ПЯТНИЦА (окончание)

Дождь стал успокаиваться, и вот уже кто-то потрусил к своему корпусу, прикрываясь сверху чем придётся и пряча истории болезни под халатом. Предусмотрительные пошли не торопясь, под зонтами.

Александр Петрович, анестезиолог, домчался до гинекологии, почти не пострадав. Маленький, не по годам шустрый, он шутил, что способен проскакивать между струями. Глядя на его тщедушную фигуру, в это хотелось весело поверить.

Гинекологов, конечно же, на месте ещё не было. Медсестра подсказала, кого собираются оперировать, и Александр Петрович пошёл смотреть больную. В палате поздоровался, без труда определил, кто ему нужен, и стал уверенно пробираться между впритык стоящими кроватями к окну, где до подбородка укрытая одеялом, лежала девочка, цвет лица которой говорил, что оперировать её нужно было ещё вчера.

-Хочешь, я угадаю, как твоя фамилия?- спросил он, присаживаясь на край постели.- Шлыкова, правильно? А имя скажи мне сама.
-Даша,- улыбнулась незатейливой шутке девочка.- А вы мне операцию будете делать?
-Нет, Дашенька. Операцию будут делать хирурги, а я - анестезиолог.
- Это который наркоз даёт?
- Умница, знаешь. А теперь расскажи, что с тобой
стряслось и когда, а я тебя пока посмотрю.
Александр Петрович откинул одеяло, помог поднять длинную, не по росту, больничную сорочку и внимательно осмотрел девочку. Осторожно пальпируя живот, отметил небольшой кровоподтёк в низу грудной клетки слева. Пульс был очень частым и слабым. Измерив давление, он окончательно убедился, что ещё немного и с операцией они опоздают навсегда.

Между тем, Даша рассказала, что заболела вчера, во второй половине дня, когда почувствовала слабость. Пришла домой после школы и сразу легла – так кружилась голова. А ещё поташнивало и хотелось пить. Когда вырвало, стало полегче. Пришла с работы мама и вызвала скорую. Врач сказала, что она, по всей видимости, что-то не свежее съела в школьном буфете, и что нужно ехать в инфекционную больницу. Но они отказались, потому что стало немного легче и уже не тошнило.

А ночью был озноб, поднялась температура, и заболело в низу живота. Снова вызвали скорую. Врач решил, что это аппендицит. Хирург в больнице сказал, что похоже на внематочную (мама чуть в обморок не упала), или на что-то в этом роде, и её перевели сюда.
-А что, внематочная может быть?- наклонившись к уху, тихонько спросил Александр Петрович.
-Что вы,- смутилась Даша,- мне же шестнадцать. Я и целовалась-то всего два раза. Вы только маме не говорите.
-Ни в коем случае,- серьёзно пообещал Александр Петрович и, засобиравшись, спросил, показывая на синяк.- Боксом занималась?
-Нет,- улыбнулась Даша,- это меня Колька толкнул, я об угол парты ударилась. Но у меня здесь совсем не болит.
-Ну и ладно. А мама-то где?- вставая, спросил Александр Петрович.
-Скоро придёт. Домой побежала за полисом, и деньги, сказала, забыла.

В дверях Александр Петрович чуть не столкнулся с медсестрой. Та засмеялась и пропустила его, отодвинув каталку.
-Что, пришли гинекологи?- спросил Александр Петрович.
-Пришли,- ответила медсестра и, заглянув в палату, громко позвала,- Шлыкова, на выход, поедем в операционную.
-То есть, как «на выход»?- опешил Александр Петрович.- Ты лежи, лежи!- остановил он, собирающуюся встать девочку.
-Так ведь не пройдёт каталка, Александр Петрович,- покраснев, оправдывалась медсестра.
-Раньше нужно было думать, куда класть больную. Пошли, на руках вынесем.

