Исповедь женщины

Не знаю, прочитает ли кто-нибудь написанное мной или нет, и если да, то кто он будет - молодой или старый, мужчина или женщина? Людям свойственно любопытство. Люди, не зная, что происходит в них самих, готовы многое отдать за знание, что твориться на душе у другого. Кем бы ни был он, готовящийся проникнуть в самое святое, что есть у человека - его душу - я хочу, чтобы он знал: все, что здесь написано - правда. Правда настолько, насколько вообще человек может себя познать. Я не знаю, что думают на этот счет ученые, но мне было бы грустно, если бы я вдруг узнала, что невольно я обманула тебя, мой читатель, что все мои размышления о себе, о причинах тех или иных моих поступков - фикция, что все это сооружение из бессвязных отрывков, воспоминаний, суждений - карточный домик, готовый развалиться от первого же соприкосновения с действительностью. По-крайней мере, я старалась быть в такой степени искренней, откровенной, какой я ни разу в жизни не была. Обычно люди боятся быть искренними, боятся обнажать свою душу. Дело тут, по-моему, не только, и даже не столько в страхе. Душа человека подобна тончайшему механизму, защищенному от повседневности колпаком скрытности, осторожности и неверия. Но бывают моменты, когда колпак этот отбрасывается в сторону. Такие моменты - счастливейшие в жизни человека. Это моменты любви. Бывает и так, что человек живет без колпака всю свою жизнь, стремясь, чтобы стук его сердца слышали все окружающие, не беспокоясь, что механизм разладится и даже испортится. Таких людей называют Художниками. Я ничего не боюсь, так как, дорогой мой читатель, когда ты будешь внимать моему слабому голосу, мне уже будет все равно.
Детство мое пролетело очень быстро. Впрочем, это не так. Ведь то же можно сказать и обо всей жизни, обо всем, что в прошлом. Точнее, детство меня интересует меньше, и я о нем не буду много говорить. События, наложившие глубокий отпечаток на всю мою жизнь, произошли намного позднее. Я была единственным ребенком у своих родителей. Раньше я думала, что сама определяла свое развитие, сама создала то, кем стала. Сейчас я в этом не уверена. Сейчас я вообще не уверена ни в чем. Росла я под влиянием подруг, книг и мамы. Со всех сторон до меня доносились просьбы, приказы, примеры, какой быть, как вести себя, что говорить в тех или иных случаях. Я даже и не предполагала, что у меня могут быть собственные мысли, мнения. Я не видела в себе человека. Человеком я почувствовала себя значительно позже, пожалуй, слишком поздно. Значительно раньше я почувствовала себя женщиной...
Окончив школу, я поступила в институт. Я еще раз повторю: бессмысленно меня спрашивать, зачем я сделала так или иначе. Мною руководили внешние силы, а какие именно - это другой вопрос. Жизнь моя текла непринужденно, беззаботно, весело, но, как мне кажется сейчас, однообразно. Я веселилась с друзьями - и с девочками, и с мальчиками, для меня тогда все были равны. Ходила в театр, кино, на дискотеки, но, конечно же, были и занятия, и учеба. Я тогда не задавала себе вопрос: к чему, зачем все это, в чем был смысл моей тогдашней жизни? Меня ничто не интересовало, я ничем не была поглощена. Я завидую людям, которые всецело, до одержимости поглощены каким-либо делом. Но тогда я смеялась над такими людьми, я их не понимала. Не правда ли странная привычка: мы смеемся над всем, что нам непонятно. Или наоборот, начинаем бояться того, над чем еще вчера смеялись.
