Моя первая книга прозы

Начиная писать книгу, я долго думала в каком направлении, жанре она будет написана. И, о, чудо, мне попалась книга Бориса Саченко, которую я прочла взахлеб. И поняла, вот она - тема. Оказывается, описание земляков, их истории могут быть интересны читателям. И я решила, буду писать о своей малой родине, которая оставила неизгладимый след в моей памяти и подготовила ко взрослой жизни.
Наша деревня располагалась по обоим высоким берегам реки Вить - это, что в Гомельский области белорусского Полесья. Первое упоминание о деревне Тульговичи относиться к началу XVI Века. Мои родные Тульговичи! Название такое деревня носила по фамилии первого жителя - Тульговец. Когда-то в ней насчитывалось более трех тысяч жителей. Люди здесь были с особой жилкой, с горячим сердцем, переполненные бездонностью доброты! Я бы сказала люди со знаком качества!
Колхоз имени А. С. Жданова основали из близлежащих деревень. Ломуш, Ломачи, Буда, Кожушки и Тульговичи входили в него. Председателем колхоза, который процветал, ставил рекордные надои, кормил страну мясом и молоком, был хозяйственик от Бога Довготелец. 
Была в деревне церковь, которая давала начало улицы под названием "Село". Надо сказать, что улицы носили названия условно, передавались из уст в уста, так их называли деды и прадеды. В царской России церковь ставили в деревнях, где число жителей насчитывало больше 1000 человек. И деревне присваивался статус села. Здание церкви было красивым, по деревенски меркам. Стояло оно перед мостом, гляделось в гладь речной воды. Огромный двор, как бы спорил с руслом реки, выдаваясь вперёд и речка в этом месте делала изгиб,  как бы уступая святыне. Но, в Советском Союзе всячески убивали веру в Бога и в здании обосновали сельский клуб, почту и библиотеку. Здесь проходили заседания компартии, концерты, танцы, показывали кино. 
Дальше стоял хозяйственный магазин и напротив больница. Было приятно зайти в хозяйственный магазин, где работала тётя Катя Виник - всегда внимательна к своим маленьким покупателям, подсказывала, например, что купить маме на день рождения или однокласснику. Потом там работала тётя Нина Леничко. Я любила наблюдать за её степенностью. Немногословная женщина, вызывала уважение.
В больнице работали люди с большим сердцем, отдавая себя до последней капли. Акуленко Неля, Пастушенко Татьяна, Саматовна, спасибо за Ваше сердце! Мы с двоюродным братом часто заходили туда после школы, когда его мама - моя тётя, лежала на лечении. Нас кормили вкусными дряниками и и отдавали тепло души. Тяжело больная, пролежала тётя в больнице все лето, осень и половину зимы. Уход за ней осуществлялся качественный. Врачи, да и сама тётя Мария долго баролись с недугом, но привязался окаянный, как репей. Вспоминала она, лёжа в больнице, свои юные годы, встречи с дядей Мишей, который и стал её мужем. Вспоминала, как ждала вечера, не чаяла, когда он уже придёт этот вечер, чтобы вновь увидеть любимого, зная что тоже любима. Встречались тогда по года четыре, и только после такой долголетней дружбы, крепкой любви, создавали семьи. Чтобы как то поднять себе настроение, она, бывало затянет песню, понимая, видно, что не побороть недуг. Состояние её становилось все хуже. Она просила не бросать её детей - двоих мальчиков, у неё недавно родился второй ребёнок и был ещё младенец. Вечером разгулялась сильная вьюга, мело во все концы, крутило снег, что идущего человека за метр не было видно. Завывал ветер в дымоходах печей, зима разгулялась не на шутку. Казалось, природа сошла с ума. И посещая каждый вечер тётю Марию, мама решила не откладывать посещения и в этот вечер, идя через всю деревню. Домой она пришла расстроенная, видя, что тёте Марии становится все хуже. И посоветовались с папой, они решили утром забрать тётю из больницы и заодно забрать к себе мальчиков. Но, утром пришло известие, что тёти Марии не стало...Старший сын тёти Марии остался жить со своим папой, а младшего забрала на воспитание мама дяди Мишы, то есть родная бабушка...
За хатой фельдшера распологался сельсовет, продуктовый и продовольственный магазины. Работали в нем всегда приветливые и аккуратные тётя Лида Бондарь, Зеленковская и тётя Аня Борисенко. 
"Стенка" - так называли улицу, которая начиналась сразу после магазина. Самые красивые ухоженные дома, пожалуй, были на этой улице. Кондрусевичи, Акуленки, Барановы, Шеменки, Михеды жили здесь.
