ЧУЖАЯ БОЛЬ (окончание)

- Петровна, иди, убирай за своим любимцем.
- Опять?! Так ведь шесть часов скоро, жена, поди, придёт, уберёт.
- Сегодня посетителей пускать не будем, забыла что ли?
- Ой, точно забыла…. Слушай, Нинка, а он шевыряется.
- Иди ты?…
- Точно, тебе говорю.
- И впрямь. Не иначе, медведь где-то сдох. Ну, теперь надолго он у нас застрянет.

«Почему так ломит правое плечо? Я не чувствую руки. Неужели меня всё-таки завалило? Не исключено, землетрясение приличное. Руку, руку нужно освободить, во что бы то ни стало, а то заработаю синдром сдавления!»- запаниковал он и из последних сил рванулся.

Ему удалось немного подвинуться, и кровь тут же хлынула в онемевшую конечность, впиваясь в неё тысячью иголок. Он даже вспотел от волнения, не понимая ещё, что проснулся. Тем чудесней оказалась действительность. «Я просто перележал руку»,- догадался он,- «значит, я лежал на боку? Невероятно – я сам сумел лечь на бок?!». И он опять заснул, оглушённый этой нечаянной радостью.

А землетрясение действительно было, и очень сильное, но только давно и не здесь. Их городок на самой границе Молдавии и Украины оно пощадило – разрушений не было, но знать этого тогда никто ещё не мог.

В тот день, точнее, в первой его половине, он давал наркоз. Операция была тяжёлой, и конца ей ещё не предвиделось. И вдруг раздался тяжёлый гул, задребезжали оконные стёкла, мелко затрясся пол. Гул нарастал. Сначала подумалось, что к больнице приближается большая колонна тяжёлой техники, но когда появились сильные толчки, когда посыпались инструменты со столика операционной сестры, когда мгновенно вылетели все банки-склянки из шкафчиков, и угрожающе загремела крыша, стало понятно – это землетрясение.

Больница моментально наполнилась криками и топотом ног сотен людей. Все больные, кто мог хоть как-то передвигаться, вслед за большинством из медперсонала, толкаясь, и давя друг друга, в минуты оказались на улице. О лежачих мало кто подумал.

Хирурги растерянно переглянулись, ухитрились наложить зажимы на кровоточащие сосуды и накрыли операционную рану стерильной салфеткой. Потом, взглянув виновато на анестезиолога и стараясь поначалу не побежать, покинули операционную. Сразу за дверью они уже не церемонились.

Операционная сестра убежала ещё раньше. Он растерялся. Было очень страшно – трясти не переставало ни на секунду. Но больной?! Он решительно не мог его оставить. Пропало электричество. Наркозный аппарат вдохнул в больного очередную порцию кислорода и замер, прошипев напоследок, как будто испустил дух.

Пришлось дышать вручную. Это обеспечило нахождение его в операционной на двести процентов. «Господи, пронеси!»- беспрестанно билось в голове, но уже не было животного инстинкта спастись любой ценой. Анестезистку он отпустил. Та, сидя на полу в углу, не мигая, смотрела на него, потом, сообразив, что может спастись, разрыдалась и почему-то на четвереньках выползла за дверь. Но он уже забыл про неё и с ужасом смотрел на появившуюся трещину в потолке. «Если эта огромная лампа упадёт на больного,- подумал он,- мой героизм окажется совершенно бессмысленным».

Но лампа не упала, и вообще землетрясение почти тут же прекратилось. Так что, слава богу, никто не пострадал, и все уже, вернувшись в больницу, почти весело обсуждали случившееся, и ещё долго спорили, кто убежал раньше, а кто, ну вот ничуточки, не испугался. И последних, как всегда бывает, оказалось много больше, чем первых.

Он открыл глаза и впервые увидел смутно белевший потолок. Откуда-то доносились музыка и смех. «Ещё ночь»,- попытался произнести вслух и тут же опять уснул.
Ребёнок сегодня не плакал.


- Ты чего в такую рань припёрся, ещё четырёх нет.
- А ты чего столько дней не звонишь?
- Так он живой.
- А мальчик где?
- Вчера умер.
- Вылечил, значит.
- Так не моё дежурство было…. У него пневмония развилась.
- Естественно…. Ты с похмелья что ли?
- День рождения отмечали. Часа полтора только и поспал.
- Ну, что делать будем?
- Ты о чём? А-а…. Подождём ещё немного.
- «Ещё немного». Сколько?! Ты же обещал - «вот-вот». Да ты понимаешь, какие бабки уплывают?
- Понимаю. Я уже и жене пообещал отдых на Канарах.
- Вот и свози. Только нужно ещё немного поработать.
- В смысле?
- Скажи, он жилец?
- Да нет же. Только подождать нужно немного.
- Завёл волынку. Только вот ждать больше нельзя.
- Ну, тогда я не знаю.
- Ты слышал что-нибудь об эвтаназии из милосердия?
- Да ты что?! Даже хмель вылетел.
- Не трясись. Подумай, зачем ему и его бабке такие мучения? Она, я больше чем уверен, каждый день бога просит прибрать мужа.
- Мне она ничего такого не говорила.
- Окстись. Совсем спятил с перепугу? Кто же о таких вещах вслух говорит.
- Хотя, постой…. Как-то она сказала мне, что вот так лежать – хуже смерти.
- Ну, вот видишь!
- Так ведь это – тюрьма.
- Кто его вскрывать-то будет?
- А если это у неё просто так вырвалось?
- У кого?
- У жены его.
- Как дитё малое. Что ты зацикливаешься на этом? Лучше ещё раз подумай – сможешь его вылечить?
- Ну, я же говорил….
- Да не ной ты.
- Ладно…. Только….
- Что ещё?
- Давай, лучше ты. Я наберу всё, что надо, а ты введёшь.
- Хорошо. А ты будешь потом почкой заниматься, согласен? То-то. И хватит дурью маяться. Поторопился бы лучше, пока тихо…. Вот и молодец, только побыстрее давай, не возись.
- Всё, набрал.
- Ну, с богом!
- Не кощунствуй.
- Ну, что там?!
- Ввожу.... Он смотрит на меня!!!
- Вводи быстрее, гад!

Он открыл глаза и увидел, что кто-то в белом склонился над ним. «Что он собирается делать?»,- подумал, и спросил вслух:
- Что?..
Но сразу же куда-то стремительно полетел, и перед глазами замелькало в обратном порядке: землетрясение, Никулкины, лётчик, пытавшийся самолётом убить жену с тёщей, старушка из пансионата благородных девиц….

И тут стало трудно дышать. «Что это со мной? Ах да, я же подавился сахаром. Скорее бы позвали маму».

И всё.