От змеи уйдёшь, а от клеветы не уйдёшь

Я, Миндияров Артур Марселевич, 1989 года рождения, по факту являюсь инвалидом третьей группы (хромаю на левую ногу в виду тяжелого ранения, полученного в мае 2013 г. – был сбит автомобилем на «зебре»).
Проживаю в городе Тюмени в частном доме, расположенном в районе под названием Городище. Всего в околотке, представляющем собой тупик, находится шесть жилых строений. Эта территория населена по большей части таким контингентом, который законопослушные граждане обычно называют маргинальными элементами. Разумеется, нормально проживать среди них могут только такие же люди, к числу которых ни я, ни мои близкие, к счастью, не относятся. Возникновение конфликтных ситуаций неизбежно, поэтому я бы хотел воспользоваться одним из доступных мне способов защиты своих прав – обращением в СМИ, чтобы привлечь внимание общественности и не дать себя оклеветать соседям.
Прежде всего, стоит начать с ситуации, сложившейся вокруг дома, в котором проживает моя семья. В первой половине минувшего века владелец довольно небольшого земельного участка разделил его на три части, построил новое жилище (оно состоит из двух половин, в одной проживаю я), а старое отремонтировал и оставил за собой. Между тем местные власти, давшие ему разрешение на строительство, выдвинули условие, чтобы он снёс первое строение, но данное требование не было выполнено.
Таким образом, некогда единый участок оказался поделён на три небольших (по-научному это называется парцелляцией). Непонятно как, но два земельных владения с новым домом не стали самостоятельными объектами недвижимости. Всё поделили на 18 долей, и теперь потомкам того мужчины – Евгению и Наталье – принадлежит 12/18 собственности, 3/18 числятся за соседкой Нелей, а оставшиеся 3/18 – за нами.
Удивляет и другая деталь: в той половине дома, которую занимаем мы, 2/3 принадлежит двум выше упомянутым лицам. То есть мы в своем домовладении, купленном моей бабкой в 1982 г., находимся на положении соарендаторов! Более того, когда пожилая женщина умерла, Наталья спустя несколько лет нагло заявила, что тоже должна была вступить в наследство на её собственность, которая полагалась моей матери, тёте и дяде. Она даже заявляла, что имеет право прийти в наш дом и занять любую комнату (полагается на своего мужа-боксёра).
Эти лица всячески демонстрируют своё неуважение к моей семье, провоцируя нас на конфликт. Боксёр порой встаёт на крыльцо и разглядывает наш участок. Он же, меняя шины на автомобиле, вешал их на наш палисадник. Кто-то со стороны этих соседей летом 2021 г. ночью облил наше окно смесью пива и урины.
Отдельно надо сказать про Евгения. Мало того, что ему де-юре принадлежит треть нашего дома, так он ещё, будучи алкоголиком, собирает у себя пьяные компании и нарушает общественный порядок. Его приятели умышленно бросают рядом с нашими воротами или в палисадник мусор. Специально паркуют свои автомобили так, чтобы помешать нормальному движению (вход в наш двор примыкает к входу в соседнее владение). Горланят, слушают громкую музыку, на замечания реагирую агрессивно и угрожают расправой.
К нему наведываются пьяницы и уголовники со всей округи. Есть среди них и женщины. Приходят даже с детьми дошкольного возраста, что существенно осложняет ситуацию. Они говорили мне, что напишут заявление в полицию, будто бы я пытался напасть на них, за жён и малышей были вынуждены заступиться их мужья, а в отделении под пытками меня заставят подписать любую бумагу.
Между тем Евгений дружит с двумя сотрудниками МВД, уже вышедшими на пенсию, что придаёт ему смелости. Они такие же алкоголики, как и он сам. С одним из них (Виктор) я был вынужден подраться 27 февраля 2018 г., когда он в одиннадцатом часу ночи, увидев свет в нашем доме, начал стучаться в уличное окно, да так сильно, что едва его не разбил. Когда я вышел и потребовал объяснений, он взбесился и стал мне угрожать. Этот экс-полицейский просто хотел и мог себе позволить подобную выходку, зная, что его никто не остановит, тем более хромой щуплый очкарик.
Часто посещает Евгения отморозок, ранее живший в доме неподалеку, где, как утверждали соседи, обитал вор в законе (участковый сказал мне, что это обычный уголовник, ибо авторитеты живут в другом месте). Он приходился ему то ли сыном, то ли зятем – я с этим мерзким семейством никогда не общался и знать о нём ничего не желаю.
Местное население благоволит Евгению, считая его сирым и убогим. Мол, рос без отца, мать умерла рано. С лёгкой формой слабоумия (по этой причине он не служил в армии). Жил с бабкой, правда, ничем ей не помогал, поэтому она ходила в школу, просила отправить к ней учеников, чтобы те выполнили ту или иную работу. Лариса, живущая в доме напротив, сама алкоголичка, поэтому никогда не скажет о нём ничего плохого. Её покойный муж тоже был его приятелем (вместе выпивали).
