Жить дальше

1.

- Сержант! - позвал из караульного помещения дежурный офицер, подполковник Трегубов; сержант-второкурсник, всю ночь расторопно исполнявший приказы и поручения подполковника, на этот раз несколько подзадержался. - Сержа!.. - с раздражением в голосе повторил было дежурный, как на пороге уже выпрямился во весь свой гренадёрский рост требуемый курсант.
Трегубов хмыкнул, то ли осуждая копушу, то ли, наоборот, довольный итогом инцидента.
- Проверь все посты во дворе, - начал подполковник после некоторой паузы ставить перед сержантом задачи. - Вот-вот начальник училища прибудет. Машина за ним уже выехала. Потом сходишь на кухню... Да, наверное, первый же и пищу прими. Но сначала сюда придёшь, доложишь, как там всё. Ясно? Выполняй!
Развернувшись на каблуках своих юфтевых, слегка сбитых в гармошку сапог, сержант, как положено, обозначил два первых чётких шага от караулки, а потом уже неспешно потрусил во двор училища.
- Дима, - обернулся подполковник к своему помощнику, старшему лейтенанту Орлову. - Ты мне здесь пока не нужен. Иди к себе в кабинет, приведи в порядок форму, оружие... - И почти шёпотом: - Прикорни на полчасика. Я тебе позвоню по внутреннему.
Старший лейтенант кивнул, вставая. Отложил на середину стола затрёпанную книжку, которую только что не то читал, не то лишь в страницы пялился, преодолевая сонливость, автоматически поддёрнул полы кителя, сбившегося под ремнём портупеи, и вышел из караульного помещения.
Дежурство на этот раз получалось не то чтобы утомительное - ничего особенного не происходило: за самовольщиками не гонялись, начальник вечером покинул училище не очень поздно, - но вот поспать хоть как-то нормально не получилось. Трегубов оказался человеком заполошным, всё чего-то проверял - сам по территории шныряет, а Орлову в тесной караулке сидеть - ни на шатком стуле удобно не устроиться, ни на топчанчик не приляжешь - курсантам-то, которые рядом, лежать не положено, да и негде. В общем, маета одна. Под самое утро, правда, удалось отхватить часика полтора в своём кабинете в жестковатом кресле, но от этого, как видно, ещё хуже вышло: голова гудела и ничего не соображала, руки и ноги были как не свои.
Кабинет старшего лейтенанта, преподавателя кафедры Военное строительство, который он делил со своим коллегой и товарищем майором Кробкиным, находился на третьем этаже учебного корпуса, в самом дальнем конце, в дальнем как от проходной училища, возле которой в караульном помещении остались подполковник Трегубов и его курсанты-помощники, так и от спальных помещений учебных рот, где вот-вот должны были объявить подъём.
Орлов добрёл до кабинета, отпер его и первым делом бухнулся в кресло. Скрипнув, кресло затихло, прислушиваясь к мыслям человека.
Ну и подфартило! Дежурство, етить его... Скорей бы уже дома оказаться... Танюшка и доча... славная девочка... Пять лет вместе... Вареньке почти четыре, в садике её в пример ставят... другим... Дед во внучке души не чает... Отцу ведь тоже непросто... Тесная квартира на шестерых - всё, что сумел заработать... Да ещё стеллажи с книгами, да коллекция на стенах... Ну надо же! Грузинский клинок девятнадцатого века!.. И как только перепало этому беспутному Лёхе?.. Так ведь ещё чего-то жадится, не хочет продавать... Обладать этим кинжалом с посеребрённым лезвием, да с камушками на футляре... Вынешь эдак против врага... Оп-па! Завтра же секция по рукопашке... Вроде всё получается, только Сашку не удаётся победить... Ну никак... Понятно, что против Викторыча не могу, это реально, а Санька-то...
И тут что-то болезненно громкое, металлическое ввинчивается в голову, дребезжит, беспокоит так, что заставляет... Заставляет очнуться, продрать глаза, проснуться! Это, оказывается, звонок. Общий подъём. Сейчас курсанты в расположениях рот вскакивают с кроватей, одеваются, заправляют койки, занимают очереди в туалет и к умывальникам. У них начинается обычный служебно-учебный день... А у помощника дежурного что?..
Дмитрий, превозмогая неохоту, выкарабкался из кресла и поплёлся к столу. Какое-то время на ходу с раздражением дёргал ремешок кобуры, потом-таки расстегнул, извлёк "Макаров" и выложил его на стопку конспектов, рядом устроил чуть подмокшую внутри фуражку, сам бухнулся на стул. Посидел какое-то время без движения. Наконец, вобрав в себя воздух, с силой выдохнул и открыл глаза.
- Сейчас мы будем чистить оружие.
Достал из правой тумбы стола банку с длинным тонким носиком и байковую тряпочку, расположил их перед собой на заранее развёрнутой газетке. Заученными движениями разобрал пистолет: затворная рама, возвратная пружина, магазин, патрончики. Принялся неспешно втирать в металл масло - чтоб личное оружие сохранней было.
Пока он так работает, посмотрим на него с другой стороны, глазами сослуживцев.
Старший лейтенант Орлов. Офицер как офицер. Преподаватель с хорошими перспективами. Но - "пиджак" по терминологии настоящих вояк. Строевая почти на "два". Отдание чести невесть какое - кривобокое, без лёгкости и непринуждённости. Китель вечно примятый, недоглаженный, впрочем, как и брюки. Одно спасает в коллективе от насмешек - приятельские отношения с основными поборниками "офицерской доблести" - всё же нормальный в общении человек, культурный. Видно, что не предаст ни товарищей, ни коллег. А это дорогого стоит - в сегодняшней-то обстановке купипродайного времени. А то, что тараканы в голове водятся, так это простительно хорошему парню. Тем более, к каждому празднику, к каждому дню рождения стишата какие никакие придумывает. Уже веселее...
Дмитрий отставил маслёнку, отложил тряпочку. Вставил магазин в рукоятку, натянул на пружину затворную раму. Повертел пистолетом, в очередной раз восхищаясь его компактностью, удобством в обращении, убойностью. Ухмыльнулся. Приставил дуло к виску и замер...
Нажал на спусковой крючок...
Руку с пистолетом отдачей отшвырнуло в сторону... Пуля, прошив кость, взбила, смешала в единую массу кровь и серое вещество. Вырвав кусок черепа с другой стороны головы, тюкнула в раму окна и затихла - остывающая и уже никому не опасная...
Голова офицера мотнулась от удара. Тело напряглось и тут же расслабилось, завалилось набок. Опрокидывая стул, с неживым стуком ударилось об пол...
Через час с небольшим подполковник Трегубов, обеспокоенный долгим отсутствием своего помощника, а также тем, что на телефонные звонки тот не откликается, послал в кабинет на третий этаж одного из курсантов...