Ещё были улицы "Прокоповка" и "Полосы", но, самой родной улицей, которая называлась "Конец", была именно эта улица. Ничем особенным она не отличалась, разве, что на ней распологался родительский дом.
За мостом, если перейти его, жили поляки, и их улицу называли "Рудня". Славилась "Рудня" тем, что если пойти направо, в конце улицы находилась школа. Красивый двухэтажный дом, выделялся среди одноэтажный домов. Некогда он принадлежат пану, а когда он бежал от советов, решили отдать здание под школу. Просторные пять комнат на первом этаже, служили классами для старших детей. На втором этаже распологалась учительская, библиотека и кабинет химии. Рядом было построено здание для начальных классов. Учителя, все видавшие войну, были терпеливы и добры к нам. Учили нас на совесть, задавали умеренно. Советское образование и сейчас считается самым лучшим. Белорусскому языку нас учила Елена Константиновна. Геля - её звали односельчане. Она вышла замуж за Ивана Тарасовича Судаленко, да так и жила в деревне своей семьёй и судьбой. А я считаю, нам очень повезло, что она была нашей учительницей. Всегда с выдумкой, с шуткой и живым умом, она нравилась ученикам и считаламь самым любимым учителем. Иван Тарасович - фронтовик- разведчик, награжден за участие в войне медалями, был строгим и серьёзным. Занимая пост директора школы, вёл физику, знал её в совершенстве. Преподавал интересно и требовал, как он выражался:-"Соль". Тоесть, чтобы учащиеся понимали о чем говорят. Многие его ученики поступали в высшие учебные заведения, стали хорошими электриками, технорями. Русский язык вела Елена Григорьевна, тоже учительница наша землячка из соседнего села Ломачи. Фамилия её была Ломач.Всегда требовательна к нам, знала свой предмет на отлично. Первой моей учительницей была Екатерина Иосифовна, которая нас останавливала, когда мы начинали якать, говоря:-"Я последняя буква в алфавите". В старших классах нас уже учили предметники. Михалина Матвеевна - эталон аккуратности и чистоты, всегда одета с иголочки, вела предмет биологии. Интересные факты из жизни людей оставляли неизгладимый след. География была коньком Ивана Степановича.На каждом уроке он повторял для нас острова, полуострова, все страны не глядя на карту. В совершенстве знали математику Марат Иосифович и Иван Иванович. Николай Сачек преподавал сельхозмашины. Ох и любила я этот предмет, как заводить трактор, где каленчатый вал и мотор - мне все было интересно. По окончании школы я сдала сельхозмашины на получение прав,вместе с дипломом об среднем образовании. В старших же классах приехала к нам работать Татьяна Ивановна Жебит по распределению после нститута. Интерес к её предмету возрос в разы, так она умела подать материал. Татьяна Ларина, Наташа Ростова, Ульяна Громова - захватывали моё воображение. Казалось, это я пишу письмо в стихах к Евгению Онегину, это я влюблена. Это я танцую на балу, в красивом, длинном светском платье. Это я в "Молодой гвардии" смотрю в глаза своих врагов и под пытками не сдаю своих товарищей. А мальчишки, наверно, мечтали быть похожими на Павку Корчагина из романа "Как закаляась сталь", на Пьера Безухова из романа "Война и мир", на Олега Кошевого. В нас закладывали, растили самые лучшие чувства: быть честными, уважать старших, любить родину. Мы выступали в октябрята, гордо носили пионерский галстук и в первых рядах спешили стать комсомольцами. Интересно было тогда учиться и жить детям в Советском Союзе.
Хотелось бы рассказать обо все учителях, родных и таких близких. Много хорошего заложили они в нас, стали ориентиром в судьбах. Низкий поклон всем Вам!
Мост, перекинутый через Вить, служил соединительным звеном между двумя частями деревни. Правда, ещё была перекинута на скорую руку кладка, ведущая, напрямую через "Козиновку" в школу.
Зимой Вить замёрзала и становилась сплошным мостом, с высокими горками. Мы на портфелях, идя по дороге в школу, катались с этих горок. Ох, и весело было!
Река Припять, которая уже вошла в свое русло, несла свои величавые воды в Киев. А весной разливалась бескрайним паводком, так, что казалась морем. Мы, детвора, брали тайком лодку у папы, которая к этому времени была спущена на воду и стояла на приколе. Спавлял её папа ранней весной, предварительно просмолив, залатав все рассохшиеся места. Служило приколом любое дерево, обвивалась цепь и фиксировалась на замок. Ключи всегда висели на видном месте. Мы, четыре любимые папины дочки, могли делать все, зная, что все сойдёт с рук. Мотор мы не брали, да и не справились бы с ним. Был у нас самый старший брат, который мог бы нас покатать, но он уже уехал учиться в Гомель. Мы брали весла и вперёд. Ох, какая красота открывалась нашим глазам, сколько восторга будоражило сердце и ум! 
