Осеннее чувство

…Чайник закипел и Лёша выключил плитку. Заварил чай. Разлил и, грустно улыбаясь, продолжил «свою» тему:
- Я ведь тоже влюблён и «покинут». Ты знаешь, – он посмотрел на меня. - Детей хочу, жену нормальную, любящую…
Он помолчал, посмотрел в окно и продолжил:
– Говорят седина в бороду, а бес в ребро…
Я хмыкнул. В его бороде не было ни одного седого волоска…
- Я раньше не верил, а теперь знаю… Точно, так и есть. Ты её видел. Она в пединституте учится на последнем курсе и теннисом занимается…
Я вспомнил высокую стройную Наташу Крылову, которая на городских соревнованиях, где я был судьёй, выступала за сборную института… Стройная фигура, коротко стриженные чёрные волосы, карие глаза, улыбчивое лицо…

- Да, всё началось неожиданно…
Лёша сделал паузу, допил свой чай, налил ещё. Сел поудобней и стал рассказывать, не прерываясь. Ему, наверное, очень хотелось поделиться с кем-нибудь своим счастьем–горем. А я смотрел, молчал и слушал.

- Ты же знаешь, я бываю на соревнованиях и иногда о них пишу в разные газеты. Вот там я с ней и познакомился года два назад…
Он помолчал вспоминая и продолжил:
- В первый раз не обратил на неё внимания, у меня тогда ещё хорошие отношения были с бывшей женой. Мне тогда было уже сорок три и я знал, что уже ничего хорошего впереди быть не может. Как я шутил тогда напевая: – Всё позади и любовь и разлуки и встречи!
Лёша помолчал, повздыхал…

- Прошёл год. И вот как–то, после очередных соревнований, вечеринка случилась. Выпили вина. Танцевали. Я обычно сейчас не танцую – в двадцать лет своё оттанцевал, - он улыбнулся, – я ведь в молодости был щеголем, шил одежду у портных. Ходил на танцы во Дворец культуры как на работу. Можно было сказать, что был там заметной фигурой. Девчонки сами меня приглашали на танец…
Сейчас в это трудно поверить, – он автоматически погладил бороду правой рукой, но это действительно было…
Тогда в клубах, в субботу и в воскресенье, были танцевальные вечера. Ходили на танцы молодые: студенты, старшие школьники, рабочая молодёжь. Девушки с парнями знакомились и мужей себе загадывали… Я вначале стеснялся незнакомых девушек приглашать на танец – уж очень робок был, а потом привык, осмелел.
Лёша глубоко вздохнул. - Парень я был здоровый, весёлый, танцевал, как уверяли, неплохо - незадолго до того, закончил танцевальные курсы При Доме культуры.
Лёша тихо засмеялся: – Я тогда самообразованием занимался…
Помолчав, он продолжил: – Но я отвлёкся…
- В тот вечер, после соревнований, на вечеринке, я как обычно, когда с молодыми общаюсь сижу, смотрю на танцующих, улыбаюсь и вдруг она, Наташа, подходит и приглашает меня…
Я удивился, но виду не подал. Пошли танцевать. А она льнёт ко мне, смотрит в глаза, будто мы друг друга уже десять лет знаем…

Лёша сделал паузу:
- Тут я и поверил вдруг, что ещё ничего не потеряно, хотя конечно понимал, что просто так эти танцы не закончатся…
Я её в тот вечер проводил до дома и впервые поцеловал… Она потом смеялась и говорила: «Мне первый раз с тобой целоваться не понравилось…»
Какое–то время мы не виделись. А потом, я однажды забежал в Пединститут по делу и её встретил. Стояли, болтали почти час. Она на лекцию опоздала и когда уже совсем уходила, я осмелился и пригласил её к себе на дачу, за город, где жил после разрыва с женой.