Версия первая

Какая нелепость!..
Майор Кробкин достал новую сигарету и помял в руках.
Прямо здесь, напротив, через два стола от меня. Пулю в лоб!.. Нет, почему в лоб, в висок... Чёрт возьми, о том ли я думаю!..
Щёлкнул зажигалкой, затянулся. Прищурился от струйки дыма, добравшейся до правого глаза. Выдохнул через нос.
По правде говоря, понятия не имею, чего это он... С женой, говорил, всё нормально. Дочка Варечка... Симпатичная на фотографии... Да дети, обычно, все хорошенькие, потом, правда, становятся всяким дерьмом... Я, понятно, не о Варюшке...
Придвинул перед собой на столе расписание, автоматически сверился с часами на левой руке, автоматически же отметил про себя, что до урока осталось четырнадцать минут, не считая перемены. Ну, так перемена уходит на то, чтобы дойти до аудитории.
Может, всё дело в нас, в офицерах?.. Как-то он пожаловался, что с трудом переносит грубое к себе отношение. Он ведь штатский, интеллигент. А этот, блин, полковник Степлин вечно докапывался. То форма не так сидит, то сапоги не блестят... Козёл этот полковник!..
Фыркнув, майор в последний раз затянулся и вмял увечную сигарету в пепельницу, в груду подобным же образом изничтоженных "табачных изделий".
Ладно Степлин, ему по должности положено докапываться, но Верхушкин-то куда лез? Я ведь просил его не трогать Орлова... Вот скотина!.. А на следующий год Димка уже мог бы защитить свой диплом в высшей школе. Тогда бы уже ни один Верхушкин не имел бы права называть его "пиджаком" - у человека наше высшее образование!..
А как он в баскетбол играл!.. На первенстве города тогда... Блин, опять не о том я!.. Но почему не о том? Я же хорошее хотел вспомнить...
И ведь он однажды Берчуку жизнь спас, боевому офицеру, который к нам после Чечни... Вот же парень был... Был... Ну чего ж он так!..
Кробкин вдруг обратил внимание, что снова вертит в руках сигарету.
Нет, хватит! Уже тошнит от курева!..
Мельком взглянув на часы, раскрыл чёрную кожаную папку, с которой последний год ходил на занятия, убедился, что конспект урока здесь, что наглядность подготовлена. Встал. Сунув папку подмышку, двинулся к двери. Чуть задержался у второго стола, с печальной суровостью во взоре окинул место, на котором ещё позавчера сидел старший лейтенант Орлов, готовясь к своему дежурству... Последнему в жизни дежурству...
Вздохнув, майор вышел из кабинета. Он был уверен, что если бы знал заранее о том, что товарищ на грани отчаянья, он спас бы его, помог бы, протянул руку... Но он не знал...

