Тайсон

(основано на реальных событиях)


Тайская кошка — животное с изумительными небесно-голубыми глазами, цвет которых тайцы считают наградой богов за верную и преданную службу в буддистских монастырях и при королевских дворах. Вся история существования породы овеяна многочисленными легендами. Даже в современном Таиланде свято верят в то, что кошка способна отгонять злых духов и приносить в дом мир и покой. Очень умная, нежная и ласковая, и в то же время бесстрашная и преданная, тайская кошка — это настоящее чудо природы, созданное, чтобы приносить людям счастье.


Кот дремлет на подоконнике; изредка приоткрывая глаза, наблюдает за вознёй хозяев: те собирают вещи, пакуют их в большие коробки, при этом чересчур шумно разговаривают, ликуют, будто с часу на час должен прилететь волшебник и исполнить их заветную мечту. Прислуга тоже задействована, помогает. Куда, интересно, они собираются? Коту хотелось подойти, рассмотреть всё поближе, обнюхать чемоданы и сумки, принять непосредственное участие в сборе вещей, оказать, так сказать, «эффективную» помощь, но его всё время прогоняют — мешается, видите ли, под ногами. Что ж, ясно одно: судя по собранным вещам, на улицу выходить придётся. А как не хочется покидать тёплое, уютное место, каким является этот дом! Снаружи пасмурно, слякотно и сыро — бр-р-р! Осень окончательно вступила в свои права: бабье лето позади, ещё два дня — и сентябрь сменит октябрь. Вот если бы уехать туда, где тепло, — это куда не шло. Они часто катаются по жарким местам и его таскают с собой (куда ж без него, он их любимец). Единственное, что ему не нравится во время таких путешествий, так это утомительные, тошноворотные перелёты в чреве железных птиц, которых он ненавидит сильнее, чем холод. Но ничего не поделаешь, если надо будет лететь, никуда ему не деться: хозяева никогда не оставляют его одного, когда уезжают далеко и надолго.
Кот приподнял голову, внимательнее посмотрел сначала на уже собранные в коробы вещи, а потом на те, что остались неупакованными, и задумался: «Если они собираются уезжать, то почему не складывают его собственные предметы первой необходимости, которые обычно берут с собой: тёплый домик, мягкий коврик, миска, поводок, его любимая игрушка? Хм… А таблетки от укачивания где? А сухой корм? Всё лежит нетронутым. Может, поездка планируется не сегодня?» Кот положил голову на передние лапы, вздохнул: вся эта суета ему не нравилась. Обычно, отправляясь в тёплые края, они не берут с собой много вещей: пару чемоданов, пару сумок, и всё. Что происходит? Неужели собираются переезжать в другое место? Не хотелось бы. Ему нравится здесь жить, он привык к этой усадьбе. Тут огромная территория, есть где летом разгуляться.
Что ж, ему ничего не остаётся, кроме как мириться с неведением и ждать, чем всё закончится. Он же кот и не может спросить. Человеческий язык ему непонятен, но по знакомым звукам некоторых слов, которые на протяжении утра произносят хозяева, по радостному детскому «ура», ему ясно одно: в ближайшее время какая-то поездка всё-таки намечается. Причём, судя по счастливым глазам и улыбкам, все домочадцы о-очень хотят покинуть этот дом. Кроме разве что прислуги.
Ладно, придёт время — всё выяснится. И кот уснул, подёргивая усами.
Семья бизнесмена Игната Абросимова последние дни пребывает в приятных хлопотах: продажа дома, оформление различных документов, переезд на новое место жительства за границу. Все счастливы, все на взводе в предвкушении новой жизни в тёплой стране. И если не считать иногда возникающих между супругами споров по поводу того, что из вещей необходимо брать с собой, а что выкинуть или просто оставить новым хозяевам, всё, вроде, идёт нормально.
После полудня, когда все ценные вещи были собраны и приготовлены к отправке в питерский морской порт контейнеровозом, приезд которого ожидался с минуты на минуту, вдруг возникла проблема: что делать с котом?
В последние дни Игнат так закрутился в связи с переездом, что у него совсем вылетел из головы питомец, которому нужно было сделать все необходимые для переезда документы: оформить ветеринарный паспорт, получить международный сертификат и купить билет. Теперь никак не успеть — завтра утром встреча с покупателем, закрытие сделки, потом передача бизнеса партнёрам, а вечером они улетают. Игнат был в отчаянии: как объяснить детям, что кот с ними не едет? Они расстроятся, да и Римма, жена, тоже не будет довольна. Как он мог умудриться забыть про него! Кота, конечно, жалко, как-никак он живёт с ними восемь лет, и все к нему привязаны. Но переносить поездку и сдавать купленные билеты он не собирается. Да это и невозможно: послезавтра его ждут в Испании для окончательной сделки купли-продажи нового дома. Нет, заниматься усатым уже некогда. Да, собственно, и бог с ним, это не первый и не последний кот. Приедут на новое место, приобретут другого.
Но что делать с этим? Игнат спешно перебирал в уме все возможные варианты. Новым жильцам не оставишь, они не сторонники живности в доме, и так воротили нос, узнав про то, что в доме живёт кот: всё ходили по комнатам, принюхивались к посторонним запахам, морща лбы. Может, в приют для животных отдать? А почему нет? По крайней мере, у него там хоть крыша над головой будет да какая-никакая кормёжка — худо-бедно, проживёт в тепле и с голоду не помрёт. А там, смотри, повезёт: кому-то приглянется — приютят. Так, пожалуй, он завтра и сделает: по пути, когда поедет к нотариусу, заскочит в приют.
Дети, понятное дело, визжали в истерике, когда узнали, что кот с ними не едет, что его отвезут в приют для домашних животных.
— Это гостиница такая, милый, — успокаивала Римма младшего сына, Егора. — Ты помнишь отель в Эмиратах?
Малыш, вытирая щёки от слёз, неохотно кивнул:
— Помню.
— Вот такой точно отель у него будет и в приюте. Не переживай, малыш.
— Там тоже, как в Эмиратах, шведский стол есть? — спросил Павел, старший сын.
— Да, — сухо ответила мать и с укором посмотрела на мужа.
— Ага, из креветок, икры и колбасы будет стол, — съязвила дочь.
— Вита, перестань! — мать недовольно посмотрела на дочь.
Но никакие заверения взрослых о том, что коту будет лучше в «кошачьем отеле» не, могли успокоить детей. Весь день они хныкали, доставая родителей бесконечными просьбами взять любимца с собой. Но взрослые оставались непоколебимы: животное с ними не едет. Всё, эта тема закрыта.
Кот в недоумении наблюдал за раздором в семье, понимая одно: речь идёт о нём — уж слишком часто звучит его имя. Весь вечер он находился в центре внимания, точно таком же, когда был маленьким. Дети с нескрываемой жалостью брали его на руки: тискали, целовали, гладили, разговаривали с ним без умолку. И отчего-то плакали. Подобное происходило однажды, когда он приболел. Но почему они жалеют его сейчас, он понять не мог. Кот слизывал с их заплаканных лиц — и со своей шерсти — падающие гроздями слёзы непомерного горя. Ему и раньше был знаком этот солёный вкус — не раз приходилось жалеть детей языком, когда они расстраивались, — но сегодня в их слезах присутствовал какой-то посторонний, непривычный привкус: тревожный такой, терпкий и зловещий, как ночной лес за высокой оградой усадьбы, куда он ни за какие вкусняшки не согласился бы пойти.
