16+
Зарегистрировано – 123 367Зрителей: 66 458
Авторов: 56 909
On-line – 21 332Зрителей: 4220
Авторов: 17112
Загружено работ – 2 122 280
Авторов: 56 909
On-line – 21 332Зрителей: 4220
Авторов: 17112
Загружено работ – 2 122 280
Социальная сеть для творческих людей
Радио & Чат
Александр Васильевич АГОШКОВ: «Когда душа радуется!»
Пред. |
Просмотр работы: |
След. |
12 марта ’2011 
09:18
А.В.АГОШКОВ: «Когда душа радуется!»
Из книги "Живительный источник Станового Колодезя. Под покровом Пресвятой Богородицы".
Авторы - В.И.Агошков и А.В.Агошков
Я, Александр Васильевич Агошков, родился 18 августа 1972г в больнице г.Фокино Брянской области, но официально факт моего рождения зарегистрировали в посёлке городского типа Любохна, на родине мамы. Первые детские воспоминания фрагментарны: например, хорошо помню, как я любил гулять вдоль озера в д.Неверь, что в окрестностях Любохны, забираясь по очереди в многочисленные лодки, которые хозяева пристёгивали к причалу цепями и замками. Помню, кидал в озеро хлебные катышки, наблюдая, как какие-то маленькие рыбки поочерёдно тыкаются носом в медленно опускающиеся на дно шарики. Вода в озере была очень чистой и прозрачной, мне нравилось вглядываться в её глубину, осматривая серо-зелёные водоросли, камыши, белый песок на дне, ракушки, снующих туда-сюда рыбок.
При этом я испытывал смешанные чувства – от азарта первооткрывателя, который вот-вот увидит что-то очень важное, необычное, до животного страха и ужаса перед тёмной водой на глубине, где, как мне казалось, лежит на дне посреди жутких и отвратительных водорослей и терпеливо ждёт свою жертву какое-то невиданное до сего дня чудище.
В Невери, в крепком, пятистенном деревянном доме, жили мои бабушка и дедушка по материнской линии. Напротив усадьбы был магазин, где дед покупал мне ириски «Забава». А вокруг дома всё заросло малиной, и как-то раз мой двоюродный брат Олег, который был намного старше меня, набрал стакан красных ягод, добавил туда сахара, размешал всё интенсивно и дал мне. Я попробовал и понял, что на свете есть вещи повкуснее «Забавы». И просил взрослых, чтобы мне ещё набрали малины и размешали её с сахаром, но баловали меня этим лакомством не так часто, как мне хотелось бы.
Точно не помню, сколько раз мы приезжали на лето в Неверь, остальную часть года я проводил вместе с родителями по месту их работы, а это целая история кочевничества по Орловской области. Сначала мы 6 лет жили в селе Гнилец Троснянского района, где мать и отец работали в школе, а я играл с местными ребятишками. Здесь, в этом краю сохранившейся по сей день своеобразной южной «вендетты», где живёт какой-то особенный, не похожий на остальных орловцев народ «цуканы», мне многие говорили одну и ту же фразу, когда мне было больно, холодно или жарко – в общем, в любом случае, когда от меня требовались терпение и мужество: «Терпи, казак – атаманом будешь!».
И я терпел. Видимо, особого родительского присмотра за мной здесь не было, иначе вряд ли местные прозвали бы меня «Сашка школьный». Однажды зимой провалился я в неглубокую яму: не помню, кто меня вытащил, принёс домой и т. д., – помню только, как отец раздел меня и натёр спиртом, надеясь, что не заболею. Бог миловал – не заболел.
Есть такая теория, что человека можно воспитывать лишь до пяти лет, потом – бесполезно, то есть, всё, что можно вложить в человека, нужно успеть вместить до пяти лет. Если исходить из этой теории, то своё воспитание я получил в так не похожих друг на друга населённых пунктах – Гнилец и Неверь.
Причём, большую часть года я проводил, конечно, в Гнильце, поэтому и сам считаю себя более Орловским, нежели Брянским. Если честно признаться, то скажи мне сейчас – брось всё, езжай на свою малую родину, все условия тебе там создадим, живи, работай, – наверное, не поехал бы.
Казалось бы, есть такая поговорка – «где родился, там и пригодился», а выходит, не всегда она «работает». Несмотря на светлые детские воспоминания, теперь там, на Брянщине, при отсутствии дедовской усадьбы, когда некому встретить, всё для меня стало как бы не моим, нет особого, радостного, чувства родины, нет магического притяжения земли.
Пробовал: ездил в Любохну и Неверь уже в зрелом возрасте, но не ёкнуло нигде, как говорится; напротив, уныние и тоска посетили там моё сердце и одно желание – домой!
Безусловно, хотелось бы, чтобы брянская земля не вызывала в моей душе горечь безысходных потерь, понятия, что жизнь, увы, быстротечна.
