SEA FOOD (плавильный котёл)

SEA FOOD
(Морепродукты)

Человек, назвавший США плавильным котлом наверняка не бывал в Израиле. Ему было бы небезынтересно посмотреть, как пользуются этой посудой в «стране обетованной». Во-первых, сколько евреев-столько котлов так, что переплавляться с чужими людьми никто не собирается.
Во - вторых каждый себе варится в своём котле при комфортной температуре, чтобы не дай Б-г не обжечься и не повредить лицо. Вот и ходят по стране выбегцы из разных стран похожие друг на друга не больше, чем пингвины на Шведов.

Глава 1 « Динамит»

Приехал я в страну в 1990 году. В дословном переводе с иврита это означает «поднялся», а не приехал. За три летних месяца русских евреев поднялось более полумиллиона. Смотрят вниз: «Ё - моё, а внизу работы нет, хозяева лишних квартир быстренько из своих котлов повылазили, цены подняли для удобства новоприбывших, (чтобы тем не надо было спускаться). Когда квартиры кончились, стали по той же цене сдавать гаражи, сараи, подвалы и старые холодильники для одиночек.
Тесновато, зато мотор не шумит - спи спокойно. Один хрен на улице геенна огненная + 40 в тени, и на работу не надо. Однако «ням-ням» хочется.

Сдал я экзамены в школу младших инженеров, но не учёл, что на иврите придётся учить не «мама мыла папу», а наоборот резание металлов, теорию механизмов и даже (не к ночи будь сказано) сопромат. Подался в город на Красном от жары море. Эйлат называется. Пошёл на биржу труда. Смотрю напротив охранная компания. Только решил туда заглянуть, а оттуда выскакивает занятый человек. Занят полностью потому, что на каждом плече по 2 автомата, а в руках железный ящик с пистолетами. Вроде, как на войну собрался. Правда, рот свободен.

Я его спрашиваю: « Работа есть?». Он удивился и спрашивает: « Ты ещё что-нибудь сказать на иврите можешь?»
-Могу, говорю.
-И о чём спрашиваю, тоже понимаешь?
-Понимаю.
-Ну, тогда поехали, говорит.
Сели в тендер «Субару», по дороге разговорились. Ситуация оказалась такая: Нормальные израильтяне работать сторожами не хотят. Мало платят и стыдно перед соседями. Так что в охранники соглашаются идти только «израильтосы». Это те, которые на маленькой пенсии, те которые к 40 годам 8 класс закончили или немножко душевнобольные. Самую малость, не сильно буйные. Это сейчас, через 20 лет и такая работа за счастье, что говорит опять же об экономическом подъёме государства.

А тогда, в машине он мне объяснил, что появились у него русские охранники. Но он их не понимает, а они его. Стоит такой полиглот на входе в супермаркет и сумки проверяет. А израильтяне народ общительный. Пока их сумку смотрят - вопросы всякие, глупые спрашивают. Отвлекают занятого человека. Он молчит, потому, как не «въезжает», а они возмущаются: «Мол, невежливый такой, молчун!».
Ну и доведут, что он заоорёт, как ошпаренный: «Хуль ты дое#ался со своим и’вритом. Шляешься по суперам - учи, мля, русский!»
Опять же скандал выходит, а ему отвечать. Сам он лейтенант-резервист, черкес по национальности. Зовут его, по-правде, Ядиг, но взял имя Иосиф. Вспомнил я, как в армии старшина нам обещал: « Ну, Иоськи-газировщики, дам я вам газу!» Оказывается в израильской армии и черкесы служат.

Приехали в порт. Там я Иоське помог дотащить ящик до комнаты, где он провёл инструктаж заступающих на дежурство, раздал пистолеты и, мы поехали. Ехали долго-километров 40, по шоссе, ведущем на север, а затем свернули в пустыню и начали ехать как на гонках Париж – Дакар.
Гляжу, посреди пустыни, вместо верблюда стоит контейнер. Иося, спокойненько так объясняет мне, что намедни морем прибыл контейнер с динамитом, или другой взрывчатой фигнёй. За ним должен был приехать специальный грузовик, но не приехал. Спокойно так рассказывает, будто забыли забрать свежие булочки, а не взрывчатку.