В чём, интересно, проблема?

* * *

Таисия Волкова — киоскёр. Она полжизни проработала в газетном ларьке, расположенном неподалёку от станции метро «Алексеевская», что на проспекте Мира, на одноимённой остановке общественного транспорта.
О, сколько всего — и плохого и хорошего — за долгие годы работы женщина повидала на этой остановке; сколько разных по характеру людей прошло мимо витрин её киоска: и вежливых, и грубых, и весёлых, и грустных. Всякое здесь случалось: и драки бывали, и споры, и ссоры. Даже на киоск покушались, и не раз, стёкла били, лично её оскорбляли, грозили расправой; а сколько грубости и хамства она наслушалась, сколько бескультурья насмотрелась, уж и не сосчитать в памяти. Бывало, приходилось милицию-полицию вызывать, чтобы урезонить разбушевавшуюся подвыпившую молодёжь или остудить пыл недовольных обслуживанием грубых, неадекватных покупателей.
Лица людей — Таисия видела их сотни тысяч. Многие из них, в разный период времени, становились ей знакомыми: это лица прежде всего постоянных покупателей, которые каждый день приобретали свежие газеты и журналы, и лица людей, ожидающих по утрам автобус, чтобы уехать на работу.
Автобусная остановка тоже меняла свой вид вместе со временем: в семидесятых это была пустынная платформа с торчащим посередине дорожным знаком «Остановка автобуса»; в восьмидесятых на платформу установили павильон — невзрачное подобие летней беседки, — обшитый тонкими листами железа, вечно ржавеющими и срывающимися с креплений при каждом сильном порыве ветра; в начале девяностых построили кирпичную остановку, закрытую с трёх сторон, облицованную картинами из керамической мозаики в стиле соцреализма (к тому времени уже неактуальном), изображающими героев социалистического труда на фоне пшеничных полей, лесов, гор и заводов. В начале нулевых годов, унылую и выщербленную, с треснутой и отколотой мозаикой, разобрали и её. И только недавно, к юбилею Победы, установили современный автопавильон с удобной деревянной скамьёй, с трёх сторон закрытый прозрачными стенками из оргстекла, в одной из которых находится встроенный рекламный стенд с подсветкой, автоматически меняющий плакаты.
Газетные киоски, как неотъемлемая архитектурная часть городской среды, раньше всегда располагались почти на каждой остановке для общественного транспорта и в самых оживлённых местах. Это в последние годы они исчезают с остановок, по-видимому изжив себя; от ларьков нынче избавляются из-за дороговизны арендного места, а может, по причине нерентабельности: электронные СМИ вроде как вытесняют печатные. Вместо газетных на остановках теперь возводят холодные, серого цвета, тоскливые киоски по продаже проездных билетов, которые не притягивают к себе внимание, а скорее настораживают пассажиров, заставляя их думать о проездных билетах и кошельке.
Время меняло и название киосков. За время работы Таисии их сменилось три: «Союзпечать», «Газеты и журналы», «Роспечать».
Будучи, так сказать, в центре событий, какой киоскёр не любит наблюдать за жизнью города через витринные окна своего павильона, плотно заставленные всевозможной мелочью: календариками, брошюрами, блокнотами, сувенирами, брелоками для ключей, наборами авторучек и воздушных шариков. Через узкие полоски свободных пространств, образованных между товарами, у продавца имеется возможность тайно, как хищнику из засады, видеть всех и вся, имея угол обзора в сто восемьдесят градусов, в то же время оставаясь малозаметным для окружающих. Благодаря своему «укрытию» киоскёр видит то, чего многие не замечают. В поле его зрения невольно попадают такие детали, на которые пешеходы в сутолоке не обращают внимания. Вот, например, пассажир, только что вышедший из троллейбуса, выбросил проездной билет мимо урны. А вот парень стоит, облокотившись о стенку остановки, курит с надменным видом и сплёвывает на тротуар. Можно на сто процентов быть уверенным, что и окурок он выбросит не в урну, а на проезжую часть. У того пожилого мужчины развязался шнурок на ботинке, а у той девушки испачкался подол платья сзади. Но никто им не укажет на это — все либо равнодушно проходят мимо, либо делают вид, что не замечают, либо, как во-он те подростки, смеются над девушкой, тыча в её платье пальцами. Чуть поодаль, возле магазина одежды, нервная мамаша ни за что отшлёпала ребёнка: тот недалеко отбежал от неё только лишь для того, чтобы спугнуть стаю голубей. Всего лишь. Теперь малыш громко плачет.
Мало кто знает киоскёров в лицо. Это потому, что днём их увидеть снаружи затруднительно из-за множества товаров, расположенных на витрине. Чаще ларёчников узнают по голосу. Только с наступлением сумерек, когда внутри становится темно и трудно отсчитывать сдачу, киоскёр включает свет, и тогда его персона вполне различима. Вообще, киоск — потаённое место. При покупке, делая заказ, покупатель большею частью говорит со своим отражением в стекле витрины, так как единственное место — крохотная форточка-портал в виде квадратного проёма для передачи информации и товара — почему-то всегда в киосках располагается на уровне пупка гражданина среднестатистического роста. На вопрос, к примеру, «осталась ли свежая ˝Литературка˝ или ˝Комсомолка˝?» покупателю зачастую приходится приседать или сгибаться в три погибели, чтобы заглянуть в окошко, а то и вообще просовывать туда полголовы, дабы чётче расслышать ответ продавца или рассмотреть приобретаемый товар. Как правило, у ларёчников выработана аналогичная привычка: они также приближают свою голову как можно ближе к окошку, чуть ли не ложась грудью на стеллаж, тем самым как бы облегчая покупателям общение с ними; и тогда их лица видны даже издали.
Автобусная остановка, помимо своего прямого назначения — посадки-высадки пассажиров, — выполняет и другие полезные функции: укрывает людей — не только ожидающих транспорт — от непогоды; здесь делают передышку возвращающиеся с прогулки или из универсама пожилые люди; здесь назначают даже свидания. Влюблённых нетрудно определить по пышным букетам цветов, которые они держат в руках и в нетерпеливом ожидании спутницы мечутся, вышагивая по остановке туда-сюда, приподнимаются на цыпочки, чтобы поверх мешающих им голов толпы ожидающих лучше разглядеть номера маршрутов подъезжающих автобусов. К сожалению, любовь зла и не все дожидаются партнёров. Сколько раз можно было наблюдать, как несчастные, так и не дождавшись возлюбленных после многочасового ожидания, осторожно опускали — всё ещё продолжая с надеждой оглядываться на прибывающие автобусы — увядающий букет в урну и недовольные уходили прочь разочарованные (на некоторое время) в любви.
