Встреча в канун Рождества

Тамара спешила домой после работы, быстро шагая на остановку с опущенной головой, стараясь не наступить в глубокие лужи. Стояла промозглая декабрьская погода с привычными для этого времени года затяжными мелко-моросящими дождями.
- «Даже не верится, что скоро Новый год»,- думала она, проходя мимо елочного базара, - «завидую людям, озабоченным предновогодними хлопотами. Но ничего, на следующей неделе и мой «аврал» на работе закончится», - в голове чередой бежал поток мыслей, который вдруг неожиданно прервал оклик. Повернулась и узнала знакомого, которого миновала незамеченным, впрочем, от усталости ей до всех ровным счетом не было никакого дела.
- «А, Николай, привет», - вяло кивнула Тамара в его сторону, не скрывая желания последовать дальше, и поймала себя на мысли: «Надо же узнал меня, даже в спущенном на лоб капюшоне куртки».
- «Да подожди же. Остановись на минуту, столько не виделись», - торопливо взял ее за руку знакомый. И только теперь, несмотря на вечерние сумерки, Тамара заметила произошедшие изменения с мужем некогда близкой подруги.
- «О, да ты замечательно выглядишь! Даже не верю глазам своим, тот же импозантный мужчина, каким я тебя знала раньше», - доброжелательно сказала она, изменив интонацию в голосе, заметив галстук под курткой, не застегнутой до ворота.
Не скрывая любопытства, она уже заинтересованно спросила: «Что произошло? Что заставило тебя бросить пить?».
**
Они знали друг друга много лет и дружили семьями. Большинство праздников проводили вместе, разделяя общие интересы. С тех пор, как Николай пристрастился к алкоголю, семью подруги постоянно лихорадили скандалы, в которые они старались втянуть Тамару под разными предлогами в качестве семейного арбитра, требуя дать оценку, осудить одну строну, и поддержать позицию «жертвы». После слов: «Нет, уж разбирайтесь сами. У меня своих проблем хватает», - Тамара прекратила встречаться с друзьями, потому что в их жалобах сквозила не только злость, но и порой зависть.
Как-то вспомнив о бывших друзьях, в разговоре с мужем Тамара посетовала, что подруга развелась, а Николай спился. С тех пор она о них ничего не знала, а тут, можно сказать в канун католического Рождества, произошла встреча со старым знакомым, которого она уже предала забвению. История, рассказанная Николаем в тот вечер, не только подняла ей настроение, но и радость обретения прежних друзей.
**
Все еще не веря своим глазам, Тамара была не в силах удержаться от комплимента: «Вот такого я тебя рада видеть! Ну, рассказывай, как ты и где сейчас?»
- «Том, а давай зайдем в кафе, не под дождем же стоять? За чашечкой чая я тебе, так и быть, все расскажу, как на духу, уж больно подкупают твои лучистые глаза», - ответил на похвалу Николай и, взяв ее под руку, повел в сторону уютного кафетерия, расположенного неподалеку от места их встречи.
- «Ты не переживай, у нас с Люськой сейчас все нормально», - торопился он сообщить, открывая перед ней дверь в кафе, украшенном по-новогоднему.
- «Знаешь, теперь, я тебя прекрасно понимаю, - начал свой рассказ Николай, когда мы утонули в мягких креслах в ожидании заказа, - сейчас противно даже вспоминать прошлые запойные времена. Не жизнь, а болото: домой хоть не приходи; работа, превратилась в ярмо; постоянные конфликты с начальником, который искал мне замену, - продолжал он. Тамара молча слушала, не перебивая, наслаждалась, горячим чаем с лимоном, а его рассказ все больше и больше захватывал, по ходу неспешного пересказа Николаем своей истории.
**
Однажды мой шеф сказал: «Нам надо поговорить. В мастерской не располагает, давай «заскочим» после работы ко мне на дачу. Мужик он был нормальный: не только руководитель толковый, но и человек хороший. В душу не лез. Приготовил шашлык, ну и за ужином мы с ним посидели, вспомнили, как начинали вместе «поднимать» мастерскую, творческие победы. В разговоре он не раз подчеркивал мой прежний потенциал и способность в любой проект привнести что-то новое. Потом ультимативно сказал, как отрезал, либо я прекращаю пить, либо пишу заявление по собственному желанию.