В порту оставлять его опасно, может полпорта раздолбать – вот и отвезли его в пустыню. Проблема в том, что оставлять его без присмотра опасно. Бедуины по пустыне шляются, как по Дерибасовской и волокут к себе всё, что плохо стоит. Тут я, как раз подвернулся. Иоська достает из машины автомат «УЗИ» и говорит: «Смотри, как собирать и разбирать». Кладёт «УЗИ» на камень и в миг потрошит его на кучу железяк. Показал мне этот фокус-шмокус, поставил на камень пустую банку от «колы», отошёл на 20 метров да как пустит струю! Но не попал.
-Теперь ты, говорит. Я стрельнул и попал.

-Молодец, говорит, берёт моё удостоверение личности, вписывает в какой-то кусок промокашки его номер и говорит: « Туристы здесь не ходят, так, что если какие голоса услышишь, ложись на песок и стреляй в воздух». Не успел я сказать, что ещё не решил, подходит мне такая работа, или нет, как он прыгнул в машину и дал газу.
-А когда… успел крикнуть я. И услышал: «Завтра утром, и не кури!» Теперь я понял, почему местные не хотят работать в «охране», но было поздно.
Глава 2 «Скорпионы»

Дали мне комнату в 4-х комнатной квартире. В одной комнате жил еврей из Туниса, в другой Друз. Друзы - это такой народ, который считается дружественным, поэтому тоже служит в армии. Салон был ничейным, а на кухне был один холодильник на всех. До некоторых пор мы все там хранили готовые обеды, полученные по талонам в ресторане.
Израильтяне в основной массе соблюдают кашрут. Не мешают мясное с молочным, самогон с пивом и не едят малознакомых лягушек. Постояльцы в квартире всё время менялись, а у меня менялся акцент.
В офисе, где я получал зарплату, мне говорили: « Эдди, сейчас с тобой в квартире живёт марокканец, до гадалки не ходи, потому, что у тебя поменялся акцент». Вот что такое музыкальный слух.

Какой-то недальновидный коммерсант решил в Эйлате открыть магазин деликатесов под названием «PAPA HEMINGWAY». А надо сказать, что я питал и питаю страсть ко всяким морским гадам, а в этом магазине была специальная комната-аквариум, где плавали лобстеры, ползали крабы, и горками лежали креветки. Кроме меня и этих животных в магазине никого не бывало. Хозяин магазина не «дотумкал», что туристы и обслуга питаются в гостиницах, а немногочисленное население города, в основном, на то время, состоящее из небогатых выходцев из арабских стран ели шуарму, фалафель и курицу.


Очередным квартирантом был выходец из Марокко. В крохотном Израиле тоже есть свои «медвежьи углы». Родился Шимон в небольшом сельскохозяйственном поселении под Димоной в пустыне Негев, где морем не пахло. До армии из посёлка он выезжал один раз в Димону, где находится атомная электростанция, чтобы найти работу. Ему сказали, что работников метлы у них хватает, а на большее, у него образования не хватает. Он всегда смеялся без причины, а однажды расхохотался, когда я сказал, что родился на Чёрном море. Он так хохотал, что начал задыхаться. При этом грозил мне пальчиком: «Ах ты, шалун». Тут я спросил, что его так рассмешило? В ответ он согнулся от смеха пополам и хотел уже пристроиться на полу, чтобы комфортно подрыгать ногами.
-Ох, ты обманщик стонал он. Надо же придумать - чёрное море!

И вот купил я у папы Хэмингуя цельных 2 кило крабов, часть отварил, а часть засунул в морозилку. Сам сижу в своей комнате смотрю фильм по видику. Слышу, кто-то пришёл, прошёл на кухню вроде, а потом что-то как грохнет, аж пол задрожал. Выскакиваю, гляжу, а на полу без последнего сознания лежит этот географ и собирается уже прекратить дышать. Дал я ему пару оплеух, облил свежекипячёной водой из чайника, в общем, привёл его в себя, то есть в него.