Газетные киоски, они как оазисы в пустыне, только наоборот — в весеннюю распутицу, в осеннюю непогоду, в лютые зимние морозы или вьюгу своим мягким светом изнутри, особенно праздничными разноцветными переливами гирлянд в новогодние вечера, заставляют продрогших пассажиров и прохожих завидовать тому, кто находится внутри этого миниатюрного строения, в такие минуты более всего напоминающего уютный, сказочный домик гномов. В ненастную погоду каждый ожидающий свой автобус человек с вожделением смотрит на тёплые окна киоска, мечтая оказаться внутри.
Каких только историй не помнит Таисия Волкова, связанных с автобусной остановкой. Но подобно той, какая случилась этой осенью, она на своём веку припомнить не может.

* * *

Игнат пообещал Римме, что по дороге в офис заедет в приют и определит туда кота. Он взял ничего не подозревающего красавца подмышку, вышел из дома и направился к ожидающему у парадного входа «гелендвагену». Сел на заднее сиденье и выпустил из рук животное.
— В офис, — скомандовал Игнат водителю.
После его отъезда Римма с трудом успокоила ещё больше растроганных расставанием с котом детей. Пришлось пообещать им, что, как только они обоснуются на новом месте, каждому из них они с папой купят по котёнку, да хоть по два. С горем пополам дети вроде как смирились с печальной участью своего любимца, поверив обещанию.
На улице моросил дождь со снегом. Всю дорогу кот обеспокоенно смотрел по сторонам, искоса поглядывая на хозяина, который пребывал в каком-то задумчивом и скованном состоянии и редко смотрел на него, а когда смотрел — то смотрел как на врага. Коту это не нравилось. Не радовал его и тот факт, что поводок и ошейник остались дома.
Подъезжая к столице по Новорижскому шоссе, Игнат обратился к водителю:
— Езжай через Садовое на проспект Мира... Поедем через ВДНХ. Там скажу — куда дальше.
Подъезжая к метро «Алексеевская», Игнат подался вперёд, что-то разглядывая впереди через лобовое стекло, и, что-то заметив, после некоторого замешательства приказал водителю остановиться на автобусной остановке. «Не буду тратить время на ерунду. Есть важнее дела», — решил Игнат и взял кота на руки. Джип, скользя колёсами по снежной кашице, взял вправо и затормозил. Остановка была безлюдна, автобус, видимо, только что забрал пассажиров и уехал. Игнат быстро открыл дверь и выскочил из машины вместе с животным.

* * *

Скучающим взглядом Таисия смотрела на нескончаемый поток машин через мокрые от дождя стёкла киоска, думая о своём, когда чёрный джип, поравнявшись с ларьком, начал резко останавливаться, скрежеща тормозами. Не успела машина полностью остановиться в заездном кармане автобусной остановки, как задняя дверь открылась, и мужчина в чёрном деловом костюме буквально выпрыгнул из неё. «Стошнило, что ли?» — подумала киоскёр. Прикрываясь от ветра и дождя натянутым на голову воротом пиджака, мужчина перепрыгнул через лужу на бордюр, вбежал в автопавильон и положил — скорее, бросил! — на скамью какой-то округлый предмет серого цвета, похожий на продовольственный пакет, и бегом вернулся к машине. Запотевшее и мокрое стекло боковой стенки остановки не позволяло Таисии разглядеть — что оставил там мужчина. Не успела за мужчиной закрыться дверь, как джип, пробуксовывая на мокрой дороге, рванул вперёд и умчался в сторону области, оставляя за собой туманный хвост завихрения. Ещё секунда — и машина исчезла из виду, слившись в общем автомобильном потоке.
То, что сначала Таисии показалось пакетом, зашевелилось, и в размытом пятне ясно проявилось очертание животного — кота. Он стремглав спрыгнул со скамейки и бросился вслед за убегающим хозяином, но резко остановился — широкая лужа преградила ему путь. Он застыл в нерешительности, наступив в неё передними лапами, и тут же отпрянул назад, приподнимая и брезгливо стряхивая с них воду; щурясь от ветра и острых мокрых снежинок, кот жалобно мяукнул вслед уезжающему в джипе хозяину. Некоторое время он беспокойно осматривался по сторонам, не зная, куда себя деть, прижимал уши к голове, пугаясь громкого шума машин. Определив, что позади, на скамейке, на которой его оставил хозяин, менее ветрено и сыро, он вернулся и запрыгнул на неё, стал оттуда смотреть в направлении, куда уехал хозяин.
Съёжившись от ветра, кот внимательно всматривался в проносящиеся автомобили, выискивая среди них знакомую машину. Может, хозяин за чем-то отъехал и скоро вернётся? Множество одновременно работающих двигателей, сигналы машин, шум брызг из-под колёс — эти громкие городские звуки пугали кота, и без того охваченного страхом от неожиданно грянувших на него непредвиденных обстоятельств. Но, будучи наделённый природой терпением, он сел, нахохлившись, спрятал под себя как можно ближе друг к другу лапы и стал ждать возвращения хозяина.
Люди с сочувствием наблюдали за красивым, ухоженным котом, жалели его, подходили, гладили, разговаривали с ним, спрашивали, что он здесь делает, кого ждёт. Но в ответ кот только щурился от мороси, и всё смотрел, смотрел на поток машин, в ту сторону, куда уехал любимый хозяин в своей тёплой машине. Он не боялся людей, нет, но в данный момент они ему мешали — отвлекали от наблюдения. Их тёплые — даже горячие по сравнению с поверхностью скамейки — руки на несколько секунд передавали ему своё тепло, пока ласкали, и коту это нравилось; но как только гладить переставали, холод снова обуевал его, а только что приглаженная мокрая шерсть вновь остывала и охлаждала тело ещё сильнее.
Шли минуты, а хозяин не возвращался.
Десятки людей сменяли друг друга на остановке, и все без исключения обращали свой взор на одиноко сидящего на скамейке кота. Даже мимо проходящие по тротуару пешеходы бросали любопытные взгляды на него через прозрачную заднюю стенку. К нему подсаживались, пытались взять на руки, посадить на колени, чтобы согреть, но он не желал ничьей помощи. Он противился бесконечным попыткам поднять его, постоянно вырывался из добрых объятий и возвращался ровно на то место, на котором его оставили (будто боялся, что если переместится на метр в сторону, то вернувшийся за ним хозяин не сможет обнаружить его).
Шли часы, за котом никто не возвращался. Но он не отчаивался, не паниковал и не покидал скамью, веря, что за ним обязательно вернутся. Ох, если бы не пронизывающий осенний ветер и этот противный дождь со снегом, он бы чувствовал себя намного увереннее и мог бы ждать здесь хоть целый день, хоть всю ночь, даже под дождём и снегом.
Кот симпатизировал всем, даже тем, кто этих животных недолюбливает, и уж точно всем тем, кто на него смотрел, было жалко бедняжку. Пассажиры, пока ожидали автобусы, обсуждали кота, строили догадки: чей это кот? как он здесь оказался? домашний он или бродячий? потерялся, или его забыли на этой остановке? Кто-то заметил свежую полоску примятой шерсти на его шее, — вероятно, от ошейника, — тем самым сделав вывод: животное домашнее. Да ни у кого и не вызывало сомнения, судя по ухоженной шерсти и плотному телосложению, что животное содержалось в хороших условиях.