Больные, суетясь, пытались ещё хоть на чуть подвинуть кровати, пробовали помочь нести девочку, но только мешали Александру Петровичу, который практически сам перенёс на каталку, обнявшую его за шею, Дашу.

В операционной всё было готово. Операционная сестра в полном облачении сидела на табурете, спрятав руки под стерильным полотенцем. Женя, любимая анестезистка Александра Петровича, хлопотала у наркозного аппарата.
-У меня всё нормально,- предупредила она вопрос анестезиолога.
-Замечательно. Здесь, Женечка, будут нужны три вены с подключичкой.
-Понятно.

Анестезистка привычно уложила девочку на операционном столе и зафиксировала вязками руки и ноги.
-Ты, маленькая, не бойся,- между делом успокаивала она Дашу, с тревогой следящую за происходящим,- всего три укольчика маленьких сделаем и всё. Комарик больнее кусает.
-А зачем вы меня привязываете?- спросила та дрожащим голоском.- Вы же мне наркоз дадите. Или я буду всё слышать?
-Ну что ты. Просто так положено. Вот будешь засыпать и дёрнешься случайно, иголочка из вены выйдет, опять колоть придётся. А этого нам не надо, правда? Вот и я так думаю. А спать ты будешь обязательно и проснёшься, когда всё останется позади,- приговаривала Женя, колдуя над венами.- Готово, Александр Петрович,- сказала, установив вторую капельницу.- Подключичный катетер сейчас будете ставить или когда заснёт?

-Нужно сразу. Лидокаин у тебя есть?
-Для этого человечка найдётся,- улыбнулась Женя, и Даша улыбнулась ей в ответ.
-Вот и хорошо,- довольно произнёс Александр Петрович и наклонился к девочке.- Я тебе ещё один укольчик сделаю, вот сюда,- сказал он, надавив пальцем под правую ключицу.- Заморожу, но немного потерпеть всё-таки придётся – будет неприятно. Согласна? Вот и ладненько. Теперь головку поверни влево. Вот так. Женя, обработай поле, и мне на руки – йод и спирт.
-Ой!
-Всё, всё, больше не буду. Голову ко мне не поворачивай! Женя, придержи её.

Александр Петрович аккуратно проходил длинной, толстой иглой под ключицу девочки, ворча:
-Не могут специальные иглы купить, буровь самоделом.… Есть. Женя, проводник... катетер...- командовал он, проводя одну за другой привычные манипуляции.- Всё. Скоренько подшиваем катетер, и можно начинать наркоз. Зови гинекологов. И пусть историю болезни не забудут.
Женя выглянула в предоперационную и передала приказание санитарке.

-Ты, Нина Сергеевна, с анестезиологом не заедайся, не спорь, спокойненько делай своё дело,- наставляла в ординаторской хирурга Вера Соломоновна.- Главное, внимательно всё осмотри. И не затягивай операцию – девочка слабенькая. Какой, говоришь, у неё гемоглобин?
-Семьдесят шесть процентов. Но, со слов матери, он у неё всегда низковат,- ответила Нина Сергеевна, переодеваясь у шкафа в рабочее бельё.- Света, ты иди, готовь операционное поле,- обратилась она к своему ассистенту.
-А начинать можно без тебя?
-Нет, лучше не надо. Да я уже скоро.
В дверь заглянула санитарка.
-Анестезиолог торопит, и говорит, что бы историю болезни не забыли захватить.
-На, передай ему.- Вера Соломоновна недовольно поморщилась и, когда санитарка вышла, добавила раздражённо,- Не мог Роман Дмитриевич кого-нибудь другого прислать, самого занудного выбрал, мол, для ребёнка опытный нужен. А этому «опытному» всегда всё не так.