Лучше бы он осуждал меня. В тот момент, слушая и понимая его, во мне зарождалось отвращение к своей теперешней личности. Впервые я почувствовал себя пустым сосудом, не способным в последнее время даже на проблеск какой-либо творческой идеи, и понимал, что обещать ему, значит обманывать и обманываться самому, так как я давно плыл по течению, не сопротивляясь и не стыдясь незначительных проявлений остаточных импульсов угрызениям совести. Несмотря на кромешную осеннюю темень за окном, я собрался уходить, чувствуя себя последней сволочью.
- Оставайся. Куда ты пойдешь? Смотри, дождь усилился, вон как поливает. Я тут с тобой тоже рюмочку принял, вороша прошлое, так, что извини, не могу за руль. Сейчас позвоним своим, переночуем, а утром поедем на работу, - предложил он, скорей оправдываясь, потому что понимал, глядя на меня, что нравоучения бесполезны и мы расстанемся, как позже он мне признался. Тогда меня уже «повело» от спиртного, поэтому все было нипочем.
- На, надень мой дачный дождевик и сапоги. До трассы по проселочной дороге около двух километров будут, - категорично приказал он, видя, что мне бесполезно говорить что-либо. Хорошо, что я послушался и, скрывшись под большим брезентовым плащом, побрел в свой низменный мир без возврата в прошлое.
Узкая дорога с разбитой колеей долго тянулась непроглядно-черной лентой, а чуть поблескивающие грязные лужи, заполнявшие выбоины, не позволяли понять их глубину, хотя меня это мало беспокоило. Я шел в темноте, не разбирая дороги, спотыкался, скользил и падал неоднократно. Если учесть, что запачканные водой и грязью стекла очков от попыток их протереть, только усугубляли ситуацию, я брел вслепую, чертыхаясь во весь голос. Вода струями стекала по плащу, попадая в резиновые сапоги, которые заполнились еще грязью при падениях, а брюки прилипли к телу. Ты не представляешь, Тамара, как я был зол на себя в тот момент. Мне казалось, что я протрезвел, потому что в голову полезли философские мысли. «Вот, весь в грязи; я, как свинья, а мне до фонаря», - уговаривал сам себя, хотя на самом деле очень раздражала мокрая одежда. Не передать, Тамара, мою радость, когда сзади показался вначале слабый, но постепенно усиливающийся, свет фар машины.
- Наконец-то мои кувырканья в грязи закончились, - с облегчением подумал я, - слава Богу, что еще одна заблудившаяся за городом душа возвращается домой в такую погоду. –
Махнул рукой, взобравшись на скользкий бугор обочины, сойдя с колеи. Машина остановилась в нескольких шагах от меня. Прыгая с кочки на кочку, усиленно всматриваясь под ноги, чтобы не упасть под колеса, я открыл дверь и сел на заднее сиденье. Машина медленно тронулась.
- Ну, спасибо, брат, выручил, - выпалил я на одном дыхании, спеша отблагодарить своего спасителя и извиниться, что запачкал чехол сиденья. Ответа с водительского места не последовало. Я снял очки с заляпанными стеклами, спешно стараясь их очистить, чтобы понять, кто сидел на водительском кресле передо мной. Водрузил их опять на нос, но там….. никого не было…????
- Может человек маленького роста и не виден из-за спинки, - подумал я, вновь надевая очки, старательно повторно протертые пальцами за неимением под рукой сухого платка. Однако, невзирая на оставшиеся разводы на стеклах очков и неосвещенный салон легковушки, мои сомнения окончательно рассеялись - за рулем машины не было водителя…., а она ехала…????
Ты не поверишь, несмотря на пожизненный скептицизм, жуткий холодок прошиб меня с головы, обдав плечи, руки, сжавшись комком в области грудины.
- Что за чертовщина? - подумал я, и после короткого оцепенения стал судорожно нащупывать ручку дверки, в надежде выскочить.
Но машина продолжала медленно двигаться.
- Да остановись, ты, - невольно вырвалось у меня вслух от страха.