Версия вторая

Варенька, обняв тигрёнка, поместилась на диван с ногами. В её больших круглых глазах, в её голубых глазах уже почти не осталось страха - не понимая до конца, что произошло, девочка сначала просто боялась - ведь что-то же произошло! ведь недаром мама такая расстроенная, плачет и плачет. Варенька тоже поплакала. Поплакала не зная почему, за компанию с мамой. Ей говорили, что папка умер... Ну, умер, а завтра опять придёт и шоколадку принесёт. Он часто приносит шоколадки... Мы с мамой поплакали-поплакали, и папка скоро придёт, он же не хочет, чтобы мы долго плакали, верно?.. Так, прижав к груди игрушку, девочка разговаривала с тигрёнком, успокаивая его, убаюкивая себя.
И в это же время на кухне совершенно не помнившая себя, практически не отвечающая за свои действия Таня Орлова, жена Дмитрия и мать Вареньки, в одиночестве допивала бутылку "Столичной". Поначалу домочадцы ещё как-то стремились побыть рядом с молодой вдовой - свекровь, свёкор, невестка. Но ведь и им самим погибший был родным человеком - сыном и братом. И у них имелась причина переживать его смерть без свидетелей...
Водка Татьяну совершенно не "брала". Словно воду пила. И думала, думала... Не потому что хотела, не потому что стремилась что-то для себя понять, в чём-то разобраться, а потому что без этого просто не получалось. Не получалось жить дальше - не разобравшись, не поняв, не додумав. Не получалось, да и не хотелось...
Дурашка, Димка... Я бы всё поняла и простила... Даже если из-за девки какой... Совесть замучила?.. Честный ты мой, гордый... Но ведь и о нас, Дима, тоже надо было подумать. Надо было, Дим!... Варюшка, ты посмотри, ждёт тебя, отец вон с матерью, Ольга... И я, родной мой, я тоже не могу... И чего это ты, ну, чего?..
Слёзы, которые первые два дня жгли глаза и щёки, которые не давали видеть мир (а и на что в том мире смотреть, если Димочки уже нет!), эти слёзы вдруг кончились. Таня плакала насухо; взахлёб, навзрыд, но - насухо.
Димка, Димка... Я бы, наверно, даже ребёнка чужого простила... Сейчас бы - простила... Но ведь что-то случилось, из-за чего ты так!.. Что? Что произошло? Любовница, проблемы на работе? Что!?. Может, я что-то не так?.. Но ведь вроде... Мы понимали друг друга, любили... Варюшка у нас такая хорошенькая, в папке души не чает...
Последние полстакана водки. Оторвав невидящий взгляд от белой стенки холодильника, Татьяна залпом выпила, поставила стакан на стол. Безучастно поглядела в окно, за которым назревал вечер. Полотенцем, а с ним в последнее время она почти не расставалась, промокнула сухие покрасневшие глаза.
Боже мой!.. Что же это было?!.
Я даже... Даже смирилась со всеми этими саблями и ножами - на коврах, в серванте... А помнишь, я подсказала тебе о том магазинчике в подвале? Ты так радовался. Почти сразу купил японский меч... Все накопления на отпуск бухнул, перезанял у друзей... Да, я поскандалила тогда немного, но ведь ты понял меня. Понял?.. Ты даже обещал впредь советоваться со мной каждый раз, как... И всё... Больше уже... Димочка, ты ведь не из-за этой дурацкой железяки?!. Месяц уже прошёл, почти месяц... Но почему тогда? Почему?!.
Отставив пустую бутылку к мойке, Таня прошаркала в комнату. Варенька подняла голову и улыбнулась, мать кивнула в ответ, подошла, опустилась на колени рядом с диваном.
- Варюшка, как ты, детка моя? - спросила, взяв дочку за руки.
- Хорошо, мамочка. А папа скоро придёт?
Таня закрыла глаза, чуть всхлипнула, кивнула. Вновь посмотрела на малышку.
- Да, моя маленькая, - отводя взгляд в сторону. - Скоро. Конечно, скоро.
- Я так и сказала Тигряше. Он у меня самый лучший, самый полосатый.
- Кто, папа? - рассеянно спросила Таня.
- Да нет, мамочка, это Тигряша полосатый. Видишь?
Мама безучастно кивнула дочери, поднялась с колен и вернулась в кухню.
Ты, Дим, не беспокойся за нас. Мы справимся... наверное... Тяжело только без тебя...
Залила скороварящий чайник водой, включила.
...А может, и не справимся. Но мы будем стараться, ты верь...
Постояла у окна, глядя вдаль.
...Мы постараемся. Я и Варюшка. Мы сильные...