Это «чмо» нерусское, только мычит и пальцем на холодильник показывает.
-У нас там полный холодильник скорпионов, да здоровых таких. В пустыне таких огромных не было. Говорит, а сам подпрыгивает, чтоб за пятку не ужалили. Открываю холодильник, беру одного, отрываю клешню и хрум-хрум. Смотрю, он опять пристраивается на полу полежать, уже и глазки закрыл, а потом помчался в туалет пугать унитаз.

На следующее утро прихожу в офис по делам. Смотрю, вся бухгалтерия переглядывается. Одна «считалка» крутится, будто у неё интимное место чешется, хочет что-то спросить, но не решается. А у меня в то время больная тема была. Чуть ли не каждый абориген спрашивал: «Как тебе Израиль? – Правда, хорошая еда? Не то, что в России? Так и хотелось сказать: «Да ну Вас! Привоз, он и в Африке Привоз»


Тут эта, вероятно Шимона одноклассница меня спрашивает правда ли, что я питаюсь скорпионами.
- Не только, говорю. Ещё мышами, крысами и всем, что движется и, плотоядно на неё облизнулся. Тут и она припустила в туалет.
На шум вышел Иоська из своего кабинета. Увидел меня и сказал: «Они с утра обсуждают твоё странное меню. Спрашивали всех, кого не лень.
Любарского спрашивали, он сказал, что вполне возможно потому, что ты родом из Кыргызстана. Это на Чёрном море?
Кстати, по поводу еды. Ты вовремя пришёл. Зайди ко мне, дело есть.

Глава 3. Последний а гройсер герой.
РЕАЛИТИ ШОУ
( Предлагается руководству канала ОРТ )

Заходим. Йоська достаёт кусок туалетной бумаги, а на ней каракули-маракули.
- Это, - говорит, карта.
- А, знаю, говорю, там золото Тамплиеров закопано.
-Там даже дерьмо не закопано, отвечает. Пустыня, чистой воды, только без воды, конечно.
- И что я там забыл, - спрашиваю?
-700 шекелей наличными, и немножко головной боли.
-Знаю, - говорю твою «добрую душу». За 700 шекелей, наверное, потребуешь, чтобы я доставил в Эйлат гарем Абдуллы.
-Нет, - смеётся, чуть полегче. Деньги, это важно, но если откажешься- поедешь бесплатно потому, как с водительскими правами и разрешением на оружие только ты свободен.

Последние полгода Иоська приходил с работы, жена кормила его ужином, и вся семья в полном составе (12 членов) усаживалась смотреть подаренную мной кассету «Белое солнце пустыни». Младшему черкесу
ещё не исполнилось года, а старший родился в 1917 году в семье сотника «Туземной дивизии», называемой также «дикой». Впрочем, это было видно по деду в черкеске с газырями и его неадекватному поведению. Первый раз Иося посмотрел фильм у меня дома в моём синхронном переводе, под 3 литра «Merlot». C тех пор по телевизору его семья смотрела только новости, а остальное время крутила «Белое солнце». До прихода Иоськи с работы – без перевода, а после – с переводом, причём каждый раз разным. «Дикая дивизия» иоськиных иждивенцев бурно участвовала в борьбе с бандой Абдуллы всеми частями тел, а дед стрелял в Абдуллу из пальца, но всё время «мазал».