Наглости этой кампании не занимать. Достаточно сказать об инциденте, произошедшем 5 июля 2015 г. Евгений собрал друзей: двух женщин и троих мужчин, один из них – родственник так называемого вора в законе. Поставили колонки у ворот, включили музыку, смеются, распивают спиртные напитки. Начали веселиться еще вечером. Время уже перевалило за одиннадцать, а они не расходятся. Я не вытерпел и, несмотря на физическую ущербность (до операции в Илизаровском центре ходил с тростью), вышел к ним и потребовал прекратить безобразие. Отморозок пытался на меня напасть, но у меня в руках была отвертка, что заставило его поумерить пыл.
Весьма показательна реакция Евгения: «До одиннадцати можно шуметь (на самом деле, до десяти, хотя кто дал право нарушать тишину и в более ранние часы?), поэтому я не должен быть «мусором», а меня не покалечили только потому, что я местный».
И подобные истории случались не раз. Уже моей матери он сказал, что на районе многие точат на меня зуб. Решил напугать. Но я позаботился о своей безопасности. На перцовый баллончик надежды нет, поэтому с той поры ношу при себе самодельные средства самообороны. Сделал нечто, похожее на кистень. Изготовил щит из жести, который стоит у ворот вместе с железным прутом. В палисаднике храню некое подобие дубины. Приходится идти на такие меры, ведь никогда не знаешь, кто тебя может ждать у ворот собственного дома (коль идти на рать, так и бердыши брать).
А место в самом деле отвратительное. Я бы сказал, это заповедник для алкоголиков, уголовников и недоумков. В округе мало нормальных людей. Взять хотя бы данный околоток. Там издавна обитали подобные элементы. В одном доме жила семья забулдыг. В их дворе уже на моей памяти сгорел человек – нанятый ими для выполнения какой-то работы бомж. Странно, но милиция никого не привлекла к ответственности, как и после стрельбы из «пугача», имевшей место в тот же период.
Другой сосед, Валерий, сидел в тюрьме (он уже скончался). В начале 1990-х занимался утилизацией краденых автомобилей. Схема была проста: к нему привозили угнанную машину, а потом разбирали её на запчасти. Он же ещё в годы СССР промышлял воровством: вскрывал товарные вагоны. Его пасынки как-то ночью ограбили погреб пожилой четы – единственных интеллигентных людей, когда-либо живших в этом богом забытом месте (они умерли, а их дом сдаётся таджикам, которые одни не причиняют никому никакого вреда). Словом, настоящая клоака.
Соседка Неля, что живёт за стенкой, ничуть не лучше. В середине 2000-х она захватила помойку, огородила её и превратила в свой огород. Пользовалась землей лет пятнадцать, а потом город приказал ей освободить эту территорию, являющуюся пожарным проездом к гаражам. Получив доверенность от бабки Евгения, пользовалась документом ещё в течение нескольких лет после её смерти, пытаясь оформить весь земельный участок на себя. При этом Неля утверждала, что подобной махинацией занимается моя мать: «Татары всё пытаются захватить!»
Что ж, именно моя родительница и тётя вывели соседку на чистую воду, пожаловавшись в компетентные органы, из-за чего преступная схема не была реализована. Мы и до этого для неё, как, впрочем, для всех остальных аборигенов, всегда были просто татарвой, так что ничего не потеряли.
Упомянутая пенсионерка ищет скандала по любому поводу. Пакостит не меньше Евгения. Например, летом громко включает в доме радио, сама уходит в огород, а нам приходится слушать трансляцию, ведь стенка тонкая (а что сделаешь с выжившей из ума старухой, которой пошёл восьмой десяток?). Или специально льёт воду на деревянный забор и стену сарая, чтобы они быстрее сгнили. Распространяет всякую ерунду в отношении меня и моих близких, как и живущее за ней семейство другой Ларисы и Михаила. Таких людей принято называть сплетниками, и контактировать с ними у нас нет ни малейшего желания.
Разрешить проблему с домовладением не удаётся даже через суд. Евгений и Наталья должны признать, что их дед совершил махинацию, и отказаться от притязаний на чужое имущество, однако этого никогда не произойдёт. Да и земля, как выяснилось, никому не принадлежит. Она осталась за городом, а поскольку часть Городища планируют снести, землю не дают даже в аренду. Пока сохраняется статус-кво, но если нас снесут или мы продадим дом, то две трети суммы полагается нечестным на руку соседям!
Мы обращались за помощью в приёмную «Единой России». Нас принял тогдашний сенатор от Тюменской области, Павел Владимирович Тараканов, однако и ему было не под силу найти выход из этой тупиковой ситуации.