Моя малая родина – Орловщина: здесь я живу с 8 января 1973 года, когда мне было почти 5 месяцев! Под Орловщиной я подразумеваю и нынешнюю Брянскую область, территория которой входила когда-то в состав Орловской губернии. Где-то лет до шести я вместе с родителями жил в с. Гнилец, затем – год в д.Редькино и два года – в с.Марьино Орловского района, где отец стал директором школы, а мать – учителем русского языка и литературы. Марьино находится в 5 км от Станового Колодезя и 7,5 км – от д. Редькино – родины моего отца. Однажды я самостоятельно, на велосипеде с приятелем съездил из Марьино в Редькино, напугав родителей долгим отсутствием. Здесь, на редькинской родовой усадьбе, куда, по рассказам деда Ивана Петровича Агошкова, где-то в середине XIXв переселился из деревни Ильинской Орловского уезда мой пра-прадед Алексей, жил и по сей день обитает мой двоюродный брат Сергей, с которым в детстве мы очень дружили. Был даже период, когда, попадая из Гнильца ли, из Любохны или Марьино в Редькино, я испытывал особое, ни с чем не сравнимое чувство, которое сам характеризовал просто – «душа радуется».
К слову сказать, не помню, чтобы я в последние годы и даже десятилетия испытывал подобное чувство, но память о нём осталась. В Редькино мне нравилось всё: спать на «полатях» летними звёздными ночами, слушая, как изредка проезжают поблизости автомобили и поезда; играть с Серёгой в машинки, выстраивая из подручных средств «автомагистрали» и «мосты»; объедать дедовские вишни, сливы, яблоки, а на зимних каникулах, после просмотра какой-нибудь зимней сказки по телевизору, рыть в снегу подземные ходы, создавая снежные «танки», «окопы» и играть в «войнушку».
Здесь я однажды страшно обварил ногу, став в шерстяном носке в только что закипевший чайник. После больницы я какой-то период лежал в доме, страдая, что не могу пока снова предаваться беззаботным играм с братом.
…Мой отец более тяготел к журналистике, краеведению и вообще труду творческому, поэтому постепенно отходил от учительства, от школы. В 1981г мы переехали в г.Мценск, куда батю взяли на работу корреспондентом в заводскую газету «Рабочая честь», издававшуюся при МЗАЛе, с обещанием выделить квартиру. Мать устроилась по специальности в школу №4, а я продолжил здесь же учёбу. Тот, кто не был «новеньким», никогда меня не поймёт, как это состояние на самом деле действует на детскую психику. Мне было очень тяжело, приходилось отстаивать своё право на место под солнцем, иногда даже прибегая к «разговору на кулаках». Постепенно я привык к новой обстановке, приобрёл новых друзей, втянулся в учёбу. Но буквально через полтора года отца снова перевели: теперь в г.Малоархангельск редактором местной районной газеты «Звезда». Снова переезд: зима, холод, какой-то неуютный, серый, провинциальный город, новая школа. Опять «новенький»… .
И, кто бы мог подумать, что со временем именно этот город станет для меня по-настоящему любимым городом детства; городом, который и по сей день первым ассоциируется у меня со словом Родина с большой буквы. Сознательное моё детство прошло в Малоархангельске, где я учился, играл, рыбачил, купался, занимался спортом, влюблялся – и всё в первый раз. Здесь же я впервые осознал, что, оказывается, могу неплохо писать сочинения и изложения, излагать различные истории: слушатели – мои сверстники не произносили ни звука, когда я что-либо рассказывал.
Моё сочинение в 8-м классе на тему, связанную с борьбой за мир (тогда, при Горбачёве, у нас модно было за мир во всём мире бороться), заняло неожиданно для меня призовое место в СССР среди других сочинений, написанных моими сверстниками. Помню, как в класс вбежала взволнованная Эмма Николаевна Солодей – классный руководитель – и торжественно объявила, что «наш Саша» – молодец, занял своим сочинением такое-то место в стране, чем поднял на небывалую высоту и класс, и школу, и её лично, конечно, поскольку русский язык и литературу у нас преподавала она. Засмущался я, помню гораздо больше, чем осознал, что, собственно, произошло. Ничего мне это достижение не принесло в материальном плане, но авторитет среди одноклассников повысился.
Говорили потом, что, якобы, сочинение моё опубликовали в журнале «Русский язык и литература в школе», но сам я публикацию эту не видел, поэтому не берусь утверждать это точно.
…Отец иногда приглашал к нам в гости маститых писателей, журналистов, с которыми поддерживал отношения и как редактор газеты, и как писатель-краевед. У нас были: и В.И. Шварц, известный московский журналист, автор пьес, рассказов; и И.Д.Крохин, с которым, помню, на балконе мы разговаривали о литературе и почему-то о том, что в области огня на сегодня мало что науке известно; и даже пра-правнук Пушкина. Но более всего повлиял на моё дальнейшее творчество, а может, даже и в какой-то степени определил мою судьбу, московский писатель В.Г. Богатырёв, с кем отец поддерживал наиболее близкие отношения. Советы отца, Богатырёва очень помогли мне в моём становлении как писателя и поэта.
