И ЭТО ТОЖЕ МЫ (часть третья)

Лидия Прохоровна Сомова была женщиной умной и всегда знала, чего хочет. Ещё в юности, глядя на себя в зеркало, поняла, почему мальчишки с ней не дружат. Кто же будет дружить с этой квадратной, с разбегающимися в разные стороны, чуть навыкате, глазами, девчонкой. Она даже не расстроилась при этом открытии (ну, если только чуть-чуть), и сразу же решила, что нужно жить в городе – в деревне и краше неё безмужними ходят. Раз невеститься бог не позволил, нужно учиться, решила она, и окончила школу почти без троек.

Потом пошла к председателю и заявила, что хочет приносить пользу родному колхозу, а для этого ей нужно учиться дальше. Председатель отродясь таких заявлений не слышал (хотя и пожилой был) и тут же такую характеристику-направление написал, что поступила Лида на факультет химии и биологии почти без экзаменов. Правда, пришлось ей сначала, со своей характеристикой-направлением и желанием быть нужной родному колхозу, пооткрывать (чем дальше, тем смелее) почти дюжину дверей.

Продукты из дома поступали бесперебойно, так что без стипендии Лида не оставалась. Вот только повышенной никак добиться не могла. На половине пути к выпуску она забеспокоилась – время уходило, а она ещё не замужем. И то, на их «ХимБиле» парней было раз-два, и оба женатые. От девчонок наслышалась о шибко умных физиках с математиками и стала посещать их вечера.

Сокурсницы её в сплошь мужском коллективе были нарасхват, а она пока оставалась с надеждами. Однажды Лида обратила внимание на какую-то суету и смех у входной двери, посмотрела в том направлении и сразу напряглась – вот оно!

«Вот оно» был высоким, нескладным парнем, с руками, которые казались длиннее, чем есть на самом деле, из-за необычно крупных кистей. Уже лысоватая, яйцевидной формы голова и крупный хрящеватый нос привлекательности ему не добавляли. Как и Лида, участия в танцах он не принимал и сутулился на одном из стульев. Но в перерывах между танцами всегда был окружён ребятами, и оживлённо что-то с ними обсуждал.

«Видишь того нескладёху?»,- спросила тихонько, обмахиваясь платочком, подружка, подлетевшая отдохнуть. И прошептала ей на ухо такое, что Лида снова подумала: «Вот оно!». Она пригласила его на «белый» танец, сдерживалась, когда он наступал ей на ноги, и старалась не поднимать на него глаз. Впрочем, прятаться было не трудно – «Вот оно» со своей высоты мог видеть только её макушку.

Но они всё-таки сказали друг другу несколько слов, и на следующий танец он сам пригласил её. Теперь она знала, что зовут его Юра. Потом Юра познакомил её со своими друзьями – Ниной и Степаном, с которыми учился на одном курсе. Степан Лиде не понравился сразу, так как тот смотрел на неё посмеиваясь, да ещё что-то шептал Юре на ухо, когда она отходила. «Вот вражина,- злилась Лида,- ведь всё испортит».

Но ничего не портилось, и уже через полмесяца она поняла, что имеет над Юрой какую-то власть. Но власть казалась пока хрупкой – то, что Юра робко стал её тискать и глубоко дышать при этом, заводя в пустые аудитории между танцами, ничего ещё не значило. И Лида, старательно дыша так же глубоко, беспрестанно соображала, как же их отношения упрочить.

И упрочила. Через три месяца после одной из вечеринок, проведённой на даче Юриных родителей, она, глотая слёзы, дрожащим голосом сообщила ему о своей беде, о том, что дома её убьют и что она лучше убьёт себя сама. Она заплакала совсем отчаянно, сообразив, что рано завела разговор, и Юра может посоветовать сделать аборт. Но тот, как честный человек, про аборт не вспомнил, а предложил выйти за него замуж.

Вскоре они расписались, и Юра ввёл жену в дом, безмерно удивив своих родителей. Удивил до такой степени, что отец – профессор-физик - через пару месяцев умер от инфаркта. Мать оказалась здоровее и ушла за мужем только через год.

Жизнь налаживалась. Ребёнок рос здоровым, Юра блестяще защитил диплом; она тоже, хоть и с трудом (молодая мама), выпустилась из университета. И посвятила себя полностью семье. Муж с утра до ночи пропадал на работе и довольно быстро двигался по службе. Появился достаток, и Лида, теперь уже не стесняясь, могла смотреть мужу в лицо – после операции её глаза больше никуда не разбегались.

