Крымские эскизы

Июльским вечером они лакомились мороженым за столиком кафе закусочного комплекса, прозванного горожанами «Пулемет», и размышляли о предстоящей поездке к морю. Поработав месяц в студенческом стройотряде на постройке свинарника в областном колхозе, друзья заработали неплохие деньги и теперь, соизмеряя желания с возможностями, строили планы на отдых в Крыму. Вернее сказать, план излагал Дима, а Андрей внимательно слушал. На энергетическом факультете не было человека, который подходил бы столь здраво и расчетливо к решению житейских проблем, как Дмитрий Арканов, особенно если дело касалось отдыха в студенческие каникулы.

- Ялту нам все ровно не «потянуть», - убежденно говорил Дима. – Там два рубля за койку в сутки, а за цены в ресторанах и говорить нечего. Этот вариант я отвергаю, как утопический.
- Давай, выкладывай свой реалистический вариант - наверняка он у тебя есть!
- Так вот! Основываясь на показаниях соседской семьи, - Дима любил слог Конан Дойля, - и впечатлениях ребят из металлургического факультета, можно неплохо отдохнуть в небольшом приморском городке Аршинцево. Это его послевоенное название, а первое название Камыш-Бурун.
- Первое его название Тиритака, - с усмешкой возразил Андрей. – Это античная греческая колония.
- Не дави интеллектом! – оборвал его Дима. - Дослушай всю информацию.
- Все, все не прекословлю! – Бросив реплику, Андрей обратил внимание на привлекательную девушку, сидевшую за столиком в одиночестве. Тонкий профиль, короткая стрижка волос цвета воронового крыла, морской загар на стройных ногах, а на ручке кожаной сумочки был привязан шейный платок, как притязание на оригинальность. Ее лицо выражало досаду на некие, известные только ей непредвиденные обстоятельства, мешавшие откупорить этот вечер, словно бутылку шампанского.
– Да, ты меня слушаешь, или нет? – обиделся Дима.
– Очень внимательно и деликатно! И пока, заметь, глупых вопросов не задаю! - Андрей полностью полагался на «железную» логику своего друга, наперед зная, что согласится на его тщательно продуманную стратегию студенческой вольницы в эти золотые, летние деньки. В кафе уже было полно посетителей, в зале стало шумно, все ощутимей слышался запах кофе, а одинокая девушка, расплатившись с официантом, ускользнула в вечерние сумерки улиц.
- Так вот, - продолжал Дима. – Этот городок не имеет курортного статуса, поэтому наценки на товары и услуги отсутствуют. Большая комната в частном доме – всего рубль в сутки.
- Откуда ты знаешь, что комната большая? – с иронией спросил Андрей.
- Да потому, что адрес этого дома у меня в кармане! – Дима эффектно откинулся на спинку стула.
- Браво, дружище!
- Вся курортная инфраструктура в наличии: столовые, кафе, рестораны, парк с мимозами и дансингом, и еще широкие песчаные пляжи под отвесными крутыми берегами, которые увиты пологими деревянными лестницами. - Дима замолчал в ожидании положительной реакции на столь эмоциональное изложение фактов, но, не дождавшись, хлопнул приятеля по плечу: – Давай, соглашайся Андрэ!
- А возражений нет! – улыбнулся Андрей.
- Значит, через неделю едем! – Надеюсь, что на этих благословенных пляжах найдутся благородные джентльмены, готовые оценить мою виртуозную игру в «пульку», заплатив за это наличностью.
- Мы же договаривались – никаких преферансов! – нахмурился Андрей.
- Извини, я пошутил! Только море, только солнце, здоровая пища и совсем немного вина и любви. - Последняя фраза произносилась с кроткой святостью во всем облике Дмитрия.

Несколько штрихов к образу этого молодого человека, сидевшего рядом с Андреем: среднего роста с короткой стрижкой рыжеватых волос, в черном джинсовом костюме «Montana», с обаятельной улыбкой - короче любимец девушек, чем он и пользовался. Сообразительный и ловкий малый, он постоянно записывался в спортивные секции и когда достигал, по его мнению, значительных успехов в соответствующем виде спорта, то переходил в другую секцию. В настоящее время Митя был фехтовальщиком-рапиристом, носил за спиной в футляре рапиру, за что и получил кличку д`Артаньян, в общем, неплохой парень, но у него была, казалось, невинная слабость – карточная игра преферанс. Он считал себя сильным игроком и восторгался людьми, живущими за счет преферанса и, действительно, время от времени у него появлялись шальные деньги, которыми он абсолютно не дорожил, что вызывало восторг у определенного типа прелестниц. Но, иногда случались срывы, когда он проигрывался до копейки и, пытаясь добиться реванша, занимал деньги у всех, кто мог их предоставить, в том числе и у Андрея. Андрей был совершенно другим человеком. Он давно усвоил истину, что времена всегда одинаковы, и чтобы получить что-то от жизни – это «что-то» надо заработать, а выиграть счастье в карты или на скачках, сделав ставку на ангажированную лошадь, никому и никогда не удастся. Все же, что-то объединяло столь разных людей и это что-то были музыка и живопись. Пользуясь информацией журнала «Даун Бит», присылаемого вместе с пластинками канадскими родственниками Димы, друзья держали руку на пульсе современных музыкальных течений - бит, поп, джаз, рок - с азартом отслеживая по колонкам популярности движение ведущих исполнителей мира. А еще была возможность послушать этих кумиров в качественной грамзаписи на отличной радиоаппаратуре, что, к сожалению, было недоступно большинству населения страны. С живописью все было просто: у Димы любовь к ней была на генетическом уровне – его дед, будучи сам художником, оставил большую коллекцию картин, которую всегда можно было посмотреть в его квартире-студии, Андрей пользовался многолетним собранием репродукций мировой классики соседа профессора, преподававшего в городском худпроме. И вот здесь у них было полное совпадение в чувствах, взглядах, привязанностях по отношению к этим удивительным ремеслам человеческого творчества.

И так, приятели сидели за столиком кафе, за окнами которого уже зажглись огни города – мелькали фары автомобилей, переключались светофоры, мерцала реклама, а по широкому тротуару прогулочным шагом двигалась толпа нарядных людей в поисках субботних развлечений летнего вечера. Бармен включил музыку и по залу поплыл томный голос Мика Джагера, поющего блюз «Энджи».

- Ну, что же, - подытожил Андрей, - закажем по чашечке кофе, а потом прогуляемся улицей, воспетой Владимиром Маяковским.
- Подожди, - возразил Дима, - видишь, за дальним столиком сидят две «баядерки». Давай-ка подойдем и выпьем кофе вместе с ними.
- Мне не хотелось, чтобы ты был так безрассудно настойчив, - ухмыльнулся Андрей и кивнул в сторону входных дверей. Два парня, быстро пробравшись между столиками, присоединились к своим подругам, которые их радостно приветствовали.
- А все к лучшему! – рассмеялся Дима. - Мы сохраним свои финансовые и физические ресурсы для крымской экспедиции.
- Значит баста! – подхватил Андрей. – Больше не шатаемся по кафе до самого отъезда из города. И всего-то осталось потерпеть одну недельку.
Неделю спустя приятели сидели в вагоне-ресторане экспресса «Москва-Керчь», пили вино, любовались видами из окна и размышляли о возможных рисках и бонусах, предстоящего отдыха.
- Мы приезжаем рано утром, - говорил Дима, - примерно за час до отправления первого автобуса в Аршинцево.
- Пустяки! – сказал Андрей. – Пройдемся к морю, встретим рассвет, а затем – на автобусную станцию.

Утро только начиналось, небо еще темно-серое, но звезды уже растаяли. Ветра нет, и нет шепота ночи, еще свежо и вот, в туманной дымке, показалось солнце. Под его яркими лучами аквамарином заблестело море живое, могучее, бескрайнее. Ночная пелена рассеивалась на глазах, только слева по горизонту небольшой полосой висели плотные облака, не желавшие сдаваться светилу.

- Посмотри! – удивленно воскликнул Дима. – Да ведь это не облака – это земля!
- Это Тамань, - спокойно сказал Андрей. – Но я не ожидал, что она так близко от восточного побережья Крыма.
- А возможно построение моста? Как ты думаешь? Ведь это значительное сокращение пути на Кавказ. На ум приходят мост через Сан-Францискую бухту и мост через пролив Босфор.
- Я знаю только одну попытку создать такое сооружение. Во вторую мировую войну, когда немцы были по обе стороны пролива, инженеры третьего Рейха провели всестороннее геологическое исследование дна и пришли к выводу, что это практически невозможно – слишком большое течение, влекущее миллионы тонн ила. – Андрей поднял свою дорожную сумку. – Ну, нам пора!