После того, как в д.Неверь в 1982г умерла моя бабушка Лида, мама продала своим дальним родственникам недорого родительский дом и забрала одинокого деда сначала во Мценск, где мы вчетвером ютились в комнате местного Металлургического техникума, площадью 12 кв.м., а затем, в январе 1983г – и в Малоархангельск. С этого дня родителям выделили 3-комнатную квартиру, отапливаемую, правда, печкой, где мы с дедом спали в одной комнате. Перед сном он часто рассказывал мне о своей долгой, непростой жизни; много поведал мне и о войне, в которой принимал непосредственное участие как дятьковский партизан. Дед был большим любителем рыбалки, поэтому последние годы своей жизни в Малоархангельске он посвятил этому занимательному занятию. Мы часто вместе ходили на рыбалку, обеспечивая свежей рыбой не только свою семью, но и даже соседей, которым мать отдавала излишки рыбы. Дед умер, когда по телевизору показывали фильм «Майор Вихрь». Я зашёл в комнату, чтобы позвать захворавшего деда посмотреть кино, но, подойдя к нему ближе, понял, что его уже нет с нами. Похоронили его на Малоархангельском кладбище, куда мы, к нашему стыду, переехав в 1989г в Кромы, редко наведываемся… .
В Малоархангельске я почувствовал тягу к музыке, а именно – к гитаре. Купили мне родители в местном магазине простенький инструмент, и стал я помаленьку бренчать на нём что-то. У кого-то подсмотрел аккорды, кто-то подсказал мне кое-какие музыкальные секреты. Спустя несколько лет, проживая в общежитии Орловского госпединститута, куда я по стопам отца и матери поступил на факультет русского языка и литературы в 1989 году, – сразу после окончания Малоархангельской средней школы №1, мне преподал несколько уроков игры на гитаре некий Рик – гитарист известной и модной в России группы «Коррозия металла». Как он оказался в общежитии пединститута – отдельная история, время тогда было такое, что кто угодно мог оказаться и где угодно. Кого только тогда в нашу общагу не заносило посредством алкоголя и превратностям судьбы.
В этот же период я стал поклонником группы «Кино» и её лидера Виктора Цоя. Сам стал писать песни, которые нравились моим сокурсникам, но Рик указал мне на очень ощутимое влияние Цоя в них. Говорил мне, чтобы я перестал ему подражать и искал свой путь в музыке. Когда Рик сам брал в руки гитару, то сбегалась едва ли не вся общага, чтобы его послушать. Я до сих пор не встретил ни одного человека, который мог бы так виртуозно играть на этом очень непростом инструменте – посредством печатного слова не передать ту гамму звуков и чувств, которые полупьяный Рик «выжимал» из шести струн самой обычной, магазинной гитары. Он показал мне, что нет предела совершенству, и я с каждым годом, по возможности, играю всё лучше и лучше. Продолжаю осваивать гитару по сей день, сочиняю песни, выпустил свой музыкальный диск «Песни уставших пальцев», куда включил 14 сочинений. Не знаю, избавился ли я полностью от влияния Виктора Цоя: Рика я больше никогда не встречал, моих новых песен он, видимо, не слышал.
В 1989г мы вновь готовились к переезду, наверное, самому болезненному для меня, поскольку я не просто привык к г.Малоархангельску, а прикипел к нему. Может, сгладило боль отрыва то, что в этом же году я поступил в институт, а уже в первых числах сентября поехал вместе с нашим только что сформированным первым курсом в Новодеревеньковский район. Я попал в колхоз, а родители мои в этот же период перебрались в пгт. Кромы, что в 33 километрах от Орла. Мне только что исполнилось 17 лет, и с этого момента детство кончилось. В колхозе, где мы собирали картошку днём, а по вечерам ходили на танцы, я впервые напился пьяным, закрутил какие-то романы и интрижки с девушками. Чувство отрыва от родительских корней не покидало меня, и я не сопротивлялся стихии, «без руля и ветрил» доверился судьбе.
Тогда я даже не знал толком, куда мне возвращаться, поскольку помнил только адрес нового дома в Кромах, но сам там не был.
Через месяц я приехал в Орёл на автовокзал, но оказалось, что последний автобус на Кромы уже ушёл; ночевать мне было негде. Что делать? Мало того, что толком не знаю, куда мне ехать, так ещё и ночевать придётся на вокзале? Ну, думаю, нет, нужно действовать. Подошёл к таксистам, объяснил ситуацию: мол, студент, из колхоза только что, надо в Кромы, денег нет, но по приезду домой – возьму у родителей и расплачусь. Один из водителей согласился. По дороге думал, как в темноте укажу ему на дом, который я сам не знаю, где находится. Но выяснилось, что Кромы расположились практически все вдоль одной дороги, «пятиэтажки» пропустить и не заметить невозможно. Нашёл я свой дом, квартиру, расплатился с таксистом – 25 рублей советских денег стоила дорога на такси от Орла до Кром, в 22.00, в 1989 году. Это немало.
