Чернобыль: взгляд из такси и не только.

ФОТО из ИНТЕРНЕТА

Отрывок из дневника: «В ночь с 26-го на 27-ое апреля на чернобыльской АЭС произошёл взрыв». 27-го была моя смена. Выехал рано и в диспетчерской получил задание ехать на отрадненский массив. Машины, выезжавшие с утра, чаще всего направлялись по целевому назначению: вокзал, автовокзал, почты, жилмассивы.

Села там ко мне женщина средних лет и первое, помнится, что она спросила: - Слышали о взрыве на Чернобыле? – Первый раз слышу. – Да, - продолжила дама, - рыбаки утром вернулись и рассказали. Еле домой добрались. Тотчас же припомнился довольно странный сон.

Спал я для укрепления здоровья в тёплые времена года на балконе, и приснилось, будто получил новую квартиру в довольно неожиданном месте. А точнее – по соседству с атомным реактором. Реактор выглядел как огромная бочка, а моя новая квартира соседствовала стенкой с этой махиной. – Вот, - подумалось, - влетел с квартиркой.

Что слегка (во сне) утешало: какие-то люди, копошащиеся возле бочки, давая этим лёгкую надежду на дальнейшее продолжение хоть какой-то жизни. Как и всякий нормальный человек, я панически боялся радиации. Вот тебе и сон в руку. В диспетчерской наша всезнающая Нина объяснила, что рванул четвёртый реактор, и пытаются его утихомирить.

Как-то несерьёзно было сказано и так же мною воспринято. Вечером подался на футбол Динамо Киев – Спартак Москва. Старые соперники, масса болельщиков. Объясняю своим друзьям о происшедшем. А среди них и завлабы, и офицеры, и просто ведущие инженеры. Я в коллективе – самое последнее звено в социальной иерархии.


- Ну, вечно ты что-то сочинишь! – высказался Валера Кривошеев, в недалёком будущем директор ВНИИХимпроект.
- Валера, - да я сам только сегодня узнал.
- Сейчас я тебе всё объясню в самой доступной форме, - вступил в разговор завлаб из его института, очень толковый мужик, Валерий Шредер.
Он начал что-то объяснять о замкнутых циклах, выходе пара, абсолютной надёжности реакторов.

– Да вы меня не поняли, - не выдержал я, - оно мне тоже не нужно. Меня почему-то разозлила и удивила их полнейшая неосведомлённость о происшедшем. Но, положа руку на сердце: власти научились скрывать всё, что возможно и невозможно.


29-го апреля, через день, была моя смена. И буквально сразу же пришлось окунуться в чернобыльскую тему. Об этом столько уже писано, переписано, что просто неприлично повторяться. Но может, что-то новое или хорошо забытое старое, глядишь и вспомнится. Первое. Поток, не меньший, чем радиоактивных частиц из «бочки», народного юмора.

И до этого рассказывали в такси анекдоты о Леониде Ильиче, съездах КПСС, поворотах рек и империалистах всех сортов и мастей. Но здесь сплошная лавина. И один, если не остроумней, то злее другого: «Слыхали? Реактор уже забросали. – (???) - Партбилетами». Нет смысла вспоминать старые анекдоты. Вспомню о другой области народного творчества.

О виршах. Сел ко мне как-то раз студент и прочёл частушку: «Если хочешь стать отцом, обмотай яйцо свинцом. А, если хочешь мамой быть, надо в матку йод залить». Создавалось впечатление, что люди позабыли свой вечный страх перед соответствующими организациями, да и перестройка какая никакая уже навалилась на страну.

Языки, как по команде, развязались. Одновременно началось бегство из города, питание консервами, сидение дома с наглухо закупоренными окнами. Из шкафов и комодов доставались самые немыслимые головные уборы: береты, шляпы, тюбетейки, папахи. Разве что чалму никто из киевлян, привыкших обходиться без этого вида гардероба, не таскал. А может мне не попадались?

Не желая восхвалять свою персону, скажу, что всё так же продолжал играть в теннис на открытых кортах со старым партнёром, Толей Ивановым. Но ещё один эпизод. Собрался пойти в кино на прекрасный фильм «Бал». 30-ое апреля. Встречаю на Брест-литовском проспекте старого приятеля, Колю Полякова.