Лёша сидел, сгорбившись, смотрел грустно, иногда тяжело вздыхал…
- Она почти на ходу сказала свой телефон и просила позвонить, а на приглашение не ответила ни да, ни нет…
Я позвонил на следующей неделе и подрагивая внутри, пригласил в субботу утром, поехать на электричке в Зеленогорск, где «моя» дача была… И она согласилась…
Я ещё долго не верил, что она придет, пока не увидел её на платформе рано утром, с рюкзаком за плечами. Сидит и ждёт меня на скамеечке и я её сразу зауважал – так рано утром и не опаздывать – это для меня о многом говорило…
Уже в ту поездку, я увидел в ней нежную покорность, веру в меня, как в человека неравнодушного и необычного и впервые за многие годы услышал, точнее заметил слово люблю, которое не было пока произнесено, но которое прочитывалось в доверчивых улыбках, в уступчивом согласии давать мне больше чем я прошу, серьёзное отношение к моему человеческому я, которое уже потеряло надежду на взаимную теплоту отношений…
Как сейчас помню её ласковые глаза, никого кроме меня не замечающие вокруг; заботу почти взрослой женщины и уход за любимым: она кормила меня бутербродами в электричке на обратном пути, а покормив и проследив чтобы я всё доел, положив голову мне на плечо задремала, не обращая внимания на любопытные взгляды соседей по переполненному вагону…

…А потом, начались ежедневные встречи, лёгкие слёзы и обиды из-за невозможности погулять дольше, зайти на прогулке подальше… И ежевечерние звонки, и ласково–нежное слово: «Привет!» И моя недоверчивость, боязнь отдаться искреннему чувству таяли под напором её серьёзно–внимательного отношения к нашему будущему, вопреки неодобрению догадывающихся о чём-то её родителей и знакомых, вопреки моей давно раненной гордости и ревности…

Лёша прервался и долго молча смотрел в одну точку… Потом, вздохнув, заключил: - Я до сих пор не знаю, за что она меня любила…
Лёша задумался и замолчал надолго, а я, не прерывая его молчания обдумывал услышанное, мыл посуду, убирал со стола…
Давно уже сумерки опустились на деревню, на заснеженные, холодные, тихие леса, на широкую речную долину…
Гулкий шум мотора приблизился. За окнами промелькнул яркими фарами проехавший автомобиль и звук удалившись, вскоре замолк - начинали проведывать свои домики первые городские дачники…
Лёша поднялся, подошёл к окну. Отодвинул занавеску и долго вглядывался в надвинувшуюся на дома ночную тьму…

- Я сам этого захотел, – словно прервавшись на полуслове, продолжил он свой монолог, – и она рано или поздно ушла бы от меня… Так лучше будет, если это случится по моей инициативе. Мне решать, чему быть и чему не быть. Я старше её и я мужчина…

Он снова надолго замолчал, ходил по комнате, иногда останавливаясь перед окном, смотрел в темноту и вновь начинал ходить…
Я понимал его. У каждого из нас бывают в жизни переломные моменты, когда кажется, что жизнь заканчивается, что впереди уже ничего светлого и радостного не будет…

Лёша неожиданно продолжил:
- Наталья долго не могла поверить, что я её люблю, да и для меня это было новостью – он грустно усмехнулся. – Я достаточно волевой и рассудочный человек и мне казалось… В конце концов случилось так, что я понял – без неё мне трудно прожить и день…
А она успела ко мне привыкнуть и её чувство, постепенно становясь обыденностью, угасало. Она уже не хотела ехать со мной в деревню, жаловалась, что я её никуда не беру с собой, хотя сама была занята с утра до вечера: то зачёты с экзаменами, то тренировки, то соревнования… Наталья тогда расцвела, обрела уверенность в своих силах, в своей привлекательности для других…

Он встал, налил себе чаю, положил сахар, долго мешал его ложечкой…
- Отношения медленно, но неуклонно менялись. Чем больше я влюблялся и тонул в нежности к ней, тем меньше она ценила мои влюблённые жесты… Она стала необязательной - обещала после своих дел позвонить и не звонила. Обещала прийти и не приходила, ссылаясь на занятость и усталость…
И я решил, пока не поздно, взять инициативу на себя…