Началась моя учёба в институте. Сначала всё шло хорошо, поскольку базовая, школьная подготовка у меня была выше, чем у орловских ребят, поэтому первый курс я проскочил легко. Даже очень легко, что в итоге сослужило мне не совсем добрую службу: думая, что и дальше я буду проскакивать на школьных знаниях, относился к учёбе «спустя рукава». Лекции пропускал, практические занятия – тоже. Вся моя жизнь была сосредоточена на общаге, а не на учёбе: мне понравилось выпивать в кругу «друзей», играть на гитаре, бегать по девчатам. Первую же зимнюю сессию на втором курсе провалил: зачёты, экзамены сдавать с первого раза не получалось. Тем не менее, кое-как я закончил три курса, не потеряв при этом уважения и любви преподавателей, которые в большинстве своём относились ко мне очень доброжелательно.
В конце осени 1992 года я поспорил с одним студентом худграфа, что смогу уйти добровольно, по заявлению, в армию.
Спор я выиграл, пришёл в Заводской райвоенкомат, написал заявление с просьбой забрать меня в «горячую точку». Уже через пару недель я получил повестку, оформил академический отпуск в институте, и 18 декабря был призван, наверное, в «самую горячую точку» в буквальном смысле – в Московскую военизированную пожарную охрану, где прослужил ровно полтора года – до 18 июня 1994 года. О службе можно говорить долго, может, даже повесть написать со временем следует. Служил я хорошо, с честью.
Принимал участие в октябре 1993 года в тушении Белого дома, имею награды и поощрения. Во время увольнений ездил в город Долгопрудный-2, где живёт В.Г.Богатырёв, часто звонил ему из военной части по телефону. Поэт и писатель следил за моим творчеством, давал литературные темы, учил высокому искусству и жизни. В ноябре 1998г я стал членом Московской городской организации Союза писателей России, принял участие в православной Антологии, издаваемой В.Г. Богатырёвым и его супругой Л.И. Богатырёвой-Паламарчук. Ещё ранее я стал и членом СЖ России.
Как это ни покажется странным, армейский период был очень насыщен литературным творчеством: сказалась не только особая атмосфера, но и осознание того, что именно в поэзии и музыке я могу сказать что-то главное и нужное людям. После службы я, не без помощи своего отца, устроился на работу корреспондентом в областную молодёжную газету «Поколение» – сегодняшний «Орловский комсомолец». Сначала работал успешно, мне даже доверяли командировки в Государственную Думу, где я встречался с Г.А.Зюгановым, с другими известными политиками, бизнесменами, людьми творческого труда, делал с ними интервью, выигрывал областные журналистские, литературные конкурсы.
Затем почувствовал, что перерос «молодёжку», перешёл на работу в «Орловскую правду», но и там уже не нашёл удовлетворения от сухих жанров, сдерживающих в определённой мере писательское начало. Безусловно, работа в этих редакциях дала мне многое в жизни, и я благодарен главным редакторам – А.А. Мироненко и А.С. Кононыгину – за поддержку молодых кадров.
Может быть, стоило попробовать свои силы в Москве, но как-то не сложилось. В октябре 1999 года В.Г. Богатырёв настойчиво предлагал мне учёбу в Литературном институте имени М.Горького, где проректором был и до сих пор является, известный мне ранее, Валентин Васильевич Сорокин. Именно он рекомендовал меня в члены Союза писателей России. Родители испугались, что я в Москве, один, могу вновь сойти с прямой дорожки, а тут – приглашение собкором в «Орловскую правду». И я выбрал синицу в Орле, а не журавля в Москве. Потом, я всё-таки получил – и осознанно – второе высшее образование в г.Орле, озадачивая молодых преподавателей философскими вопросами, на которые они не всегда могли дать ответы.
Если мой отец не берёт в рот спиртного 25 лет, то я, следуя вновь за ним, как и в выборе института, бросил пить 6 лет назад. Курить – курю, и тут отец впереди меня – он никогда, за исключением армии, не брал в зубы папирос.
С 2002г и по сей день работаю в МОУ Кромская средняя общеобразовательная школа преподавателем-организатором Основ безопасной жизнедеятельности (ОБЖ). Взаимоотношения с учениками, коллегами складываются у меня хорошие; работа нравится, но заработная плата оставляет желать лучшего. Давно я вынашиваю идею повести о своей службе в армии, о тушении Белого Дома, взаимоотношении «дедов» и «духов», а на этом фоне – показ той обстановки в стране, которая была в 90-е годы ХХ века.
В 2003г я выпустил две небольшие, но знаковые книги «Непотерянное поколение» и «Зарницы счастья». В начале 2006 года – полновесное издание «Выбор». Читатели найдут в нём стихи и рассказы, очерки и публицистику.
Принял участие в выпусках трёх альманахов «КРОМА», «Книги Памяти и Славы» Кромского района за 2005 год. Питерцы напечатали мой рассказ в альманахе «Новая волна». Имеются мои произведения и в Интернете.
В 2009г вместе с отцом готовим книгу о Становом Колодезе, поддерживаю связь через Интернет и телефон со многими музыкантами России.
В 2004 году я женился, в 2005 у нас с Натальей родилась дочь Ксения. И всё, вроде бы, хорошо складывается у меня в жизни на сегодняшний момент, но только очень хочется ещё хотя бы раз ощутить то незабываемое природное чувство, когда «душа радуется».
16 декабря 2009г, пгт. Кромы.
