Горькая расплата

Горькая расплата.

Рассказ.
Она привыкла к поклонникам и цветам. В театре была ведущей актрисой. Все главные роли были только её. И все давно уже с этим смирились. С нетерпением ждали в этом году выпускников – актеров, закончивших театральный факультет.
Подруги встретились, как и договаривались на площади Маяковского.
– Как ты думаешь, нас возьмут в труппу этого театра?– задала вопрос Ольга подруге.
– Я думаю нужно попробовать. Не возьмут сюда – пойду в ТЮЗ. Я ничего не потеряю. Спектакли у них интересные, да и сам театр мне нравится.
– Глупости. Постоянно играть девочек? Я с тобой не согласна. А где же рост? Карьера, наконец?– спорила с Катей Ольга.
– Никогда не знаешь, где тебе будет лучше?
– Ты это серьёзно?
– Да. Посмотри репертуар. Роли в этом театре отдают только Пухниной, а я бы не сказала, что она хорошо играет, проживает на сцене каждую героиню.
– Что верно, то верно. С этим я согласна. Но попробовать постучаться в эти двери можно. Шанс он всегда есть, даже совсем маленький. Резюме оставим, а там посмотрим.
В руках они держали папки с документами и дипломами об окончании театральной академии. В графе специальность которого было написано « Актерское мастерство» Дипломы они защитили на « отлично».
Открыли массивные двери. И, вот он – театр! Обе вздохнули и улыбнулись, видя декорации к новому спектаклю.
Идя по узкому коридору, остановились перед дверью с табличкой Мелок Юрий Трофимович. Директор театра.
– Кто первый из нас рискнёт?– спросила Оля Катю.
–А давай вместе войдем. На удачу. Кулачок только держи.
– Слушаюсь, мадемуазель!– и Катя звонко рассмеялась.
За своей спиной они услышали мягкий баритон.
–Вы ко мне?– спросил их мужчина лет так пятидесяти. И сам же продолжил:
– Если по поводу вакансий, то ко мне. Молодая поросль. Вы симпатичные. Осталось только проверить ваше дарование,– заключил он.
Это был директор театра. До этого Катя узнала, что он очень легко принимает людей, и так же легко с ними прощается, не предупреждая.
Опередив мысли Ольги и Кати, он сказал:
– Смотреть вас барышни буду лично с худруком и ведущей актрисой завтра в десять часов. Вас устроит?– обратился он к ним.– Готовьтесь! А теперь до свидания.– До завтра. И не опаздывать. Этого я не люблю. Во всем должен быть порядок,– предупредил он.
Первая очнулась Ольга.
– Ну что я говорила!? – ликовала она.
– Остановись! Еще рано радоваться,– ответила ей Катя
– Ой, Катька! Какая ты? То не так, это не эдак. Ты точно подходишь под свой знак – весы. Вечно в сомнении.
Улыбаясь, Катя спросила Ольгу:
–Хорошо. Что будем готовить на завтра? Я буду Нину из Лермонтовской драмы « Маскарад». Прекрасный спектр чувств и трагизм.
– А я попробую « Трактирщицу». Это был наш выпускной спектакль.
– И Мирандолину приняли с оценкой « отлично»,– похвалила подругу Катя.
– Нам остаётся ночь на подготовку. Как во время сессии: студент готовится одну ночь.
– Но институт позади,– сказала Катя.
– Всё, все, всё. Ухожу,– покружилась в танце подруга.– Пока!– и она чмокнула Катю в щечку.– Думай о хорошем.
Они расстались. Катю воспитывала её приемная мама. Четырехлетней девочкой она взяла ее из детского дома.
Желание искать родную мать у Кати никогда не возникало.
–Зачем?– рассуждала она.– Если я ей не нужна? За столько лет ни весточки, ни письма? Значит, и нет необходимости искать друг друга.
Мама готовила ужин. Так вкусно пахло. Сразу стало тепло и хорошо на сердце.
– Как дела, Катюша? Отдали резюме?– выходя из кухни, поинтересовалась мама.
Катя, обнимая мать, стала рассказывать:
–Ты знаешь, мамочка, что – то так все гладко пошло. Так не бывает! И резюме приняли, и завтра будут прослушивания сам директор театра, художественный руководитель и ведущая актриса. Я решила читать монолог Нины из драмы Лермонтова « Маскарад».
– Хорошая роль. Иди, ужинай. Потом я тебе чаю с мятой заварю. Пораньше ложись спать. Всё будет хорошо моя, милая.
