ПЯТНИЦА (часть первая)

Конференц-зал неторопливо заполнялся врачами. Ежедневная утренняя пятиминутка. Никому не нужный, но скрупулёзно исполняемый всеми больницами ритуал, оставшийся, по-видимому, со времён отсутствия (или недостатка) телефонов. Казалось бы, проще простого главврачу или начмеду принимать рапорты у заведующих отделениями по телефону внутренней связи, так ведь нет, всех нужно созвать, что бы каждый врач узнал, кто куда поступил
да кто откуда выписался.

А кому это интересно? Вот выпрыгнул больной пару месяцев назад в окно из отделения реанимации – это да, это интересно. До сих пор все вспоминают. Главврач теперь каждое утро терзает заведующего вопросом, собрал ли тот с сотрудников деньги за разбитое стекло. Такие вещи в какой-то мере ещё могли отвлечь врачей от писанины, которой они занимались все тридцать-сорок минут пятиминутки, ухитряясь строчить на коленях в истории болезни дневники, эпикризы и много чего ещё, на что обычно рабочего дня не хватает.

Рассаживались врачи, за редким исключением, отделениями. Если смотреть со сцены, то наблюдательный человек без труда определит, где какое отделение устроилось.

Чистенькие, наглаженные, с фонендоскопами на шее, суетливые, всё время о чём-то переговаривающиеся – терапевты.

Правее, развалились в жёстких креслах хирурги, в халатах, которые только условно можно назвать белыми. Поскольку они никогда не застёгиваются, можно полюбоваться синей униформой в пятнах неопределённого цвета (пятна крови, правда, угадываются).

Сразу за ними – малочисленная группа в костюмах зелёного цвета. Здесь на лицах понимание своей значимости и отражение скепсиса по отношению к представителям остальных отделений. Это – анестезиологи-реаниматологи.

С молоточками в карманах, конечно же, невропатологи или, как теперь стало принято их именовать, - неврологи. Этих отличает (кроме их инструмента) абсолютное спокойствие и вера в свою непогрешимость, ибо кто может ещё рассуждать о ВЫСШЕЙ НЕРВНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ человека и судить, правильно ли они эту «деятельность» пользуют. Разве что реаниматологов немного опасаются. А так – это их хлеб. И «хлеба» этого предостаточно всегда. Да и на масло они хорошо зарабатывают, стукая больных молоточком, тыкая иголкой, ставя непонятные диагнозы и леча сплошь радикулиты.

Ну и, наконец, ещё одна, совершенно особая и сразу узнаваемая группа врачей. Белоснежные, накрахмаленные, окутанные волнами ароматов, они притягивают к себе нарочито равнодушные или пренебрежительные, но в обоих случаях завистливые взгляды женской половины докторов. Руки там не в карманах халатов, как, например, у хирургов, напротив, они порхают, изображая то восторг, то пренебрежение, то недоумение, дабы все видели, что на них надето и нанизано, а там много чего можно разглядеть. Головки обладательниц этой красоты постоянно поворачиваются то к правой, то к левой соседке, губы в непрерывном движении, создавая впечатление живого общения, которого нет и в помине. Эти дамы никого не слушают и не настаивают, что бы слушали их, так как поглощены оценкой серёг, бус, цепочек и прочих аксессуаров друг друга и тем впечатлением, которое производят на окружающих – вы, мол, ещё не умерли от зависти? Ну, конечно же, это – гинекологи во главе с самой Верой Соломоновной, за глаза называемую Кучей из-за внушительных когда-то форм, слившихся теперь
в одну объёмную форму.

Она уже не оперирует, поскольку не может наклониться над операционной раной и поэтому пробавляется исключительно абортами. Зато в этом равной ей нет, как, впрочем, и в языке. Как-то на вечеринке главный врач, будучи в небольшом подпитии, полушутя сказал, обозревая её украшения: «Ну, ты даёшь, Соломоновна, никак лопатой деньги гребёшь?». И получил в ответ невозмутимое: «Не лопатой, а кюреткой. И не гребу, а выскабливаю. Кстати, оттуда, куда ты их вкладываешь». При этом она показала глазами на очередную пассию главного.