*
Из книги "Живительный источник Станового Колодезя. Под покровом Пресвятой Богородицы".
Авторы - В.И.Агошков и А.В.Агошков
Я, Александр Васильевич Агошков, родился 18 августа 1972г в больнице г.Фокино Брянской области, но официально факт моего рождения зарегистрировали в посёлке городского типа Любохна, на родине мамы. Первые детские воспоминания фрагментарны: например, хорошо помню, как я любил гулять вдоль озера в д.Неверь, что в окрестностях Любохны, забираясь по очереди в многочисленные лодки, которые хозяева пристёгивали к причалу цепями и замками. Помню, кидал в озеро хлебные катышки, наблюдая, как какие-то маленькие рыбки поочерёдно тыкаются носом в медленно опускающиеся на дно шарики. Вода в озере была очень чистой и прозрачной, мне нравилось вглядываться в её глубину, осматривая серо-зелёные водоросли, камыши, белый песок на дне, ракушки, снующих туда-сюда рыбок.
При этом я испытывал смешанные чувства – от азарта первооткрывателя, который вот-вот увидит что-то очень важное, необычное, до животного страха и ужаса перед тёмной водой на глубине, где, как мне казалось, лежит на дне посреди жутких и отвратительных водорослей и терпеливо ждёт свою жертву какое-то невиданное до сего дня чудище.
В Невери, в крепком, пятистенном деревянном доме, жили мои бабушка и дедушка по материнской линии. Напротив усадьбы был магазин, где дед покупал мне ириски «Забава». А вокруг дома всё заросло малиной, и как-то раз мой двоюродный брат Олег, который был намного старше меня, набрал стакан красных ягод, добавил туда сахара, размешал всё интенсивно и дал мне. Я попробовал и понял, что на свете есть вещи повкуснее «Забавы». И просил взрослых, чтобы мне ещё набрали малины и размешали её с сахаром, но баловали меня этим лакомством не так часто, как мне хотелось бы.
Точно не помню, сколько раз мы приезжали на лето в Неверь, остальную часть года я проводил вместе с родителями по месту их работы, а это целая история кочевничества по Орловской области. Сначала мы 6 лет жили в селе Гнилец Троснянского района, где мать и отец работали в школе, а я играл с местными ребятишками. Здесь, в этом краю сохранившейся по сей день своеобразной южной «вендетты», где живёт какой-то особенный, не похожий на остальных орловцев народ «цуканы», мне многие говорили одну и ту же фразу, когда мне было больно, холодно или жарко – в общем, в любом случае, когда от меня требовались терпение и мужество: «Терпи, казак – атаманом будешь!».
И я терпел. Видимо, особого родительского присмотра за мной здесь не было, иначе вряд ли местные прозвали бы меня «Сашка школьный». Однажды зимой провалился я в неглубокую яму: не помню, кто меня вытащил, принёс домой и т. д., – помню только, как отец раздел меня и натёр спиртом, надеясь, что не заболею. Бог миловал – не заболел.
Есть такая теория, что человека можно воспитывать лишь до пяти лет, потом – бесполезно, то есть, всё, что можно вложить в человека, нужно успеть вместить до пяти лет. Если исходить из этой теории, то своё воспитание я получил в так не похожих друг на друга населённых пунктах – Гнилец и Неверь.
Причём, большую часть года я проводил, конечно, в Гнильце, поэтому и сам считаю себя более Орловским, нежели Брянским. Если честно признаться, то скажи мне сейчас – брось всё, езжай на свою малую родину, все условия тебе там создадим, живи, работай, – наверное, не поехал бы.
Казалось бы, есть такая поговорка – «где родился, там и пригодился», а выходит, не всегда она «работает». Несмотря на светлые детские воспоминания, теперь там, на Брянщине, при отсутствии дедовской усадьбы, когда некому встретить, всё для меня стало как бы не моим, нет особого, радостного, чувства родины, нет магического притяжения земли.
Пробовал: ездил в Любохну и Неверь уже в зрелом возрасте, но не ёкнуло нигде, как говорится; напротив, уныние и тоска посетили там моё сердце и одно желание – домой!
Безусловно, хотелось бы, чтобы брянская земля не вызывала в моей душе горечь безысходных потерь, понятия, что жизнь, увы, быстротечна.
Моя малая родина – Орловщина: здесь я живу с 8 января 1973 года, когда мне было почти 5 месяцев! Под Орловщиной я подразумеваю и нынешнюю Брянскую область, территория которой входила когда-то в состав Орловской губернии. Где-то лет до шести я вместе с родителями жил в с. Гнилец, затем – год в д.Редькино и два года – в с.Марьино Орловского района, где отец стал директором школы, а мать – учителем русского языка и литературы. Марьино находится в 5 км от Станового Колодезя и 7,5 км – от д. Редькино – родины моего отца. Однажды я самостоятельно, на велосипеде с приятелем съездил из Марьино в Редькино, напугав родителей долгим отсутствием. Здесь, на редькинской родовой усадьбе, куда, по рассказам деда Ивана Петровича Агошкова, где-то в середине XIXв переселился из деревни Ильинской Орловского уезда мой пра-прадед Алексей, жил и по сей день обитает мой двоюродный брат Сергей, с которым в детстве мы очень дружили. Был даже период, когда, попадая из Гнильца ли, из Любохны или Марьино в Редькино, я испытывал особое, ни с чем не сравнимое чувство, которое сам характеризовал просто – «душа радуется».