Версия третья

Он не должен был, нет, это какая-то ошибка!.. Несчастный случай, я знаю!..
Всё естество Орлова-старшего протестовало против того, что произошло. Его сын не мог так уйти. Вот не мог и всё тут! Ничто не предполагало самоубийства.
Ревность? Какая к чёрту ревность! Татьяна - примерная жена, любящая, заботливая... Ну, поспорят иной раз, с кем не бывает... Не ревность, точно...
И не служба... я думаю... Да нет, точно не служба. Ему в училище нравилось. И товарищи хорошие, и курсантики тоже. Сержант, как его, Миронов вроде бы, так вот он часто в гости захаживает... -хаживал... И другие подопечные из взвода, в котором он "классный папа"... Так что не мог Дима, не мог...
Хотя... Вот помню же... Татьяна однажды устроила скандал из-за каких-то тряпок. То ли пальто кожаное хотела купить, то ли дублёнку. А откуда деньги? Вот и поругались... Целый вечер потом не разговаривали друг с другом... Конечно, причина не ахти какая, я знаю. Но всё же... Да и потом, не один же раз они поминали в перебранках эти дублёнки-польта... Причина? Наверное, причина...
Нет, всё это вовсе не важно. Причины. Какие причины? Что за блажь?! Причины здесь вовсе не важны. Важно другое... Важно, чтобы он... Чтобы жил... Чтобы...
Я даже не представляю себе, что могло стать какой-то там причиной. Ерунда! Не мог он так поступить с собой и с нами. Не! мог!.. В конце концов, это не его стиль...
Самоубийство... Полный бред!.. А может, может, кто стоял рядом, когда?.. И даже на курок нажимал кто-то другой?.. Не знаю. По мне, так это более вероятно...
Но с другой стороны, Танюшка ведь часто была не права. Все эти шмотки... Скандальчики, мелкие укоры, примеры чужого благополучия. Зачем под кожу лезть?.. Моя вот тоже всё лезла, лезла, так я поставил жёсткое условие раз и навсегда! Угомонилась... Однако Татьяна не такая... Она даже понимать будет, что не права, но не утихомирится, пока сама не остынет. Бой-баба... Но в другом-то всё равно молодец... Хозяйственная... Вот что ещё вспоминаю - её неприятие оружия, которым так увлекался Димка. Мол, деньги только гробит, а толку никакого... Ну, толк, он ведь не виден вот так вот... Настоящие коллекции холодного оружия дорого стоят... Правда наша не очень серьёзная, знаю, сам её начинал, потом помогал сыну... Последнее обретение, конечно, славное - катана. Не древняя, разуметься, судя по всему - середина двадцатого века, но и то хорошо. Мне-то просто ничего японского достать не удалось. Не те были времена...
Странные были времена. Мы чувствовали себя счастливыми, да и сейчас вспоминаем те годы без сожаления, хотя знаем, понимаем, что не так жили... А как надо-то, как? Как сейчас? Чтоб дети на ствол виском ложились?..
Не понимаю!.. И не думаю, чтобы деньги были причиной. Зарплата у офицера не богатая, но и не самая маленькая. Жить можно. Да и мы здесь, под боком, всегда поможем... Значит всё же не деньги?.. Ну не деньги, не деньги...
Я ж говорю, нет причин для самоубийства... Нет их!..