Наконец пришло то время, которое приходит к каждой женщине, к каждому мужчине. Я заранее начинаю содрогаться от мысли, что мне придется все это описывать. Как было бы хорошо, если бы время остановилось, если бы та моя жизнь продолжалась вечно! Стремление выйти из колыбели закономерно и понятно. Если же мы ждем этого со страхом, болью, значит, мы поражены болезнью, о которой никто не может знать, кроме нас. Я не завидую мужчине, если он встретит на своем пути такую женщину, какой была я. Я не завидую ему вдвойне, если он ее полюбит. Итак, время, о котором я хочу рассказать, настало. Ощутила я его, когда мои подруги одна за другой стали выходить замуж. Я не порывала с ними, и они не порывали со мной. Именно благодаря этому я могла видеть, как они менялись. Мне даже было смешно, мне казалось, что разыгрывается чудовищное банальное представление, масштабы действия которого - вес мир, а время - человеческая жизнь. Мне не хотелось поступать также, вернее, сейчас я думаю, что мне хотелось жить по другому, но тогда я жила как все. Тогда мне впервые пришлось столкнуться с несправедливостью жизни, несправедливостью, которой нет оправдания и истоки которой невозможно понять. Я уже говорила, что отсутствие страха позволяет мне быть искренней, как никогда. Но сейчас, перед тем, как произнести одну фразу, я испытываю страх, точнее, неловкость и смущение. Короче... я не пользовалась успехом у мужчин. Может, если бы все было наоборот, иначе и сложилась моя жизнь. Но то или иное отпущено человеку заранее. Часто говорят, что человек - сам хозяин своей судьбы. Что я могла сделать с собой, со своей внешностью? Если бы я была достаточно умной, то стала бы развивать себя, свой интеллект. Но на этом пути спрятана опасность, о которой подозревают немногие: наивно полагать, что меня, теперь уже начитанную, образованную, стали бы интересовать многие. Круг и без того узкий, стал бы еще уже, если не сомкнулся в одну точку, которой была я. Я стала другой. Я поставила перед собой цель, добиться которой решила во что бы то ни стало. Конечно, изменилась я не сразу. Был период надежд и разочарований. Возможно, надежда во мне и умерла, не сделав я решительного шага. Был период сомнений, нерешительности и страха. Страха перед тем, что мне пришлось бы преступить нравственные законы, которые мне вдалбливали с детства. Но если бы я их не преступила, я не стала бы матерью, женой, тем, кем должна быть каждая женщина. Это мне тоже вдалбливали с детства. Почему же я решила стремиться к одному, чему меня учили, и пренебречь другим, чему меня учили тоже? Наверное, потому, что я видела, как живут вокруг, видела, как поступают, и решила жить и поступать так же. Как мне удалось обезболить свою совесть? Есть люди, которые знают, что это плохо, и, тем не менее, все равно так поступают. Я принадлежала к другим. Я себя убедила, что так поступить можно. Я свою совесть уговорила. Как хорошо, что этого оказалось достаточно, что не пришлось прибегнуть к крайним мерам.
Я стала чаще бывать в компаниях, не пренебрегать предложениями, не избегать знакомств. Как-то летом с одной из немногих подруг, бывших, как и я, свободной, я отправилась на море.
Море с детства меня влекло к себе, волновало. Я несколько раз была на нем с родителями. Помню как сейчас: я десятилетняя девочка, стою на берегу и всматриваюсь вдаль, которая меня пугала. Сейчас я знаю, почему. Люди с течением лет становятся способными объяснить многое, что раньше не могли. Вся беда в том, что они забывают, что с ранних лет ждало своего объяснения. В зрелом возрасте их волнуют совсем другие дела. Покажите мне человека, который бы знал как взрослый и видел как ребенок. Таких нет, по крайней мере, я таких не встречала. Может, поэтому я несчастлива? Бесконечная даль тогда меня пугала именно своей бесконечностью. С возрастом мы перестаем бояться бесконечности, мы к ней привыкаем. Но к чему мы не можем привыкнуть? Разве только к неизвестности?
Мы сняли комнату в небольшом домике, сложенном из известняка, в двадцати минутах ходьбы от моря. Лена (так звали мою подругу) приехала сюда с такой же целью, как и я. Но ее стремление устроить свою жизнь не было выражено так непосредственно, как у меня. Пожалуй, она даже не осознавала, что хочет, к чему стремится. Она жила больше чувствами и шла к своей цели не прямо, зигзагами. Часто то, чего добивалась с таким трудом, она могла разрушить в один миг. Поэтому я не всегда и не во всем была с ней откровенна, но она об этом не подозревала.
Пляж курортного городка летом представляет собой весьма любопытный феномен. Люди, на нем присутствующие, не образуют единого организма. Это скорее разнородное, эклектическое собрание людей, волею судеб заброшенных сюда в это время. Так случайно оказываются люди в одном вагоне метро, в одном автобусе. Объединяет их только единство местонахождения, больше ничего. Но есть среди этой разношерстной публики и такие, которых связывало друг с другом большее - то, зачем они сюда приехали. Едут к морю стремящиеся укрепить свое здоровье. Здоровые - его расшатать. Едут к морю к людям, едут от людей. Но во всех случаях, понимая это или нет, едут к морю стремящиеся к изменениям. И смотря на море, постоянно меняющееся, вечно новое, они ждут, взывают к этим изменениям, как ребенок, оставленный у магазина, взывает к матери.