Таисия отпустила последнего покупателя, закрыла окошко изнутри и приложила к стеклу табличку «Перерыв». Вышла из киоска, подошла к скамейке, чтобы лучше разглядеть животное.
Это был красавец, каких вживую она отродясь не видела. На первый взгляд он был похож на кошек сиамской породы. Но чем дольше Таисия рассматривала его, тем сильнее в нём проявлялось ещё нечто большее: магическое, нестандартное и настолько великолепное, что женщину наполняло доселе не знакомое ощущение — перед ней не обычное животное, а разумное существо в облике кота. Его выразительные, лимоновидной формы, умные глаза имели необыкновенный небесно-голубой цвет, который создавал разительный контраст на фоне грязно-серого городского осеннего пейзажа вокруг. Удивительные раскосые глаза завораживали своей ясностью и красотой — в их синь хотелось смотреть бесконечно. Туловище имело светлый, кремовый окрас; лапы, хвост, уши и маска на мордочке — чёрный. При этом окрас пятен не имел чёткой границы и не был сплошным, а плавно, по мере приближения к туловищу, расходился на полосы, постепенно переходя от тёмного к светлому оттенку: иссиня-чёрный на лапках, ушах и кончике хвоста перетекал в тёмно-коричневый, дальше — в карамельный и, наконец, в лиловый. Непревзойдённый красавчик! И всё бы в облике кота было идеальным, если бы не та нескрываемая грусть во взгляде, с которой он смотрел на окружающий мир. Глаза без слов выражали единственную эмоцию — печаль, а из их глубины, казалось, вот-вот донесётся отчаянный крик души о помощи.
«Как можно такую красоту, — недоумевала расстроенная Таисия, — взять и выбросить на улицу?»
Весь день кот просидел на одном месте, игнорируя знаки внимания подходивших к нему людей, не обращая внимания на их разговоры, расспросы и мнения. Каждый второй человек пытался растормошить его, заглянуть ему в глаза, но кот оставался непоколебим, только лишь разрешал гладить себя, потому что не мог позволить себе отвлечься от наблюдения, — кроме проезжающих по проспекту машин, его ничего не интересовало.
Когда начало смеркаться, в сердце кота закралась тревога. Ночь — пора отдыха у людей, в тёмное время суток они спят — он это знает. За долгие годы жизни среди людей его организм перестроился под такой же режим сна-бодрствования, какой у человека, и теперь он с удовольствием спит вместе с хозяевами большую часть ночи, но... Его не очень-то прельщала перспектива просидеть тут до утра — в такой тоске и таком холоде он ни разу в жизни не оказывался.
И вдруг, глядя на пассажиров, приезжающих на автобусах, ему пришло на ум, что за ним не обязательно должен вернуться именно хозяин и именно на машине, ведь есть хозяйка, дети, которые тоже могут за ним приехать на одном из таких автобусов. От этой мысли коту стало немного теплее, он даже приободрился. Теперь, когда прибывал очередной автобус, он отвлекался от наблюдения за дорогой и переключал всё внимание на поток пассажиров, выходящих из салонов. Принюхивался к ним, отыскивая в воздухе знакомые запахи, приглядывался, выискивая родные лица. Один за другим прибывали автобусы, троллейбусы и маршрутки, высаживали пассажиров, но хозяев, к сожалению, среди них не было.
Уже полностью стемнело, и город вспыхнул миллионом огней, засветился как днём, когда к коту подсели девочка с мамой. Девочка сняла перчатку и стала боязливо гладить кота по спине, а потом принялась уговаривать родителя забрать его с собой. Хотя маме котик тоже пришёлся по душе, взять его с собой у них не получилось. Кот спокойно относился к происходящему, пока сидел на ногах у девочки. Но когда его решили куда-то нести, он вырвался из рук, спрыгнул на брусчатку и, озираясь по сторонам, спрятался под скамейкой. Подъехавший автобус увёз маму с дочкой. Одиноко стоящий единственный человек на площадке не показался коту опасным, и он снова запрыгнул на скамью, удобно устроился на привычном месте и продолжил наблюдение за машинами.
Наступающая ночь — а вместе с ней и неясность, что его ждёт впереди, — удручала кота. Ветер усиливался, и мелкие капли, распылённые завихрениями воздуха, теперь залетали внутрь пространства павильона, оседая на шерсти кота. Почти весь промокший, он пытался облизывать самые мокрые места, чтобы хоть на немного избавиться от влаги, но очередные капли мороси тут же ложились на только что подсушенную языком шерсть.
Свет в газетном киоске погас. Из него вышла женщина, опустила на окнах жалюзи, закрыла дверь на ключ и подошла к коту. Вынула из сумки пакетик, развернула его и высыпала содержимое под скамейку: пару колец варёной колбасы, кусочек хлеба с маслом и куриную косточку — остатки своего обеда. Она погладила кота, поговорила с ним, осторожно взяла двумя руками за туловище и опустила рядом с едой, но тот только понюхал гостинцы, с благодарностью посмотрел на киоскёршу, а кушать не стал. Таисия ещё некоторое время уговаривала красавца съесть хоть кусочек, но тот даже не облизнулся, а неторопливо вернулся на своё место. Он следил за машинами, а женщина своим телом закрывала ему обзор: ему приходилось приподниматься и заглядывать, вытягивая шею, за её туловище, чтобы видеть ту часть улицы, где скрылась машина хозяина. Таисия это заметила, улыбнулась, и отошла чуть в сторону. Спустя минуту она села в подъехавший троллейбус и уехала в том же направлении, в котором уехал «гелик» Игната.
Таисия ехала домой и думала о коте. Весь день она наблюдала за ним, видела, как его пытались накормить: кто куском пиццы, кто хот-догом, кто просто куском хлеба, а он, преупрямый, отказывался от еды, хотя и был с утра голодный. Тревожное состояние и напряжённое ожидание хозяина не оставляли бедняжке места мыслям о пище. Он боялся, что проглядит хозяина, пока будет есть; переживал, а вдруг он его не заметит, проезжая мимо остановки, или не узнает в сумерках, а то и вовсе перепутает с каким другим котом. Киоскёрша видела, как кота безуспешно пытались забрать с собой, потому и сама не стала даже просто на руки его брать, не то что попробовать увезти в тепло своего дома. Она наивно надеялась, что за котом и правда могут вернуться — вдруг сердце хозяина сжалится. А ещё ей очень хотелось, чтобы кот ночью всё-таки перешёл в другое, более тёплое и укромное место.
Время шло, людей на улице становилось всё меньше; автобусы прибывали реже; из полупустых салонов редко выходили пассажиры; остановка опустела. Заметно поредел и поток машин на проспекте, отчего коту стало легче рассматривать каждую машину в отдельности: он успевал разглядывать лица пассажиров, сидящих в машинах. Но сколько он не напрягал зрение, сколько не вглядывался, ни знакомого джипа, ни любимых лиц так и не увидел.
