3. Лихие политтехнологи

(рассказ третий)


Известный сочинитель Циникус Лапчатый, после всех своих недавних фантастических злоключений, решил перебраться на время поближе к просторам природы, в деревню, и там отдохнуть, поправить здоровье.
Недолго раздумывая, сложил вещички в дорожную сумку - и на автомобиль.
Уже следующее утро Циникус, под тягучее мычание коровы и благодушное кудахтанье кур, встречал в деревенской избе, с кружкой парного голубого молока в руках.
Отпивая из кружки ленивыми маленькими глотками и глубоко вдыхая большими чёрными ноздрями густой аромат свежескошенной травы и навоза, он стоял у окошка и сонно глядел на улицу. Рыжая свинья с хитрым видом, просеменив по широкой дождевой луже, остановилась напротив его окна, у соседского тёмного дощатого забора. Воровато глянув по сторонам, она довольно хрюкнула и, отодвинув рылом доску, протиснулась с хрустом через тесную дыру в огород.
"Ага, наверняка эта хрюшка - плутовка и залезла с недоброю идеей обогатиться за чужой счёт, - догадался Циникус и сразу повеселел. - У нас и свиньи-то какие-то подозрительно сообразительные очень, необыкновенно пронырливые и не почитающие законодательства в точности как какие-нибудь должностные взяточники и шарлатаны. А порою всё так размыто и совсем не поймёшь кто пред тобой - то ли свинья, то ли собака, то ли хам. Так обхрюкают, так облают, что ое-ёй! Но в Европе же всё по-другому, там сразу видно где свинья, где собака, где хам, а где власть. Но там даже свиньи законопослушны, добропорядочны. И когда их ведут на бойню, умеют улыбаться и грамотно выхрюкивать "мэрси". Нет, мы не европейцы. И мы этим гордимся. Мы опустились на дно. Мы обожаем своё безобразие: у нас все свиньи воруют напропалую!"
Раздался исступлённый визг.
Проломив доски в заборе, из огорода обратно на улицу пулей вылетела та рыжая свинья, и в зубах она держала, как сигару, большую оранжевую морковку.
А за нею с криком "убью-ю сволоту-у!" гнался, держа в руках жердь наискось, небритый мужик в семейных трусах до колен и в старой обшарпанной мотоциклетной каске, сидевшей на голове как горшок. Он с разгона пронёсся сквозь доски забора - и вдруг встал, оглянулся. Не веря своим глазам, качая головой, вернулся к забору и удивлённо пощупал его, пощупал себя, сказал "мама", перекрестился и с протяжным криком "у-убью-ю!" продолжил погоню.
Свинья и мужик, оставляя после себя на дороге золотистое пыльное облако, неслись без оглядки в голубые дали.
"Вот они коленца русской истории, - саркастически подумал Циникус, - вот он первородный расизм. Пришло новое поколение с дубиной в руках. О какой можно говорить демократии: свинья не пашет, не сеет, не жнёт - и лезет в огород наслаждаться чужими плодами труда. А этот с дубиной остолоп рад стараться носиться за ней. Увидел бы сейчас всё это Евросоюз - и ужаснулся бы! Вот за такое свинорылое безобразие Европа с Америкой вправе утроить, да что там - удесятерить санкции против нас.
По луже, не чуя ног под собою, не замечая вокруг ничего, прошлёпала в обнимку влюблённая парочка. Высунув взлохмаченную голову на улицу, Циникус долго и задумчиво глядел парню с девушкой вслед. И непонятно было ему: городские они или деревенские, богатые или бедные, трезвые или пьяные. И на уме у них что? Имеют ли сведения о смысле жизни и куда путь держат: может, в гости, козу бодатую доить, а может, и не в гости к козе направляются, а на Донбасс, к ополченцам, против проклятой хунты воевать? И что там за пазухой у них - совершенно неведомо ему: то ли камень, то ли дубина, то ли хрен какой. А возможно - ни шиша. Или вдруг всё же есть? Подойдут и неожиданно хреном как треснут крепко кого по черепушке!