В первый же день нашего пребывания там мы познакомились с компанией, и в первый же день меня пригласил на прогулку вечером один юноша. Чтобы читатель не впал в заблуждение, поясню, что этот "юноша" был, как потом выяснилось, лишь на один год моложе меня. Поскольку я была поглощена "серьезной и взрослой" целью, мне казалось, что все мои сверстники значительно моложе меня. Почему этот молодой человек решил со мной сблизиться - меня тогда не интересовало. Это сейчас я стала любительницей покопаться в собственной душе. Все закономерно. Что бы было, если мы вдруг в молодости стали бы такими, какие есть сейчас, в зрелые годы. Скорее всего, у наших ног был бы мир или, по крайней мере, пол мира.
Наверное, в своих поступках он руководствовался тем же, что и всякий здоровый молодой мужчина, впервые оказавшийся на южном курорте без родителей.
Человек, вступающий в любовную связь с холодной головой, становится богом. Он может все... по отношению к своему партнеру. Он может заставить его сделать что угодно. Он может вить из него веревки. Разумеется, эта способность, как и все в мире, имеет свои пределы. Как ни крепко сидит рыба на крючке, но и она может сорваться, поломать удилище, а то и увлечь рыболова за собой в воду.
Тогда я хорошо себе это представляла. Наивно было думать, что я многое позволила Славе, моему знакомому, в первый же вечер. Я ему позволила ровно столько, чтобы он завтра повторил свое приглашение - ни больше, ни меньше. Так постепенно, играя, изображая чувство с моей стороны, охлаждение, давая надежду, вызывая разочарование, приручая его к себе и время от времени пробуя на прочность узы, связывающие его со мной, я сделала его своим. Да, своим! Мужчина - это доверчивый звереныш, которого знающему человеку очень легко приручить. Конечно, я вела себя так, чтобы он ни о чем не догадался. Слава думал, что определял все он, что он со мной познакомился, он поддерживал наши отношения, но это было не так.
Выждав некоторое время для приличия, уже зимой, я заставила его сделать мне предложение. Он его сделал, я согласилась. Все остальное пошло своим чередом, как у людей.
Выйдя замуж, и, особенно, когда появился ребенок, я стала спокойнее, ровнее, мягче. Любила ли я Славу? Мне трудно ответить на этот вопрос. Что такое любовь? Если это любовь Джульетты к Ромео - то нет. Когда я выходила замуж, я не любила его. Потом все силы, все мысли отнимал ребенок, и мне было не до любви. Моя совместная жизнь с мужем стала привычкой. Слава же меня любил, но своей, мужской, эгоистичной любовью.
Прошли годы... Подрос наш сын, стал учиться, у него появились приятели, он все чаще стал пропадать в своей компании. Все чаще мы с мужем стали оставаться вдвоем. Когда мы были молоды, мы тоже часто проводили вечера вдвоем, но тогда нас объединяло желание весело провести время. Мне нравилось его остроумие, ему - моя женственность. Но жизнь не пощадила ни его, ни меня. Мы перестали быть интересны друг другу. Я много раз слышала, что люди с возрастом все больше и больше боятся одиночества. Я же все больше и больше боюсь оставаться с ним наедине. У нас ничего нет общего. Меня не интересуют его увлечения, его - мои. Нам не о чем с ним говорить. Был бы он дурак и не понимал бы всего, что с нами происходит, было бы легче. Но я вижу каждый день его глаза, и... мне становится страшно. Я боюсь, что однажды увижу в них ненависть. Нет, такая жизнь невыносима!
Близкие подруги советовали мне развестись. Но не в муже дело. Когда-то я утешала себя мыслью, что все впереди. Теперь же впереди ничего нет. Мои планы рухнули, надежды оказались обманутыми, вся моя жизненная философия полетела к черту.
Я боялась, что никогда не кончу, но рано или поздно, конец приходит всему. Когда я начинала писать, то еще не была уверена, что поступлю так, как решила сейчас окончательно. Горе мужа не будет искренним. Он будет переживать потому, что так будет надо. Единственно, кого мне жаль, так это сына. Но он еще мальчик, а дети часто не понимают истинную сущность происшедшего. Наверное, я слабый человек, если решилась на такое. Это - высшее проявление эгоизма. Наверное, я всегда оставалась эгоисткой. Ведь стремление к личному счастью во что бы то ни стало - это тоже эгоизм. Как я не понимала тогда, что счастье, добытое такой ценой, счастьем уже не является! Это состояние можно назвать любым другим словом, но не счастьем.
Прощайте, кто когда-либо прочитает все это.