Асфальтовое шоссе проходило через каменистую равнину, кое-где покрытую скудными участками выжженной солнцем травы и корявым низкорослым кустарником, а в мглистом воздухе раннего утра обозреваемый ландшафт казался библейской пустыней, в которой страдал Христос. Через полчаса автобус с сонными пассажирами въехал на автостанцию Аршинцево, где быстро опустел, а временные попутчики в миг растворились в тихих улочках одноэтажного поселка. Друзья шли районом частного сектора, где аккуратные беленькие домики утопали в садах, вдоль улиц росли большие шелковичные деревья, и трудно было представить, что такую тишину и красоту может что-то нарушить. По имеющемуся адресу ребята быстро нашли дом, в котором собирались поселиться и беззаботно прожить три недели студенческих каникул. Хозяева – пожилая пара – выделили им большую комнату, выходящую на крытую веранду, чтобы избежать взаимного беспокойства, но все же предупредили о недопустимости женского присутствия, «особенно в ночное время». На широкой веранде удобно располагались умывальник, мойка, газовая плита и полка с посудой для постояльцев.

И так, друзья обрели кров и, не распаковывая дорожные сумки, завалившись на кровати, проспали до обеда. Проснувшись, Андрей открыл окно, выходящее в сад, впуская тепло и запахи летнего дня, но зноя не чувствовалось – большую часть дворика закрывал своими листьями виноград, плетущийся по решетчатому настилу, в общем-то, традиционное его размещение в южных поселках. Прямо перед окном росло деревце абрикоса, все в спелых плодах, и ему вспомнилось детство, прошедшее в таком же дворике его родного города, где возле окна тоже был абрикос. В тени деревца большая рыжая кошка учила своих троих котят, как нападать на врага, а затем ударила лапой непослушного котенка, но во двор вышла хозяйка и разогнала эту компанию, резвившуюся посреди садовой дорожки.

- Я прекрасно выспался, - Дима сладко потягивался, лежа на кровати, - и готов к исследованию этой Южной Страны, как части единосущного мира. Что скажешь, Андрэ?
- Быстро умываемся, напяливаем шорты, майки, шлепанцы и, для начала, исследуем продуктовый магазин, о котором говорила хозяйка, а там решаем пользоваться его ассортиментом или организовать экспедицию по поиску столовой либо кафе. Обедать будем?
- Я всегда верил в твой могучий интеллект! – Митя пружиной вскочил с кровати. – Вот кто бы, что бы ни говорил, а в решении вопроса «где харчеваться?» равных тебе нет. Про море-то не забыл?
- Митяй, если я не ошибаюсь, в секции бокса ты еще не побывал? – ласково спросил Андрей.
- «Отец, отец оставь угрозы! Свого Митяя не брани. Отец – ты видишь эти слезы, уже не первые они». Уже бегу умываться, а ты собери пляжные принадлежности.
По своей сути магазин был деревенским «сельпо», в котором продавалось все: молочная продукция, яйца, рыба холодного копчения, вино, а также стиральные порошки и посуда.
- Ну что? Затоваримся харчами и пообедаем дома? - Дима тщательно изучал магазинные полки.
- Нет. Пообедаем честь честью с горячим блюдом в столовой, а вот завтраки у нас будут домашними.
- А возражений нет, - улыбнулся Дима. – Идем в сторону парка, там точно есть харчевни.

На улице, проходящей вдоль парка, друзья пообедали в городской столовой, которая напомнила им прохождение практики на Змиеевской ГРЭС: в тамошней столовке было такое же меню, недорого и качественно приготовленные блюда, вот только салат из помидоров здесь был дефицитным.

- Сейчас проходим парком к берегу моря, спускаемся по лестницам на пляж и принимаем водные процедуры, первые в этом году! – бодро отрапортовал Дима. – Я уже ориентируюсь на местности.
- Смотри, Сусанин, не заблудись в парке.

Массив парка был неоправданно велик для такого маленького городка. Аллеи, примыкавшие к центральным улицам города, были ухожены – клумбы, лавочки, фонари – но дальше в сторону моря наблюдалась глушь с едва видневшимися дорожками, в общем обычное для провинции положение дел. Повсюду росли мимозы и туи, распространяя благоухания южной флоры, но кипарисов не было видно – похоже этот климат их не устраивал. «Запахи сейчас в знойный полдень приглушены, а вот ночью они будут обворожительны» - подумал Андрей.

- Знаешь, а мне эти заросли нравятся! – сказал Дима. – Вот на этих скамейках мы будем терзать юных соблазнительниц.
- Местных «аборигенов» не опасаешься? – смеясь, спросил Андрей. – Ведь твоя рапира осталась дома.
- Этот риск есть в любой экспедиции, - резонно заметил Дима. – Становится жарко, и я с удовольствием выпил бы холодного лимонада. А ты?
- Не откажусь. Нужно разыскать питейное заведение.
- Да вот же оно!

Приятели вышли на поляну, где на асфальтовой площадке располагался буфет, дальше виднелась голая полоса обрыва, а за ним искрилась под солнцем необозримая ширь моря. За столиками сидели посетители, их было немного. Буфетчица предложила пиво, но ребята взяли две бутылки холодного лимонада, и присели за столик в тени мимозы. Сделав по глотку, друзья с недоумением переглянулись.

- Послушай, да ведь лимонад соленый! – удивился Андрей.
- Это испорченный продукт! – с негодованием воскликнул Дима. – Сейчас же вернем его обратно и заберем свои деньги.
Рядом раздался добродушный смех. За соседним столиком, украшенным тремя бутылками пива и одним стаканом, сидел щуплого вида мужчина с непропорционально большими, жилистыми руками и улыбался.
- Курортники? – спросил он.
- Сегодня прибыли, - ответил Дима и недобро оглядел, как им показалось, завсегдатая буфета.
- А лимонад свежий, - констатировал незнакомец. – Разрешите, я к вам подсяду и расскажу в чем фокус. – Не дожидаясь приглашения он быстро пересел за столик друзей, прихватив с собой пиво.
- Так вот! К местной фабрике, которая производит напитки, по берегу моря идет водопровод. Он проржавел и в него попадает морская вода, поэтому все прохладительные напитки с соленым привкусом, но местные привыкли, а я нет. Я пью пиво. – Он снова рассмеялся.
- Судя по вашему высказыванию, вы приезжий? – спросил Дима. – Ему доставляло удовольствие «разговорить» собеседника, составив, таким образом, его социальный портрет.
- Я корабельный монтажник из Николаева и здесь в командировке. А вы откуда ребята?
Состоялось ни к чему не обязывающее знакомство, так путевой штрих, который вряд ли останется в памяти, но из них складывается эскиз путешествия и, в конечном счете, сама жизнь.
- Алексей, – так звали корабельщика, – а что Вы здесь строите? – продолжил расспрашивать Дима.
- А мы уже построили! – гордо провозгласил Алексей. – Нефтеналивной танкер на верфи «Залив». Вот, с этого обрыва хорошо видно танкер и верфь. Теперь предстоят ходовые испытания, на которые берут нашу бригаду монтажников – идем в Атлантику, так что покатаемся по морям-океанам. – Он радостно рассмеялся. Андрей подумал, что вот перед ним сидит человек, который любит свою работу, понимает важность созданного им. А будет ли у него такое ясное восприятие жизни? Ввиду премиальных выданных накануне и хорошего расположения духа, Алексей, не принимая возражений, угостил ребят «белым мускатом Красного камня», купленного «из-под полы» у буфетчицы.

