Юлица-3

5. 25.07.07 Пятница. День потерь.


С утра уже шел дождь. Он особенно разошелся во время нашего подъема. Из высушенных за ночь у костра штанов Дмитрича можно было теперь добывать воду.

Под тентом палатки скопилось комарья в невообразимом количестве – тут они прячутся от дождя. Я высовываю руку с тряпкой из палатки и для начала прогоняю их из -под тента на дождь. Только потом выхожу сам.

Завтрак под дождем - занятие не очень забавное, поэтому он не растягивается на долго. Выпив чаю с комарами и закусив размокшими сухарями, мы выходим. На воде дождь не страшен- мы в гидрокостюмах.. Фотоаппарат укладываю в рюкзак , полагая, что дождь будет идти весь день, зато расчехляю спининг – у меня такое ощущение, что никого из рыбнадзора на Варзуге нет.
Познавши радость через силу,
Мой друг готов идти вперед.
Речную мощную стремнину
Со злой решимостью берет.
Нет мыслей и презрев кручину
С остервенением гребет.
Вот это любо для зачину,
Потом витийствовать начнет.
По теормеху нас учили
Как надо силы разлагать,
А на гидравлике чертили
Поток в эпюрах представлять.
Я напрягу живот и спину
И треугольник сил сомну.
Ты хоть ругай меня в дымину –
Но к цели я тебя веду.

Одеваю неопреновые перчатки для защиты от комаров. Теперь я в доспехах и защищен от комаров полностью, как средневековый рыцарь защищен броней от уколов шпагой.

Поначалу мы шли первыми. На одном из плесов решили подождать остальных. Подошли к большому камню и стали ловить рыбу. Сразу же я поймал окуня. “Сейчас вытащу еще!” – хвастливо заявил я. Воблер, пущенный спинингом словно пращой, улетел в неизвестном направлении – перетерлась леска, к которой был прикреплен поводок. Пропал мою любимый воблер, тот самый, на который я ловил форель в прошлом году на Рынде. Настроение мое упало.

После обеда нас поразило пренеприятное известие. Алексей потерял навигатор – его сорвала ветками на волоке. Теперь надо очень строго следить за картой. Напрягает мысль о том, как мы будем делать волок по зимнику по болоту, глубиной более 2 м, без навигатора.
Абзац. Конец беспечной жизни.
Американский сателлит
Точку стоянья не пометит,
Путь на дисплей не засветит.
Вот так судьба порой пугает-
Не катастрофа, не беда.
Как будто между глаз врубает,
Чтобы заискрилась звезда.
Молчу. Когда-то наши предки
Канал до моря провели.
Вот здесь еще могилы редки,
А Беломор не все прошли.
Довольно. Карта есть и компас.
Есть продовольственный запас.
Падун органно отыграет
И «Оду к радости» для нас.

После обеда начался участок с быстрым течением – мы проходим каскад порогов. Идти бечевой было невозможно, и нам пришлось упираться на веслах.

Прохождение быстротоков против течения на веслах - дело очень тяжелое. Катамаран всегда был направлен против струи и несколько в сторону берега. При этом набегающий поток не мог его развернуть в поток. Если ось катамарана будет отклонена в сторону берега, то его прижмет к берегу. Гребец на ближайшем к берегу баллоне может сделать сильный гребок и катамаран, отойдя от берега, продвинется вперед. При этом нельзя ось катамарана отклонять резко от оси встречного потока ( не выходить из критического угла атаки) , ибо мощный поток разворачивает его. Для стабилизации судна в потоке, чтобы вернуть катамаран в исходное положение, приходиться прилагать мощные усилия. Усвоив это, мы шли против течения быстрее, чем наши товарищи.

Пока мы с Дмитричем поняли эту просту истину положили много сил да и нервов. Дело в том, что договориться с Дмитричем я не могу – он не слышит мои коментарии к текущей обстановке. Если мы идем вдоль моего берега, то я для мощного гребка сначала пытаюсь катамаран развернуть в свою сторону. Дмитрич же этого делать не даёт – он притабанивает и потому я не могу сильно гребануть. Если же я сильно гребану, катамаран начинает разворачиваться потоком в сторону Дмитрича и мне приходится делать подтяг носа, т.е. прилагать усилия перпендикулярно движению, что не рационально.
Надо сказать, что после сеанса обоюдной ругани, мы тут же успокаиваемся, миримся и сразу находим правильное понимание ситуации. Главное не только в том, как грести, а как относится к трудностям. К ним надо относится спокойно.

Перед проходом порога Ревун уже светило солнце и можно было фотографировать. Опечаленный потерей воблера, я жаждал идти вперед, идти и идти. Дмитрич, упрекая меня в том, что я ленюсь осматривать и запечетлевать местные красоты, фотографировал пороги за нас обоих. Признаюсь я был не прав, но когда теряешь любимую снасть, и к тому же рыба не ловится, – настроение не самое лучшее.