С тех пор он так рискованно с Верой Соломоновной не шутил, хотя поводы были. Так несколько лет назад Вера Соломоновна как-то пришла на работу непривычно расстроенная и лишь в одних простеньких серёжках. Сама же и рассказала, как накануне вечером ей позвонил доброхот и предупредил о визите товарищей из соответствующих органов. Ей бы, дурёхе, подумать, что времена ОБХСС, которому она была в своё время небезразлична, давно прошли, что нынешней власти неинтересны её дурацкие побрякушки (там аппетиты другие), неинтересно и то, каким путём они заработаны.

Так ведь нет, поверила сразу и сделала всё быстро по давно отработанной схеме: собрала все драгоценности и вынесла в подвал, в свою сараюшку. Визитёров ждала до утра. А потом её чуть удар не хватил – драгоценностей на месте не оказалось. Оправилась она тогда, правда, быстро (не как в прежние времена) – снова засверкала уже через месяц.

Вера Соломоновна сказала: «Ш-ш!» и гинекологи стали успокаиваться. Стихал и общий гул. На сцену, за стол президиума, прошествовало начальство, демократично улыбаясь в зал и кому-то персонально (есть же везунчики) кивая. Главврач постучал стаканом по графину, и остатки гула улеглись.

Началась тягомотина: отдежурившие врачи выходят к трибуне и что-то бубнят, начальство сосредоточенно слушает и что-то помечает в блокноте, все остальные шуршат историями болезней. Впрочем, не все. В первом ряду сидят тихо. Здесь постоянно располагаются самые дисциплинированные (читай – подхалимы) и сотрудники различных кафедр. Первые изображают деловитое внимание, решая про себя, когда и какой вопрос к докладчику будет угоден начальству, вторые готовят умные выступления.

Но вот дежурные врачи отчитались. Настал черёд заведующих выходить на сцену, что-то говорить, сыпать диагнозами и цифрами, вздыхать, отвечать, кивать, удручённо разводить руками и, наконец, с облегчением бежать на место.

Прерывая очередного выступающего, скрипнула ближняя к сцене дверь, и оттуда что-то пропищали женским голоском.
-Закройте! Вы мешаете нам работать!- возмутился кто-то из первого ряда и, вскочив, притянул дверь на место.
Наконец последний заведующий завершил свой отчёт и спустился в зал.

-Продолжим,- утихомирил дружно заёрзавший, было, коллектив главный врач.
Ну да, сегодня же Пятница, и значит пятиминутка, уже под названием «Конференция», задержит здесь всех ещё минут на тридцать. Работа с историями болезней продолжилась.
-Теперь о ЧП,- интригующе произнёс главный, и зал мгновенно замер.
-Да вроде ничего не случилось,- неуверенно откликнулся старший дежурант.
-Стекло мы оплатили. Вот справка из бухгалтерии,- затряс над головой бумажкой заведующий реанимацией.
-Сядьте, Роман Дмитриевич, не про вас речь, сказал главврач и посмотрел в сторону гинекологов.

-А мы здесь причём?- удивлённо спросила Вера Соломоновна.- У нас всё нормально.
-Больная умерла, и это, оказывается, нормально?
-А-а, так она ещё днём вчера умерла. И вообще, она безнадёжная была, какое же это ЧП?
-Вот тебе раз. Это с каких пор больные с миомами матки стали безнадёжными?
-Она же от инсульта умерла, причём здесь миома?
-Выходит, вы больную с кровоизлиянием в мозг взяли на стол?- вскочив, недобро оживился кандидат мед. наук.

Вера Соломоновна усмехнулась и, не удостоив того взглядом, спокойно ответила:
-Мы её две недели назад оперировали. Здоровая, слава богу, была.
-А потом, значитца, захворала и померла невзначай?- заёрничал КМН.- Я уже тысячу раз говорил,- повернулся он к главврачу,- плохо в гинекологии обследуют больных.
-Подождите, сейчас разберёмся. Мы для этого и собрались.- Главврач жестом усадил КМН на место.- Вера Соломоновна, кто вёл эту больную?
-Нина Сергеевна.
-Нина Сергеевна, вы где?- поискал глазами главврач, пригнувшуюся за спиной впередисидящего коллеги, доктора.- Ну что вы, право, как ребёнок? Пожалуйте сюда.