Расставшись с гостеприимным корабельщиком, друзья направились вдоль обрыва в поисках спуска на пляж.
- Ты знаешь легенду о том, что люди, пьющие морскую воду, сходят с ума? – Дима, внимательно оглядывая обрывистый берег, в надежде обнаружить лестницу.
- Ты хочешь сказать, что мы приехали в городок, где живут, как бы мягче выразится, неадекватные люди? – съехидничал Андрей. – Но ведь это была твоя идея!
- Вполне аргументированная идея! – уверенно заявил Дима. – Просто, мне сейчас кажется, что аргументы мне предоставляли не совсем адекватные граждане. – Он рассмеялся. – Не бойся – я с тобой!
- Так это и есть главная опасность, - улыбнулся Андрей. – Я вижу лестницу, вон там, за деревом! Полюбуемся видом с этой высоты, и будем спускаться на пляж.
Огромное водное пространство, сверкающее под яркими лучами солнца, всегда волнует людей, напоминая им о бесконечности Вселенной и непродолжительности их собственного пути.
- Море прекрасно всегда, - задумчиво произнес Андрей. – Правда, эта красота какая-то дикая. Мне кажется, что в античный период здесь кораблей было больше, чем в нынешнее время – смотри, до горизонта нет ни одного судна, лодок и тех нет.
- Ты помнишь туристический плакат озера Балатон? – спросил Митя. – Весь простор в белоснежных яхтах. Отчего же у нас так убого?
- Наверное, потому, что мы строим коммунизм, а они, под угрозой нашего вторжения, делают вид, что строят. Но мы, как большинство людей в стране, приспособились к этой фантастической стройке. Что у нас по графику строительства?
- Социализм с человеческим лицом! – отрапортовал Дима. – Мне нравятся лозунги Леонида Ильича, и большинство делает вид, что верят ему. Как там, у Беранже – «честь безумцу, который навеет человечеству сон золотой…».
- Положим, сон навеял не Леонид Ильич, а совсем другие безумцы, но расплачиваться за это фальшивое золото придется всем.
- Надеюсь, расплата не придет в наши каникулы! – рассмеялся Митя, подходя к лестнице. – А теперь спускаемся вниз.

Несмотря на то, что день клонился к вечеру, вся полоса пляжа была усеяна многочисленными купальщиками. Центральная часть его, оборудованная навесами с лежаками, деревянными пирсами на сваях, с которых поминутно прыгали ныряльщики, выглядела вполне цивилизовано. Загорелые волейболистки, изящно вытягиваясь в прыжках, отражая удар мяча, трансформировали энергию горячего песка, и близкого моря в радость владения собственным молодым телом и передавали ее окружающим. Легкий бриз с шелковым шелестом накатывал волны на берег, и пахло южным морем, которое обязательно подарит незабываемые дни и ночи, полные восторга обладания женщиной. Разместившись на двух лежаках и сбросив с себя одежду, друзья погрузили свои тела в Понт Евксинский , в его освежающую влагу, восстанавливающую силы, нивелирующую усталость путника. Вдоволь накупавшись, приятели обсыхали на солнышке и осматривали посетителей пляжа, по обычаю весь сезон приходящих на одно и то же место. Их внимание привлекла компания молодых людей, расположившаяся на лежаках у самой кромки возле воды. Парень и две девушки, судя по загару, не первый день принимали солнечные и морские ванны. Среди них легко определялась пара своими нежностями и постоянным вниманием друг к другу, и когда парень рассказывал что-то смешное, обе девушки смеялись его шуткам, но купались они раздельно. Девушка, любезничающая с парнем, была симпатична, а девушка, которая держалась особняком, была необычайна. Стройная без изъяна фигура, в каждом движении грация, еще светло-русые вьющиеся волосы, ниспадающие к талии – все это создавало образ античной богини.

- Это Афродита, рожденная из пены, - глубокомысленно изрек Андрей.
- Поверь спортсмену – у нее в жизни была художественная гимнастика, – Дима смотрел на красавицу, не отрывая глаз. – Закрытый купальник, но он не скрывает, а наоборот - подчеркивает все ее прелести.
- Положим, от тебя ничего не скроешь, - скептично заметил Андрей. – Возмущает твое бездействие – попробуй познакомиться.
- Почему непременно я?
- Ты у нас числишься ловеласом, а не я.
- Так говорят несведущие люди, - ухмыльнулся Дима. – Я-то знаю тебя лучше других. Ты усыпляешь бдительность девушек, обволакивая их цитатами великих мыслителей, а потом безжалостно их соблазняешь. На счету твоей изощренной философии сотни невинных жертв.
- Какая роскошная интимная жизнь! – рассмеялся Андрей. – Ты мастер художественного слова уровня Антона Павловича, а может статься самого Льва Николаевича. Ну вот, пока мы болтали, они собрались и уходят, - удрученно добавил Андрей.
- Завтра с утра начнем набрасывать этот эскиз! – оптимистично заверил Дима. – А может, мы сегодня вечером встретим ее на дансинге.

На танцплощадке, расположенной в «джунглях» городского парка, доморощенная вокально-инструментальная компания пыталась изобразить композицию «Венера» группы «Шокен Блю» Освещенный дансинг был забит танцующими; в застывшем знойном воздухе, напоенном запахами южной ночи, возбуждающе стонали электрогитары, а за оградой площадки волнующий мрак поглощал пары, достигшие консенсуса. Потолкавшись на площадке и вокруг нее, друзья так и не встретили свою «Афродиту», но без приключения не обошлось. Диму, как бы случайно, толкнул худой парнишка. После неосторожного пожелания Димы – « а не пошел бы ты, малыш, спать домой», юное дарование привело четверых «быков», и Андрею пришлось приложить всю свою дипломатию, чтобы с помощью бутылки водки, не только погасить конфликт, но и приобрести друзей из местных «аборигенов». День завершился поздним ужином в комнате дома, ставшего для друзей временным пристанищем в путешествии длинною в жизнь.

Славно идти утром по твердому песку, так и не остывшему за ночь, слышать ласковый шелест волн пробудившегося от солнечных лучей моря, вдыхать его запахи, и верить, что светлых, радостных дней будет очень много. Отдыхающие только-только начинают покрывать своими телами пляж, а чайки, меланхолично бродящие по кромке берега у воды, все еще решали лететь им на завтрак или нет. Разбежавшись, вы бросаетесь в хрустально-чистую воду и вас охватывает мгновенный озноб, еще несколько взмахов и уже не ощущается холод, а только прохладная свежесть утреннего моря и кажется, что можно плыть бесконечно долго в его туманную синеву. Но вдруг, кто-то вас хватает за ногу и тащит на дно…Конечно, это чертов Димка решил подурачиться. Заняв свои лежаки, приятели стали наблюдать за прибывающей публикой, в надежде увидеть вчерашнюю компанию, и обсуждая дальнейшее пребывание на крымских берегах.

- Андрэ, мне нравится начало нашего отдыха! – сказал Митя. – Благоприятная погода, чистое море, недорогая качественная еда. Нам не хватает женского внимания – вот и все. Что скажешь?
- Сегодня функционируем в режиме поиска, - заверил Андрюша.
- Послушай, давай экскурсии отложим на конец нашего отдыха, а пока порезвимся здесь. Правда, я не знаю, какие достопримечательности можно посмотреть в этой глуши?
- Обязательно посмотрим столицу Боспорского царства Пантикапей, гору Митридат и, если останется время – Золотой курган.
- Пантикапей, это где?
- Нынешняя Керчь.
- Военно-морская база, вот и все. Древняя старушка, то бишь гид, будет тыкать пальцем в землю и утверждать, что там находился сказочный дворец. Скажешь я не прав? – Дима перевел дух и продолжил. – Если ты спросишь местного жителя «где находится Тиритака?» он приведет тебя к деревянному ресторану на пустынном берегу, где даже деревья не растут. - Он оживился. – Вот куда мы должны отправиться на экскурсию! «Снять» там двух разнузданных девиц с большими грудями и пуститься во все тяжкие.
- Митя, сбавь скорость, а то слетим в кювет. И еще, мы охотимся на «Афродиту».
- Ее нет, вот я и загрустил, - признался Митя. – Похоже, она закончила курортный сезон. А на счет экскурсий скажу, что ты знаешь больше любого гида.
- Опять напоминаю, что книжные знания, даже академические, это только одна сторона познания, а вторая – чувственно-визуальная, то есть путешествие. Мы сейчас находимся в этой стадии. Пойми, если взять всю огромную территорию нашего государства, то только в Крыму была античная цивилизация. Отдадим ей должное.
- Сдаюсь, ты меня убедил, а там посмотрим. Ведь я всегда надеюсь на его «Величество Случай», а он может откорректировать наши планы в одно мгновение.
- Дима, так как у нас режим поиска, пройдусь по пляжу поищу книги, а ты позагорай. – Был конец июля, и отъезжающие домой, оставляли прочитанные за курортный сезон книги на лежаках – ведь дешевое крымское издательство вряд ли украсит собственную библиотеку.