"Ох уж эта Россия, ох уж этот народец во гробе, - думал он. - И какая разбойная хрень у народца в голове, и какой червяк его точит - сам чёрт не поймёт! Это тебе не Ницца, в Ницце всё по-другому - там благодать".
На память ему сразу же пришёл незабвенный Фёдор Иванович Тютчев:


О, этот юг, о, эта Ницца!..
О, как их блеск меня тревожит!
Жизнь, как подстреленная птица,
Подняться хочет - и не может...


Опалённый гениальными стихами, припахивая жжёными перьями, печально вздохнул Циникус:
-Тревожит, да ещё как. В Ницце сейчас обалденно, ослепительно. В Ницце коварных разбойников нет, там на пляжах шипучие женщины все из парфюма и огня. А я здесь, как подстреленная птица-гусь, должен довольствоваться видом на рыжую воровку свинью. Должен смотреть на эту непостижимую парочку, прошлёпавшую по луже и в конце концов ушагавшую неизвестно куда и чёрт знает зачем. Наверняка эта парочка, с хреном за пазухой, теперь вынырнет где-нибудь на востоке Окраины и будет окраинских нацистов бить хреном по лбу. А то и самому Президенту Потрошенко и Самоубийце Премьеру, вылитому кролику, тоже хреном по лбу вжахнет. Прямо вот так возьмёт, подойдёт и, по-хулигански, созревшим и окаменевшим хреном по лбу им беспощадно - бац! А то и про меж глаз - бац! Ой-ой-ой, что творится, что творится, беспредел ужасный!
Вообразив, как парочка будет беспощадно хреном бить нацистов, поёжился Циникус Лапчатый и почесал череп хрустко.
"Как тут жить дальше? - подумал он. - Ведь, по сути разобраться, в России у каждого человека хранится в душе какая-нибудь да хреновина. А русский хрен - не победим! Он крепче всяких алмазов и намного сильней и ужасней любой бомбы! Русский хрен - это оружие массового поражения!"
-Ой, непутёвые, несчастные Обамы, Кэмероны и Меркели, - запричитал он. - И зачем же вы свои рыльца пушистые в Окраину сунули. И какого хрена вы с олухами матрёшкиными связались на свою голову. Ой как жалко мне вас! И на кого же вы нас оставите... - и оборвал причитание. Сказал резко: - Надоело. Пошли Обамы и Кэмероны ко всем чертям. Конечно, их дело дрянь. В итоге их всех изобьют и изваляют в грязи. Но помочь всё равно им надо. Допишу-ка я скорее пасквиль на матрёшкиных, гниющих во гробе.
Сел за стол Циникус Лапчатый, известный сочинитель (в том числе и бзик идей), взял ручку и пошёл строчить со скрипом, и пошёл, и пошёл... скрип да скрип золочёным пером.
Строчил, а у самого бардак в голове, всё смешалось у него в мозгах: чёрная муха иностранного происхождения смешалась с чёрным надменным Президентом и Наполеон смешался с оборотнями; куст волчьей ягоды - с апокалипсисом и гробы - с мнимой демократией; тираннозавры - со скелетами и нацисты - со свиными рылами. Смешались: Толстой с Достоевским и писатели-деревенщики напрочь друг с другом, а Минин и Пожарский смешались с Суворовым и Кутузовым.
Иногда отрываясь от листа, вспоминал плутовку свинью и небритого мужика в семейных трусах и потёртой каске, вспоминал немыслимую парочку с предполагаемым хреном за пазухой, вспоминал Ниццу, шипучих женщин из парфюма и огня, вздыхал и чесал себе череп хрустко.
Уж вечерело. Розовели в темнеющем синем небе курчавые, полусонные тучки.
Закончил наконец пасквиль Циникус и поставил жирную точку.
Встал, потянулся с хрустом в костях, два раза вокруг себя неуклюже обернулся - и превратился в гуся лапчатого. Два раза звонко крякнул он в потолок, притопнул лапами, прихлопнул крыльями и мрачным крякающим голосом произнёс заклинание:
-Шмары, нары, пожары, кошмары! - Слово "кошмары" воскликнул он дико, с надрывом и замахал шумно крыльями.