Ладно, главное, не вступайте с ним в спор, если что, зовите меня. Света, там мама девочки, по-моему, подошла. Пусть войдёт.
-Хорошо,- кивнула та, выходя.
Вскоре в дверь проскользнула бочком женщина, утирая на ходу слёзы, тихонько поздоровалась и села на диван, куда её жестом пригласила Вера Соломоновна. Теребя сумочку, молча, переводила взгляд с одного доктора на другого.

Дождавшись, когда Нина Сергеевна, наконец, вышла из ординаторской, Вера Соломоновна сожалеюще посмотрела на женщину и сказала:
-Не скрою, положение вашей дочери достаточно серьёзное. Всё-таки вы её очень поздно привезли.
Женщина порывалась что-то сказать, но Вера Соломоновна поднятой ладонью остановила её.
-Не надо ничего говорить. Я всё знаю. Повторяю, положение серьёзное, но надежда на благополучный исход пока есть. Тем более что оперировать будет Нина Сергеевна – я её назначила, как самого опытного хирурга. К тому же я добилась, что бы на наркоз прислали самого толкового анестезиолога – он
уже занимается вашей дочерью. Говорю всё это для того, что бы вы знали – операция будет проводиться на самом высоком уровне. А там.… Там уж, как бог даст.

Женщина всхлипнула, быстро поднялась и, суетливо вытащив из сумочки конверт, положила его на стол.
-Спасибо вам огромное,- торопливо произнесла она.- Вы только спасите дочку, а я ничего не пожалею.
-Ну что вы, право,- не очень искренне запротестовала Вера Соломоновна, придавив пальцем уголок конверта, с этим можно было не торопиться. Так о чём я говорила?.. Ну да... Так что, оперируют лучшие силы. И можете не сомневаться, я за всем обязательно прослежу. А вы пока погуляйте у нас в сквере – воздух там после дождя чудесный. Когда операция закончится, вас позовут.

Женщина ещё раз поблагодарила заведующую и, немного приободрённая, вышла. Вера Соломоновна заглянула в конверт, неопределённо хмыкнула и небрежно сунула его в стол.

В операционной атмосфера постепенно накалялась. Гинекологи в десятый раз мяли в руках неизменённые придатки и в десятый раз шарили тампонами в брюшной полости, но ничего не находили кроме кровяных сгустков. Свежей крови не было. Анестезиолог заметно злился. Наконец, снова не выдержав, вмешался.
-Ну чего вы там копаетесь? Что вы тычете своими тампонами?! Неужели до сих пор до вас не дошло, что не в придатках дело?! Расширяться надо – источник кровотечения выше. Если боитесь, зовите хирургов.
-Кровотечения больше нет. А насчёт хирурга я вам уже говорила, что девочку смотрел Сергей Иванович,- раздражённо ответила Нина Сергеевна.
-Где запись его, где?! Я не вижу!
-Он сказал, что потом запишет.

Нина Сергеевна беспомощно смотрела в живот больной и заметно нервничала, не зная, что делать дальше. Так ничего и не придумав, раздражённо повернулась к санитарке, сортирующей использованные тампоны и салфетки, и, не сдержавшись, закричала:
-Ты позовешь, наконец заведующую или нет?! Сколько повторять нужно?!
-Ну вот, опять со счёта сбилась.

