ГРАЖДАНИН N-12345679 П

Гр-н N – Х12345679П
                                  Антиутопия

          Гражданин N – Х12345679П, истекая потом, лежал на древней кушетке, доставшейся ему «по наследству» от предыдущего жильца и занимавшей половину крохотной комнатушки. На кушетку была постелена влажная от пота простыня, неприятно липнувшая к телу. И полотенце, которым он вытирал лоб, впору было уже выжимать. Но каждый раз, уже через минуту после вытирания пот снова выступал на лбу и дорожками, как дождь по оконному стеклу, стекал вниз по лицу, попутно не забывая затечь в уголки глаз и вызывая жжение. Дождь?! Они уже забыли, что это такое. Ах, осень, прекрасная осень, думал ли он когда-нибудь, да и вообще кто-нибудь в этой холодной стране, что осень может быть так желанна!
            В этом году выдалось на удивление жаркое лето: даже в конце августа температура воздуха редко опускалась ниже 30-ти градусов. Сейчас бы залезть под душ, но квота на воду уже заканчивалась, и он открывал кран только для того, чтоб набрать воды для чая, или супа – редкого гостя в его меню. Не лишним было бы включить вентилятор – предмет его гордости, снятый со старого системного блока. Но электроприборы разрешалось использовать только в ночное время. Пока хозяин изнывает от жары и представляет собой жалкое зрелище, отведём от него нескромный взгляд и познакомимся с его каморкой.
 
            В крохотной комнате, площадью не более десяти метров, каким–то чудом, кроме кушетки, поместились ещё небольшой шкаф, столик, шкафчик с немудрящей посудой, древняя газовая плитка на две конфорки, два стула, рукомойник с раковиной, душевая кабинка и удобства. Всё это досталось от предыдущего жильца, убывшего в лучший мир. Вообще-то всё, что находится в «выморочной» квартире, по закону должно оставаться на месте и передаваться новому жильцу, «буде находится в исправном состоянии». Вот тут–то и находилась лазейка, которой беззастенчиво пользовались местные власти. В данном случае она заключалась в том, что, если имущество квартальной комиссией признавалось негодным для дальнейшего использования, оно изымалось и должно было быть уничтожено. Понятно, что именно лучшие вещи признавались таковыми и прямёхонько перекочёвывали в жилые ячейки членов комиссии, призванной оценивать это имущество и состоящей из районного жандарма – её председателя, квартального надзирателя и старшего по дому. Но в данном случае, увидев, в каком состоянии находится это «имущество», никто из них не позарился на него, великодушно разрешив оставить его новому жильцу.
Гр-на П, условимся называть его так, одолели невесёлые мысли. И даже включенный по приказу старшего по дому на полную мощность громкоговоритель не мог от них отвлечь: как и все, он довольно быстро научился не обращать на него внимания. Хотя это было чревато: если пропустишь какое-нибудь важное сообщение, беда!

           А радио гремело: "Гражданин N…! Милостью Всеблагого Солнцеликого Правителя нашего, по-отечески любящего каждого гражданина нашей великой страны, над которой никогда не заходит Солнце, в силу достижения тобой пенсионного возраста, ты с этого дня освобождён от почётной обязанности - работать на государство! Но можешь принимать посильное участие в общественных работах...
       - «Освобождаешься» от платной работы, но не от бесплатных «общественных» работ, - привычно перевёл наш герой.
        - Исключительно благодаря щедрости, доброте и великодушию ВСП, тебе присуждается пенсия в размере…
     - ...в пять раз меньше моей зарплаты, которой и так с трудом хватало на жизнь и с которой шли отчисления на эту пенсию.
  - … и предоставляется жильё… кв. м.
       - в два раза меньше моей предыдущей конурки. – Ему доставляло горькое удовольствие это издевательство – нет, не над диктором, тем более что это, скорее всего, и не живой человек, а программа, говорящая синтезированным голосом - над самим собой! Как он дошёл до такой жизни? Где и когда свернул не в ту сторону? «Правильнее сказать, как и почему упустил момент, когда надо было сверкнуть – в смысле, пятками», - мысленно поправил он сам себя и негромко рассмеялся над собственной шуткой. Сейчас же включился монитор, висящий на стене, и появившееся на нём стилизованное человеческое лицо строго произнесло:

         - Гражданин N! Вы рассмеялись в момент озвучивания распоряжения Правителя! Это может быть расценено как неуважение к Правителю, наказываемое, в зависимости от предыдущего поведения наказуемого, заключением под стражу на срок от 15 суток до трёх лет, или исправительными работами на тот же срок!
 
      - Что вы, уважаемый господин ИРЭ!* Даже в мыслях не было! Этот смех – проявление эмоций удовлетворения, радости и восторга, рождённых во мне полученным мною распоряжением Его Превосходнейшего! **

         - И всё это одновременно? – недоверчиво произнёс ИРЭ.

         - В том порядке, в каком я вам и перечислил. По нарастанию… - удовлетворённый ответом ИРЭ отключился, и экран потух.


          * Так полагалось обращаться к  ИРЭ - Искусственному Разумному Эксперту. 
          ** Ещё один титул Правителя.

                  Продолжение следует