Пасквиль, шелестя, закружился в чёрной воздушной воронке... и мгновенно, с дьявольской сверхскоростью перенёсся через океан в Империю Золотого Тельца, прямо в руки к Сенатору Русофобу.
Сенатор Русофоб был небольшого роста, крепкого сложения, с тяжёлыми челюстями, которые были утыканы бронебойными, неимоверной прочности зубами, способными перекусить кольт, как кость, пополам, чем он очень гордился. Но вот русские "калаш" и "хрен" почему-то никак не поддавались его зубам, не перекусывались, что очень злило Сенатора.
Обожал Сенатор Русофоб читануть бзик идеи известного сочинителя Циникуса Лапчатого. И, когда пасквиль шлёпнулся ему с потолка прямо в руки, он засмеялся в предвкушении огромного удовольствия. Он всегда говорил о Циникусе Лапчатом только мажорным тоном: "Наш гусь - никогда не подведёт!"
Прочитав пасквиль, Русофоб упал на диван и стал в восторге кататься по нему и так сильно гоготать и лязгать челюстями, что в груди у него душераздирающе заскрежетало. Испугавшись, смеяться сразу перестал и проглотил скорее, для здоровья, ложку жира белой акулы.
-Умеет же Циникус, этот гусь - ликовал он, - изводить и мочить свой народ, этих придурковатых матрёшкиных!
Сунул Сенатор Русофоб пасквиль в карман - и рысью в Белый дом.
Первый чёрный Президент и он же сверхдемократ "исключительной и незаменимой" нации Империи Золотого Тельца, развалясь в кресле Овального кабинета, жувал жвачку, прихлёбывал из кружки чёрный кофе и любовался портретом осла, который в золочёной рамке висел на стене как символ демократической партии. Чувствовал себя Президент по очереди то Наполеоном, то пупом Вселенной, а то древним хищным Гигантозавром.
Неожиданно вскочив с кресла, Президент ринулся к зеркалу и завертелся около него, восхищаясь собою и поворачиваясь то одним боком, то другим, то спиною. То нос задирал высоко.
-Ах я прекрасный! Ах я премудрый!
Он схватил колокольчик и стал из колокольчика вытряхивать дребезжащий звон.
Вошла Секретарша.
-Ну как я! - воскликнул он, сияя от гордости и выпячиваясь весь так вперёд, словно из кожи своей хотел выпрыгнуть.
Она произнесла с придыханием:
-Все в восторге от тебя! А я и премьер Кэмерон - восторженнее всех!
-Ну а дальше, скажи мне, кто я!
-Роскошный, бесподобный, кайфовый!
-Дальше, дальше! - кричал Президент.
-Дивный, феноменальный, фирменный! - перечисляла Секретарша, загибая пальцы.
-Царственный, непревзойдённый, ангельский! - добавлял он, загибая пальцы.
-Великолепный, нарядный!
-Дальше, дальше!
-Ненаглядный, страстный, аппетитный!
-Не насмотришься на меня, не надышишься! - продолжал он.
-Звёздный, сказочный, чудненький!
-Всё это я уже знаю, слышал!
-Шоколадный, мармеладный, банановый, апельсиновый! Страшно как хорош, глаз не оторвёшь!
-Ещё, больше хочу! Мне всего этого мало! Хочу свеженького услышать!
-Ну... как супер ты мозговит, башковит, ослик мой. Ну, обалденный, офигенный ты просто! - Она подскочила к портрету осла, ткнула в него рукою. - Даже он не может поспорить с твоей красотою!
Восхищённый, поражённый, Президент, ахнув, упал в кресло.
-А вот это - чистая правда! Даже осёл, символ демократов, не вправе сравниться со мной!
Он гордо подошёл к окну... и сморщился, пожелтел как лимон: по зелёной лужайке шёл прыгающей походкой Сенатор Русофоб.
-Ать-два, ать-два, шире шаг, не отставать, - командовал Русофоб воображаемым строем.
-Чёрт подери его на запчасти! - выругался Президент. - Ко мне его не пускать. Видеть не хочу эту морду!
-Понятно, - улыбнулась Секретарша.
-Скажи ему что хошь. Можешь наврать этому туполобому солдафону, что я превратился в комара и улетел на звезду Марс.
