Одесский двор

Одесса, 1999 год

Дощато-каменная, обшарпанная, трёхуровневая теснота, похожая на большой курятник с верандами и лестницами вокруг небольшой, мощенной плитняком, квадратной площадки. Водяная колонка, походящая на дородный нос местного раввина, гордо выставляла себя напоказ в углу двора. Скамейки в кошках и дворовых бабках, вековой каштан в палисаднике, большой стол с лавочками и свидомая пасть въездной арки. Вечернее солнце, синее небо, размеренны движения обитателей и все разговаривают со всеми...

- Сегодня Боря собрался таки соблазнить Розу. Как вы думаете, у него получится?
- Дойти до Розы - да. В остальном - не уверен.
- Вызовите ему скорую, иначе он к ней не успеет.
- Роза - это нечто! Однажды она попросила, чтоб я почувствовал в ней хорошего человека. Таки я, как хороший человек, остался на ночь. Теперь она, как и её пьяный муж, начинает раздеваться от двери.

- А Боря уже еврей?
- Пока что нет.
- Ничего, уедет - станет им. Там все становятся евреями, даже кошки.
- В Израиле его моментально запишут в жиды, как здесь - в хохлы, а для остального мира он так и останется недоделанным русским.
- Евреи, как самогон - их везде гонят и все прибегают к их услугам.

- Фима, в следующий раз, когда будете закрывать дверь, не забудьте выйти.
- Не обращай на него внимания. Это склероз. У него даже заначки превратились в гербарий.
- Если я выйду из себя, то во мне не кому будет жить. Кому нужна такая руина.
- Только у молодых есть такая привилегия - ходить по пляжу нагишом без опасения вызвать инфаркт у окружающих. Это у них все дороги вымощены булыжником. А у нас стариков они посыпаны песком.

- Роза, принеси ему очки. А то он бреет не там и не то, что надо.

- Пусть он потерял свое лицо, зато приобрел такую рожу.
- Глядя на вашу физиономию, Сеня, возникают сомнения, что вы вчера получили в неё кулаком.
- А чем же по-вашему?
- Минимум, Земным шаром!

- Что вы. Мой Гриша - настоящий красавец. Высокий, кудрявый, мускулистый грек. Но он говорит, что из закала на него постоянно смотрит маленький, пузатый, лысенький еврей. Ох, не любит он себя, ох, не любит...

- У вас, тетя Римма, такие хорошие соседи.
- А, что вы говорите. Все хорошие соседи живут в других городах.

- Клизмить и ставить клистир - разные вещи, дорогуша.
- И в чем же отличие?
- В уважении и любви к пациенту.

- Если я пошла на Привоз, это не значит, что я ушла навсегда.
- Сара на рынке жалуется, что нет торговли. А я ей говорю, если риба не продается, значит протух именно продавец. Это редкость, когда на рынке встречаются два импотента: один не в состоянии купить, другой не в состоянии продать. Таки она обиделась.

- Когда он приходит на берег моря, постоянно начинается отлив.
- Не отлив а энурез, олух.
- А какая разница?

- Говорят, Изя очень плох?
- Что вы. Доктор взахлеб читал историю его болезни. Она напомнила ему "Унесённые ветром"
- И как сейчас его состояние?
- Уже делим.

- Учиться, учиться и еще раз учиться. Как говорил один из этих потерпевших. Вот и учись, Фима. Учись, иначе все идиёты будут похожи на тебя.
- Отстань от ребенка! Какая к чертям таблица умножения? Он даже паршивый интеграл взять не может.

- Только не нужно тут ничего говорить за власть. Не портьте атмосфэру. У них любое групповое изнасилование принимает вид государственного мероприятия. Так что - прошу всех за стол!

Пронзительно свистели стрижи, опускался мягкий вечер, жарилась рыба, накрывался общий стол, собирались все обитатели двора и строили планы на будущее, настоящее и прошлое...