Наступила полночь, опустели тротуары, редкие машины проезжали по проспекту; люди в квартирах погасили свет; оставался гореть только приглушённый дежурный свет в учреждениях и бизнес-центрах — а за котом так никто и не приехал. Судорожно дрожа, он до утра просидел на одном месте, не сомкнув глаз, ни разу не дотронувшись до еды, накануне оставленной добрыми людьми. Щурясь от ветра и распылённых в воздухе капель, он всю ночь смотрел на дорогу и в пятом часу утра встретил первый автобус с двумя полусонными, одинокими пассажирами внутри. Прибытие автобуса оживило кота — он почувствовал начало дня, а значит, скоро проснутся все люди. А когда полностью рассветёт, за ним приедет хозяин. Обязательно приедет. Ведь они не смогут прожить без него, потому что очень сильно любят его.
В то время как кот неподвижно сидел ночью на скамейке, Таисия, лёжа в постели, невольно вспоминала о нём, оттого долго не могла уснуть, всё переживала: как он там? где он? нашёл ли его хозяин? А может, доверился кому и сейчас в добрых руках? Она молила Господа, что бы его там не было, когда она утром приедет на работу.
Но кот был.
Он сидел на том же месте и уставшими глазами, наполненными печалью, следил за проезжающими мимо машинами. От грязевого душа светлая шёрстка на туловище посерела; мордочку покрывал лёгкий слой снежинок — кот заметно дрожал от холода. За ночь температура воздуха понизилась до +4˚, и коту, привыкшему к теплу, было не то чтобы некомфортно — он еле сдерживал неуёмный порыв желания взять сию же минуту и рвануть с места, убежать прочь от этого холодного места. Но самозабвенная любовь к человеку, природная безраздельная преданность и верность не позволяли ему покинуть остановку. Хозяин сильно расстроится, если, вернувшись сюда, не обнаружит его. Да и остальных членов семьи он сделает несчастными.
Когда полностью рассвело, а улицы снова наполнились людскими и автомобильными потоками, кот приободрился, к нему вернулись уверенность и смелость. Он даже неслышно мурлыкнул, но как-то неумело, хрипло, потому что мышцы груди, скованные холодом, делали дыхание затруднённым и сбивчивым; и кот больше не стал понапрасну тратить силы на преждевременное ликование.
С болью в душе Таисия наблюдала за бедным котом весь следующий день. Она проклинала бездушных хозяев, которые бросили животное и уехали. Такой собачьей преданности у котов она ещё не знала. «Как, скажите на милость, как от такой верности можно отказаться! — не укладывалось у неё в голове. — Как можно взять и выбросить такую прелесть на улицу, в холод и голод. Кто они, эти бездушные люди? Не мучает ли их сейчас совесть?»
Весь день преданный котик ждал хозяина. Подходившие к нему люди совершенно не интересовали его. Как и накануне, всё своё внимание он сосредотачивал только на проезжающих автомобилях. Мельком оглядывая взглядом прохожих и не находя среди них родных лиц, он возобновлял наблюдение за машинами. И почти всегда подолгу смотрел в одну точку — на дорогу, уходящую в даль проспекта, в надежде, что увидит там остановившуюся машину, которая начнёт сдавать задним ходом и, подъехав к автобусной остановке, остановится напротив него, затем откроется дверь и он увидит любимое лицо хозяина, вернувшегося за ним, тот позовёт его, похлопав по бедру, он подбежит, запрыгнет к нему на колени, прижмётся всем телом и замурлыкает, запоёт, но уже чисто, без фальши и хрипов, и по-настоящему радостно, и помчатся они обратно домой… в уют, любовь и тепло — в загородный дом на Новорижском шоссе.
Известно: кошки обладают способностью геолокации. Брошенные за сотни километров от дома, они находят обратный путь. Что касается тайцев, то эти породы кошек особенно привязаны не столько к месту обитания, сколько к самому хозяину. Преданность, как ни у какой другой породы, у тайской проявляется очень ярко в условиях разлуки с человеком, которому они верны. Ради хозяина тайцы готовы преодолевать все невзгоды. Они могут ждать его неделями, несмотря на плохие погодные условия и нехватку пищи, не страшась окружающих опасностей. А опасности, если ты находишься на чужой территории, подстерегают на каждом шагу. Хотя зачастую животные понимают, чувствуют горе сородичей, оказавшихся в беде, и редко трогают обездоленных чужаков, волею судьбы вторгшихся на их территорию, позволяя тем некоторое время оставаться «в гостях» в ожидании своей участи. Так, к брошенному на остановке коту не раз подходили местные собаки и коты, но близко не подходили, стояли поодаль, сочувственно смотрели на него, принюхивались. Чуя, видимо, в воздухе запах непомерного горя, исходящий от несчастного, понимали плачевное положение, в котором тот оказался, и уходили от этого места, не видя причин для опасности.
За котом никто не вернулся и к вечеру второго дня.
Он так ни разу и не притронулся к еде, которую в течение дня ему оставляли под скамейкой сердобольные люди. Всё смотрел, смотрел на машины. А если какая из них останавливалась у тротуара — чаще это были такси, из салона которых, как специально и на зло, звучал голос Иванова из «Рондо»: «Московская осень, московская осень…», — кот привставал, навострив уши, в ожидании, что из неё выйдет хозяин.
На третий день кот так и не покинул скамейку: так же, как и вчера, провожал и встречал пассажиров, так же неустанно следил за автомобильным потоком. И не было человека, у которого бы не щемило в груди, глядя на верного кота. Даже самый отъявленный негодяй с чёрствым сердцем и циничной душой не мог равнодушно пройти мимо животного, преданно ожидающего своего хозяина.
Хотя в последующие дни установилась сухая погода и перестал моросить дождик, комфорта коту это всё равно не прибавило: температура воздуха не поднималась выше +10˚, а закрытый лишь с трёх сторон автопавильон не мог достаточно укрыть его от вездесущего холодного ветра. Октябрь не самое лучшее время года для теплолюбивого домашнего кота, тем более такой породы. Будь это не Россия, а родина предков — какая-нибудь южноазиатская страна, ему бы проще было переносить томительное ожидание на улице. Но в таких суровых условиях он вряд ли долго протянет на этой остановке, сам вид которой уже вызывает озноб.
Кот ждал хозяина и третий, и четвёртый, и пятый день. И ждал его спустя неделю, вторую… И когда прошёл месяц, верный кот продолжал сидеть на том же месте и неусыпно ждать, неутомимо всматриваясь в лица водителей и пассажиров, проезжающих мимо машин. Истощённый, со слипшейся от сырости и дорожной грязи шерстью, как часовой, он не покидал свой пост наблюдения, несмотря на холодный октябрьский — а по ночам уже морозный — воздух.
Без пищи конечно же кот вряд ли долго протянул бы. Спустя неделю, как его оставили на остановке, он, слава богу, понемногу начал есть, постепенно восстанавливая силы и работу желудка. Бедный, он и тогда не мог надолго отвлекаться от проезжей части, занимаясь едой, — потому ел спешно, урывками, беспокоясь, как бы не оказаться вне поля видимости хозяина, пропустить которого, проезжающего мимо, он боялся больше, чем холодной или голодной смерти.