-В этом месте, - тычет Иосиф пальцем в промокашку, строится ретранслятор и туда уже завезено оборудование, включая антенны. Сегодня пятница, после шести вечера наступает «Шабат». Ты его всё равно не соблюдаешь, поскольку питаешься некошерными скорпионами. Двух антенн уже не хватает - бедуины укатили в свои
закрома. Ночью наверняка придут за остальными. Поедешь туда до воскресного утра, дождёшься рабочих и вернёшься назад. Кроме своей «Беретты » возьмёшь автомат, фургон и вперёд.
- Слушай, - говорю. Давай ты меня сразу застрелишь, а я тебе в наследство оставлю 600 шекелей. Чем я буду питаться, что пить, когда отдыхать? Меня ведь, если засну, братья бедуины попишут из моего же оружия.
-Хрен ты там заснёшь, даже со снотворным. И нафига им твоё оружие
-у них своего полно,- успокоил меня резервист. Разве, что на продажу.
-Короче так: Сейчас едем в магазин, делаем закупки. Потом едешь на квартиру, где живут уборщики, находишь японца, которого я вчера принял на работу. Как зовут, не помню. Скажешь ему, что я приказал ехать с тобой. Оружие ему в руки не давай.
-Какого Японца,- удивляюсь? Где ты его взял – он что турист?
-Ну, может не Японец, а какой-нибудь другой косой национальности. Тебе, какая разница. Поехали закупаться, пока магазины открыты.

Приезжаем в магазин. Он пошёл покупать «газию» (что-то типа газового паяльника) и пару пятитилитровых термосов для воды, а я пошёл выбирать консервы. Взял рагу из ракушек, мидии в соевом соусе, пару банок тушёнки, да пару кило картошки и коробку яиц. Загрузили фургон, я взял из оружейной автомат, отвёз Иосю домой, а сам поехал на квартиру уборщиков. Нахожу квартиру, собираюсь звонить, а дверь вся «покоцана», как топором и открыта. Из-за двери раздается страшный стук, будто еврея из Назарета вот только сейчас начали распинать.

За столом, усеянным бутылками, окурками и прочими деликатесами идёт забивание «козла». Три хорошо поддатых, колхозного вида мужика в майках, встречают Шабат. Видно Шабат уже неделю задерживается где-то на ж. д. станции в районе Новосибирска.
-Привет, евреи, - говорю. Кто из вас тут Японец?
Ноль внимания - фунт презрения…
-Алло, гараж! Мне что огонь на поражение открывать?
Наконец мне показали на комнату, тоже без двери, как таковой. На кровати лицом кверху лежит то ли «Даун», то ли сильно опухший Японец и при храпе выпускает почти видимое облако паров алкоголя.
-Сколько он выжрал, спрашиваю?
-Откель мы знаем, - он таким пришёл сюда.

Начинаю его тормошить и всячески обзывать. Пациент в сознание не приходит, даже после водных процедур.
Звоню начальнику. Тот уже пообедал, смотрит «белое солнце» и наивно надеется, что на этот раз Петруха останется жив. Я ему реально «обламываю» со своими проблемами.
-Ну, езжай сам,- разрешает он.
-Да не поеду я сам. Я что камикадзе? На тебя работает около ста человек, и ты не можешь никого найти?
- Все распределены по объектам и, на один из них некого поставить.

Пока с самым здоровым из «козелбоев» тащили олигофрена по ступенькам тот слегка «оклемался» и даже помогал себя тащить, перебирая ногами. Затащили его в кабину, пристегнули, и я погнал. По дороге начинаю его инструктировать, а он в ответ не звучит. Смотрю, - опять в спячке. Только отвернулся, а он башкой об дверное стекло – бабах! Чуть дверь не высадил. В следующее мгновение меня, как бык на корриде башкой – тарарах! Если бы не руль – вылетел бы я из машины.
-Нет, думаю, - так и до аварии недалеко.
Останавливаюсь, расстилаю в кузове матрац, вытаскиваю тело из машины, укладываю в кузов, закрываю дверь, да ещё и обвязываю рукоятку верёвкой.

