Это было давно - в сорок энном году.
Жили в городе, замершем возле Днепра.
Лютовали морозы тогда на беду.
Мама варежки тёплые, легче пера,
на Озёрке* сменяла, не помню, на что,
и, пришиты к тесёмки обоим концам,
они стали, как бы, продолженьем пальто -
для насмешек вокруг дворовым пацанам.
Шли каникулы зимние. Я их надел,
когда шёл в первый раз
на какой-то "спектакль".
И билет сквозь карман меня радостью грел,
и стучало в груди, как будильник,
"тик-так".
Было в зале прохладно, когда замолчишь, -
и мы били в ладоши, кричали "Вперёд!".
И метался по сцене Мальчиш - Кибальчиш,
и бесстрашно спасал наш несчастный народ.
И хотелось, чтоб знамя взлетало опять
над землёй пролетарской,
где нет Плохишей,
чтоб и мне было нужно кого-то спасать,
и без устали гнать буржуинов взашей.
Чудо кончилось. Вспыхнула люстра, и гам
разорвал тишину до кулис, до стропил.
Было жарко ногам, было жарко рукам -
и о варежках, в а р е ж к а х я позабыл.
А когда, уже дома, пальто раздевал,
две бечёвки, торчавшие из рукавов,
я увидел. И маму тихонько позвал,
чтоб она защитила меня от врагов.
Мама плакала вместе со мною тогда.
Чтобы было у печки теплей, обнялись...
Как же быстро уходят куда-то года,
как же быстро наш занавес падает вниз.
* Сохранившееся в народе название
центрального городского рынка в
в г. Днепропетровске