Вернувшись с прогулки, Андрей застал Митю в некоторой меланхолии. Он безучастно смотрел на прибрежную полосу воды, где, взбивая пену резвилась детвора, пока их родители пытались сгореть, принимая солнечные ванны.
- А я с уловом! – сообщил он. – Смотри - «Творчество» Эмиля Золя и «Фауст» Гете в хорошем состоянии.
- Известное дело – ты у нас везунчик, - без всяких эмоций произнес Митя и молча кивнул, смотри мол. В десяти шагах от них, в компании своих друзей, сидела «Афродита».
- Они пришли сразу, после того как ты ушел и вот, что я тебе скажу: с ней пытались познакомиться масса претендентов, но она «отшила» всех.
- А ты чего дремлешь, как кот на лавочке, - Андрюша присел рядом. – Дожидаешься «возраста Вольтера».
- Объясни, я этого не знаю.
- Это когда отказ женщины огорчает куда меньше, чем ее согласие, то есть глубокая старость.
- Ты умеешь поднять настроение. - Митя насупился.
- Хорошо, сделай хотя бы попытку познакомиться!
- Уже сделал.
- Ну и каков результат?
- «Мордой об лавку».
- Даже так? – удивился Андрюша. – Может она лесба?
- Вот тебе и поручается это выяснить! – резюмировал Митя и стал демонстративно рассматривать книги. - Андрей молча поправил на голове кепку, развернулся на сто восемьдесят градусов, и уверенной походкой «а ля Челентано» подошел к «Афродите».
- Можно присесть возле Вас? – с самым скромным видом спросил он.
- Море для всех и пляж для всех, - ответила девушка, бросив быстрый оценивающий взгляд. – Но, все-таки, я Вам не советую!
- А она у нас девочка правильная! – вмешалась в разговор ее подруга.
- Никто не сомневается в ее добродетелях, - серьезно сказал Андрей. – Хотелось бы разузнать о всех ее достоинствах. - Супруги, а это действительно были молодожены, рассмеялись, а девушка, улыбнувшись, предложила:
- Присаживайтесь, настойчивый незнакомец. - Они познакомились. Девушку звали Анна. Вся компания была из Киевского политехнического института, проживали они в керченской гостинице и каждый день приезжали в Аршинцево на пляж. На предложение Андрюши искупаться Анна сняла шляпку, подколола свои роскошные локоны наверх, ни на йоту не утратив привлекательности, потом легкими шагами подошла к воде, и без всплеска погрузилась в морскую стихию так, словно была дочерью Посейдона, которая вряд ли вернется на грешную землю.

Приятно плыть в зеленых волнах, искрящихся под солнцем, рядом с девушкой, имя которой Совершенство, ощущать ее близость и одновременно бояться коснуться ее даже случайно. Мелькнуло глупое чувство, что вот он поймал чудо-рыбу, а она в любой момент может сорваться с крючка – и «поминай, как звали». Обычно Диму не волновал такой расклад событий, - «мало ли ракушек на песке» любил говорить он, - но сегодня самолюбие восторжествовало и нацепив кепку козырьком назад, отчего стал похож на вратаря, пропустившего гол, отправился бродить по пляжу. Через непродолжительное время он вернулся к лежакам, где уже был Андрей в еще худшем настроении.

- Похоже, действие здешнего лимонада распространяется с небывалой скоростью, - заявил он. – Повсюду играют в «подкидного» и нет нормальных людей, играющих в преферанс. А у тебя, я уверен, сегодня вечером рандеву.
- Да, вечером я поеду в Керчь.
- Ехать с тобой иррационально, только девушку спугнем, - Дима приобретал уверенность с каждым словом, - пойду сегодня на дансинг, может, что ни будь и получится. – Помолчав, добавил: - Андрэ, если ты думаешь, что я уязвлен нынешней ситуацией, то это не так, этого никогда не было и никогда не будет – мы всегда будем друзьями. Ребята обнялись, хлопая друг друга по плечу.

Наступило время обеда и пляж заметно опустел. Анна с друзьями уехала в Керчь, а ребята поднялись в нагорную часть, чтобы пообедать в понравившейся им столовой. На «пятачке», возле столовки, у частников купили помидоров, - в магазинах их не было напрочь, - и, войдя в переполненный посетителями зал, стали в очередь к раздаче блюд. Через полчаса, взяв окрошку, биточки с гречневой кашей и компот, подсели к старику в синей робе, аппетитно поедавшему борщ с салом и чесноком. Было жарко и душно, а медленно вращающиеся лопасти потолочных вентиляторов ни в коей мере не облегчали обстановку.

- Что, со своими помидорами? – добродушно обратился к ним старик, словно к давним знакомым. – А я вот беру из дому чеснок, ведь без него и борщ не борщ!
- Отчего у вас в магазинах нет помидоров? – живо включился в беседу Митя. – Ведь у частников они есть?
- Приезжие? Наверное, студенты? – заулыбался старик.
- Так точно!
- Погоди, объясню, - он вытер салфеткой рот. – Помидоры у нас растут, но в колхозах сеют то, что велит начальство из Москвы.
- Хорошо, - не унимался Митя. – А почему гарнир из картошки большая редкость?
- Картошка у нас не растет, ей влага нужна, а у нас сухота, - возразил старик.
- Так в Белоруссии и на севере Украины ее полно, - удивился Митя. – Отчего не везут? Надо же удовлетворять растущие потребности советского человека!
- Так-то в газетах, а в жизни совсем по-другому! – рассмеялся старик. – Пройдет время, и вы сами во всем разберетесь. Он встал из-за стола, пожелав ребятам отличного отдыха, и вышел в полуденный зной крымского лета.
Вернувшись в съемное жилище, друзья решили поспать перед вечерним променадом, но Андрей даже не задремал – он волновался, как мальчишка на первом свидании.
- Ну что ты ворочаешься, как беременная медведица в проруби – спать людям не даешь, - проворчал Митя. Он тоже не спал.
- Думаю о предстоящей встрече с Анной. А ты чего не спишь?
- Не поверишь, я тоже думал о ней. – Митя сел в кровати. – Ты вообще, когда ни будь задумывался о своей будущей жене? Какова должна быть женщина, чтобы прожить с ней, может быть, всю жизнь?
- Иногда думаю об этом, но я приятно удивлен твоим вопросом. А дело в том, что мы оба влюблены в Анну-Афродиту. Вот и все.
- Ты так считаешь? Тогда скажи, что такое любовь! У всех классиков литературы, которых я прочел, любовь преподносится, как непостижимое чувство, зато у биологов трактуется, как древний инстинкт с Начала Времен. Так кто же прав – творческие люди или сухие ученые?
- И те, и другие правы! Творческие люди воспевают Бессмертную Душу человека, а ученые изучают физическое тело, но пока человек жив и то и другое составляет единое целое. А в образе жены хочется видеть привлекательную женщину и друга, который не предаст в трудную минуту. - Оба глубокомысленно помолчали.
- И что же дальше, философ?
- А дальше все по Альфреду де Мюссе: лицо ее стареет, груди обвисают, в ней нет былой привлекательности, но дети и обязанности перед семьей удерживают Вас от бегства! – Андрей вскочил с кровати. – Мне уже пора собираться в путь-дорогу.
- Да ну тебя к черту! – Дима расхохотался. – Начал за здравие, а кончил за упокой!
Дима был не силен в греческой мифологии, поэтому не знал истории любви Афродиты и ее возлюбленного Адониса, иначе на Андрея вылились бы целые ушаты иронии и скепсиса.

Андрей заблаговременно добрался до условленного места встречи в центральном сквере города и прохаживаясь возле цветника, раздумывал, опоздает Анна или нет, если вообще придет. Он понимал, что в этой глухой провинции купить цветов невозможно, но все равно досадовал, поглядывая на клумбу, усаженную гигантскими сальвиями, которые можно было срубить разве только остро отточенным мачете. К его большому изумлению девушка пришла точно в назначенный час, словно это было деловое свидание, что подчеркивалось строгим белым платьем, без рукавов и волосами, забранными наверх изящным гребнем, в руках была маленькая черная сумочка и ни единого украшения. Вечер захватывал побережье, вытесняя дневную жару, но в аллеях сквера было безветренно и душно.