Поначалу отравлял жизнь только Юрин товарищ Стёпка, который почему-то так её невзлюбил, что даже на свадьбу не пришёл. Зато выманивал мужа из дома по вечерам и говорил ему что-то такое, отчего её Котик возвращался домой всклокоченным и даже шипел, когда она интересовалась, что это они там со Степаном по ночам ищут. Но потом и это утряслось – друзья постепенно стали встречаться, в основном, только на рыбалке. А когда, после начавшегося бардака в стране, под Лидиным руководством муж стал делать успехи совсем на другом поприще, сам начал избегать встреч со Степаном. Появился, правда, ещё один друг детства – Лугин (вернулся откуда-то на старость лет домой), и Лидия Прохоровна снова забеспокоилась. Но тот их семейных перипетий не знал и в них, естественно, не лез. И умная женщина успокоилась, теперь уже окончательно.
Лидия Прохоровна, в пеньюаре, не спеша передвигалась по своей уютной, но несколько загромождённой мебелью квартире, обмахивая метёлочкой подсвечнички, статуэточки, шкатулочки и, с особой трепетностью, любимых с детства, слоников, расположившихся на открытой полке немецкой стенки.

Закончив священнодействие, подошла (в который уже раз) к спальне сына и, приложив к двери ухо, прислушалась. Тихонечко вздохнула, бросила метёлочку в кресло, сама утонула в другом и стала думать, чем ещё занять время до пробуждения сына.

Долго думать не пришлось. Послышался звук отпираемых замков входной двери, ожесточённое дёргание накинутой цепочки и, наконец, рёв Сомова:
-Вы что, спите там, что ли?!
-Иду, иду-у,- засуетилась Лидия Прохоровна, после нескольких попыток выбралась из кресла и тяжело заспешила в прихожую.

-Да не тяни же ты цепочку, Котик,- взмолилась она и, наконец, сумела освободить дверь.
Разъярённый Сомов, багровея лицом, прямо в грязных резиновых сапогах и мокрой плащ-палатке прошествовал в комнату, неся в руке кукан с жалко обвисшими рыбёшками. С лёгким стоном Лидия Прохоровна заспешила вслед, сумела обогнать мужа и застыла, взирая попеременно на светлый, бежевого цвета, палас, весёлые струйки с плащ-палатки и грязные сапоги мужа.

Сомов ничего этого не замечал. Молча, сунул жене кукан и потом грозно изрёк:
-Приготовь коту еду. Бегает тощий – совсем заморила его! Ты чем недовольна?!
Лидия Прохоровна, машинально взявшая рыбу, только открывала рот и дрожащим пальчиком показывала на палас.
-Ты что же это наделал?- наконец пролепетала она,- Это же теперь можно выбрасывать. Почему в гараже не оставил грязное?

Сомов недоумённо посмотрел себе под ноги и как будто даже смутился. Лидия Прохоровна тут же воспользовалась ситуацией.
-Ты почему впёрся в сапожищах?! Рыбу коту готовь?! Вот эту?!- затрясла куканом,- Сам готовь свою тухлятину!! Меня от неё уже тошнит!! Ты чего вообще сегодня заявился?!- перескакивала она с одного на другое,- Совсем со своим Даниловым умом тронулись с этой рыбой! Чего приехал, спрашиваю?! Ты же на весь уик-энд отправился?!

Лидия Прохоровна так испереживалась за палас, что не заметила, как при упоминании Данилова вытянутое лицо мужа вытянулось ещё больше, а после, с претензией на прононс произнесённого, "уик-энда" заострился кончик носа.

-«Уик-энд», говоришь,- зашипел Сомов и угрожающе двинулся животом на Лидию Прохоровну, которая, прижав обеими руками ненавистную рыбу к груди, отступала в глубь комнаты,- Дождём его смыло, один «энд» остался,- перевёл дыхание и заорал,- Русский язык забыла, как из курятника вылезла?! Светскую барыню изображаешь, навозница неумытая?! Мужика маслинками доводишь, а кота вообще кормить перестала, гусеница капустная?! Андрей, спрашиваю, где?!

-Спит ещё Андрюшенька,- пролепетала Лидия Прохоровна, упав в кресло,- поздно вчера пришёл.
-Буди!
-Сейчас, сейчас,- заколыхалась Лидия Прохоровна. Наконец, отлепив руки с рыбой от пеньюара, встала,- Котик, разделся бы ты,- всхлипнула,- палас-то здесь причём?
Сомов осмотрел себя и, фыркнув, вышел.

Лидия Прохоровна, чуть не плача, смотрела на оставшийся грязный орнамент. Потом охнула, увидев пятно на пеньюаре, и, бормоча что-то себе под нос, направилась на кухню. В дверях столкнулась с входящим в комнату мужем и посчитала разумным посторониться. Жалобно, показывая глазами на рыбу, посетовала:
-Котик, он же этого не ест.
-Готовить надо лучше,- буркнул Сомов, обошёл в носках грязь и уткнулся в окно, барабаня пальцами по подоконнику.
Лидия Прохоровна, сморщив носик, осторожно потянула воздух и попросила:
-Котик, ты бы переоделся в домашнее, запах какой-то…
-Мне ещё машину отгонять.
Барабанная дробь зазвучала громче.