С потерей навигатора идти стали осторожно. Решили сегодня встать пораньше, так как далее должны были идти болота.

Болота – продленье стихии воды,
Прикрыты пушицей и мохом кудлатым,
Посмотришь – ну нет и намека беды,
Как и следов от пропавших когда-то.
Кромка ущербного леса – стены,
Кочки и ягод бывает богато.
Чем дальше уходишь - уже зыбуны,
Вспухают полого волнами, горбато.
Охота бывает острее нужды:
Пошел не туда – воротиться обратно
Не хочется – нужно озерной воды,
А силы под вечер уже небогато,

На стоянке я пошел ловить рыбу. При первом замахе спининга что-то хрустнуло, и обломок углепластика упал мне на голову. Спининг переломился пополам. Если бы я при этом тащил рыбу, то, наверное, я не так бы сильно переживал. Это же, словно удар пот дых, вырубило меня окончательно. Настроение упало до самой нижней, критической отметки. И началась мистика.

Произошло мистическое событие.
Саша сделал нам карты и подшил их в папочку. И вот я обнаруживаю , что куда-то пропала карта текущего участка пути. Я перелистывал все карты, делал это много раз, но нужной не было. И только в последний день я обнаружил, что карта этого участка была подшита вместе совсеми картами. Мистика!

После ужина иду в палатку, провести время с книгой. Вскоре в палатку приходит и Дмитрич. Меня осенило дать Дмитричу плейер. Не долго думая, Дмитрич выдал шедевр, который я полностью привожу ниже. Итак, Дмитрич берет плейер и голосом человека, которого угостили хорошей водкой, начинает свой рассказ:
25 июля 2007 года. День был замечательный тем, что в отличие от всех других он начался с пасмурного состояния и легкого накрапывания дождя, переходящего иногда в крупные и частые капли. Это было достаточно, чтобы то бельишко, которое ожидало просушки, стало еще более мокрым. Да бог с ним!

Тут я не выдерживаю, вставляю ехидное замечание: “Замечу что это бельишко было Александра Дмитриевича!”. Дмитрич за словом в корман не полезет:
Да, есть подозрение, что именно это мокрое бельишко и притянуло эту самую непогоду. А вот дальше было движение против Варзуги. Мы достаточно шустро шныряли с берега на берег в поисках наиболее приятных мест для бечевника, до той поры пока Шура к нему, по английски, не потерял интерес. И в итоге мы стали работать на галерах и ловить струю возле берега. Но это не только наша прихоть, это было тоже самое, что делали наши коллеги. Худо-бедно, мы сегодня обнаружили несколько достаточно интересных порогов, причем волны были уже не каких-либо 10 сантиметров, но несколько круче и даже с завитками. Ну и как-то в ожидании этой хорошей погоды мы подошли к полудню в 14  : 00 и достаточно нормально и вразумительно потребили тот продукт, который был подготовлен и дальше наступил момент когда Алексей сказал: “Это ты брось, экстремизм, куда-то там рваться, хватит с нас подвигов, нам надо остановиться в заданном месте , а уж время - чем раньше тем лучше.” А это заданное место связано с тем, что впереди начинается болотистая зона и фактически в этой зоне ленточные леса слева и справа ( те самые остроконечные ели что здесь есть ) и немеренные морошечные болота и разумеется комары, которые там хозяйничуют. И вот мы пошли и были награждены тем, что были два достаточно симпатичных порога ( почему симпатичных   : потому что видна мощь, река собирается в валы ) и мы тут сигали с берега на берег чтобы с одной стороны сократить растояние по большой дуге на расстояние по меньшей дуге и с тем, чтобы можно было найти тихие места где можно грести без особого напряжения.
У нас с Шурой всегда находятся свои точки зрения на понимание потоков и техники, а иногда даже тайное невысказанное желание о том, кто из нас сачкует.

Тут мы с Дмитричем смеемся лежа бок о бок в палатке. Надо сказать что никогда, никогда у меня не было таких мыслей что Дмитрич сачкует! Было отчаяние, что я порой не могу сообщить Дмитричу , что надо на мой взгляд делать.

Но мы то знаем, что мы достаточно добросовестные люди и вслух эти подозрения не высказываем, хотя коментарии и разные выражения крепкие внутри себя мы для расслабления позволяем себе. Конечно, Шура может позволить себе нечто громче , потому что я человек глухой, без аппарата, но бывает и так, что команда, которую он хочет произнести голосом капитана я не воспринимаю совершенно, и для него наступает момент, когда на повторную команду не хватает уже напряга, воли и даже необходимости нет, потому что мы делаем что-то не то. Во всяком случае, такое разнообразие нашей жизни имеет место достаточно часто и в большом количестве, но надо сказать что мы не испытываем от этого какого-то депрессивного состояния. Напротив эти вещи вносят некую остроту, которую в нашей городской жизни воспринимается как-то нехорошо.
Тут в проеме нашей палатки появляется улыбающееся лицо Саши Родина. В соседних палатках стоит гробовая тишина – все слушают речь Дмитрича, ибо наша палатка стояла между палатками Саши и Алексея.