- Может, посетим кафе! – предложил Андрей. – А выбор за вами, ведь я не знаю здешних заведений.
- Нет, не сейчас. В сквере слишком жарко, - Анна мило улыбнулась. - Давайте спустимся к набережной, здесь недалеко.
Набережные приморских городов это особое место, где в летний период всегда есть публика: одни провалявшись на пляже весь день идут на ужин, другие приходят после ужина на вечерний променад, встретить знакомых, и поговорить о самых незначащих новостях, третьи - в поисках любви. Еще есть индивидуумы, страдающие от одиночества, которым в минуты тоски, необходимо выйти «на люди», чтобы почувствовать себя живым. Безусловно, керченская набережная во многом уступала ялтинской: здесь не росли пальмы, не было дорогих ресторанов, и кафе, не было того шарма еще с царских времен, и здесь вряд ли могла появиться чеховская «Дама с собачкой». Внезапный порыв бриза, сорвал шляпу с зазевавшегося прохожего, и принес долгожданную свежесть в начало августовского вечера.
- Анна, Вы сказали, что учитесь на архитектурном факультете, - продолжил разговор Андрей. – Это реализация стадного чувства при поступлении в учебное заведение или…
- Нет, это осознанный выбор, - быстро ответила девушка. – Мой папа архитектор и с детства я была окружена книгами и беседами соответствующей тематики. Мне нравится моя будущая профессия. – Это было произнесено с твердым убеждением.
- Это слово вызывает у многих людей ассоциацию с античными постройками, максимум со средневековыми храмами. Разве не так? – Задавая этот вопрос, Андрюша лукавил – ему хотелось узнать, насколько непоколебима в своем выборе Анна.
- Я понимаю, о чем Вы говорите, - Анна взглянула на него с хитринкой. – Ведь по «гамбургскому счету» архитектурные сооружения у нас только в Ленинграде-Петербурге, созданные по высочайшему соизволению, лучшими архитекторами Италии и России.
- А, что Вы скажете об архитектуре Москвы?
- А что Москва. Кремль и семь сталинских высоток в море типовых панельных домов и пятиэтажных «хрущевок». И если «хрущевки» можно оправдать разрухой послевоенного времени, то все последующее «творчество» расценивается как бездарность.
- Теперь я вижу – будущее архитектуры в надежных руках!
Анна рассмеялась нежным, воркующим смехом: - Папа не столь оптимистичен, как Вы!
- Если хотите, мы можем поговорить о дорийском и ионийском ордерах, о колониальной планировке американских городов, о настенной живописи Риверы и Сикейроса.
Это выглядит как вызов! – Анна улыбнулась. – Не беспокойтесь, я не сомневаюсь – передо мной образованный молодой человек. Но довольно говорить о моей будущей профессии, - Анна поднялась со скамьи. – Надеюсь, Вам понравилась керченская набережная, а теперь, проводите меня к гостинице, она здесь за парком. После этих слов она как-то напряглась – Андрей это сразу почувствовал. В общем-то, на протяжении всей встречи девушка избегала каких-либо прикосновений, даже прямых взглядов.
В парке было малолюдно и тихо, из открытых дверей винного погребка падала полоса света на растущую рядом мимозу, и доносился приглушенный шум голосов.
- Хотите выпить? – предложил Андрюша.
- Это коварное предложение, - рассмеялась Анна. – Соленые прохладительные напитки я не пью, а с вином можно потерять контроль.
- Вы считаете, что такой благородный человек, как я, выпив вина, потеряет контроль над собой? – в шутливом тоне спросил Андрюша.
- Я абсолютно уверена, что Вы потеряете контроль и без вина! - Оба рассмеялись.
- Ну, хорошо! Тогда присядем на лавочку, и я Вас развлеку светской хроникой.
- Светской хроникой Вашей провинции? – иронично спросила Анна, но все же присела на скамейку.
Вечер ушел, незаметно передав все полномочия сухой, жаркой ночи восточного побережья Крыма: дурманящие запахи южных растений, внезапные шорохи листьев от набежавшего бриза, приносящего свежесть с невидимого во мраке моря и все соблазны, бороться с которыми можно, лишь поддавшись им.
- Я живу в провинции, - стал рассказывать Андрюша, - но в Москву приезжаю так часто, как только могу. Брат отца, Николай Павлович, проживает со своей семьей на Петровско-Разумовской аллее в доме, сплошь заселенном знаменитостями – там моя штаб-квартира, на время пребывания в столице.
Наверное, Ваш дядя тоже знаменитость?
- В общем-то, да. Он космический баллист и принимал активное участие в программе по запуску в космос собачек Белки и Стрелки. Его сосед по подъезду – известный авиаконструктор Туполев, «посаженный» Сталиным в тюрьму, за якобы переданный Гитлеру проект самолета «Мессершмидт».
- Но это не светская хроника, а историческая! – смеясь, возразила Анна. – Кстати, а что Вы делаете в Москве?
- Шатаюсь по театрам, музеям, выставкам и, конечно, покупаю европейскую одежду – ведь в провинции ее нет.
- Неужели Вы «шатаетесь» в одиночестве?
- Иногда с друзьями, иногда с московской кузиной Ольгой – дочерью Николая Павловича. Ольга учится в балетной труппе при Большом театре и участвует в спектакле Чайковского «Лебединое озеро», она исполняет «Танец маленьких лебедей».
- Вот счастливица! – восторженно произнесла Анна. – Вы знаете, Андрей, я ведь тоже училась балетному искусству, но, к сожалению, не сложилось.
- Жаль! Мне кажется, Вы стали бы замечательной балериной.
- Не будем говорить об этом!
- Хорошо, - сразу согласился Андрей, - тогда, слушайте дальше. На одной лестничной площадке с Ольгой квартира Наташи Седых, которая играла в фильме-сказке «Морозко».
- Симпатичная девушка, она хорошо сыграла свою роль. В фильме ей приходилось говорить нарочито детским голосом.
- А вот и нет! Это ее естественный голос. Она очень талантлива: успешна в фигурном катании и в труппе с Ольгой исполняет «Танец маленьких лебедей».
- Понятно! Они неразлучные подруги.
- Нет, они непримиримые враги! Если встречаются на лестничной площадке, то фыркают словно кошки, того и гляди, шерсть клочьями полетит.
Анна рассмеялась: - Попробую угадать – они не могут поделить парня!
- Анна, Вы все время не угадываете! Девчонки делят свой Олимп, а это куда серьезнее.
Помолчав, Анна тихо спросила: - Андрей, а Вам нравится Ваша кузина?
- Мне нравитесь Вы, Анна! – сказав это, Андрей обнял ее за плечи и поцеловал в полураскрытые губы.
Девушка осторожно высвободилась из объятия, встала со скамейки и как-то с надрывом высказала: - Так нельзя, нельзя! Пожалуйста, прости, я не должна была соглашаться на эту встречу! – Она резко повернулась и быстрым шагом пошла прочь в темноту парка и вдруг побежала, скрывшись в боковой аллее. Обескураженный Андрей, вскочив со скамейки, хотел было броситься за нею вслед, но вовремя понял, что это бесцельно.
Опоздав на последний рейс автобуса, Андрей взял такси и вернулся в Аршинцево далеко за полночь. Дима не спал, – он читал «Фауста», - но тотчас отложил книгу и сел на кровати, опустив босые ноги на пол.
- Как прошла охота на Афродиту? – В вопросе Димы не было и капли иронии.
- Она от меня убежала!
- То есть, как убежала?
- Как горная лань!
- Андрей, не хочешь говорить? Так и скажи!
- Да нет, отчего же! – Андрей устало присел на стул и снял туфли. - Мы прогулялись по набережной, поднялись в парк, поговорили о жизни, сидя на скамейке, и я ее поцеловал. Вот и все.
- Ты не торопил события? - Митя замялся. - Не полез сразу ей в трусы?
- Ни куда я не лазил, - Андрюша разделся и лег в кровать. – Она извинилась, сказала, что наша встреча – это ее ошибка.
- Наверное, она таки лесбиянка!
- Нет, здесь что-то другое.
- Если другое, то завтра ты наладишь контакт, - уверенно заявил Митя. – А сейчас давай спать, уже поздно.
- Погоди, а что было на дансинге?
- Действительно, а что же было на этой «фиесте»? – Уже по иронии, с которой Митя поставил вопрос, стало ясно - хорошего, наверное, было немного.
- Что не сложилось?
- Как сказать. На танцплощадке познакомился с дамой, лет около тридцати: хорошо сложена, очень пластична – движения просто обворожительны. Брюнетка, стрижена под мальчика. Да, большие груди!
- Еще бы! Фишка, на которую ты ловишься!
- Не сбивай с мысли! - Только сейчас Андрей увидел, что Митя слегка пьян. – Мы танцевали под шикарный блюз, и она так терлась животом об меня – я думал дым пойдет! Потом пошли в буфет, выпили бутылку шампанского и как-то незаметно оказались в зарослях на скамейке.
- Не похоже, что это у тебя после бутылки шампанского?
- Правильно, мы еще потом бутылку вина выпили. Ну, до того. Ты понимаешь, я, наверное, чрезмерно возбудился и в решающий момент у меня не встал. Позор на мою седую голову и головы всех благословенных жителей нашего города.
- А причем здесь жители нашего города? – усмехнулся Андрей.
- Я сказал ей, откуда мы приехали.
- Вы расстались, и на этом все закончилось!
- Нет, не закончилось! Прошу не рассказывай за меня! – Митя попытался изобразить возмущение. - Ей захотелось страстного петтинга и, в конце концов, дама была удовлетворена. А у меня было все скомкано, никакого яркого впечатления. Хотелось светлой палитры чувств, а получился серый эскиз грифелем. Какой-то, несусветный роман!
- Дима, это не роман, а одноактная пьеса!
- А знаешь, что она мне сказала? «Ты мальчишечка – ничего, мы бы с тобой поладили. Но завтра, я уезжаю домой в Москву. К мужу». Что скажешь Андрэ?
- Спать, спать и еще раз спать! Я гашу свет!
- А я буду думать! – сказал Дима. – В темноте.