За это время кота дважды хотели забрать. Однажды его взяла женщина и увезла на троллейбусе. Таисия вздохнула было облегчённо: кот наконец-то обрёл пристанище. Но через три дня красавец вновь вернулся на злополучную остановку, устроился на любимой скамейке и продолжил ожидание. Недавно его хотела забрать молодая парочка. Но далеко они с ним не ушли, кот вырвался из рук и вернулся на место.
Прошёл октябрь, близился к концу ноябрь.
Два месяца кот жил на остановке, не отлучаясь от неё дальше чем на три метра. Тут же ел, тут же справлял естественные надобности. Не было в районе такого человека, который бы не знал или хотя бы не слышал о верном коте. За всё время ожидания он так никому и не позволил приютить себя. Благо хоть с удовольствием принимал еду, которую ему приносили работники из близлежащих гастрономов. Особенно нравились ему рыбные гостинцы из магазинов «Камчатские продукты» и «Красная икра». Сотрудники салона красоты, аптеки, ломбарда, банка тоже не оставляли его без внимания, подкармливали красавчика. А продавщица зоомагазина, который расположен напротив, через дорогу, подарила миску и целый мешок сухого «Вискас», попросив Таисию хранить его в киоске и выдавать корм порциями. Сотрудники «Л′Этуаль» принесли подстилку на скамью — старый плед; а менеджер «Кулинарной лавки братьев Караваевых» ежедневно угощал молочком, сметанкой и творожком.
Никто не мог спокойно смотреть на кота, на его безграничную преданность хозяевам, не испытывая жалости, не ощущая комка в горле и наворачивающих на глаза слёз. Со временем люди начали привыкать к этой грустной картине с котом на скамейке. «Наш Хатико» — так прозвали его местные жители.
В последний день осени Таисия, преисполненная чувством сострадания, не выдержала, позвонила в редакцию одного из столичных телеканалов, рассказала о брошенном хозяевами котике, попросила предпринять что-нибудь, чтобы спасти верного бедняжку от погибели. Наступала зима, а кот даже не думал сдаваться и покидать скамейку. Стукнут морозы, он не выдержит: замёрзнет, помрёт.
На следующий день приехали корреспондент и оператор — молодая девушка и мужчина средних лет, — отсняли короткий репортаж, взяли интервью у Таисии, у сотрудников соседних предприятий и у пассажиров. В тот же день жители города узнали о бедном котике из короткого сюжета «Верный кот», который показали по телевизору в вечерних новостях.

* * *

Игнат в тот день, когда отрёкся от друга, вернулся домой глубокой ночью. Подвыпивший. Дети спали; жена ещё нет — ждала его. Он переступил порог дома, понуро опустив голову, холодно поцеловал Римму, молча скинул верхнюю одежду и прошёл в столовую.
— Что-то случилось? — Она поспешила за ним.
— Я так и знал, чёрт возьми! — выругался он и стукнул кулаком по столу — вилка на тарелке со звоном подпрыгнула. — Знал, что на них нельзя положиться…
— Что произошло?
— Отказ, вот что!
Жена рухнула на стул, как подкошенная.
— Сделка отменилась! Они передумали. Кошачий запах им, видите ли, мешает. Гады! Всё, дорогая, договор расторгнут, дом они не покупают! Мы никуда не едем... По крайней мере, в ближайшее время.
Римма нервно гладила его плечо, не находя слов утешения. Она была шокирована известием и не могла поверить, что они остаются, что все сборы, все хлопоты, связанные с переездом, оказались напрасными. Вдобавок они опростоволосились: не взяли с покупателей предоплату
— Распаковываемся, — сухо сказал он, вышел из-за стола и направился в спальную комнату.
— Как кот? Отвёз? — спросила Римма.
— Отвёз, — буркнул он, не оборачиваясь, и скрылся за дверью.
Полночи ни ей, ни ему не спалось: каждый переживал неприятные события по поводу случившегося. Они в Испании присмотрели дом на средиземноморском побережье, внесли задаток — крупную сумму, — а тут на-тебе — отбой! Малого того, что потеряны деньги задатка и деньги, заплаченные за транспортировку вещей, — потеряно время!
Билеты на самолёт пришлось сдать. Контейнеры с вещами — отозвать обратно.
И с этого дня в семье Абросимовых всё покатилось наперекосяк.
Спустя неделю протекла крыша в доме, и дождевая вода три дня заливала полы в детской на втором этаже, испортив всю мебель. После того как они избавились от кота, младший сын скучал по нему и плакал ещё месяц: каждый день просил отца съездить в приют и забрать его обратно. Позже купленные два котёнка ненадолго отвлекли детей от воспоминаний о прежнем любимце. Но самим котятам, увы и ах, дом Абросимовых не понравился: как сговорившись, они сбежали из усадьбы спустя две недели.
Егорка стал бояться темноты. Его пугал новый, полированный шкаф в детской комнате. Особенно по ночам. Днём малыш пугался собственного отражения на полированных дверцах шкафа, а ночью ему мерещилось, что в нём кто-то живёт. У дочери начались проблемы с учёбой: скатилась с «ударницы» в троечницы. Днями напролёт лежит, слушает всякую муть по музыкальному каналу, танцует под песни крашеных японских мальчиков — больше ничего, кажется, её в жизни не интересует.
Игнат стал раздражительным, на всё реагирует отрицательно: дети не слушаются — орёт на них, жена на минуту дольше задержится в ванной комнате — крик. До этого весёлый, наполненный детским смехом и гомоном, уютный и беспечальный дом за несколько недель обратился в заброшенный старинный особняк, окутанный гнетущей тишиной, — таким он стал пустым и холодным. Люди в нём, казалось, одичали, перестали общаться друг с другом; все чада и домочадцы были предоставлены самим себе. Не стало долгих посиделок за ужином, как раньше, рассказов, бесед в семейном кругу; всё реже они собирались у экрана телевизора, чтобы посмотреть кинопремьеру. Никуда вместе не ходили, ни ездили. Всё в доме постепенно стало умирать: и предметы, и атмосфера. Лишь маленький Егорка всё ещё был слышен: его смех оживлял дом, когда он смеялся, играя с подаренной игрушкой, пока та не надоедала: проходил день-другой, и новый подарок его уже не интересовал. И он начинал плакать. Всё чаще Егор засыпал в постели родителей: страшный шкаф не давал ему покоя. По вечерам, перед тем, как ложиться спать, он заливался плачем, тыкая пальцем на дверцу шкафа, неразборчиво объясняя, что в нём живёт огромная кошка с мордой как у их кота. Только, по словам малыша, кот стал совсем не такой, каким был раньше, а злой, с красными глазами и облезлой, грязной шерстью. Побороть страх он не мог даже при включенном свете. И даже когда к нему в комнату переселили брата Павла, страх перед темнотой у малыша не прошёл.