-Хорошо, божественный мой осёл, - ответила она и вышла.
Президент на всякий случай спрятался за стол: сел там на пол своим костлявым задом и вытянул ноги. Сунув в рот сладкую конфету, принялся увлечённо играть на телефоне в войнушку.
Тут позвонил ему Потрошенко, Президент Окраины, известный на весь мир как потрошитель своего народа, и деловым тоном сообщил:
-Я долго думал, господин Президент исключительной нации, и наконец-то придумал, как очень быстро и эффективно закончить войну на Востоке! Моим планом вы останетесь довольны.
-Интересно, что за план?
-Я их всех там до одного выпотрошу.
После минутного затишья Президент исключительной нации холодно сказал:
-Послушай, парень, это твои личные проблемы - каким способом справиться с ними. Не забывай, что я лауреат Нобелевской премии мира и сверхдемократ, поэтому мне не следует вникать в тонкости разнообразия убийств. Я знать ничего не хочу! Для меня важен конечный результат: чтобы там было тихо, как на кладбище. Понял меня?
-О кей, господин Президент, - обиженным голосом ответил Потрошенко, потрошитель своего народа, - будет как на кладбище.
-Скажи мне, Потрошенко, чем отличаются негры от чёрных, знаешь?
Потрошенко немного подумал, вспотел и плаксиво ответил:
-Не знаю.
-Негр не тот, кто чёрный, - а тот, кто вкалывает как проклятый и выполняет неблагодарную работу. Когда ты захватишь Восток, тебе потребуется много белых негров, запомни.



Дверь открылась, и Сенатор Русофоб, сунув руки в карманы брюк, с независимым видом появился в приёмной.
-Привет, милашка! - бросил он небрежно Секретарше и фальшиво улыбнулся. - Твой босс у себя?
-Он не только мой босс, он босс Империи Золотого Тельца и вдобавок всей планеты Земля, - проговорила она высокомерно, вставая ему на пути в кабинет.
-Это как для кого.
-Президента нет, он срочно улетел, - деловым тоном сказала она.
-Улетел? Странно. А у меня информация, Президент в своём кабинете.
Секретарша с неприязнью взирала на него.
-Президент превратился в комара и улетел на звезду Марс, - сказала она.
-Неудачная шутка, - нахмурился Русофоб.
Его нижняя тяжёлая челюсть выдвинулась чуть вперёд, приоткрылась, блестя острыми зубами, и раздался угрожающий рык.
Секретарша, испугавшись, отступила на шаг.
-Президент - не комар, - мрачно сказал Русофоб, придвигаясь и рыча, - но думает о себе, что он африканский тигр. Но он совсем не похож на полосатую кошку. И все демократы с ним не похожи на упрямцев ослов, какими себя горделиво считают. Они - нудные чёрные мухи. Я не люблю демократов и нудных мух. Демократы и мухи когда-нибудь погубят Америку. - Он вдруг зычно скомандовал: -Ать-два, смирно!
Она вздрогнула и застыла с открытым ртом.
Быстро пройдя к кабинету, Сенатор Русофоб открыл дверь.
-Куда! - опомнилась Секретарша и пантерой метнулась. Перелетев через него, перегородила дорогу.
-Кольт бьёт четырёх тузов, - произнёс Русофоб и, отстранив от себя Секретаршу, внимательно оглядел кабинет и увидел блестящие чёрные туфли, которые, выглядывая из-за стола, покачивались.
-Тоже мне конспиратор великий, - хмыкнул Русофоб, показывая рукой на туфли. - Это что там, призрак?
Секретарша дёрнула личиком.
"Как он мне надоел! - поморщился Президент, выскальзывая аккуратно из туфлей. - Не будь я сверхдемократом и Президентом исключительной и незаменимой нации, хвост ему в нос от осла, но ему меня не найти!"
Туфли, стоявшие на запятниках вертикально, шлёпнулись.
-Я зайду посмотрю. И не вздумай мене помешать, р-р-р-р, - прорычал угрожающе Русофоб. - Ты меня знаешь, - показал он свои клыки. - Могу так цапнуть...
Не сводя внимательных глаз с туфлей, он шёл на цыпочках по кабинету. За ним следовала на полусогнутых Секретарша.