Проснувшись первым, Андрей бесшумно оделся, - Дима еще спал, - и в ближайшем магазине купил продуктов для позднего завтрака. Пыльная улица была прокалена солнцем, даже в тени деревьев не чувствовалась прохлада, и Андрей подумал: «Бывают ли в этом засушливом краю дожди, и вообще, какая здесь осень?» Завтракали на открытой веранде в компании кошачьего семейства, - хозяева уехали к родственникам в Керчь, - которое всем своим видом выказывало презрение к чужакам, поселившимся на их исконной территории.
- Понимаешь, Андрюша, иногда хочется пожить бесшабашной жизнью богемы. – Дима с удовольствием ел яичницу с копченой рыбой. – Ты вчера оставил меня одного, и моя неустойчивая психика не выдержала этого испытания.
- У людей богемы слишком большие эмоциональные перегрузки, и, возможно, им необходимо, таким образом расслабляться. – Андрюша разлил кефир по стаканам. - Но мы не богема, мы выбрали другую профессию, и по завершению обучения, нас могут «распределить» на угольную электростанцию в заснеженный Ханты-Мансийск, только снег там всегда черный от круглосуточных дымовых выбросов.
- Нет, на это я пойти не могу! – расхохотался Димка. – А за каким дьяволом мне ехать в сибирскую тайгу? Как там, у Владимира Высоцкого: «Мой друг поедет в Магадан, снимите шляпу…». – Он отпил большой глоток кефира. - Свой родной город, исходя из текущего положения дел, я могу поменять на любую из двух столиц Союза. Так что шляпу можно не снимать!
- Европейцы не торопятся ехать на заработки в таежную глушь, но все же есть люди, соблазняющиеся высокой оплатой труда, при полном отсутствии потребности в культурной жизни.
- Да, Бог с ними! – Митя стал собирать посуду со стола. – Я вот хочу о чем сказать. Ты ведь знаешь работы портретистов 19-го века – Боровиковского, Соколова, Герца – эти тщательно выписанные женские головки с изысканными прическами, кротко и женственно опускающие свои длинные ресницы на печальные и нежные глаза. – Он поставил посуду в мойку. – Сейчас есть такие женщины?
- «Мысль, достойная древних и новых философов!» - процитировал Андрей. – В этой сфере жизни ничего не меняется. Нравственность либо она есть, либо ее нет, и это касается и женщин, и мужчин во все времена.
- Ты хочешь сказать, что я безнравственный человек? – обиделся Митя.
- Нет! Просто, ты вчера себя вел, как подвыпивший растяпа!
- Что-о? – в руках у Мити появилось посудное полотенце. – Да как Вы смеете, синьор?
- Я пекусь о тебе, друг мой! – Андрей воздел перст к небу. – Не первый раз вещаю о сем. Ночью, когда силы зла властвуют безраздельно, не упивайся, аки пьяница богомерзкий, ибо соблазнен будешь женами прелестными, и начистят тебе рыло их мужья благоверные.
- Ну тебя к черту, с твоими проповедями! – хохотал Митя.
- А все дело в безрассудной молодости, когда основной инстинкт, то и дело выходит из-под контроля. – Андрей надел свою белую кепку. – Хватит дурачиться. Пойдем к морю!
- А ты будешь охотиться на «Афродиту»? – очень деликатно спросил Дима.
- Разве здесь угадаешь? – вздохнул Андрюша. – Охотник выслеживает тигра, а тигр – охотника.