Тоненькая блондинка под ободряющий шёпот соседок выбралась со своего места и обречённо зацокала каблучками, торопливо пролистывая историю болезни. Зал притих. Теперь уже все с интересом следили за происходящим. Первый ряд напрягся в предвкушении жертвы. Нина Сергеевна взошла на трибуну и тоскливо посмотрела на главного врача.
-Говорите, говорите,- покивал тот головой.
Нина Сергеевна вздохнула, пожала плечами и стала читать с титульного листа:
-Больная Коновалова, пятидесяти трёх лет…
-Это мы уже знаем,- перебил её главврач,- вы нам суть доложите, и покороче, если можно.
Нина Сергеевна ещё раз вздохнула и продолжила:
-Больная была обследована в поликлинике, поступила две недели назад и на следующий день прооперирована. Так что в койко-день мы уложились.
Сделали надвлагалищную ампутацию матки. Операция протекала без особенностей, ближайший послеоперационный период – тоже. На десятые сутки у больной случился ишемический инсульт. Ну, вот. Потом она умерла. Историю болезни на вскрытие я приготовила.

Нина Сергеевна жалобно посмотрела на начальство и выдохнула:
-Всё.
-Нет, не всё,- развеял её надежды вернуться на место главный врач,- почему она умерла? От ишемического инсульта так быстро не умирают.
Нина Сергеевна стала быстро перелистывать историю болезни, как будто там таилась загадка смерти, и молчала.
Скрипнув, снова приотворилась дверь.
-Ну что там опять?- рассердился главный врач.

Один из первого ряда поднялся и вышел в коридор. Тут же вернулся и, закрыв дверь, передал в президиум записку. Далеко отведя руку, главврач тщетно пытался разобрать мелкий неразборчивый почерк.
-Ну и пишут же.… Да ещё темно…
-Включите кто-нибудь свет, впервые подал голос начмед и, взглянув на окно, добавил:
-Затянуло всё, дождь, наверное, будет.
И тут же действительно за окном зашумело, засверкало и загремело. Свет включили, но главврач всё равно передал записку начмеду.
-Прочти, я очки в кабинете оставил.
-Просят срочно гинеколога в отделение. Вера Соломоновна, что там у вас?
-Скорее всего, апоплексия яичника. Крови при пункции немного, да и та в сгустках.
- Тогда подождут,- заключил главный врач.- Продолжайте, Нина Сергеевна, и поживее, поживее.
-Так всё уже,- смешалась та.
-То есть как всё?- строго спросил начмед.- Вы больную невропатологу показывали?
-Конечно,- приободрилась гинеколог,- Ольга Алексеевна смотрела. Мы всё сделали, как она рекомендовала.
-Ну что же, тогда послушаем Ольгу Алексеевну,- переключил внимание аудитории начмед.- Что ВЫ нам поведаете?

Ольга Алексеевна неспешно встала, привычным жестом оправила халат, плотно прижимая его к телу –
как будто себя погладила - и неторопливо поведала:
-Да, эту женщину я смотрела.
Возникшая после этих слов неуместная пауза заставила главного врача вопросительно взглянуть на начмеда, который словно прилип взглядом к халату, снова скрывшему очертания женщины. Наконец, осторожно выдохнув, начмед спросил:
-И что?

Ольга Алексеевна едва заметно, понимающе усмехнулась уголками губ и продолжила:
-Там ишемический инсульт по типу тромбоза. Всё, что при этом положено, я назначила. И мне непонятно, почему больная умерла – инсульт был не тяжёлым. У нас в отделении такие больные не умирают.
Лёгкой мимикой она изобразила недоумение.
-Повторно вы её смотрели?
-А меня больше не вызывали.
-Но мы же договаривались,- рассердился главврач,- что таких больных вы должны наблюдать активно. Прошу учесть это на будущее. Вопросы ещё будут к невропатологу?

-Позвольте мне,- снова оживился КМН.- Ольга Алексеевна, а почему вы решили, что у больной именно ишемический инсульт, а не кровоизлияние, например? Разве вы делали пункцию?- спросил, и, довольный собой, сел.
-Больная с избыточным весом и малоподвижна - раз,- начала перечислять свои доводы невропатолог,- повышенная свёртываемость крови – два, и, главное, сердечная аритмия – три. Всё вместе взятое и привело к образованию тромба, который попал в мозговые сосуды. А делать пункцию сразу после операции, да ещё тучной женщине, которую и поворачивать-то проблематично?..