Километров через пятьдесят слышу звуки, будто в кузове здоровенное бревно перекатывается и что - то стучит, как ставни. Выхожу и вижу: задняя дверь открыта, а «бревно» дрыхнет, аж свист стоит. Вновь обвязал дверь верёвкой и пошёл «пилить» по карте. Где надо свернул с шоссе на утрамбованную предыдущими искателями приключений дорожку в пустыне и издалека увидел недостроенную вышку ретранслятора. Выхожу из кабины, где работал «кондишн» и попадаю в пекло. Градусов 45 в тени (шутка юмора). Тени то и нет. Скудва бы ей взяться, если до самого горизонта не наблюдается даже какого-нибудь говённого саксаула.

Отвязываю верёвку, открываю дверь. Напарник по-прежнему дрыхнет. Чувствую, шось не то. Приглядываюсь – мама мия! Это некошерное животное обоссало весь кузов и с удовольствием плавает, в этом Мёртвом море, по-прежнему находясь в анабиозе, а под ним чавкает матрац. Причём море сотворено сознательно, о чём свидетельствуют наполовину снятые штаны. Мой вещмешок с продуктами плавает рядом, а сумки с вещами, необходимыми для выживания нет вообще. Скорее всего, он её выпихнул ногами, когда на ходу открылась дверь.

Рассвирепел я окончательно. Не знаю, откуда силы взялись, вытащил я, стараясь не промокнуть, это тело за волосы. Оно тут-же закопалось в раскалённый песок и продолжило свой летаргический сон. Начал я его дубасить, понимая, что он вообще не находится среди меня, но уж больно хотелось. Хотел даже огреть его прикладом, но вспомнил, что «Узи», в отличие от «Калаша» стреляет иногда сам, не посоветовавшись с владельцем. Кто знает,- а вдруг он тоже проникся моим настроением?

- Ладно, - думаю. Надо сделать инвентаризацию пригодных для употребления продуктов. Для начала, надо сварить кофеёк, - с ним думается легче, да выкурить неспеша сигаретку. Термоса в корпусах из пенопласта щедро залиты мочой, по самое не могу. Беру тряпку, отвинчиваю крышку, промываю турку драгоценной водой и зажигаю «газию». Пачка с кофе, вроде не промокла. Ставлю на огонь и жду, пока поднимется эта волшебная, ароматная пена, чтобы не пропустить момент закипания, и в ту же секунду снять с огня. Раздаётся хлопок, затем «пшик» и «газия» гаснет. Я не верю своим глазам. Этого не может быть, но это есть, а у меня даже нет «жменьки» пепла, чтобы посыпать голову. Долбаный начальник даже не проверил наличие газа.
-А что, собственно я хотел? На кой чёрт ему проверять, если ехать мне?
Он сейчас смотрит «солнце пустыни» по телевизору, а я в натуре.

У меня с утра во рту, окромя сигарет никакой еды не было, а кишки исполняют «рэп» сытым голосом Титомира. Тут я вспоминаю, что четыре пачки сигарет находились в сумке, которую этот, «кукушкин сын» вытолкнул на ходу, а у меня в пачке остались две штуки. Моё отчаяние могут понять только курильщики. Неутешительный итог таков: Всё, что можно было съесть, без использования огня безнадёжно испорчено. Дюжина яиц из картонной коробки тщательно перемешана с «ослиной» мочой, хлеб напоминает использованную мочалку, сырую картошку я недолюбливаю, а консервы остаётся только вожделеть потому, что: а) Дальневосточные, б) Без колец,
в) Консервный ключ находится в сумке, которая шлёт большой привет.

Начинаю искать какое-нибудь топливо для костра. Пустой номер. Рядом с мотелем, где я работал, был бедуинский шатёр, и я много раз видел, как бедуин кормил верблюда финиками, косточками от них же, и, конечно, же, колючими ветками. Неужто он их выписывал из Туркмении? Я про колючки. Финиковую пальму, ясное дело, я бы начал поедать снизу и с чешуёй. Неправильная пустыня какая-то.
Возвращаюсь к фургону ни с чем, и у меня темнеет в глазах: На мокром песке в позе Яшина, достающего мяч из нижнего угла ворот, лежит этот дервиш, а штангами служат пустые и перевёрнутые термоса. А самое противное, что я не могу этому Чан Кайши зачитать приговор перед расстрелом, так как он опять спит. Оставалось только закатить его под бок фургона, где появилась небольшая тень.