Последняя версия, официальная

- Ну-с, капитан, - заместитель начальника УВД области потёр ладонью правый висок, он часто, забываясь, делал так. - Ну-с, ваша версия самострела.
- Вы, товарищ полковник, об этом старшем лейтенанте? - собираясь с мыслями, оттянул время ответа следователь.
- А что, за сегодня ещё кто-то успел того?..
- Нет-нет. Конечно, нет... Я вот как понимаю, товарищ полковник. У него были долги...
- Большие? Кто ж ему дал? Он ведь офицер, преподаватель, а не бизнесмен.
- Нет-нет, - заторопился капитан. - Не настолько большие. Несколько тысяч наших, российских. Десятка полтора. Но ведь для него эти деньги немаленькие, зарплаты две-три. А ещё и жить эти два-три месяца надо. Так что... Я полагаю... Вот.
- И это, по-вашему, причина самоубийства?
- В общем, ничем не хуже других причин. Всё-таки записки посмертной он не оставил, а следовательно...
- Хорошо, - полковник вновь потёр висок. - Кредиторы его доставали? Вы попытались навести справки?
- Да, конечно. Это ведь была основная версия. Вот - показания соседки. Она дважды слышала из-за двери квартиры, как Орлов ругался из-за денег со своим приятелем Филатовым, Андреем Викторовичем Филатовым. Я проверил, есть такой. И в долг давал. Но вот споров с Орловым Филатов не помнит. Говорит, по этому поводу больше шутили.
- Больше, чем что?
- Не знаю, - пожал плечами капитан. - Может, больше, чем ругались?
- Ладно, допустим, что Орлов застрелился из-за денег. Допустим... Это всё же лучше... Лучше, чем никакой версии... А подстроенное убийство мы отвергаем напрочь?
- Отвергаем, товарищ полковник. Никаких шансов.
- Прекрасно...
Полковник откинулся на спинку кресла, сжал губы в тонкую ниточку, задумался.
- Завтра у меня пресс-конференция. Итоги за последние месяцы, раскрываемость, то да сё. Подготовьте мне аргументированное заявление по поводу самоубийства старшего лейтенанта. К десяти утра. На всякий случай упомяните ещё пару-другую версий, которые раскручивало следствие. Мне нужна полная благополучность с этим делом. Понятно? Всё же офицер застрелился, почти наше ведомство. Действуйте. И не ограничивайтесь вы показаниями одной соседки, пусть там ещё кто-то что-то слышал. Вы меня поняли?
- Так точно!
- Идите, капитан. И не забудьте о моих словах - побольше доказательств.

2.