Евгений же захламил свой огород (чуть больше сотки). Собирает металлом, картон, потом сдаёт их как вторсырьё. Всё заросло сорной травой и вишней. Можно сказать, его двор является прямым продолжением пустыря, где раньше находилась помойка.
Сюда нередко заходят всякие незнакомцы, один из которых 17 августа 2024 г. в начале девятого утра, пробравшись к Евгению (он был на работе), дважды пытался перелезть к нам, прекрасно зная, что я хожу у себя в огороде и знаю о его намерениях. Жалею, что не сломал ему пальцы лопатой и вообще не действовал жестко, так как полагался на полицию и не хотел превышать пределов самообороны. Попытка его задержания голыми руками привела к рвано-ушибленной ране теменной области, причём получил я ранение в районе железнодорожного вокзала, так как, несмотря на хромоту и неспособность бегать, пытался преследовать злоумышленника (тот убежал только тогда, когда двое неравнодушных граждан остановили его и вызвали мне скорую помощь).
А ведь я собирался уйти в магазин, и мать бы осталась в этот момент одна! Страшно подумать, что бы произошло, если бы меня не оказалось дома. Насилуй, убивай, делай что хочешь! И никто бы не услышал криков о помощи и не помог бы в беде! Мы уже это проходили. Зимой 2013 г. мать на выходе из околотка средь бела дня ограбил преступник, а ведь драма разворачивалась у окон семейства вора в законе, но никто даже не пошевелил пальцем, хотя они наблюдали за происходящим через тюль.
Словом, жить с подобным населением нет никакой возможности. Хотят отобрать жильё, распускают порочащие нас слухи, создают реальную угрозу здоровью и имуществу, периодически нарушают общественный порядок. Все как один дадут показания, что, мол, это были «больные» люди, которые, скажем, обидели бедного Евгения и его дружков. Здесь маргиналы правят бал. Живут они в своём мирке и законам Российской Федерации не подчиняются. Настоящее гетто. Даже возвращаться сюда не хочется: в городе кипит жизнь, вокруг масса адекватных граждан, а как туда зайдешь, так сразу попадаешь в чуждый тебе мир.
Буквально под боком элитный жилой комплекс. Дворы огорожены, территория охраняется. Дети спокойно играют под присмотром родителей. Никто не матерится, не слушает громкую музыку. Никаких протокольных физиономий. Тишь да гладь – благодать! Совсем другая Россия! А тут настоящее логово преступности: несовершеннолетние с детства наблюдают за тем, как взрослые распивают алкоголь, курят, бранятся, хамят – проходят «школу» будущих маргиналов.
И такие у нас считаются «обычными среднестатистическими гражданами». Евгений даже каким-то образом устроился работать водителем (развозит продукты питания). После смены в служебной машине возит хлам. На алкоголь деньги находит, а за газ заплатить не в состоянии: уже второй год подряд ему отключают отопление на летний период за неуплату. Взял собаку, а ладом её не кормит. Но зато он на хорошем счету у местного населения, а вот меня, если я буду вынужден защищаться, тут же смешают с грязью и как только не назовут.
В распространении клеветы сомневаться не приходится, следовательно, у меня есть только один способ оградить себя от недостоверной информации: рассказать, в каких условиях приходится жить моей семье. Разумные люди рассудят и не поверят в ложь, которую начнут распространять мои недоброжелатели.
Ситуация в любой момент может стать неуправляемой. Всё скатывается к реальному кровопролитию. Полиция ничем помочь не может. Скорее, меня виновным сделают за устроенное побоище, ведь даже того злоумышленника искать не стали.
Причин для противостояния масса. Скажем, кочегарка, пристроенная к дому Евгения, уже разваливается. По ней проходит часть границы участка, и ремонт возможен только с нашей стороны. Разве я могу впустить в свою ограду такого человека, да ещё с группой отмороженных элементов? Вы бы впустили их?
Вот вам реальный повод для конфликта, и это при том, что я не жажду насилия. Я не их тех, кто хочет самоутвердиться за счёт других, кого-то оскорбить, избить, ограбить или лишить жизни. Сам факт того, что Евгений, претендующий на треть нашего дома, спокойно ходит, и никто его не трогает, говорит о моем миролюбии и нежелании прибегать к суду Линча.
Но как быть? Ведь вынуждают идти на радикальные меры! Как защититься, не нанося противнику ударов? Как не переступить черту дозволенного, когда тебе угрожает опасность? Ситуация патовая. Полиция бессильна, а карать самому запрещено. Однако если закон не может защитить мою семью, в случае необходимости придётся действовать как того потребуют обстоятельства (лихое лихим избывается).
Так не судите же меня строго за поступки, которые приравняют к чрезмерному насилию. Я жертва в этой истории, а не преступник.