К слову отца известного в прошлом украинского теннисиста, Димы Полякова. - Что ты ходишь с неприкрытой головой? - спросил абсолютно лысый приятель. Рви когти домой, задрай наглухо окна, выпей красного вина или водки и спасайся. Ветер дует уже в нашу сторону.

- Поляков был известный хирург, но оборотам его речи могли позавидовать многие, «ботавшие по фене». И приезжаю одиннадцатого мая в Юрмалу на Кубок СССР по теннису. Встречаю коллег-арбитров, они смотрят на меня, если не на как живой труп, то уж точно, как на зомби. - Что, - спрашиваю, - ещё живу? Удивительно? - Да нет, мы ничего такого.

- А ведь в Киеве студенты по домам ходят, и красное вино черпаками разливают в медицинских целях. Водяра в молочных магазинах стоит – никто не берёт. Только лёгкое и недоверчивое стенанье послышалось в ответ. Народ на ногах переносил смутное время: «лигачёвщину».

А был пущен в массы стойкий слух о чудесах, которые творят спиртные напитки с уничтожением радиации. Уже на работе собирались не пьянствовать, а лечиться от козней всеобщего врага – потока ионизированных частиц. И боролись весьма и весьма активно – до сих пор продолжают.


Женщинам давали рекомендации не сопротивляться больше трёх минут. Короче, наш народ доказал лишний раз, что ни угроза наступления коммунизма, ни развитой, или, как острили: «завитой» социализм, а тем более какие-то жалкие, не видимые глазом потоки частиц, помешают жить, улыбаясь. Да, боялись, теряли волосы и зубы, но всё равно шутили, подкалывали друг друга.

Летом уже вовсю плескались в Днепре. И не только самые отчаянные. Очень понравилось мне заявление одной, весьма цветущей на вид пассажирки, которая убеждённо произнесла: «В малых дозах радиация П-О-Л-Е-З-Н-А! Посмотрите внимательно на меня», - добавила она. Сразу отмечу: смотреть было на что.


Из меня, не без влияния вышеупомянутого студента, вдруг полезли рифмованные строчки. Создавал нетленку в духе услышанного, конечно, не выпадая из общего хора таких же виршеплётов. «Ой, не кушайте шпината, щавеля не кушайте. А про наш родимый атом лекцию послушайте». Но это был только разгон. Дальше текст суровел. «Говорила мне Марина: у тебя, дружок, как глина. Я в ответ глазами хлоп: виноватый изотоп».

Начал читать пассажирам, друзьям. Рассылать в другие города. «Милый на меня залез, весь дрожит, в агонии. Подключу его к АЭС, получу плутоний я». Были ещё подобные «перлы» поэзии, но закончу об этом мощным, на взгляд моих учёных друзей, четверостишием: «Докторам и кандидатам не давайте никогда. Занесут случайно атом, пропадёт навек п…».


Что побудило всё-таки сесть за компьютер и написать этот опус? Прошло больше двадцати лет с того трагического события. Калечились судьбы, рвались семейные и дружеские связи. Мой хороший друг, спортсмен, непьющий, соблюдавший жёсткий режим, умер в 58 лет от лейкемии.

Во время нашей последней встрече, когда я навестил его в киевской городской больнице № 25, он сказал: «Янык, это Чернобыль»! И вместе с тем Киев, который считали, чуть ли не умирающим городом, живёт, увеличивает своё народонаселение, хотя буквально рядом выжидающе пыхтит Чернобыльская АЭС. Или привыкли, или что?

Правы американцы, убеждающие, что представление, шоу, должно продолжаться в любой жизненной ситуации. И всё идёт своим чередом. Дать точный ответ затруднительно. Может, права была пожилая украинская крестьянка, которая сказала: «Ото сусИда мэни й кажэ: подывысь, старА, на ставок (пруд)? Бачыш скилькы тои радиации на води? Я подывылась – ой, лышэнько! Мабуть, на два пальци товщиною».

Ян Подорожный. 25.12.06. Любек.


© Copyright: Ян Подорожный, 2017
Свидетельство о публикации №217010702001