К слову сказать, не помню, чтобы я в последние годы и даже десятилетия испытывал подобное чувство, но память о нём осталась. В Редькино мне нравилось всё: спать на «полатях» летними звёздными ночами, слушая, как изредка проезжают поблизости автомобили и поезда; играть с Серёгой в машинки, выстраивая из подручных средств «автомагистрали» и «мосты»; объедать дедовские вишни, сливы, яблоки, а на зимних каникулах, после просмотра какой-нибудь зимней сказки по телевизору, рыть в снегу подземные ходы, создавая снежные «танки», «окопы» и играть в «войнушку».
Здесь я однажды страшно обварил ногу, став в шерстяном носке в только что закипевший чайник. После больницы я какой-то период лежал в доме, страдая, что не могу пока снова предаваться беззаботным играм с братом.
…Мой отец более тяготел к журналистике, краеведению и вообще труду творческому, поэтому постепенно отходил от учительства, от школы. В 1981г мы переехали в г.Мценск, куда батю взяли на работу корреспондентом в заводскую газету «Рабочая честь», издававшуюся при МЗАЛе, с обещанием выделить квартиру. Мать устроилась по специальности в школу №4, а я продолжил здесь же учёбу. Тот, кто не был «новеньким», никогда меня не поймёт, как это состояние на самом деле действует на детскую психику. Мне было очень тяжело, приходилось отстаивать своё право на место под солнцем, иногда даже прибегая к «разговору на кулаках». Постепенно я привык к новой обстановке, приобрёл новых друзей, втянулся в учёбу. Но буквально через полтора года отца снова перевели: теперь в г.Малоархангельск редактором местной районной газеты «Звезда». Снова переезд: зима, холод, какой-то неуютный, серый, провинциальный город, новая школа. Опять «новенький»… .
И, кто бы мог подумать, что со временем именно этот город станет для меня по-настоящему любимым городом детства; городом, который и по сей день первым ассоциируется у меня со словом Родина с большой буквы. Сознательное моё детство прошло в Малоархангельске, где я учился, играл, рыбачил, купался, занимался спортом, влюблялся – и всё в первый раз. Здесь же я впервые осознал, что, оказывается, могу неплохо писать сочинения и изложения, излагать различные истории: слушатели – мои сверстники не произносили ни звука, когда я что-либо рассказывал.
Моё сочинение в 8-м классе на тему, связанную с борьбой за мир (тогда, при Горбачёве, у нас модно было за мир во всём мире бороться), заняло неожиданно для меня призовое место в СССР среди других сочинений, написанных моими сверстниками. Помню, как в класс вбежала взволнованная Эмма Николаевна Солодей – классный руководитель – и торжественно объявила, что «наш Саша» – молодец, занял своим сочинением такое-то место в стране, чем поднял на небывалую высоту и класс, и школу, и её лично, конечно, поскольку русский язык и литературу у нас преподавала она. Засмущался я, помню гораздо больше, чем осознал, что, собственно, произошло. Ничего мне это достижение не принесло в материальном плане, но авторитет среди одноклассников повысился.
Говорили потом, что, якобы, сочинение моё опубликовали в журнале «Русский язык и литература в школе», но сам я публикацию эту не видел, поэтому не берусь утверждать это точно.
…Отец иногда приглашал к нам в гости маститых писателей, журналистов, с которыми поддерживал отношения и как редактор газеты, и как писатель-краевед. У нас были: и В.И. Шварц, известный московский журналист, автор пьес, рассказов; и И.Д.Крохин, с которым, помню, на балконе мы разговаривали о литературе и почему-то о том, что в области огня на сегодня мало что науке известно; и даже пра-правнук Пушкина. Но более всего повлиял на моё дальнейшее творчество, а может, даже и в какой-то степени определил мою судьбу, московский писатель В.Г. Богатырёв, с кем отец поддерживал наиболее близкие отношения. Советы отца, Богатырёва очень помогли мне в моём становлении как писателя и поэта.
После того, как в д.Неверь в 1982г умерла моя бабушка Лида, мама продала своим дальним родственникам недорого родительский дом и забрала одинокого деда сначала во Мценск, где мы вчетвером ютились в комнате местного Металлургического техникума, площадью 12 кв.м., а затем, в январе 1983г – и в Малоархангельск. С этого дня родителям выделили 3-комнатную квартиру, отапливаемую, правда, печкой, где мы с дедом спали в одной комнате. Перед сном он часто рассказывал мне о своей долгой, непростой жизни; много поведал мне и о войне, в которой принимал непосредственное участие как дятьковский партизан. Дед был большим любителем рыбалки, поэтому последние годы своей жизни в Малоархангельске он посвятил этому занимательному занятию. Мы часто вместе ходили на рыбалку, обеспечивая свежей рыбой не только свою семью, но и даже соседей, которым мать отдавала излишки рыбы. Дед умер, когда по телевизору показывали фильм «Майор Вихрь». Я зашёл в комнату, чтобы позвать захворавшего деда посмотреть кино, но, подойдя к нему ближе, понял, что его уже нет с нами. Похоронили его на Малоархангельском кладбище, куда мы, к нашему стыду, переехав в 1989г в Кромы, редко наведываемся… .