В полдень, добравшись до моря, приятели тщательным образом обыскали весь пляж – Анны и ее друзей не было. Ранним утром следующего дня, на своем обычном месте, они увидели молодоженов, как прежде, любезничающих друг с другом, но Анны с ними не было. На вопрос «а где же Анна?», ее подруга, смерив Андрея неприязненным взглядом, с ухмылкой ответила: - Похоже, вы слишком активно стали изучать ее достоинства, вот вчера она вернулась домой в Киев. – Но потом, смягчившись, рассказала, что в сентябре Анна выходит замуж за парня, которого очень любит, а он, в настоящее время поехал со стройотрядом в Зауралье, чтобы заработать денег на свадьбу.
- В общем, она не догуляла всего недельку от запланированного отдыха, - сказала подруга, - но, наверное, это к лучшему! Больше друзья об Анне не говорили.
В жаркий безветренный день море казалось огромным озером, серебрящимся в лучах раскаленного солнца, и купающихся в воде было предостаточно. Сделав хороший заплыв, Андрей вышел на берег, а Дима, соревнуясь с любителями-ныряльщиками, прыгал с пирса, показывая им свое мастерство. В очередной раз, вынырнув из воды, он улыбнулся и помахал Андрею рукой, но вдруг его лицо залила кровь. Отчаянно жестикулируя, Андрюша бросился в воду на встречу Диме, который, зажимая рукой рану на голове, уже спешил выбраться на берег.
- Это я об сваю ударился! – с досадой сказал он. – Боли не чувствую, может так заживет.
- Митя, у тебя рассечена кожа на голове! Собираемся и идем на поиски медпункта, здесь он точно есть.
В медпункте Дима был единственным пациентом, и опытная медсестра быстро наложила шов, строго предупредив о вероятности заражения, а потому запретила мочить голову в воде, даже морской. Димка мужественно терпел боль, мешая своими комплиментами медсестре, но, когда друзья вышли на залитый солнцем маленький дворик медпункта, загрустил – о ныряниях нечего было и думать.
- Пойдем обедать, – предложил он, - а потом отдохнем дома, а если хозяева еще не вернулись из Керчи, покормим кошачью свору. Есть другие предложения?
- На сегодня программа ясна, а завтра, - в виду твоего ранения, - предлагаю посетить центр местной цивилизации стольный град Пантикапей.
- А, что мы знаем о тамошней экскурсии? – спросил Дима.
- Все очень просто. В центре сквера к девяти часам собираются жаждущие погрузиться в омут истории, приходит гид и ведет их по памятным местам.
В половине девятого друзья подошли к группе экскурсантов, ожидавших появления гида. Уже с утра чувствовалось приближение жаркого дня, без всякой надежды, хотя бы на легкий бриз, и люди прятались в тени деревьев, тоже страдающих этим знойным летом. Оглянувшись по сторонам, Андрей увидел миловидную девушку, с короткими пышными волосами, стоявшую в сквозной тени мимозы и вертевшую головой, словно весенний скворец, выглядывающий из своего домика. Она была в оливковых бриджах, чуть ниже колена, серой клетчатой рубашке на выпуск и в изящной соломенной шляпке с загнутыми наверх полями, отороченной широкой лентой, концы которой ниспадали на спину. На ногах были удобные вельветовые мокасины, а в руках она держала полотняную сумку с изображением автомобиля начала века.
- Андрюша, видишь девчонку в соломенной шляпке?
- Вижу.
- Она мне глянулась. Давай с ней познакомимся!
- Хорошо, я тебе подыграю, - без всякого энтузиазма согласился Андрей.
- Доброе утро, мадам! – вежливо обратился Митя, подойдя к незнакомке.
- Между прочим, не мадам, а мадмуазель, - ласково поправила его девушка.
- Простите мне эту ошибку! – Дима был сама элегантность.
- Да, пустяки! – Достав из сумки сандаловый веер, она стала им обмахиваться.
- Глядя на Вас, я с уверенностью могу сказать, что Вы не здешняя! – Митя стал разворачивать сети светской пикировки, как всегда, не зная, кто в них попадется. – Не могу представить Вас – такую красавицу, живущей в домике у подножия горы Митридат.
Уперев руки в бедра, состроив вид бывалого биндюжника, девушка выпалила:
- Клянусь зубом катрана – я живу в домике у подножия горы Митридат!
Ребята расхохотались, сразу же похоронив вычурную светскую напыщенность.
- Вы здесь на отдыхе? – Митя был в восторге от незнакомки.
- Да как сказать? Наполовину! – ответила девушка и снова оглянулась по сторонам.
- У вас много столичного шарма, - вступил в беседу Андрей, - поэтому мой друг ошибся. Правда, московского акцента у Вас нет!
- А я из Северной столицы! – гордо произнесла девушка и, протянув ладошку, представилась – Кира. - Ребята познакомились.
- Да, кстати, а где же эта древняя старушка? – Дима тоже посмотрел вокруг.
- Вы кого-то ожидаете? – спросила Кира, спрятав веер в сумку.
- Да экскурсовода, конечно!
Девушка рассмеялась: - Древняя старушка – это я! Я учусь на историческом факультете в Университете, и нас в «добровольно-принудительном порядке» направляют на месяц водить экскурсии. С одной стороны – это работа, а с другой, – на ее лице отразилось детское выражение счастья, - целый август морских купаний! - Она выпрямилась, поправила шляпку и громким голосом объявила:
- Внимание! Начинаем экскурсию, посвященную античному периоду истории нашей Родины. А сейчас совершим небольшой экскурс в глубину веков. – И вот, что рассказала Кира:
- В начале I тысячелетия до н. э. у населения безбрежных степей Европы и Азии от Дуная до Китая завершился процесс первого крупного общественного разделения труда. Различные природные условия способствовали тому, что одни племена стали заниматься почти исключительно земледелием, привязав себя к определенной местности, другие – кочевым скотоводством, с постоянным поиском новых территорий. У кочевников война и грабеж становятся основным средством наживы. В VII – VI вв. до н. э. в степях Евразии происходят гигантские передвижения кочевых племен из Азии в Восточную Европу, а отсюда на юг вплоть до Египта, и в этот же период на исторической арене появляются скифские племена. Вытеснив киммерийцев, скифы поглотили все Северное Причерноморье и, по словам Геродота, их владения простирались от Дуная до Дона, но уже в VI – V вв. до н. э. на берегах Черного моря возникают античные колонии греков. Вот одна из легенд о происхождении скифов, возникшая в греческой среде: Геракл, гоня стада Гериона, прибыл в страну, которая тогда еще не была населена. Застигнутый вьюгой и морозом, он закутался в львиную шкуру и заснул, а тем временем его лошади куда-то исчезли. В поисках кобылиц Геракл попал в Гилею, где встретил в пещере странное существо: полудеву, полузмею. На вопрос Геракла о лошадях она ответила, что кобылицы у нее, но отдаст она их Гераклу лишь в том случае, если он вступит с нею в любовную связь. От этого брака родились три сына, и лишь младший сын, – Скиф, – выполнив все заветы отца, стал во главе племен. От него и произошли все скифские цари, а весь народ эллины прозвали скифами.
- Скажите! – обратилась к экскурсоводу пожилая женщина с бамбуковым зонтиком. – Ведь правда, что мы, славяне, являемся прямыми потомками скифов?
- Боюсь огорчить Вас, но это только легенда! – ответила Кира. - В позднеантичный период происходит нивелировка культуры различных племен и народностей на фоне общего кризиса всей рабовладельческой формации. Но мгновенно скифы исчезнуть не могли. Одни были истреблены в жестоких схватках с готами и гуннами, другие превращены в рабов, а часть, смешалась с таврскими, сарматскими и другими племенами, которые были вовлечены в орбиту великого переселения народов, и влились в поток варваров, обрушившихся на Римскую империю. Но не будем забегать вперед, а вернемся к греческой античной колонизации, уникальному явлению в истории человечества.
Андрей понимал, что в такой краткой экскурсии для неподготовленной аудитории, раскрыть такой пласт истории невозможно, да и, наверное, не нужно, но ему было любопытно, знает ли Кира работу Аристотеля «О колониях» и статью Карла Маркса «Вынужденная эмиграция».
- Греки из города Милет основали несколько колоний на восточном побережье Крыма, а крупнейшая из них – Пантикапей, нынешняя Керчь, станет впоследствии столицей Боспорского царства, - продолжала экскурсию Кира. Дима не отходил от нее ни на шаг, но, увы, времени на комплименты у него не было.
- По описанию историка Страбона Пантикапей представлял собою холм, со всех сторон заселенный, окружностью в 20 стадиев. С восточной стороны от него находилась гавань и доки приблизительно для тридцати кораблей. Был также и акрополь. Холм, о котором говорит Страбон, - это гора Митридат в Керчи. На вершине Митридата, как бы увенчивая ее, возвышался построенный в ионийском ордере шестиколонный храм Аполлона, покровителя Милета и мореплавателей. Белые колонны храма были далеко видны с моря. Другие общественные здания стояли на вершине обнесенного стеной акрополя, на уступах склонов, а основные жилые районы занимали отлогий северный склон, защищенный от резких морских ветров выступами скал на востоке и вершиной горы с юга. Здесь и по всему Крыму полудикий мир варваров соприкоснулся с древнегреческой, а позднее и римской культурой, с их высокой по тому времени цивилизацией. Греческие колонии производили хлеб, вино, соленую рыбу, керамику, украшения, платье, чеканили свою монету, как для собственного потребления, так и для поставок в метрополию и другие колонии. Попытки скифов укрепиться на берегах Черного моря и избавиться от греков в заморской торговле приводили к постоянным войнам скифского государства с античными колониями.
Археологические раскопки ведутся с царских времен до настоящего времени, - уверенно вела экскурсию Кира, - вот и сейчас на горе Митридат, под руководством ученых, идет кропотливая работа. – Сейчас мы подойдем к недействующей церкви и посмотрим артефакты греческого некрополя.
- А почему церковь не функционирует? – полюбопытствовала дама с зонтиком.
- А потому, что наша коммунистическая идеология отрицает существование Бога, и церковь отделена от государства, - мгновенно парировала Кира.
Развалины культового сооружения – колокольни обнесенной забором – имели удручающий вид, тем более, что они располагались в центральной части города и, если бы не палящее солнце да каменистая почва все бы заросло чертополохом. Посреди двора жутким скелетом высилось засохшее дерево без единого намека на кору, а к ограде в несколько слоев были прислонены десятки надгробных стел.
- Почему эти плиты лежат под открытым небом, а не в музее? – не унималась дама.
- В стране мало музеев. Я хотела сказать недостаточно, - замялась Кира. – У них площадей не хватает, вот они и не берут артефакты. – Она вздохнула, потом встрепенулась и продолжила:
- Так как, по представлению древних, умерший нуждается в загробном мире в тех же вещах, которыми он привык пользоваться при жизни, то в саркофаг клали керамику, украшения, оружие, а в рот – медную монету. Это типичная черта греческого обряда, так как, по верованиям эллинов, умершие должны были платить перевозчику Харону за переправу через реку Стикс.
- «Ну да! – подумал Андрей. – Символом вечной жизни, символом воскресения является маленькая медная монетка. Из глубины тысячелетий в сегодняшний день врывается эта неистребимая вера людей в вечную жизнь».
- Над гробницами обычно ставились прямоугольные стелы, сделанные из известняка, в редких случаях – из мрамора, - Кира указала рукой на залежи плит, - вот такие как здесь. – На стеле указывалось имя, иногда, профессия умершего. Например – Пасафиликата, флейтистка.
Андрей машинально стал рассматривать стелы, проходя вдоль ограды и вдруг, с недоумением, остановился – на всех стелах первого ряда, на которых видна была надпись, одним шрифтом стояло слово «ХАIПЕТЕТЕ».
- Я не знаю, что это! – простодушно ответила девушка, но с твердой уверенностью добавила: - Я обязательно выясню! А теперь мы поднимемся на гору Митридат, и я вам расскажу о царе Боспора, именем которого названа эта вершина. Подниматься будем по каменным ступеням, а сейчас жарко, так что берегите свои силы! – Кира одарила всех жизнерадостной улыбкой и подошла к ребятам.
- Как вам первая часть экскурсии? – спросила она, привычным движением поправляя шляпку.
- Я профан в античной истории, но то, как ты рассказываешь об этом людям, это здорово! – Дима, от волнения перешел на «ты».
- А Ваши отзывы, Андрей? – Кира прищурила глаза. – Со слов Димы, Вы человек посвященный.
- Отзывы самые положительные! – сказал Андрей. – У Вас дар рассказчика, поэтому аудитория всегда будет у ваших ног.
- Тогда карабкаемся по ступеням на вершину и дослушаем мою лекцию.
Холм с каменной лестницей, ведущей на его плоскую вершину, напоминал пирамиды ацтеков в Южной Америке, а полуденный зной только усиливал эту ассоциацию. Несмотря на крутой подъем и жару, туристов, сновавших по ступеням, было предостаточно и поэтому, не оглядываясь вниз, как учила Кира, экскурсанты медленно продвигались к заветной цели. Андрей чувствовал, как с каждым шагом, с каждой ступенькой исчезали века и тысячелетия. И вдруг, в знойном мареве летнего дня засверкали белоснежные колоны акрополя Пантикапея, на узких, шумных улочках заспешили по своим делам горожане, а в гавани швартовалось торговое судно – все, как было тогда в конце II века до нашей эры.

