Часы

Было это во второй половине позапрошлого века. Маленький, но
очень пытливый мальчик любил шариться на чердаке дома, где жила
семья. Родители запрещали ему, мало ли что может случиться, порежется,
ногу гвоздем проколет, много чего. Там пыльно,грязно, заражение будет,
так и пропасть недолго. Да где углядишь, семья большая. Трое младших
братьев, сестренка, совсем кроха.
Вот и полез, влекомый любопытством. Сколько тайн и сокровищь
таил старый чердак. Странные вещи из дерева и железа. Но больше всего
поразили часы, стоящие в дальнем углу. Пыльные, старые, но так и
тянувшие к себе странной красотой. Очень хотелось поковыряться в них, но
стоило лишь дтронуться, как раздалось тикание внутри, казавшегося
мертвым, механизма. Быстрое тикание, частое, угрожающее неизвестностью.
Мальчик, в испуге, покинул чердак и поал в руки разъяренного отца,
давно разыскивающего его.
- Мать, в беспокойстве, ребенка кормить не может, а этот приключений
на заднее место ищет. Ну, считай нашел, - приговаривал он, одной рукой
удерживая мальчика, а другой расстегивая ремень, который тут же был
использован по воспитательному назначению.
Было больно и страшно, словно, случилось непоправимое. Однако,
напротив, все стало складываться как нельзя лучше. Пришел успех в
учебе, обнаружился талант понимания музыки слов и способность
рассказывать обыденное так, что у слушателей невольно пробуждался интерес.
Но случилась беда. Отец решил строить для семьи новый дом и завел
хозяйство в долги, да такие, что вынужден был бежать с семьей из города,
оставив старшего сына все оплачивать, продавать имущество, высылать
деньги семье, пока толком не обустроились на новом месте.
Задача была тяжелейшей, но сына охватила такая энергия, что он
справился. Учился, репетиторствовал, продавал имущество, высылал деньги.
Продал все, даже рухлядь с чердака. И часы, тикающие невероятно быстро.
Завершил учебу в гимназии и приехал к семье во второй по значению
город страны. Сразу поступил в университет, учиться на врача, и стал
писать во все доступные журналы. Хотелось хорошо жить и обеспечить
семью, а для этого надо было много работать. Учился, писал, стал популярен
и известен. Как сил хватало? А ведь не только работой исчерпывалась
жизнь, требовал своего молодой организм, веселья, страсти.
Годы спустя корифей литературы случайно спросил, много ли он
в молодости распутничал, и пришлось покраснеть. Много. Порой, поспишь
ночью пару часов, и то хорошо.
Мгновением пролетела учеба в университете. Стали разрывать медицина
и литература. Медицину он считал законной женой, но изменял ей с
литературой все чаще. И общественная жизнь, где только не доводилось
состоять и председательствовать. Медицина приучила к служению и
стремлению помочь, вот и помогал всем, до кого мог дотянуться.
Все оборвалось в тридцать лет. Силы внезапно иссякли. Из зеркала
смотрел изможденный, пожилой человек. В лицо дохнуло мертвым холодом.
«Все суета, - подумал он, - А ничего толком не сделано. Такого, чтобы
вспомнить, так вспомнить»
И он рванул на край земли, место боли и страданий. Понять, помочь,
спасти. Это было славное путешествие, полное больших дел, но высушившее
душу до дна. Внутри царила тишина, навевавшая странную мысль, что
осталось совсем немного. В тридцать два года ощущение полной
опустошенности. Нужно было что-то менять и изменил.
Покинул город, приобрел имение, стал затворником, вернулся к законной
жене-медицине, и интерес к жизни, постепенно, вернулся.
Новые произведения поражали смесью мудрости и страсти. Сколько
любовных треугольников кололи разум. А он не только писал, но и
участвовал в каждой новой истории, то в образе врача, то писателя.
А однажды умудрился стать и тем, и другим, причем с разницей в возрасте
в двадцать лет. Постепенно готовился к старости, хоть понимал, в его
случае, она уже наступила. Израсходовал себя. Надеялся хотя бы до
пятидесяти пяти дотянуть.
Но пришла болезнь, роковая и внезапная. Боролся, не сдавался.
Ведь, женился, наконец, совсем недавно. Как же так? Желание жить было,
но силы изменили. Весть о смерти отца подкосила. Надорвался, когда с его
книгами возился, вот и чувство вины накрыло.
Пришлось продать имение и переехать на юг, к морю. В те времена
от болезни именно так и спасались. Переехали, всей семьей. Стало тепло
и невыносимо скучно. Чего только не делал, чтобы развеять безнадежность
утекающих водой в песок драгоценных дней, месяцев, лет. Последнее,
всегда самое ценное.
Угнетала немощь. В стране быстро менялась жизнь, и так хотельсь
не отстать, участвовать, чтобы не стать старым шкафом, который неминуемо
выбросят, вместе с ненужным хламом.
Увы, морской воздух мог только замедлить течение болезни, но не
излечить. Как хотелось пережить корифея.
- Вот помрет он, - говорили многие любители литературы, - И кого
теперь читать? Этого проныру, что всюду пролез? Куда не плюнь, в него
попасть боишься.
«Плюйте, бойтесь», - хотелось сказать таким знатокам. Но силы
таяли. Решил навестить родной театр, было предчувствие, что в последний
раз. Разругался с руководителем и режиссером.
- Что это за драма? - почти кричал. - Это должна быть комедия!
Те убеждали, что в его произведении он поднял такие вопросы жизни,
о чем сам не догадывается. Спорить не стал. Просто. дверью хлопнул.
Делайте, что хотите.
На юг не вернулся. На европейский курорт подался, где, говорят, эту
болезнь лечили хорошо. С первого дня стало ясно, ошибся. Теперь здесь
не лечат, а просто укрепляют здоровье. Но уезжать не стал. Дергаться уже
не хотелось. Ничего не хотелось.
Стаовилось все хуже. Вызвал к себе молодую жену. Радовался встрече,
смеялся, шутил, а потом, вдруг, на полном серьезе, тихо произнес:
- Я умираю, прости, - и ясно увидел те самые часы, найденные и
запущенные на чердаке. Разбить их следовало, но как на такую красивую
веешь рука поднимется.
А часы, пылишиеся на чердаке другого дома, в тот миг, остановились.
В ожидании, когда снова запустит ускоренный бег времени неосторожная
детская рука.