Когда уже наступило время 16:30 мы подошли к очень красивому порогу, впечатляющему, многоступенчатому, порогу, который был украшен скальными выходами с орографического левого берега. Здесь, учитывая опыт наших коллег, надо было, конечно, соединиться группой и на зрительной связи идти, помогая и взаимодействуя. Шура вдруг почувствовал в себе позыв судьбы (это бывает так, что человек рвется, рвется, хочет куда-то улететь, особенно в самолетах, получает внеочередной билет, садится и улетает и разбивается в итоге). Вот когда я на него смотрел так - вот так он хотел чего-то быстро уйти и говорил: “Мы теряем время, чего там смотреть, чего там фотографировать, чего-там кому помогать, вперед, вперед!” Мне это было непонятно. Я здесь почувствовал, что это есть какой-то экзистенционализм, и что-то такое, что исходит от нелогических каких-то других более высоких позывов. Я отнесся к этому настолько серьезно, что, в итоге, проигнорировал это дело и то, что считал необходимым, я выполнил. Во первых отснял несколько снимков, а Шура надо сказать злобствовал и свой аппарат записывающий не вытаскивал. Ведь фото можно было привязать по времени, по месту и сделать детальные описания: какие острова , протоки и, вообще, чего там надо и чего не надо делать. Ну и в этой обстановке он был закрыт для информации. Был полностью, как стрела из лука, заряжен на то, чтобы кудай-то прийти побыстрее. Куда прийти - он даже не знал, потому что никто не знал, даже Алексей, у которого все размерено, развешено, помечено и это то, чего надо, он искал в последний момент.

Надо сказать что Алексей достаточно хорошо ухватил пупочек среди зарослей, в которых обнаружилось, что три палатки могут быть поставлены. Рядом есть джакузи, в котором мы свои пузички обмыли. Народ сегодня проявил интерес к стирке неглиже и все прочее. Надо сказать, что сегодня Шура шикарно продемонстрировал свою фигуру и, вылезши из этого джакузи, накинул на себя какую-то аспидно зеленого цвета хламиду. В общем, народ демонстрировал сегодня чистые одежды.
Встали мы в 19.00. Спокойные и нормальные все делали то, чего они хотели. Шура пошел на дело, но вернулся из дела со сломанным спинингом. Есть подозрение, что он чего то там такое сделал, что спиннинг не выдержал. Но о том, что здесь место для подвигов, можно было судить потому, что напртив нас в 5 метрах из воды высунулась здоровенная морда некой рыбы. Новопосвещенный Илья был потрясен видом здоровущей рыбы, которую мы так и не можем поймать. Но это будет завтра.
Пора и закругляться. Дело в том, что мы это дело сегодня отметили, причем первый заход был оптимистический. Мы с Шурой нашли единодушие, а Леша отказывается внести свой вклад идеологически. Он сказал так: «Я не буду пить с вами, я выпью Нечто Такое ( а у него есть 2 пузыречка из которых он делает мутный раствор ). Он выпил раствор. Мы выпили, соответственно, алкоголь, вроде бы и заели, а потом Алексей решил вроде бы пообщаться с нами и единым бальзамом помазаться. И тут Шура проявил волю. Он взял этот наш полиэтиленовый пузырек, показал на просвет и сказал: “Вот все это до конца похода, и если ты хочешь остаться в нужный момент без должной поддержки я , во всяком случае, возражаю”. Я сказал: “Ну, конечно, я не настаиваю”. А Леша видно уже выделил сок для того, чтобы это все принять. Он раскололся - взял из своей бутылки чего-то плеснул. Я выпил и, честно говоря, не понял происхождение этого напитка, который, судя по всему, очень экологичный. Но этот напиток не такой, от которого скулы сводит. Шура пьёт ханжески и всегда изображает такое отвращение, как мусульманин. Как будто он это делает для того, что бы испытать глубину омерзения к этому делу. Ну и бог с ним.

Таким образом, мы в восторге от наблюдения красот, которые здесь есть, от мазохистких ощущений, от общения с комарами, которые шпигуют нас старательно и в большом количестве. Ну и вплоть до того, что мы едим пищу, разную по вкусу и содержанию. Все идет в норме, и мы идем правильным путем. До встречи завтрашнего дня!

Тут из всех палаток раздаются дружные аплодисменты и просьба повторить речь на бис. Но Дмитрич ничего этого уже не слышит – он уже спит. Как я заметил Дмитрич отрубается мгновенно.