-Подождите...- начмед удивлённо посмотрел на гинеколога,- Нина Сергеевна, а вы, почему ни о чём таком не доложили? Ну-ка, дайте мне историю болезни.
Нина Сергеевна, не ожидая для себя ничего хорошего, вздохнула в третий раз и, почему-то двумя руками, вложила документ в протянутую руку начмеда.
Какое-то время тишину нарушал лишь шелест переворачиваемых страниц.
-Н-да-а,- протянул начмед,- у меня такое впечатление, что к больной после операции вообще никто не подходил. Сердце не слушали, пульс не считали, давление только перед операцией измерили.
Нет, вру, после операции кто-то ещё один раз умудрился.
Поднял глаза на гинеколога.
-Но её же терапевт смотрела,- дрожащим голосом пыталась оправдываться Нина Сергеевна.

Начмед снова начал листать историю болезни.
-Что-то не вижу… Ага, есть.… Но ведь это уже после осмотра невропатолога. Ольга Алексеевна, это вы терапевта вызывали?
Ольга Алексеевна, успевшая сесть, снова поднялась и снова огладила себя. Начмед с удовольствием понаблюдал за повторившейся процедурой, но сумел настроиться на рабочий лад и ожидал ответа с выражением озабоченности на лице.
-Ну да, я обнаружила аритмию, я и вызвала Нину Семёновну.

Нина Семёновна тут же подскочила с кресла. Маленькая, постоянно ожидающая нападок и поэтому всегда готовая к отпору, она тут же ощетинилась (казалось, даже усики над губой торчком встали) и затрясла кудряшками, выбившимися из-под колпака.
-Да, я смотрела,- затараторила она,- и написала, что невропатолог неправильно больной назначения сделала. Это из-за её препаратов пароксизмальная тахикардия развилась и возникла ишемия, и мог случиться инфаркт, от которого больная могла умереть, я сделала назначения, я всё записала.
Она, наконец, выдохнула и упала в кресло.

-Это вам не следовало нитроглицерин назначать, спокойно парировала Ольга Алексеевна, к разочарованию начмеда, не вставая,- терапевту следовало бы хоть немного разбираться в нарушениях мозгового кровообращения.
-А откуда вы знаете, что я назначила? Вы же к больной больше не приходили,- снова подскочила Нина Семёновна и снова упала.
-Зачем же для этого приходить? Я и так наперёд знаю, что вы назначите,- мстительно усмехнулась невропатолог.
-А вы...- решила не сдаваться терапевт.

-Хватит!- в две руки хлопнули по столу главврач и начмед и переглянулись.
-Хватит,- повторил главврач уже один и обратился к Нине Сергеевне.- Что вы на всё это скажете, лечащий врач?
Нина Сергеевна недоумённо пожала плечами.
-А что мне говорить? Операция прошла нормально, а всё, что выше пупка, смотрят специалисты.
-Как, как? Выше пупка?..- опешил главный врач и вопросительно посмотрел на начмеда.- Это что же, во всех отделениях так лечат? Одни – справа, другие – слева? Ну, не-ет, эту историю болезни обязательно нужно разобрать досконально, внимательнее посмотреть, кто что лечил у бедной женщины. Рецензию пусть сделают сотрудники кафедры. (КМН довольно закивал и многообещающе посмотрел на Нину Сергеевну.) После этого и выводы соответствующие сделаем. Мне кажется, не все заслуживают тех денег, что получают. Кое-кому можно категорию снизить, да отправить поучиться; за свой счёт, разумеется. Это же надо до такого додуматься?! Вера Соломоновна, что у вас там происходит?

Вера Соломоновна пожевала губами.
-Нина Сергеевна совсем не то хотела сказать,- наконец произнесла она,- точнее, вы не так её поняли.
-Вот как? Ну, хорошо, готовьтесь. Надеюсь, в скором будущем вы скажете ТО, и мы вас поймём. На сим заканчиваем, и так задержались. Всем удачного рабочего дня.
Тут же застучали откидываемые сиденья кресел. Врачи, в пол-голоса переговариваясь, стали покидать конференц-зал.

*КМН - кандидат медицинских наук