–Чаю не надо. Я быстро поем и репетировать.
Анна Степановна переживала за нее. Ещё у маленькой Кати пробивался талант актрисы. Она учила огромные тексты стихов, участвовала во всех сценках.
Когда забирала свое сокровище из детского дома, нянечка шепнула ей:
– Актрисой будет! Вся в мать.
– Вы знаете её мать?– удивилась Анна Степановна.
– Как же не знать? Говорила, что трудности у неё. Девочку заберет через месяц, да так и пропала. Уж пятый годок пошёл. Но больше меня ни о чем не спрашивайте. А то, что сказала вам – забудьте.
Но тайна не давала покоя Анне Степановне. Быть может что - то случилось? Или помощь нужна этой женщине? Потом она несколько раз ходила к воротам детского дома и ждала нянечку у входа. Но Екатерина Ивановна переехала к сыну, в другой город. И след потерялся.
С тех пор Анна Степановна радовалась безмерно, что у неё есть дочь, её девочка, её ребеночек. Как и все матери радовалась успехам дочери, переживала невзгоды.
Желанием дочери поступить в театральный для неё было не новостью.
– У Кати – талант. А талант – есть чудо необыкновенное,– заверяли Анну Степановну учителя.
Да, и она с первого раза поступила в театральный ВУЗ. И не было таких ролей, которые вводили бы её в тягостное и мучительное исполнение. Всё давалось легко. Катя хорошо пела, играла на фортепиано.
Засыпая, Анна Степановна еще долго слышала из комнаты дочери, как та репетировала, готовилась на завтра.
Утром подруги вновь встретились на той же площади.
– Здравствуй, « Нина»!
Здравствуй, « Мирандолина»!– приветствовали они себя именами главных героинь пьес.
– Готова, подруга?– спросила подругу Ольга.
–Да. А ты?– задала встречный вопрос ей Катя.
– У нас все хорошо!– не сговариваясь, ответили они друг другу хором.
И вошли в фойе театра.
– Пойдем, посмотрим на портреты актёров,– предложила Ольга.
– Может быть, и наши скоро украсят эту стену?
До прослушивания оставалось ещё полчаса. И подруги пошли смотреть знаменитостей театра.
– Директора театра пропускаем, а вот и актеры. Среди всех выделялся портрет Пухниной Арины Юрьевны.
– Господи, Катя, как ты похожа на неё!!– толкнула Катю Ольга и повернула к себе.
– Не выдумывай! Ничего общего,– ответила ей Катя.
– Те же черты, брови вразлет, карие глаза, светлые локоны волос. Неужели ты не видишь, как вы похожи?
– Пойдем. Нас уже ждут!– оборвала разговор Катя.
Их, действительно, ждали: директор, худрук театра и эта женщина. Теперь Катя знала её имя и фамилию.
Похоже, они не очень хотели принять нас в труппу театра. Вяло похлопали Ольге, а вот Кате долго аплодировали.
– Исход один: Эту девушку я беру. Поздравляю вас!– сказал директор театра.– Вам же Ольга, посоветую постучаться в другие двери театров. Сейчас набирает обороты молодёжный театр « Смена». Прощайте.
Ольга, взглянув на них, с плачем выбежала, хлопнув дверью.
– Идите, успокойте вашу подругу. И возвращайтесь,– сказала Арина Юрьевна.
Катя вышла за дверь.
– Всё будет у нас хорошо!– ответила ей Ольга.– А теперь иди туда!
Катя вернулась в зал для прослушивания.
– Извините.
– Вы талантливее, чем ваша подруга,– сказал ей директор театра, – Оформляйтесь. Да, Арина Юрьевна! Возьмите её пока под своё крыло.
– Согласна.
Так было тяжело на сердце, но ничего не поделаешь. Жизнь бывает жестокой.
– На моих репетициях присутствовать обязательно! Будешь пока учиться.
Хотелось ответить:
– Уже обучена, но сдержалась.
–Репетиции с одиннадцати, вечерние спектакли с шести. Звёзд с неба не хватать. Если Вас сегодня похвалили, то это ещё ничего не значит. Жизнь актрисы тяжела. И с этим нужно смириться.

–Что будет, нелегко, я знаю. Да и воспитана я так, чтобы старшим перечить.
– Только без « бедной овечки».
– В каком смысле?
– В самом прямом: не жаловаться, а работать.
– Хорошо.