Кусты, которые выглядывали из воды, манили сорочиными гнездами. Бывало возьмёшь яйцо, опустишь его в воду, проверяя насиженное или нет. Если насиженное, то оно плавало, и мы его клали обратно в гнездо
Это мы проделывали ради интереса, расширения кругозора что-ли. Пригревало весеннее солнышко, освобождая зелёные островки. Мы часто высаживались на этих островках, собирали маленький, ещё красный щавель, из которого мама готовила первый щавелевый борщ, приправив сметаной и добавив отварные куриные яйца. Ничего вкуснее больше в жизни я не ела, даже сейчас буд-то вкус его чувствую. Над головами кружили птицы и кричали, боясь, что мы тронем их гнезда.
 За рекой мы останавливались, там был высокий берег...Там же, за рекой были ландышевые угодья. Ландыш любит солнечные поляны, немного укрытые кустами ракиты... Ещё в то время он не был занесен к красную книгу и не считался исчезающим. И букеты, до чего были хороши, лежали в носу лодки, когда мы возвращались обратно. Потом эти букеты украшали красный уголок в доме под образами. В Белоруссии до сих пор вешают иконы в правом красном углу, украшая рушниками ручной вышивки. Вот такой уголок был и у нас. И мы гордились тем, что дом становился светлей и праздничней. Надо сказать, что на столе всегда стояли букеты из свежих цветов. Сирень ли, черемуха, георгины, глаиолусы - запах любых цветов и праздничность их нам нравился.
Бывало так, что в таких вылазках нас заставала весенняя гроза. И чаще уже, когда речки входили в свои русла. С неба лил крупными каплями дождь, переливаясь под лучами весеннего солнышка и от того казался тёплым. Приходилось на мели прыгать в майскую, ещё не прогретую воду и разгонять лодку, толкая её, чтоб побыстрей добраться до русла речки Вить. И уже плыть по Вити до дома. Но, только стоило нам причалить к противоположному берегу, мы попадали в заботливые мамины обьятия. Она укрывала нас площами, пройдя по лугу два километра, чтобы встретить и защитить от стихии. Старшие сестры отгоняли лодку на прикол, а мы бежали домой счастливые, согретые маминой заботой.

Давно места поки покинуты,
Но, знаю я, от жизненных невзгод,
Укроет плащ, тогда накинутый
И доброта мамулина спасёт.

И правда, очень часто потом, уже став взрослой, я вспоминала вот такие моменты, где проявлялась забота мамы. И в тяжёлые минуты помогала, поддерживала и делала сильной, вела по жизни!
Сделаю небольшое отступление и расскажу немного о родителях. Как Вы уже поняли, нас было пятеро в семье. Никогда: ни грубым словом, ни взглядом родители нас не обижали. Мы росли в любви и заботе. Казалось, сам Бог жил в нашей большой и доброй семье, детей уважали, считались с нашим мнением. Мама,  из семьи церковнослужащих, была хорошо воспитанная, грамотная женщина. Окончив семь классов школы, поступила в медицинское училище. Но, тогда, после войны, люди даже в деревнях, еле сводили концы с концами. Есть было нечего, денег лишних не было. И маме пришлось бросить учёбу и вернуться домой. Мама была небольшого роста, серьёзная, умная, рассудительная женщина.В деревне их семью уважали и жалели. У бабушки на руках оставалось четверо детей. Мама работала в бухгалтерии расчетчиком зарплат, а как мы подросли - почтальоном.
Папа вырос в деревенской семье. Два класса начальной школы было тогда тоже серьёзным образованием. В роду у него все были гармонисты, и папа тоже с малых лет уже умел играть на гармони.После войны были голодные годы, и ему пришлось кормить маму и сестру, зарабатывая игрой на свадьбах. Дедушка мой, его отец, получив тяжёлое ранение, вскоре сразу умер после войны. Занимал папа пост начальника мастерскими, а потом директора КЗС - завод по переботке еловых веток и травы в муку, для корма скатины. Весь Хойникский район снабжал мукой данный завод.
Вот в такой семье мы и росли, где почитали Бога, где любили песни и музыку, трудились не покладая рук, где всегда были шутки и смех. 
Возвращаемся к описанию нашей пригажуни Припяти. Берега этой красавицы, будто веночки белорусских девушек, увивали заросли кислицы. Дикая ягода созревала в середине лета, так и манила своими сизыми, налитыми гроздьями. Нигде больше я не встречала такой ягоды. Она похожа на малину, с такими же косточками, но цветом сизая, темно - сиреневая , да и вкусом другая.