Санитарка швырнула в таз зажим, которым перекладывала запачканный кровью материал.
-Я же пять раз уже ходила!- сердито добавила она.
-Сходи в шестой! Ты что, вообще ничего не соображаешь?!
Наконец появилась Вера Соломоновна. Приложив к лицу, зажатую в руке, маску, подошла к столу, тщетно попыталась что-нибудь разглядеть в ране и спросила:
-Ну, что там у вас?
-Придатки спокойные, нигде ничего не кровит.
Нина Сергеевна продемонстрировала очередной почти сухой тампон.
-Так чего вы возитесь? Уходите из брюшной полости и заканчивайте операцию.
-Дело в том,- жёстко вмешался анестезиолог,- что не найден источник кровотечения.
-А почему вы собственно решили, что он вообще есть? Крови – кот наплакал,- заглянув в таз с салфетками, сказала Вера Соломоновна и снисходительно добавила.- В гинекологии такое случается. Так что вы не переживайте, Александр Петрович. Давление у больной нормальное?
-Нормальное, пока в три вены льём. И потом, вы же знаете её анализ крови?
-Ну и что? Гемоглобин у девочки всегда низкий.
-Не до такой же степени. Да и повторно вы его не делали – сравнить не с чем. Нет, без ревизии всей брюшной полости я вам операцию заканчивать запрещаю.
-Прикажете выше пупка резать?- спросила Нина Сергеевна, недоумённо подняв брови.
-Так что время зря не теряйте,- проигнорировал вопрос анестезиолог,- и вызывайте хирурга. Срочно!!
Вера Соломоновна побагровела и хотела ещё что-то сказать, но тут вмешалась анестезистка:
-Александр Петрович, давление снижается.

Запыхавшийся хирург едва сдерживал раздражение.
-Я же сказал, что позже осмотр запишу. Или ещё что стряслось?
Гинекологи, молча, многозначительно показали глазами на анестезиолога.
-Нужно расширяться,- сказал тот,- думаю, здесь кровотечение из селезёнки.
-Какая селезёнка, Петрович, с чего ты взял? Я же смотрел эту больную.
-Значит, не досмотрел. У неё травма была,- и повысил голос,- Мыться иди! Мы же здесь впустую два час валандаемся, умрёт девчонка!

Мать девочки беспокойно ходила по коридору. В сквере ей было невмоготу. Казалось, здесь она чем-нибудь ещё сможет помочь дочери. Время тянулось очень медленно, но мать с тревогой отметила, что прошло уже два с половиной часа, как её Дашу взяли в операционную. Заведующая что-то ей говорила, выйдя оттуда, о каких-то вновь возникших трудностях, о том, что пришлось вызвать хирурга, что всё под контролем, что всё-таки поздно привезли дочь. Мать не поняла ничего. Только в голове всё сильнее и сильнее стало стучать: «поздно, поздно, поздно». Она даже хотела зайти в операционную, но остатками самообладания удержалась, понимая, что всё равно ничем не сможет повлиять на ситуацию. А ещё больше её удерживал страх увидеть свою Дашу, накрытую с головой простынёй. Она даже застонала, представив себе это. Нет, лучше не видеть, лучше оставаться с надеждой и ждать, ждать, с ненавистью глядя на светящееся табло: «Не входить! Идёт операция!».

И тут табло погасло. Дверь открылась. Вышел хирург, который смотрел Дашу в своём отделении и быстро прошёл мимо, что-то сердито бормоча. Мать не успела остановить его, а скорее просто не решилась, побоялась услышать самое плохое. «Господи, пронеси. Господи, пронеси»,- как заведённая бормотала она. Снова открылась дверь и вышла Нина Сергеевна.
-Ну, вот и всё,- устало сказала она.
-Что… «всё»?- враз севшим голосом спросила мать.
-Не волнуйтесь, это значит, что всё позади.
-А как Даша?
-Она какое-то время ещё побудет в операционной. Так положено.
-А с ней всё в порядке?
-Разве я оставила бы её на анестезиолога, если бы чего-то опасалась?- почти обиделась Нина Сергеевна.
-Да, да, извините.
Женщина торопливо стала рыться в сумочке. Нина Сергеевна терпеливо ждала. Наконец, конверт был найден. Сунув его в карман, Нина Сергеевна привычно произнесла:
-Ну что вы?.. Мы бы и так всё сделали. Спасибо, конечно. Всего хорошего.
Потом такая же процедура, но уже без задержки, прошла при выходе ассистента: «Ну что вы?.. Мы бы и так…».
И мать окончательно поверила, что с дочерью обошлось
Раз деньги взяли, можно надеяться.