Репетиция оркестра

Кинофильм Феллини с таким названием я вспомнил, когда собрался сходить на концерт Питерского государственного русского оркестра имени Андреева , которым много лет руководит и дири жирует мой хороший знакомый Дмитрий Дмитриевич Хохлов, Дима, с которым я знаком с детства. Параллели с фильмом конечно неблизкие, в фильме началось с репетиции а закончилось анархической революцией с разбиванием музыкальных инструментов и неподчинением дирижеру. Правда что делать с завоеванной свободной дальше оркестранты не знали всё вернулось на «круги своя», что кстати, очень напоминает теперешнюю российскую жизнь. Это состояние я однажды выразил четверостишием:
Как бы нашему народу
Подняпрячься и понять
На х..ра ему свобода
И почем её продать.
Но это так, к слову. Хотя оркестр-довольно большой коллектив музыкантов, разного возраста, семейного положения, разных характеров, темперамента и музыкального мастерства, сцементирован- ный волей и непререкаемым авторитетом дирижера, здорово напоминает авторитар- ное государство. Наверно поэтому Дима за дирижерским пультом выглядит величествен-но и сурово, не улыбаясь даже на самые горячие аплодисменты, на которые,кста -ти,его зрители на скупятся.
Димин оркестр старинный, в том смысле что был организован ещё при государе –императоре, но музыканты в основном моло- дые ребята и девушки, которых, навер- ное, кроме воли дирижера объединяет ещё любовь к музыке. Играют они замечатель- но, я слушал их несколько раз и всегда получал огромное удовольствие, а такого пианиссимо не может сыграть ни один другой оркестр.
В этот раз я тоже наслаждался обста- новкой замечательного Светлановского зала Московского Дома музыки, замеча- тельной игрой и репертуаром оркестра, а заодно наблюдал за оркестрантами, потому что это тоже прелюбопытное зрелище.
Вообще Димин оркестр большой, чело- век 35-40, и они заняли всю немаленькую сцену Светлановского зала. По правую руку от Димы сидело человек десять бала- лаечников, в основном молодых мужчин в одинаковых костюмах. Однако главный балалаечник, сидящий ближе всех к дири -жеру, был довольно пожилой музыкант с впалой верхней губой, замаскированной щеткой усов и с лысиной, обрамленной остатками волос. Вел он себя соответ- ственно статусу главного в балалаечном цехе и когда удостоился сольной пар- тии, проделал это не только с большим мастерством, но и большим достоинством.
Исполняя последнее произведение Дима исполнил и свою домашнюю заготовку – собрал подаренные ему цветы, покинул пьедестал и ушел за кулисы. Оркестр про- должал слаженно исполнять пьесу, а глав-ный балалаечник даже показал, что есть ещё порох в пороховницах – несколько раз подбросил балалайку , и она, перевернув- шись в воздухе, послушно возвращалась в его умелые руки.
По левую порхающую над пюпитром Димину руку сидела группа мандолинистов, в основном почему-то молодых женщин, в одинаковых длинных платьях и с некраси- выми, но строгими и одухотворенными лицами. Они сидели эротично положив ногу на ногу, что помогало прижимать мандолины к груди и смотрели то на дири- жера, то внутрь себя. Мне пришла в голо -ву мысль, что физическая непривлекатель-ность наверное способствует у девушек освоению премудрости исполнительского мастерства. Однако одна исполнительница тоже выделялась из коллектива. Средних лет статная женщина с красивым выпук- лым лбом, матовой кожей лица с ямочками на щеках и грудью хорошего объема,она тоже сидела, положив ногу на ногу, но при этом иногда взглядывала в зал и всё время улыбалась улыбкой Монны Лизы. Она прижимала к груди округлую заднюю стенку мандолины так эротично, как, наверное, прижимает голову любимого мужчины. Я поймал себя на мысли, что хотел бы ока- заться на месте её мандолины, но быстро отогнал эту мысль – рядом сидела моя любимая жена и тоже наслаждалась хорошей музыкой. Тем не менее я пристально рас- сматривал ,конечно просто из писатель- ского любопытства, безымянный палец её правой руки, и таки углядел с девятого ряда, что на нем что-то посверкивает.
Но интереснее всего было наблюдать за ударниками, коих в Димином оркестре трое. Молодые симпатичные ребят, они помещались сзади всех, поэтому видны были только их головы и плечи. Зато зву- ки их инструментов, когда Дима позволял им вступить в игру, перекрывали весь оркестр с лихвой. Инструменты были видны плохо, но всё же удалось разглядеть, что это был традиционный большой барабан, огромные медные тарелки, ксилофон и нес-колько нетрадиционных предметов – здоро- венные палки, похожие на щипцы-перерос- ток от устаревшей стиральной машины, похожий на деревенскую пожарную рынду металлический предмет, ну и разная мелочь вроде свистка, трещотки, колоколь-чиков и блестящих металлических треу- гольников. На каждого ударника приходи- лось по два-три таких предмета, и они бегали от одного к другому, меняясь мес- тами и не всегда успевая добежать до нужного инструмента и потому брякая и стукая иногда не в такт. При этом они откровенно веселились, улыбались, каза- лось, что за такую многостаночную работу они получают повышенную зарплату. Вообщем веселились все, и оркестранты и зрители.
Вернулись с концерта мы довольно поздно, я быстро уснул и мне приснился сон. Сны мне снятся довольно часто и всегда какая-то пакость. А тут…
Это была поляна, на ней группами стояли люди. В центре сидело несколько человек и они творили Музыку… из шумов, стуков, скрипов, чего-то ещё… Вероятно были микрофоны и было хорошо слышно. Это действительно была Музыка, она поднимала над суетным, каждодневным, влекла куда-то. Среди играющих был главный, борода- тый человек с одухотворенным лицом, он задавал ритм, вёл главную мелодию, тво- рил Нечто из Ничего. Хотелось включиться в это творчество, помочь, ощутить свою причастность. Музыка окончилась, и я услышал разговор, что очень жалко – эту Музыку нельзя записать, т.к. в записи это будет какофония.
Следующая картинка без перерыва – нас несколько человек и мы решили попробо- вать что-то сыграть По ощущению это мои знакомые, хотя кто они – я не знаю. Один в военной форме и сапогах, сунул одну ногу в дыру в заборе, чтобы кожа сапога скрипела о сухое дерево.Он как-то стран- но переворачивался, притопывал второй ногой, давая ритм. Было что-то ещё и ощу-щение коллективного творения и радость от хорошо выполняемого дела. С чем срав- нить… Начало 1 концерта Чайковского? Ре-минорная токата Баха? Высшая точка оргаз-ма с любимой женщиной? Наверное у каж- дого своё. Душа омывалась чистыми струя- ми, очищалась от всего лишнего, нанос- ного, парила…
Такого мощного воздействия музыки я не испытывал никогда.
Я проснулся потрясенный, лежал и пытался вновь повторить эти ощущения, облечь их словами. До утра больше не уснул, но пер-вый раз за довольно многочисленные бес- сонницы последнего времени это не было тягостно. Я ПОБЫВАЛ В РАЮ…

Наверное всё-таки душа у человека есть, если такая абстрактная вещь, как выстроенные в определенном порядке звуки разной высоты могут доставлять её такое наслаждение. Люди, слушайте музыку!