Дабы исправить печальное положение, наладить порядок и в своей голове, и в доме, Игнат, утомлённый свалившимися на него неурядицами в бизнесе и раздором в семье, к кому только не обращался за помощью. Астрологи, рекомендованные знакомыми, толком не ответили, что происходит с ним, — ничем не помогли. Маг-ясновидящая, к которой он ездил за тридевять земель, только выкачала из него деньги, определив причиной всех несчастий тот факт, что его семью покинул некий ангел-хранитель и что отныне их дом не принесёт никому из домочадцев ни покоя, ни радости. А вот как вернуть это самое счастье, что надо сделать для этого, ведьма, одетая в цыганский пёстрый халат из атласной ткани, так и не сказала. Лишь одно посоветовала: «Жди, золотой мой, другого хранителя другого очага».
У Риммы День рождения 1 декабря. На семейный праздник были приглашены близкие родственники и некоторые друзья по бизнесу. Предполагалось, что вечеринка несколько развеселит, растормошит семейство, привнесёт тёплую атмосферу в дом, сплотит членов семьи. Но, к сожалению, и тут не обошлось без эксцесса.
В самый разгар торжества, когда они дружной компанией вовсю веселились и танцевали, надо ж было со своими поздравлениями позвонить давней подруге Риммы — Кристине. Бог с ними, с её поздравлениями: ну поздравила бы, и всё. Так ей же не терпелось сообщить новость: на городском канале, мол, их кота показывают, — и поторопила именинницу, чтобы та скорее включила телевизор. И хотя у Игната в груди что-то тревожное ёкнуло, он всё же с энтузиазмом поспешил взять в руки пульт и включить телевизор, потому что нисколько не сомневался, что оставленного кота кто-то давно подобрал. Возможно, сейчас покажут нового хозяина, который вместе с ним выступает на какой-нибудь выставке кошек. Как-никак их питомец умный, породистый.
Но то, что демонстрировалось на экране, — особенно то, о чём говорилось в комментарии репортёра, — заставило всех гостей забыть о трапезе, притихнуть и в недоумении открыть рты. Пока шёл репортаж, в доме царила гробовая тишина. Только Егорка единожды нарушил её, воскликнув: «Тасён, Тасён!» — и заплакал.
Игнат, не досмотрев до конца ролик, удалился из зала. Когда репортаж закончился, Римма взяла пульт и вернула запись последних новостей, чтобы повторно, с самого начала посмотреть сюжет.
На экране снова появился павильон автобусной остановки. На скамье крупным планом кот. Закадровый женский голос комментировал: «Примерно в конце сентября, как рассказывают очевидцы, к остановке подъехала машина. Из неё выбежал мужчина, оставил на скамейке кота и уехал. С тех пор и днём и ночью, в дождь, снег и холод животное сидит и ждёт, когда за ним вернётся хозяин. В огромных голубых глазах грусть и тоска. Благо всё это время люди на остановке попадаются сердобольные: кто поесть принесёт, кто поласкает, прижмёт к себе, согреет. О грустной судьбе пушистого красавца знают в городе немногие.
«Он всё время здесь, — рассказывает пожилая женщина, поглаживая кота. — Уже два месяца как. Может, хозяйки уже нет, кто его знает».
«Мы не знаем его имени, к сожалению. Но называем его Хатико. Наш, русский Хатико», — пояснила продавщица из магазина косметики.
«Рядом с остановкой расположен газетный киоск, — продолжал репортёр. — Его работник рассказала, что местные жители уже два раза пытались приютить кота. В первый раз женщина забрала его домой, а тот сбежал и через три дня опять появился на остановке. Другим потенциальным хозяевам повезло ещё меньше: они взяли кота на руки и хотели унести, но он снова проявил характер — уже через пару метров вырвался и вернулся к месту ожидания. Единственное, на что кот согласился, — принять в дар ошейник, который ему принесла местная жительница, узнавшая о нелёгкой кошачьей судьбе.
Скорее всего, несчастное животное привезли издалека, иначе кот уже нашёл бы дорогу домой. Увидит ли хозяин репортаж — одному Богу известно. А преданный кот по-прежнему ждёт и с тоской провожает взглядом проезжающие автомобили. В маленьком сердце живёт надежда, что за ним обязательно вернутся...»
Римма выключила телевизор.
Никто из присутствующих и на этот раз не проронил ни звука: все переваривали увиденное и услышанное. Малыш весь в слезах подбежал к маме и уткнулся лицом ей в ноги, заплакал. Вернулся Игнат. Под давлением дюжины пар укоризненных взглядов он, пряча стыдливые глаза, как нашкодивший пацан, подошёл неуверенной походкой к столу, взял бутылку коньяка и дрожащей рукой стал разливать спиртное в рюмки.
— Что ж, может, продолжим... — Игнат едва скрывал волнение в голосе. — Как-никак всё-таки... день рождения...
Никто ему не ответил. Старшие дети, не глядя на отца, удалились по своим комнатам. Один за другим гости молчаливо поднялись из-за стола, поблагодарили хозяйку за угощения, ещё раз пожелали ей здоровья, оделись и покинули торжество. Лишь родители ненадолго задержались, чтобы на прощанье сказать имениннице пару лестных поздравительных фраз.
— Я думал, он отвёз кота в приют, — траурным голосом произнёс тесть своей жене и, обращаясь к невестке, уточнил: — Ты была в курсе?
Римма отрицательно покачала головой.
Родственники разошлись, попрощавшись только с детьми и виновницей торжества. Вечер закончился в полной тишине, если не считать нытья расстроенного сынишки. Перед тем как уйти к себе в спальню, Римма остановилась в дверях, посмотрела на мужа, сидящего в кресле спиной к ней, и голосом, полным арктического холода, произнесла:
— Как можно быть таким… столько лет. А я не замечала... Репортаж отсняли вчера. Мы надеемся, что он всё ещё там… ждёт.
Игнат промолчал. Он просидел в кресле перед выключенным телевизором часа три, и осушил бутылку виски, прежде чем до него дошёл весь смысл: и высказанного напоследок женою, и сказанного когда-то гадалкой — про талисман, про хранителя очага… И, заплетаясь в ногах, он торопливо направился в гараж.
Путь в город составлял 214 километров плюс по городу немного. Итого — где-то 225. Вдребезги пьяный, он завёл джип и помчался в город, рассекая зимнюю ночь светом галогеновых фар. Нарушая скоростной режим, правила обгона и ещё десяток пунктов ПДД, Игнат за час с небольшим добрался до столицы и в седьмом часу утра припарковался в заездном кармане остановки, на которой когда-то оставил кота.
Скамейка была пуста — кота на ней не было. Игнат почувствовал ком в горле, дышать стало трудно. Паническое состояние охватило его разум. Он же был уверен, что кот ждёт его. Как же так?
Людей на остановке тоже не было. Воскресное утро было тихим и малолюдным. Игнат вышел из машины, подошёл к остановке, огляделся вокруг и сел на скамейку, опустив голову. На брусчатке, между ботинок, увидел хлебные крошки, кусочки засохшего сыра и колбасы, а под скамейкой обглоданные косточки — кот был здесь недавно. Мужчина оглянулся в надежде найти его поблизости, позвал «кис-кис», но кот не появился. Редкие прохожие, проходя мимо, с недоумением смотрели на странного мужчину.