В Малоархангельске я почувствовал тягу к музыке, а именно – к гитаре. Купили мне родители в местном магазине простенький инструмент, и стал я помаленьку бренчать на нём что-то. У кого-то подсмотрел аккорды, кто-то подсказал мне кое-какие музыкальные секреты. Спустя несколько лет, проживая в общежитии Орловского госпединститута, куда я по стопам отца и матери поступил на факультет русского языка и литературы в 1989 году, – сразу после окончания Малоархангельской средней школы №1, мне преподал несколько уроков игры на гитаре некий Рик – гитарист известной и модной в России группы «Коррозия металла». Как он оказался в общежитии пединститута – отдельная история, время тогда было такое, что кто угодно мог оказаться и где угодно. Кого только тогда в нашу общагу не заносило посредством алкоголя и превратностям судьбы.
В этот же период я стал поклонником группы «Кино» и её лидера Виктора Цоя. Сам стал писать песни, которые нравились моим сокурсникам, но Рик указал мне на очень ощутимое влияние Цоя в них. Говорил мне, чтобы я перестал ему подражать и искал свой путь в музыке. Когда Рик сам брал в руки гитару, то сбегалась едва ли не вся общага, чтобы его послушать. Я до сих пор не встретил ни одного человека, который мог бы так виртуозно играть на этом очень непростом инструменте – посредством печатного слова не передать ту гамму звуков и чувств, которые полупьяный Рик «выжимал» из шести струн самой обычной, магазинной гитары. Он показал мне, что нет предела совершенству, и я с каждым годом, по возможности, играю всё лучше и лучше. Продолжаю осваивать гитару по сей день, сочиняю песни, выпустил свой музыкальный диск «Песни уставших пальцев», куда включил 14 сочинений. Не знаю, избавился ли я полностью от влияния Виктора Цоя: Рика я больше никогда не встречал, моих новых песен он, видимо, не слышал.
В 1989г мы вновь готовились к переезду, наверное, самому болезненному для меня, поскольку я не просто привык к г.Малоархангельску, а прикипел к нему. Может, сгладило боль отрыва то, что в этом же году я поступил в институт, а уже в первых числах сентября поехал вместе с нашим только что сформированным первым курсом в Новодеревеньковский район. Я попал в колхоз, а родители мои в этот же период перебрались в пгт. Кромы, что в 33 километрах от Орла. Мне только что исполнилось 17 лет, и с этого момента детство кончилось. В колхозе, где мы собирали картошку днём, а по вечерам ходили на танцы, я впервые напился пьяным, закрутил какие-то романы и интрижки с девушками. Чувство отрыва от родительских корней не покидало меня, и я не сопротивлялся стихии, «без руля и ветрил» доверился судьбе.
Тогда я даже не знал толком, куда мне возвращаться, поскольку помнил только адрес нового дома в Кромах, но сам там не был.
Через месяц я приехал в Орёл на автовокзал, но оказалось, что последний автобус на Кромы уже ушёл; ночевать мне было негде. Что делать? Мало того, что толком не знаю, куда мне ехать, так ещё и ночевать придётся на вокзале? Ну, думаю, нет, нужно действовать. Подошёл к таксистам, объяснил ситуацию: мол, студент, из колхоза только что, надо в Кромы, денег нет, но по приезду домой – возьму у родителей и расплачусь. Один из водителей согласился. По дороге думал, как в темноте укажу ему на дом, который я сам не знаю, где находится. Но выяснилось, что Кромы расположились практически все вдоль одной дороги, «пятиэтажки» пропустить и не заметить невозможно. Нашёл я свой дом, квартиру, расплатился с таксистом – 25 рублей советских денег стоила дорога на такси от Орла до Кром, в 22.00, в 1989 году. Это немало.
Началась моя учёба в институте. Сначала всё шло хорошо, поскольку базовая, школьная подготовка у меня была выше, чем у орловских ребят, поэтому первый курс я проскочил легко. Даже очень легко, что в итоге сослужило мне не совсем добрую службу: думая, что и дальше я буду проскакивать на школьных знаниях, относился к учёбе «спустя рукава». Лекции пропускал, практические занятия – тоже. Вся моя жизнь была сосредоточена на общаге, а не на учёбе: мне понравилось выпивать в кругу «друзей», играть на гитаре, бегать по девчатам. Первую же зимнюю сессию на втором курсе провалил: зачёты, экзамены сдавать с первого раза не получалось. Тем не менее, кое-как я закончил три курса, не потеряв при этом уважения и любви преподавателей, которые в большинстве своём относились ко мне очень доброжелательно.
В конце осени 1992 года я поспорил с одним студентом худграфа, что смогу уйти добровольно, по заявлению, в армию.