Но неприязнь уже поселилась в Катином добром сердце. Ей показалось, что эта женщина ненавидит всех.
– Ей бы только отрицательных героинь играть,– подумала Катя.
На следующую репетицию она шла без особого рвения
И Ольга опять повторила:
– Ты очень внешне похожа на неё.
За что получила сумкой по спине. Потом они долго гуляли по парку и представляли, какими они будут лет через десять.
– Но такой как она я точно не буду,– сказала Катя.
Работая на сцене, Катя все больше и больше приглядывалась к своей наставнице. Человек она была жесткий, скандальный и неприятный во всем.
Как-то раз Катя, проходя по коридору, из распахнутых дверей директора театра услышала разговор:
– Это ты меня такой сделал! Где наша дочь? Ты запретил мне взять её потом из детского дома. Для тебя были важнее гастроли, а не маленький человечек с плачем, пелёнками и распашонками. Никогда себе не прощу, что тогда послушалась тебя! Если бы ты знал, как мне тоскливо без неё все эти годы? Какая она выросла? Кто удочерил? Или того хуже боюсь думать, что она умерла от болезни?– кричала моя наставница.– А потом Бог отвернулся от меня. Нет у нас детей. И в этом я только виню тебя. Да, не смотри на меня так!! Бесконечные аборты лишили меня права иметь детей.
Затем она выбежала из его кабинета и захлопнула дверь своей гримерки.
Кате стало, нестерпимо жаль, эту женщину. Она налила кофе, купила булочку и постучалась к ней в примерку.
– Войдите,– Услышала она голос сквозь всхлипывания. Катя осторожно приоткрыла дверь.
–Можно? Это кофе и булочка. Вы сегодня ещё ничего не ели, пожалуйста,– и она протяну чашечку с кофе и булочку .
– Спасибо,– очень тихо проговорила она.– Вы очень добры. Хотя издеваюсь я над вами не заслужено.
– Я знаю,– не надо об этом.
И тут случилось неожиданное. Актриса, прислонившись к Кате, разрыдалась. Она плакала долго. Катя не успокаивала её. Человеку нужно иногда выплакаться или высказаться,– подумала Катя.
Немного успокоившись, она вдруг спросила:
– Кто ваши родители? Они воспитали хорошую дочь.
–У меня только мама. Она взяла меня из детского дома, когда мне было четыре года. Замуж не вышла. Всю себя посвятила мне. Она замечательная. И мама и подруга. У меня даже секретов от нее нет никаких.
– Вы слышали разговор?– спросила актриса Катю.
– Да, но дальше этой двери он не выйдет.
– Катя я давно за вами наблюдаю. У вас есть родимое пятно в форме сердечка на спине. Возле левой лопатки. Только честно?
– Да, есть…– ответила ей Катя.
– Такое же и у меня,– и она показала родимое пятно. Один в один как у Кати.
– Не может быть? Получается, что ты моя дочь?
– У меня есть мама.
– Ты родилась 29 февраля, в этом городе?
– Да.
– Когда мне муж все - таки позволил взять тебя из детского дома, то сослались на тайну удочерения. Можно я поговорю с твоей мамой?
– Нет. Нельзя. У мамы слабое сердце. И потом у вас могли бы быть еще дети, но вы делали аборты. Ведь так? Я не позволю вам вторгаться сейчас в мою жизнь и мамину.
– А ты жестокий человек, Катя!– сказала Арина Юрьевна.
– Почему же? За всё должна быть расплата. Я не нужна была вам четыре года, пока меня не удочерила моя мама. Жестокость была там – в детском доме, когда били, а ты молчала, прятала пряники за подушку. Когда простывали и писались с кровью, крича от боли. Сушили мокрые матрацы своим телом, чтобы никто не обзывался. Когда приходили и забирали в семьи детей, а ты уходила в игровую и долго плакала. Когда игрушки отбирали… Я всё хорошо, помню, хоть и была маленькая. Вы хотели жалости, но её не будет!– сказала Катя, вытирая слезы.
Катя вышла из примерки.
На следующий день Катя узнала, что Арина Юрьевна уже больше не служит в театре. Она и директор театра уволились, и вечерним рейсом улетели в другой город на постоянное место жительство. Все в театре недоумевали. Все, кроме Кати. Только она знала истинную причину столь скорого отъезда.
В своей гримерке она нашла записку с единственным словом:
– Прости.
Вскоре в этот театр приняли Ольгу. И у них первая на большой сцене премьера Чеховской « Свадьбы».