плакал словно герцог. О себе, о безответной любви болотной ведьмы, даже о старом паршивце, так ловко нагадившем многим славным сынам Отечества из первой сотни претендентов.

Но когда возбуждающий визг летучих кровососов стал особенно радостным, влюблённая ведьма позвала его, усадила за стол и накормила. На всякий случай парень не стал спрашивать - чем.

Она поставила его перед выбором:
- Жизнь со мной или смерть без меня.

Более робкий возлюбленный, конечно, предпочел бы последнее. И нам не было бы нужды вздыхать о его судьбе.

- Легко отделался, - с завистью сказали бы ему вслед.

Нет, наш герой - всем героям герой. Он выбрал жизнь.
И ничего. Притерпелся на герцогском троне.

На третье утро заживо титулованный спаситель Отечества написал на доске:

ОСТОРОЖНО! ЗЛЫЕ ПИЯВКИ
ОСТАЛЬНОЕ ТОЖЕ ДРЯНЬ


и прибил её на берёзе у центрального входа в болото. И тем надолго оборвал всякую разумную связь с Отчизной.

***
В благодарной народной памяти он ещё неделю числился спасителем оставшихся соискателей. Вот такой урок нам, оптимистам…