Бох есь...

Посвящается
Deni



Через неделю Новый Год.
Через неделю череда праздников захлестнет морозные улицы. Ночное небо озарят тысячи вспышек салютов и сигнальных огней. Сотни хлопушек порвут тишину ночи и веселые возгласы разлетятся над миром знаменуя пришествие нового года.
А пока еще тихо. Полночные улицы освещены неоном реклам, блеклым светом фонарей и огоньками праздничных гирлянд. Тротуары усыпаны мягким белым снегом большими хлопьями летящим с неба.
Алексей Петрович поцеловал сына, положил книгу с очередной сказкой на прикроватную тумбу, отключил торшер и, осторожно ступая между разбросанными по полу игрушками, чтобы не разбудить сына случайным звуком, вышел из комнаты, тихонько прикрыв дверь.
Лишь только замок двери еле слышно щелкнул Витя открыл глаза. Ночная тишина. Слышен каждый шорох. Прислушиваясь к звукам мальчик замер, даже перестав дышать.
Последние лучики света перестали проникать в щель под дверью с щелчком выключателя в коридоре. Еще секунда, тихий звук закрывшейся двери спальни, и Витя вскочил с кровати.
Нащупав в темноте выключатель мальчик включил торшер. Яркий свет резанул привыкшие к темноте глаза. Витя на секунду зажмурился. Разноцветные круги померкли. Вновь разомкнув веки мальчик уже не ощутил рези. Да и свет теперь казался не таким ярким, как мгновенье назад.
Осторожно пройдя по комнате, Витя выдвинул стул и уселся за письменный стол. Хотя стул и был достаточно высок, мальчик все равно с трудом возвышался над столом выше уровня плеч.
Стараясь не шуметь Витя расстегнул пенал, вынул из него ручку и положив перед собой предусмотрительно вырванный из тетрадки листок «клетчатой» бумаги, начал писать.

* * *

Дарагой бох здрасвуй. миня завут витя. Мне 7 лет. но я уже бальшой. и я знаю ты есь. А колька дурак ничиго ни панимает. врет он што нет тибя. я в тибя верю. Памаги мне пажалузта. Я у тибя многа ни папрашу. Мне ни нада игрушег. И даже велика ни нада. эта все я у деда мароза папрашу. Я снаю дядя игор опять оденица в красную шубу и принисет мне все што я напешу на листочьке и пиридам папе. я снаю деда мароза нету. А ты есь. Вод я у тибя и прашу. Мне даже новую престафку ни нада. и я даже вобше нечиго прасить ни буду если ты маю просбу выпалниш. я знаю ты можиш. Ты все можиш. Верни пажалус та маму. Я знаю ана у тибя. мне папа зказал. Только ты на ниго ни абижайся што он мне разказал. Извени если эта был сикред. Но ты уш пажалузта вирни мне ейо. Зачем ана тибе? А мне ана очень нужна. спасиба бох. досвиданиа.

* * *

Свернув листок пополам, мальчик встал из-за стола, прошел к кровати и сунув импровизированное письмо под подушку, отключил торшер.
В темноте отчетливо вырисовался квадрат окна. Мальчик подошел и оперся на подоконник локтями и подбородком.
За стеклом большими хлопьями летит к земле снег. Не торопливо. Беззвучно.
Витя взглянул на далекое темное небо и улыбнулся:
- Скоро он вернет тебя, мама… Не бойся, если это письмо не дойдет, я еще напишу…