Дмитрий отставил маслёнку на газету, отложил тряпочку. Вставил снаряженный магазин в рукоятку, натянул на пружину затворную раму. Повертел пистолетом перед собой, в очередной раз восхищаясь про себя его компактностью, удобством в обращении, убойностью. Озорно ухмыльнулся. Приставил дуло к виску и замер...
"Э, нет, - подумалось вдруг ему, - так не пойдёт. Даже если уверен, что оружие разряжено, не стреляй в человека... А тем паче в себя... Офицерская наука, однако... По-моему, полковник Степлин не напрасно об этом постоянно напоминает..."
Он снова ухмыльнулся. Отвёл ствол пистолета в сторону от себя и только тогда нажал на спусковой крючок, уверенный, тем не менее, что выстрела не последует.
От неожиданности отдача чуть не выбила "Макаров" из руки...
...пожевав своими пухлыми губами, начальник училища понимающе кивнул - он изначально был уверен, что этот офицер слабак... отец запил, забросил дела... дочка дёргает маму за руку: "А почему папа убил себя? Он нас не любит?.."... заплаканная, отчаявшаяся что-либо понять Танюшка... мать едва спасли после приступа... друг Слава, суровый, непробиваемый на сантименты Слава всплакнул на похоронах... озадаченные, расстроенные коллеги: майоры Кробкин и Серков, капитан Гришин, подполковник Дидарев, тренер баскетбольной команды Рестов... жизнь после того, как не стало Дмитрия Никифоровича Орлова... Варенька идёт в школу... быстро состарились отец и мать... Таня так и осталась матерью-одиночкой, вечно озабоченная, куда-то всё спешащая... сестра... офицеры... курсанты... друзья... блёклый мир, серая жизнь... и никогда не изданный сборник стихов... в жёлтый цвет по-осеннему выкрашен мир, я, как лист под ногами, - увял и остыл... и никогда никто не узнал о сокровенном... сладкий запах дурманит и клонит ко сну, это - дух увяданья и гибели дух... не узнал...
Обмерший, испуганный, озадаченный Дмитрий сидел не шевелясь. Пистолет, в незаряженности которого он был абсолютно уверен, выстрелил!
А если бы он не вспомнил о наставлениях Степлина?.. Если бы прямо в голову?..
Его пробил озноб - реакция на последствия шока. И тут же спину покрыла испарина. Он чуть не убил сам себя, совсем чуть-чуть!..
Что бы подумали родные и друзья? Дмитрий Орлов был несчастен, но скрывал это от всех вокруг?.. Бред! Он счастлив! Всегда был счастливым!..
Словно вещь, которая обжигает ладонь, он быстрым движением положил оружие на стол.
Но что же случилось, почему пистолет огрызнулся?..
Ах, какой же я дурак, какой дурак! Я сначала вставил магазин с патронами, а когда окончательно собрал "ПМ", он автоматически зарядился. Это же как дважды два!..
Какое-то время старший лейтенант продолжал сидеть за столом, приходя в себя, собираясь с мыслями и прислушиваясь - не бегут ли на звук выстрела курсанты... Нет, не бегут. Толстые стены училища приняли в себя, заглушили сочный пистолетный хлопок. Ну и поделом. Теперь только дыру заделать.
Дмитрий встал, подошёл к стене напротив и потрогал глубокую выщерблину. Пули в ней не было. Следовательно, отскочила. Отступив назад, он огляделся, ища на полу.
Первым делом взгляд наткнулся на отработанную гильзу в проходе. И лишь потом - на пулю. Сплющенный кусочек свинца лежал прямо за стулом. За его стулом!
Значит, он уже во второй раз едва избежал смерти! Отскочив от стены, пуля лишь каким-то чудом не попала в человека!..
И перед внутренним взором Орлова вновь страшная картина: выстрел, рикошет - и горячий тяжёлый комочек металла впивается в правый глаз!.. Лопается живая ткань. Пузырится какая-то жидкость. Брызги чёрной крови на кителе, на столе, на конспектах!.. Рефлексивно сжимаются пальцы рук... И вот уже агония...
К Дмитрию опять подступила слабость. Что за день?.. Что за утро?..
Да нет, счастливое утро. Он ведь не убил себя... не убил...
Ну, так. Сейчас главное - взять себя в руки, собраться. Собраться и действовать. Первым делом нужно что? Заделать эту проклятую дыру в стене... Замазку можно попросить у курсантов, работающих на стройке во дворе. И краску тоже... Ну, это понятно, а как же патрон? Патрон-то надо будет сдавать, они же на счёт выдавались... За патроном конечно же схожу в тир. Там лаборантом Делидзе, знакомый курсант. Он поможет...
Подняв с пола гильзу, раздавленную ударом пулю и положив их к себе в карман, Орлов даже улыбнулся собственной деловитости. Взъерошил коротко подстриженные волосы.
А ведь я мог бы и поседеть, если бы не моя природная блондинистость... Пришёл бы домой, а волосы - белые-белые... Объясняйся потом с женой...
Но всё, сантименты на потом. Времени очень мало, а успевать надо многое. Ещё раз сосредоточимся: замазка, светло-бежевая краска, патрон...
Замазка, краска, патрон...
Но тут его взгляд упал на пистолет, практически забытый на краю стола. Ну вот же ещё! Чуть не забыл. Его снова надо почистить и смазать...
Шагнул к столу, протянул руку и... почувствовал страх. Пальцы отказывались касаться воронёной поверхности.
Всё! - уговаривал себя старший лейтенант. - Всё!.. Он больше не кусается...
Но рука не слушалась. Так нередко бывает во сне, когда спасаешься от какой-нибудь опасности, а ноги вдруг отказывают, наливаются непосильной тяжестью или, наоборот, беспомощной слабостью. Но это во сне, не наяву.
Дмитрий закрыл глаза и восстановил дыхание.
Понятно... С оружием мы больше не дружим... По крайней мере, с огнестрельным... Это естественно... Однако надо, сейчас мне надо взять пистолет... И почистить его... Я спокойно возьму, разберу, почищу... Главное, спокойно...
Но рука, устав нависать над столом, просто опустилась вдоль тела.
Ну да, я устал, серьёзно устал... Ладно. Тогда сначала починим стенку. Оружием займёмся как-нибудь после... Совсем уже после...
Приладив на голову фуражку, старший лейтенант торопливо покинул кабинет, ни разу не взглянув на злосчастный пистолет.