  Была Припять судоходной рекой, по реке плыли нагруженные, тяжёлые баржи, летали быстроходные ракеты, работали черпалки. Черпалки чистили реку, балансировали глубину реки, выкидывая на берег жёлтый речной песок. Мы детвора, накупавшись так, что зуб на зуб не попадал, дрожа всем телом, бежали из воды и прыгали в тёплый песочек греться. Целебный песок давал силы, исцелял любые недуги.
    Над рекой, в районе Юхнового песка нависали высокие, крутые берега, в которых рыли длинные норки стрижи и в них выводили птенцов. Интересно было наблюдать, как подрастали птенцы, учились летать, становились на крыло. Как они планировали у самой земли, почти касаясь крылом земли, но никогда не садились на неё. Крылья у стрижей длинные, как и у ласточек и они опасались садится на землю, рискуя не взлететь. Птички, опускаясь низко, предвещали грозу, как бы пытаясь предупредить людей о предстоящей стихии. И правда, скоро начинал дуть ветер, налетали тучи и сильный дождь с громом и молнией накрывали округу.
    Много лишений и горя видела деревня и её жители во время Великой Отечественной войны. В Белоруссии погиб каждый четвёртый и на каждой хате нашей деревни были звёздочки. Их прикрепляли к дому, как бы в знак благодарности и уважения. Значит кто-то из этой семьи дома погиб на фронте.
    В нашу деревню немцы пришли как-то очень быстро после начала войны. Они селились по хатам, ночевали в семьях. Разные были немцы - одни мородерствовали, забирая все сьестное, угоняли скот. Другие вели себя тихо и даже как бы сочувствия. Ночевали и в нашей хате немцы. Когда они поели и  ушли спать, за столом остался сидеть один из них, хорошо говорящий на русском языке. Долго он ещё сидел над пустой тарелкой. У бабушки замирало сердце от догадок, почему не спит  как все, что ему надо,дать уже было нечего. Когда все уснули, далеко за полночь, в полной тишине, чтоб никто не слышал, поведал этот немец, что за ними идут карательные отряды, чтобы предупредили жителей и сами скрывались от них. Каратели уничтожали села,  убивали людей, сжигая их заживо. Особенно они ненавидели  евреев, растреливали их семьями, не жалея ни детей, ни красивых молодых девушек. Так сожгли белорусскую деревню Хатынь, согнав всех жителей в сарай и убивая всех, кто сумел выбраться, бежать из ада огня. Так они наказывали стариков и детей тех деревень, чьи родственники уходили в партизаны. Сжигали деревни с коммунистическими названиями. Так за Тульговичами, на горе сожгли деревню Красное. 
Утром, как только ушли немцы, бабушка вместе с детьми пошли прятаться в прибрежных кустах у Припяти, перейдя Вить. Просидели они два дня, под  мокрым дождём и использовав все запасы еды. На третий день увидели знакомого из Тульгович, который шёл мимо их укрытия. Сидеть уже было невмоготу, и бабушка решилась узнать, как в деревне дела, ушли ли немцы. И  только они успели перекинуться парочкой фраз, откуда ни возьмись, появились немцы. "Ком, ком" - крикнули они деду и увели его. По кустам, где сидели моя мама, дядя, тётя, бабушка дали очередь из винтовки, но не задели никого. Там, откуда росли кусты, была яма, и пули не задели моих родных, пролетели над их головами. Мама говорила, что ещё успели пригнуться. Дедушку  немцы отпустили и придя в деревню, он поведал односельчанам, что Верпулевская с детьми погибла, что немцы их расстреляли. И каково же было удивление, когда все вернулись в деревню целые и невредимые. Иначе чем чудом, Божьим промыслом этот случай не назовёшь.      Мама с 1930 года рождения и уже во время войны была подростком и конечно,  запомнила все события. Немцы угоняли молодёжь в Германию, им нужна была рабочая сила, остальных они истребляли, как не нужный хлам. Разбегалась молодёжь кто куда, чтобы не быть полоненной. И в один такой раз к укрытию, где сидели мама и её подружки, подошёл отец одной девушки и стал звать ее. Немцы грозились спалить хату.
 Моя двоюродная тётя Женя была в плену, ей удалось после войны вернуться домой. На руке неё был выколот номер. Немцы клеймили русских людей, как скотину. Нелюди считали себя наивысшей, избранной расой. Каким унижениям и пыткам её подвергали она не рассказывала, да и я боялась услышать от неё не человеческие испытания. Семью тётя не создала. Но была не сломленной, стойкой, любила свою Родину. Вот в чем заключается качество наших людей!