Сенатор Русофоб приблизился к туфлям и встал, оглядываясь. За столом и под столом Президента не было. На полу блестели разбросанные фантики и сиротливо дымилась кружка с горячим кофе. В воздухе, от столешницы и вниз до пола, не опускаясь, быстро кружились густые хлопья сажи с пеплом.
Русофоб раздражённо заметил:
-Трюкач. Знаю я эти чёрнокнижные африканские штучки. В добрые прошлые времена за такие проделки на костер задницей сажали.
Хмурый, он решил направиться в ЦРУ.
Директор ЦРУ, матёрый старый Удав, сидел за столом в своём кабинете, в зубах с толстой дымящейся вонючей сигарой. Он переваривал очередную крупную жертву. Руки у него лежали на безобразно раздутом животе, глаза были закрыты, и раздавался храп. Вроде бы он спал, но его уши вращались, как локаторы. И поэтому нельзя было доподлинно знать - спит он по-настоящему или только маскируется храпом.
-О кей, - сказал вдруг Директор Удав, открывая глаза.
Сенатор Русофоб, согласно правилу, положил кулак на низ своего живота, обозначая таким знаком: пошёл на фиг, мне всё по фиг, плюю на тебя и на всех.
Тогда Директор Удав, тоже согласно правилу, встал и положил кулак себе на низ живота, тем самым отвечая: сам ты пошёл туда же, я пофигист круче тебя, плюю я на тебя и на всех ещё больше.
Кулак внизу живота - это опознавательный знак их тайной организации, в которую входили только те, кто имел высшую власть на Западе. Им всегда - всё на фиг, всё пофиг. Им плевать, что в результате их политических страшных игр и корыстолюбивых целей возникали войны и гибли люди тысячами и миллионами. Для них эти многозначные числа изуродованных и погибших людей - ничего не значили. Просто пустые знаки, просто пустые звуки.
Русофобу очень польстило то, что Директор Удав не полез от него прятаться под стол. Скалясь, Русофоб от всего низа живота поблагодарил Удава, который ответил ему сентиментальной удавьей улыбкой и прослезился в платок. После чего он высморкался со стариковским оглушительным треском и, поправив во рту вставные челюсти, пробормотал дрожащим голосом:
-Чего уж там, свои люди. Потом мне отдашь с процентами.
Сенатор Русофоб потряс в воздухе папкой:
-Принёс я пасквиль от московского гуся Циникуса.
Директор кивнул и сонным голосом сказал:
-О кей. Я в курсе. Я в восторге. Понравилось мне. Хорошая ода, хорошего мальчика Потрошенко.
Русофоб закричал ему, как глухому, на ухо:
-Это не ода, а пасквиль на свой народ, который сочинил не Потрошенко, а московский гусь.
-От кей, не кричи, я отлично слышу. И Потрошенко хороший мальчик, и московский гусь хороший мальчик, и ты тоже хороший мальчик и хороший зубастый пёсик.
Удав положил сигару на пепельницу, забил себе в волосатые ноздри из серебряной табакерки нюхательного табака. Русофоб сел на стул, ноги закинул на стол, руки сплёл на груди и выжидательно уставился на него.
-О кей, о кей... - говорил Удав, и всё никак не мог расчихаться.
Наконец он расчихался, приговаривая после каждого пчиха:
-Хороший мальчик... Хороший пёсик...
А когда пчихи у него закончились, проворчал:
-Теперь я в полном порядке.
Он опять засунул в рот дымящую вонючую сигару, уронив серый столбик пепла на стол, и на полминуты заснул, громко храпя. Открыв глаза, пустил в сторону Русофоба густо-синее вонючее облако дыма.
-О кей, вперёд, - сказал Удав, - вперёд на Окраину!
И решительно встал.
Взяв с собой пакет сладких печенюшек для прикормки, большую коробку памперсов и пасквиль, Сенатор Русофоб и Директор Удав на машине примчались на военный аэродром, заскочили в самолёт и полетели.