Машина остановилась. И я ощутил прилив горячей волны, на лбу выступил пот. Рука тряслась и от влажности несколько раз соскальзывала с ручки. Наконец открыл дверь машины и только занес ногу, чтобы выйти, но она опять тронулась с места.
Так продолжалось несколько раз: машина двигалась, время от времени приостанавливаясь, но только я спускал ногу на землю, она вновь, дергаясь, продолжала свой путь, будто издеваясь надо мной.
Я уже ничего не соображал, не помню, как долго это продолжалось. Знаю только, что в тот момент я был, как стеклышко трезв. Страх, скорей ужас парализовал меня, и происходящее в тот момент со мной не поддавалось логики. Только одна мысль, сколлапсировавшись в голове, стучала в висках: «Это черт играет со мной. Вот до какого состояния докатился из-за водки. Может это белая горячка?». Но был я трезв, как никогда и грешным делом подумал, что уже начинают происходить какие-то изменения с психикой. После такого умозаключения появился еще больший, неописуемый страх, и я молча вопросил: «Господи, помоги! Клянусь, пить брошу».
Машина остановилась. Я успел выскочить из нее и впереди увидел трассу, освещенную придорожными фонарями и фарами, движущегося транспорта. Непроглядная лесополоса осталась позади. Очень скоро я, оказавшись на проезжей части, буквально вломился в «забегаловку» на остановке. Оценив меня удивленным взглядом, хозяин закусочной все же налил мне стопку водки, которую я механически тут же залпом осушил, и онемевшим от страха языком, еле выдавил из себя: «Все. Это была последняя. Я завязываю навсегда».
- И правильно, - поддакнул он мне, одновременно спрашивая, - а что случилось? Авария?-
Мое шоковое молчаливое состояние, из которого я никак не мог выйти, несмотря на принятые пятьдесят грамм, нарушило хлопанье двери закусочной. Ввалились два человека, едва стоящие на ногах, мокрые и забрызганные грязью еще больше чем я. Заказав по «стопарику» они в изнеможении плюхнулись за столик.
- У вас тоже авария? – поднося им водку, спросил хозяин пустого в этот ночной час заведения.
- Заглохла, зараза! – ответил один после того, как махом заглотнул рюмочку, - представляешь, мы ее ели дотолкали от самого дачного поселка до трассы, поскальзываясь и падая, по этой раздолбанной жуткой дороге в такую мерзопакостную погоду. Вон, как черти, все в грязи и насквозь мокрые. Налей-ка еще, чтобы не заболеть от простуды. –
Тут непроизвольно из меня вырвался гомерический смех, и я сразу вспомнил, что не слышал шума мотора, пока ехал в машине, но тогда до моего сознания это не доходило.
- Вот такая, Тамара, произошла со мной исцеляющая история, - закончил Николай свой рассказ, улыбаясь сам себе добавил, - правда, эти два мужика, меня там чуть не побили, решив, что я над ними смеялся. –
- А ты хоть поблагодарил их за то, что «подбросили» до трассы, - наконец с долей юмора прокомментировала Тамара, заворожено слушая захватывающий и на первый взгляд мистический рассказ Николая.
- Да нет, я просто извинился за свое поведение и ничего не стал им объяснять. Мы тогда были обессилены и не способны на подвиги. К тому же, это - моя история. Я даже жене об этом не рассказал. Она до сих пор не понимает, что повлияло на меня. А давай, Томка, опять Новый год встретим, как раньше? Знаешь, а на водку меня совсем не тянет. С тех пор я на нее смотреть не могу, получаю удовольствие от соков, – закончил рассказ Николай.
***
В тот вечер Тамара возвращалась домой, в прекрасном расположении духа, любуясь проплывающими за окном автобуса новогодними гирляндами, украшающими ранее безликие на фоне ночи, спящие до весны деревья; новогодними елками; празднично убранными витринами магазинов и, улыбаясь сама себе, думала: «Какие все-таки замечательные эти новогодние праздники. Перед Рождеством, хотя в конце декабря его не принято у нас отмечать, все равно происходят чудеса: обретается утраченная радость, восстанавливаются дружеские отношения и разрешаются старые проблемы».