С каждой минутой остановка оживала, наполнялась людьми. Джип, оставленный посреди дороги, да в придачу на остановочной площадке, создавал помехи подъезжающим рейсовым автобусам, заставляя водителей нервничать, объезжать его и сигналить, чтобы Игнат убрал машину, проехал хотя бы чуть вперёд. Но Игнат не то чтобы игнорировал «просьбы», он вообще никак не реагировал на происходящее вокруг под действием изрядно выпитого спиртного. Ему было совершенно наплевать, что его машина мешает общественному транспорту, да и вообще ему на всё и всех в данный момент было на-пле-вать, потому что у него случилось великое горе: он потерял своего любимого кота! Ему вспомнился день, когда впервые он увидел его котёнком. Кличку долго придумывать не пришлось — слово само вертелось на языке: название породы — тайская — было созвучно с именем великого американского боксёра-тяжеловеса, что и повлияло на безоговорочный вариант: его нарекли Тайсоном. И не зря. Он, как и великий чемпион, оказался выносливым, смелым и сильным духом котом. Мужчина захныкал, как ребёнок.
Через полчаса, когда начал брезжить рассвет, из подъехавшего автобуса вышла грузная женщина. Игнат вытер слёзы и проводил её взглядом. Женщина подошла к газетному киоску, подняла жалюзи, открыла дверь и вошла внутрь — в киоске загорелся свет. Некоторое время мужчина наблюдал за киоскёршей: та сняла пальто, повесила его на плечики, принялась раскладывать на прилавке газеты. И тут он вспомнил телерепортаж, в котором показывали этот самый киоск и её — эту продавщицу. Он поднялся и, шатаясь, поковылял к ларьку, постучал в окно. Женщина — это была Таисия Волкова — открыла форточку.
— Ссдрассьте, — неживым языком промямлил Игнат.
— Пока закрыто. Раскладываю свежую прессу. Подождите немного, — ответила киоскёр и закрыла окошко.
Игнат настойчиво продолжал стучать. Женщина открыла окошко и повторила сказанное ранее.
— Хде... кот? — спросил он, с трудом выговаривая слова. — Пжаста, скажите, хде кот?.. Нужен...
Женщина плотно закрыла окно, исчезла за стеллажами. Открылась боковая дверь, Таисия выглянула на улицу, с опаской разглядывая пьяного мужчину.
— А зачем он вам?
— Мне нужно… забрать… Хте он? Мой кот, мой хороший котик…
Таисия не на шутку испугалась: в такие руки вернуть кота — да не в жизнь! Пусть хоть убьёт — она не позволит случиться такому.
— Его вчера приютил какой-то мужчина, — ответила она.
— Хто?.. Хте-е он живёт? Хто забрал, пжалуста, мой… мой талисман, — чуть не плача, бормотал Игнат. — Вы не знаете, хто забрал Тайсона?
— Тайсона? — переспросила изумлённая Таисия.
— Да, Тайсона. Это наш кот.
— Нет, — коротко ответила Таисия и быстро закрыла дверь. Постояла немного, переводя дыхание, и продолжила раскладывать свежую прессу, моля Господа, чтобы пьяный мужчина поскорее убрался отсюда. Не хватало ещё, чтобы он оказался тем самым хозяином кота.
Игнат ещё некоторое время стучал в дверь киоска, пытался вызвать на разговор продавца, но та не реагировала на него, продолжая свою работу. Собравшихся в ряд нескольких автобусов настойчиво сигналили джипу, припаркованному на остановке.
Игнат посмотрел на пустую скамью — и тут в его глазах вдруг запрыгали огоньки, улица закружилась, дома поплыли. Теряя равновесие, он направился, рыдая и всхлипывая, к своей машине. Если сию минуту он не сядет, то упадёт точно.
Подходя к «гелику», Игнат увидел размытый силуэт человека в форме, который стоял рядом с настежь открытой водительской дверью, закрывая собой вход в салон. Незнакомец представился, приложив руку к шапке, назвал своё звание, должность и имя и сообщил о нарушении пункта 12.4 ПДД.
— Чё?.. — переспросил Игнат, хотел было вцепиться в лацкан куртки офицера, но, потеряв координацию, попятился, попятился назад, размахивая руками, запутался в собственных ногах, споткнулся и рухнул спиной на асфальт, ударившись затылком о бордюр... и потерял сознание.

* * *

В течение двух месяцев Таисия терпеливо приучала кота не бояться газетного киоска. Несколько раз даже приглашала его войти внутрь. Здесь, в тепле, он хоть иногда отогревался бы, спал. Но все попытки оказывались тщетными: кот Таисию слушался, подходил к павильону, но в открытую дверь войти наотрез отказывался. В конце концов терпение смотреть на замерзающего кота у женщины лопнуло. В тот первый день зимы, когда по её просьбе приезжали телевизионщики, она решила действовать незамедлительно и без сантиментов.
Вечером, закончив работу, она, как обычно, закрыла киоск и подошла к коту (как бы попрощаться с ним и оставить на ночь еду). Кот спрыгнул со скамьи, стал тереться о её сапоги. Таисия нагнулась, бесцеремонно взяла его на руки, постояла с ним некоторое время, поговорила и быстро вбежала в открывшиеся двери только что подъехавшего микроавтобуса. К её удивлению, кот совсем не сопротивлялся, пока она усаживалась на свободное место, и покорно оставался сидеть на коленях всю дорогу, с превеликим удовольствием разглядывая в окно ночной город. Убегать, похоже, он не собирался вовсе. Судя по тому, как ему нравилось ехать в транспорте, становилось понятно, что его часто возили в машине. Тут Таисия впервые услышала, а скорее почувствовала кончиками пальцев, прижатыми к груди кота, как тот мурлычет.
Он мурлыкал от счастья.
Дело в том, что, как только репортёры отсняли сюжет и уехали, кот вдруг услышал до этого незнакомые ему звуки: до его ушей донёсся переливный звон буддийских ритуальных колокольчиков, такой нежнейший и спокойный, что сердце животного сразу наполнилось умиротворением, и он почувствовал эйфорию. В голове как будто что-то выключилось — всё недавнее прошлое мигом забылось, стёрлось из кошачьей памяти. Он разом позабыл про обиду и боль, про верность и преданность, а главное — забыл, зачем он здесь находится, что делает на этой скамейке. Льющаяся отовсюду волшебная мелодия поведала ему о том, что нет больше никакого очага, нет любимого хозяина. Да и был ли он на самом деле, этот дом с хозяином, — кто его знает теперь.
Кот ехал и радовался неизвестности, в которой — он почему-то был в этом уверен — его ждут счастливые приключения. И будет там тепло и добро. А ещё — там, впереди, его ждёт Тот, ради которого он будет жить!
У Таисии появилась уверенность, что коту… — ах да, теперь ей известно его имя! — что Тайсону понравится её скромный, уютный коттедж в Мытищах. И красавица кошка сибирской породы — Ласка — понравится тоже.



КОНЕЦ