В один из вечеров, когда я ждал, а она не пришла, уже после позвонил ей сам и сказал, что нам лучше не видеться больше, что я завёл себе новую женщину… И бросил трубку… Это было месяца два назад…

Лёша надолго замолчал и потом, криво улыбнувшись, произнёс:
- И как же я в это время мучился! - Он потер глаза руками. - Началась бессонница. Я ходил шатаясь как пьяный от усталости и нервного истощения. Иногда готов был звонить ей и соглашаться на все унижения, лишь бы раз в неделю видеть её… Но в последний момент что–то удерживало или мешало мне набрать её номер…

Печка разогрелась, пыхала жаром и Алексей снял свитер. Щёки его порозовели, глаза лихорадочно поблёскивали. Он вновь переживал уже прошедшее и грустил об утраченном…
- Я позвонил ей через две недели и сказал, чтобы она не мучилась ревностью и разочарованием, что у меня нет никакой женщины, что я это придумал, что я её люблю по–прежнему, но что не хочу дружбы с её стороны, а только любви. Конечно, я запинался, когда выговаривал слово любовь, потому что считаю его выражением чувства необыкновенного, святого, почти смертельного, уверен, что любить способны единицы из сотен... А остальные, говоря «я люблю тебя» имеют ввиду, прежде всего чувство, которое испытывают к себе самим, и потому для большинства надо бы проговаривать «я люблю себя». Я неистово хотел её видеть, и вместе с тем понимал, что нам лучше больше не видеться. Лучше для неё и наверное, лучше для меня…
Я переживал, и вместе с тем, как бы наблюдал за собой со стороны. И это приносило небольшое облегчение… Значит я ещё не совсем сошёл с ума…
А потом была зима. Я зверски уставал - приезжая на дачу, рубил дрова, топил печь, засыпал в два часа ночи и видел жуткие сны. Просыпаясь утром, во всём теле чувствовал усталость и ломоту в костях… Одним словом из бодрячка, каким был ещё совсем недавно, я превратился в запущенного, страдающего приступами тоски, пожилого холостяка...

…Я устал за день, тепло в доме разморило меня и не дослушав рассказ Алексея, я задремал… Когда на минуту проснулся то увидел, что он тихонько укладывается спасть, стараясь не разбудить меня…
…Назавтра я вспомнил рассказ Алексея и подумал, что Алексей за ординарной внешностью скрывает и глубокое сердце и нежные чувства.
…Он для меня открылся с какой–то совершенно необычной в наше время, романтической, может быть даже трагической стороны, как человек героический, человек решительного действия и потому незабываемо, даже как–то литературно обаятельный…
Тот, кто не видел такие лица в моменты откровенных разговоров, не ощущал исходящей от таких людей силы убеждённости, тот не поймёт, почему таких людей любят лучшие и замечательные красавицы, почему их уважают после одного взгляда на их не очень красивые, но мужественные лица, не только доброжелатели, но и враги, готовые сказать, подобно китайским мудрецам, придумавшим надпись на надгробии врага:
«Мы смиренно надеемся, что при вашем новом рождении вы, когда-нибудь, станете нашим другом и учителем».
Его серьёзность, глубина внутренних чувств, его оптимизм человека, верящего в добро и красоту, невольно заставляют задумываться о нашей собственной позиции в этом мире. Лёша, несмотря на свою неухоженную внешность, невольно внушает симпатию всем окружающим и особенно женщинам. У женщин инстинкт на внутреннюю красоту, который, к сожалению, почти совсем утрачен мужчинами.
Он, своим существованием заставляет меня поверить, что пока такие люди живут на свете, не всё потеряно для этого мира…


Июнь 2022 года. Лондон. Владимир Кабаков