Спор я выиграл, пришёл в Заводской райвоенкомат, написал заявление с просьбой забрать меня в «горячую точку». Уже через пару недель я получил повестку, оформил академический отпуск в институте, и 18 декабря был призван, наверное, в «самую горячую точку» в буквальном смысле – в Московскую военизированную пожарную охрану, где прослужил ровно полтора года – до 18 июня 1994 года. О службе можно говорить долго, может, даже повесть написать со временем следует. Служил я хорошо, с честью.
Принимал участие в октябре 1993 года в тушении Белого дома, имею награды и поощрения. Во время увольнений ездил в город Долгопрудный-2, где живёт В.Г.Богатырёв, часто звонил ему из военной части по телефону. Поэт и писатель следил за моим творчеством, давал литературные темы, учил высокому искусству и жизни. В ноябре 1998г я стал членом Московской городской организации Союза писателей России, принял участие в православной Антологии, издаваемой В.Г. Богатырёвым и его супругой Л.И. Богатырёвой-Паламарчук. Ещё ранее я стал и членом СЖ России.
Как это ни покажется странным, армейский период был очень насыщен литературным творчеством: сказалась не только особая атмосфера, но и осознание того, что именно в поэзии и музыке я могу сказать что-то главное и нужное людям. После службы я, не без помощи своего отца, устроился на работу корреспондентом в областную молодёжную газету «Поколение» – сегодняшний «Орловский комсомолец». Сначала работал успешно, мне даже доверяли командировки в Государственную Думу, где я встречался с Г.А.Зюгановым, с другими известными политиками, бизнесменами, людьми творческого труда, делал с ними интервью, выигрывал областные журналистские, литературные конкурсы.
Затем почувствовал, что перерос «молодёжку», перешёл на работу в «Орловскую правду», но и там уже не нашёл удовлетворения от сухих жанров, сдерживающих в определённой мере писательское начало. Безусловно, работа в этих редакциях дала мне многое в жизни, и я благодарен главным редакторам – А.А. Мироненко и А.С. Кононыгину – за поддержку молодых кадров.
Может быть, стоило попробовать свои силы в Москве, но как-то не сложилось. В октябре 1999 года В.Г. Богатырёв настойчиво предлагал мне учёбу в Литературном институте имени М.Горького, где проректором был и до сих пор является, известный мне ранее, Валентин Васильевич Сорокин. Именно он рекомендовал меня в члены Союза писателей России. Родители испугались, что я в Москве, один, могу вновь сойти с прямой дорожки, а тут – приглашение собкором в «Орловскую правду». И я выбрал синицу в Орле, а не журавля в Москве. Потом, я всё-таки получил – и осознанно – второе высшее образование в г.Орле, озадачивая молодых преподавателей философскими вопросами, на которые они не всегда могли дать ответы.
Если мой отец не берёт в рот спиртного 25 лет, то я, следуя вновь за ним, как и в выборе института, бросил пить 6 лет назад. Курить – курю, и тут отец впереди меня – он никогда, за исключением армии, не брал в зубы папирос.
С 2002г и по сей день работаю в МОУ Кромская средняя общеобразовательная школа преподавателем-организатором Основ безопасной жизнедеятельности (ОБЖ). Взаимоотношения с учениками, коллегами складываются у меня хорошие; работа нравится, но заработная плата оставляет желать лучшего. Давно я вынашиваю идею повести о своей службе в армии, о тушении Белого Дома, взаимоотношении «дедов» и «духов», а на этом фоне – показ той обстановки в стране, которая была в 90-е годы ХХ века.
В 2003г я выпустил две небольшие, но знаковые книги «Непотерянное поколение» и «Зарницы счастья». В начале 2006 года – полновесное издание «Выбор». Читатели найдут в нём стихи и рассказы, очерки и публицистику.
Принял участие в выпусках трёх альманахов «КРОМА», «Книги Памяти и Славы» Кромского района за 2005 год. Питерцы напечатали мой рассказ в альманахе «Новая волна». Имеются мои произведения и в Интернете.
В 2009г вместе с отцом готовим книгу о Становом Колодезе, поддерживаю связь через Интернет и телефон со многими музыкантами России.
В 2004 году я женился, в 2005 у нас с Натальей родилась дочь Ксения. И всё, вроде бы, хорошо складывается у меня в жизни на сегодняшний момент, но только очень хочется ещё хотя бы раз ощутить то незабываемое природное чувство, когда «душа радуется».
16 декабря 2009г, пгт. Кромы.
*
Голосование:
Суммарный балл: 40
Проголосовало пользователей: 4
Балл суточного голосования: 0
Проголосовало пользователей: 0
Проголосовало пользователей: 4
Балл суточного голосования: 0
Проголосовало пользователей: 0
Голосовать могут только зарегистрированные пользователи
Вас также могут заинтересовать работы:
Отзывы:
|
Оставлен:
12 марта ’2011 09:55Целая летопись жизни родного человечка!
|
gusevatk72
|
Оставлять отзывы могут только зарегистрированные пользователи
Трибуна сайта
Наш рупор
Категории
Работы на продажу