Загрохотавшая музыка известила весь подъезд, что проснулся Андрей Сомов. Вскоре и сам он предстал перед отцом. Тот повернулся и критически осмотрел сына.
-Выруби эту какофонию, от неё кишки переворачиваются.
По настроению отца Андрей понял, что перечить нельзя. Вскоре музыка смолкла.
-Привет, пап,- весело поздоровался он, вернувшись из спальни,- а чего ты приехал?
-И этот обрадовался моему возвращению,- усмехнулся Сомов, но тут же добавил в голос строгости,- Ты, когда научишься сначала умываться, а потом штаны надевать?
-Так быстрее, а мне уходить пора.

-Кофий где будем пить?- заглянув в комнату, проворковала Лидия Прохоровна.
-Жрать давай! (жена тут же исчезла) Аристократы чёртовы. Ты где вчера шлялся, что никак не проснёшься?
-В кафешку ходили с друзьями.
-А экзамены я опять сдавать буду?
-Да ладно тебе.
-Это тебе «ладно», а мне – деньги плати.
-Так то не за экзамены. «Добровольное пожертвование», называется.
-Что ты мне заливаешь?! Я что, не соображаю, когда добровольное, а когда нет?
-Так это ещё когда было…

Препирательство прекратила Лидия Прохоровна, ввозя на тележке графинчик с водкой, огурец и, грубо нарезанные, хлеб и колбасу. Из глиняного горшочка аппетитно потянуло запечённой картошкой с грибами.
Сомов сглотнул слюну.
-Садись, Котик, кушай,- ласково пригласила Лидия Прохоровна, переставляя всё на стол,- а мы с Андрюшенькой мешать тебе не будем, на кухне позавтракаем.
Андрей с готовностью двинулся из комнаты.

-Погоди!- остановил его отец. Сел к столу, наполнил стопку, но пить не стал. Отодвинул в сторону,- Так кого, говоришь, собрался в дом привести?
Сын и мать недоумённо переглянулись.
-Ты чего это, Котик, придумал?- спросила Лидия Прохоровна.
-Я ни-че-го-не-при-думал!- отчеканил Сомов,- А вот ты куда смотришь, когда сын твой по ночам шляется по бабам?!

Андрей растерянно посмотрел на мать и развёл руками.
-По каким бабам? Ну, ходили мы с девчонками в кафе, и что?
-И что?- эхом повторила мать.
-Куда смотришь, я спрашиваю?!- гремел Сомов.
-Котик…
-Захотела старуху в невестки получить?! Получишь! И не Котик я сегодня!

Лидия Прохоровна охнула и прикрыла рот ладонью. Всякое, конечно, бывало, но таким она мужа не видела никогда – «Что-то случилось».
-Пап, ты чё? Какую старуху?- хихикнул Андрей.
Сомов его весёлое настроение проигнорировал.
-Ты знаешь,- строго глядя на жену, продолжил он,- к кому он клинья подбивает? К Ленке Даниловой!

Андрей весело рассмеялся. Лидия Прохоровна облегчённо выдохнула.
-Ко…-начала было она, но спохватилась,- ну, какая же она старуха? И почему сразу – в невестки. Они просто дружат.
Сомов помолчал и взглянул на сына.
-Что бы я про эту дружбу больше не слышал!
-Это почему?- сразу пропал смех у Андрея.
-Потому!
-С кем хочу, с тем и буду дружить.
Сомов шлёпнул ладонью по столу.
-Не будешь!
-Буду!!
-А я тебе запрещаю!!
Лидия Прохоровна умоляюще сложила ладошки.
-Но Ко…
-Молчать! Если ещё раз Данилов мне скажет, что ты около его дочери крутишься…
-То что?
-Увидишь.
-Что случилось, Ко?..
-Где кот хлыщет?!
Сомов залпом выпил водку и снова предупредил сына:
-Так что, смотри.
-И смотреть нечего!- завёлся Андрей,- и перестань кричать, наконец! Надоело!
-Ах, надоело?! Тогда ступай, куда хочешь!
-И пойду!
-Давай, давай! С сегодняшнего дня я тебе копейки больше не дам! Посмотрим, что запоёшь, маменькин сынок!
-Тебе бы только про деньги…

Андрей махнул рукой и быстро вышел из комнаты. Лидия Прохоровна поспешила, было, следом, но дверь захлопнулась, и вскоре раздался визг резины отъезжающего автомобиля.
Лидия Прохоровна села на диван и заплакала.
-Ну что ты наделал? Зачем?
Сомов сунул руку в карман брюк, убедился, что тот пуст, потёр с силой лоб и недовольно замычал.
-Как это я ключи в машине оставил?- произнёс растерянно.
-Куда он поехал? Господи, а дождь-то как разошёлся. И зонт не взял, наверное.
-Зачем ему в машине?
-Весь день, что ли, он будет в твоей дурацкой машине сидеть?
-Почему дурацкой?- вяло удивился Сомов.
-Потому, что ты – дурак старый.
-Да ладно тебе,- устало произнёс Сомов,- Пойдём на кухню. Давай там кофе попьём.