Во дворце великой столицы Окраины, в зале с зашторенными окнами мрачно сидели за чёрным столом элитарные звери - высшая власть государства: Президент Потрошенко, потрошитель своего народа; Самоубийца Премьер, вылитый кролик; Хищник Спикер, копия бритой совы; и Чумная Женщина с Косою, готовая как чума косить людей.
Только подумать! - кучка зверья решала судьбу страны и народа, миллионов людей - сколько из них сжечь, застрелить, в тюрьму посадить, голодом заморить...
Глаза элитарных зверей, налитые злобой, были направлены на середину стола, на светящийся ядовито-зелёным череп козла с рогами, из которого наконец-то раздалось мерзкое шипение.
Высшая власть за столом замерла. Только Президент Потрошенко всё нервно сжимал ладонь в кулак.
Самоубийца Премьер, блеснув сквозь очки красными кроличьими глазами, вытянув перед собою руки, бесновато завыл, обращаясь к черепу:
-О, властелин чёрной бездны Ада, Вельзевул, заклинаю тебя, открой нам дату кончины Московии, открой нам - когда окочурится заклятый наш враг Вова Вовыч. Замотал нас Вова Вовыч, замучил. Угробь его, Вельзевул!
-О, как нам Вова Вовыч надоел! - хором завыли звери. - Вельзевул, умори, замочи Вову Вовыча и всю его Московию с матрёшкиными!
Две маленькие гадючьи головы высунулись из глазниц черепа, шипя.
-Смотрите, Вельзевул услышал нас и знак подаёт! Я же говорил! - провизжал радостно Самоубийца Премьер и зазвенел истеричным стеклянным смехом.
Элитарные звери вздрогнули и напряглись: Президент Потрошенко, с безумной улыбкой, блестя шоколадными глазами, делал руками движения, будто кого-то душил и затем потрошил. Хищник Спикер носом стучал по столу, заклёвывая до смерти воображаемую жертву. У Чумной Женщины с Косою выскочили с железным лязгом из пальцев загнутые стальные когти. Она когтями скребла стол и тихо говорила:
-Дайте мне бомбу, атомную бомбу.
Неожиданно дверь в зал распахнулась и вошли Сенатор Русофоб и Директор Удав.
Элитарные звери обернулись на них и встали.
-О кей, о кей, сидите, сидите, хорошие мальчики и хорошие девочки, - сказал Директор Удав с сентиментальной удавьей улыбкой, идя вокруг стола. Он то гладил зверей по головам, а то, прикармливая, доставал из пакета сладкие печенюшки и толкал им в рот. - О кей, о кей, занимайтесь своим полезным делом. Передавайте привет от меня владыке Ада. А я пока отдохну.
С дымящей сигарой в зубах Удав повалился в кресло и, пока до него летел, уже успел крепко уснуть, захрапеть, и уши у него, как обычно, вращались локаторами.
-Питомцы мои, - торжественно сказал Русофоб, ставя коробку на стол, - с удовольствием вам сообщаю: привёз я фирменные памперсы для вас и пасквиль сочинителя Циникуса Лапчатого, в котором он беспощадно мочит матрёшкиных.
Хлопая в ладоши, звери со слезами, растроганно загалдели:
-Ох, чтобы мы делали без вас, спасители! Ах, как же бы мы прожили без вас, благодетели!
-О кей, о кей, хорошие вы все мальчики и девочки, - говорил, зевая, проснувшийся Удав и сентиментально прослезился в платок.
Облачившись в фирменные памперсы, как средневековые рыцари в доспехи, элитарные звери опять расселись за чёрным столом и стали читать пасквиль и ржать, визжать и в зверином восторге бросаться друг на друга и грызться.
-О кей, о кей, - приговаривал Директор Удав, попыхивая вонючей сигарой, - хорошие мальчики, послушные мальчики и девочки.
Сенатор Русофоб и Директор Удав, а с ними таких же, как они, ещё целый легион вонзили свои хищные щупальца, шланги и трубы в самое сердце земли Окраины и стали качать из неё жизненные соки и силы для того, чтобы самим ещё больше жиреть, богатеть на чужом добре, на чужих слезах и крови и укреплять свою порочную власть и господство над миром.
И глумливо они напевали:
-Тра-та-та, тра-та-та, обманули дураков!

2015 г.