Ночью прибегали шакалы и «схрумкали» обломки яиц. Видно я был ещё не сильно голоден, раз не возражал. Спать действительно не хотелось. Бедуинов не было, а шакалы антеннами не увлекались, но вопили, как арабы на базаре и светили глазами. Я надеялся, что шакалам захочется попробовать заодно и яйца пьяного Пан Ги Муна, но их видно отпугивал запах алкоголя.
Чуть рассвело, я завёлся и поехал к тому месту, где съезжал с шоссе. На что я надеялся трудно сказать, но какая разница, где стоять? По этой дороге и в обычный день машины ездили раз в час, а в шабат здесь вообще нехрен было делать.

Где-то, через пару часов я заметил вдали легковушку и начал махать руками. Легковушка начала притормаживать, затем я увидел полные ужаса глаза водителя, машина совершила абсолютно человеческое шараханье в сторону и пропала.
И тут до меня дошло. Я представил себе, что увидел этот водитель: На пустынном шоссе, не в Швейцарии, а в израильской пустыне Вам преграждает дорогу голый по пояс, вооружённый до зубов тип, весь красный, как лобстер, потный и небритый.
Пить хотелось страшно, во рту было продолжение пустыни, и даже полно песка. Глаза пекло от пота с пылью и я задремал.

Проснулся от звука мотора: Напротив меня стоял потрёпанный «пикап» и с водительского места на меня с опаской смотрел очень смуглый человек.
Оказалось, что в 30 км. отсюда находится электрическая подстанция и передо мной оседлый бедуин, который едет её охранять от диких собратьев. Зная корыстную натуру этих израильских папуасов, я сначала предложил ему денег за что-нибудь съедобное, за воду, за сигареты и убедился, что ничего из перечисленного в этой лавке нет. Тогда я предложил ему сделку: Он получает 50 шекелей, и два новых термоса за канистру воды и какие – нибудь доски для костра. Сначала он отнекивался и говорил, что и так опоздал, что объект без охраны, но факт «ченча» термосов на бусы его сломил.

Он поехал за водой, а я за термосами, пощупал пульс у Китайца, убедился, что он жив и вернувшись, стал ждать спасителя. Через какое-то время он примчался, как Шумахер, забрал деньги и термоса, отдал мне канистру и умчался. Сил терпеть жажду у меня уже не было. Я поднял канистру на высоту рта, наклонил и… Мне в рот потекла жижа, воняющая бензином. Этот Алибабаевич, эта б..едуинская редиска даже не удосужилась хотя - бы сполоснуть канистру от бензина. Концентрация была пятьдесят на пятьдесят.
Я развёл костёр из кучки щепок, его хватило минут на десять, картошка осталась сырой, но от жажды я не смог бы проглотить и более изысканный деликатес.

Вдруг я заметил какое-то шевеление. Мой незаменимый напарник сидел на песке, вращал башкой и глазами, в глазах этих светилась какая-то мысль, а морщины на челе выдавали раздумье.
-Что за хня, где я, бляха – муха - на чистом японском спросил даун?
Затем встал, вытянул руки вперёд и, как зомби направился к канистре.
Подняв её, он вылакал половину, облил себя остатком смеси, тут же упал и захрапел. Ночью опять скандалили шакалы, у меня мутилось в голове, я проваливался в сон и, вздрагивая, просыпался. В очередной раз я проснулся от света фар, включил свои и увидел троих человек, стоявших рядом с пикапом. Я вышел из фургона и щёлкнул затвором автомата. Три силуэта попятились, сели в машину и уехали.

Утром приехали рабочие, дали мне воды, помогли погрузить по-прежнему находящееся в анабиозе тело, и я поехал в Эйлат. Было раннее утро, но фургон быстро раскалился. Включать «кондишн» я не рискнул, боясь, что не хватит бензина. Вот такой плавильный котёл.