Боспор испытывал серьезные экономические затруднения: увеличилась дань, окрепшему скифскому государству, и в это же время в степную часть Крыма вторглись сарматы. Вся сложившаяся внешняя обстановка вынудила царя Перисада V отказаться от власти в пользу понтийского царя Митридата VI Евпатора. Отречение Перисада и передача власти на Боспоре чужеземному правителю послужили поводом к открытому выступлению городской бедноты, к которой присоединились рабы. Восстание продолжалось около года, но было подавлено. После подавления восстания Боспор, а с ним и значительная часть Крыма были включены в состав Понтийского царства (нынешняя Турция), превратившегося под властью Митридата в одно из самых больших и могущественных многоплеменных эллинистических государств. Митридат был последним крупным соперником Рима, объединившим под своими знаменами все антиримские силы эллинистического мира. Он принадлежал к числу наиболее ярких личностей и выдающихся политических деятелей своего времени. Человек кипучей энергии, большой физической силы и разносторонней одаренности, Митридат знал 22 языка, что давало ему возможность объясняться без переводчиков со своими подданными, принадлежавшими к различным племенам и народностям.

Борьба Митридата с Римом была длительной и напряженной; опасным противником царя делали не столько полководческие таланты, как умение ловко маневрировать в обстановке напряженной классовой борьбы, использовать враждебные Риму элементы и в нужный момент выдвигать нужные лозунги. В начале первой войны с Римом Митридат одержал ряд блестящих побед в Малой Азии, где его встречали как освободителя от римского гнета, но затем римская армия под предводительством Суллы нанесла ему серьезное поражение. Окончательную победу над Митридатом Рим одержал в третьей войне. Поражению Митридата способствовало наличие в понтийских городах довольно значительной проримской партии, а старший его сын Махар предал отца: он предоставил полководцу Лукуллу, осаждавшему Синопу, продовольствие, заготовленное для ее жителей, и население оказалось под угрозой голодной блокады. Основная территория Понтийского царства была захвачена римскими войсками, а в 70 г. до н. э. пала его столица Синопа. Митридат был вынужден бежать в Колхиду, а оттуда – на Боспор, который тут же подвергся морской блокаде римским флотом. Тем не менее, царь составил грандиозный план похода на Рим через придунайские земли и Альпы, возлагая надежды на вождей местных племен, но этому не суждено было сбыться. Приготовление к большой войне принесло много экономических тягот самым широким слоям боспорского населения, что привело к упадку не только малых городов, но и Пантикапея, и второй столицы царства – Фанагории(Тамань).

Судьбу Митридата решило восстание, начавшееся в Фанагории и быстро перекинувшееся в Нимфей, Феодосию и Херсонес. По свидетельству римского историка Аппиана, сын Митридата Фарнак поднял мятеж в армии, используя ее недовольство военными планами отца, и солдаты провозгласили его царем. Митридат находился в это время в своем дворце в Пантикапее, на вершине горы, откуда он мог наблюдать за происходящим. Видя безвыходность положения, он решил покончить с собой, употребив яд, который он всегда носил с собой в рукояти меча. Тогда две его дочери, Митридатис и Нисса, сосватанные одна за египетского царя, другая за царя Кипра, заявили, что они тоже выпьют яд. Яд тотчас же подействовал на них, на Митридата же, хотя он нарочно усиленно ходил взад и вперед, яд не действовал, вследствие постоянного употребления им противоядий. И сказал он начальнику галлов Битоиту: «Прикончи мою жизнь, ведь мне, самодержавному царю этой страны, грозит быть проведенным в торжественном шествии триумфа, а я не могу умереть от яда. Самого же страшного и столь обычного в жизни царей яда – неверности войска, детей и друзей – я не предвидел…». Почувствовав жалость к царю, Битоит выполнил его просьбу. Римляне торжественно отпраздновали смерть своего опаснейшего врага.

Безусловно, эстетика индивидуализма военно-полисной системы эллинов была обречена, она не могла противостоять эстетике универсализма Римской Империи – государство важнее вождя – и, казалось, навсегда античный мир будет под давлением римского сапога, но потоки варваров, не имеющих никакой эстетики, опустошили империю и привели ее к гибели.

Вся туристическая группа, поднявшись на вершину горы, в ожидании комментариев гида, осматривалась по сторонам, надеясь увидеть остатки античности, но их не было. В двадцати метрах от группы под брезентовым навесом, словно котята на ковре, в запыленных майках и рабочих штанах, спали две девушки, а правее от них в яме виднелась худая загорелая спина парнишки. Не обращая внимания на зной и любопытные взгляды экскурсантов, он с остервенением выбрасывал из траншеи землю, и полотно его лопаты сверкало в лучах солнца, будто акинак скифа. Тотчас в толпе туристов послышались саркастические реплики вроде «а где же опытные руководители? Наверное, пиво пьют?» или «если мальчонку не остановить, то он сроет гору до основания».
- Это Павлик! – улыбаясь, сказала Кира. – Надежда мировой археологии. А теперь послушайте о жизни и смерти царя Митридата Евпатора.
Вскоре экскурсия закончилась, и туристы стали осторожно спускаться вниз по лестнице. Оставив толпу экскурсантов, Кира подошла к ребятам.
- Здесь ниже, одноэтажный жилой массив в одну улицу, туристов запрещено туда водить, - возражают жильцы, - а вы воспользуйтесь этим пологим спуском. – Бросив лукавый взгляд на Диму, она сказала: - Сегодня у меня экскурсии, а завтра я выходная. Ну, Дима знает! - Одарив приятелей жизнеутверждающей улыбкой, девушка пошла к лестнице.
- Когда ты успел назначить рандеву? – с удивлением спросил Андрей.
- Я завтра с утра в Керчь поеду, - радостно сообщил Дима и, спохватившись, добавил: - Если хочешь, поедем вместе!
- Нет уж, со своей любовью разбирайтесь сами! – рассмеялся Андрюша. – Я завтра пойду на пляж. Давай поступим так: я посажу тебя на первый автобус, а сам отправлюсь на свидание с морем! Идет? Да, не забывай Ромео – через четыре дня мы уезжаем.

Друзья еще раз окинули взглядом город, порт, море – с вершины горы был хороший обзор – и стали спускаться вниз. Прошло время, река жизни опять поменяла свое русло и в Керченский порт не приходят торговые суда – там базируется военный флот, как символ вечного опасения империи «а вдруг потребуют вернуть награбленное?». Солнце палило нещадно, а на узкой улочке с грунтовым покрытием и маленькими убогими домишками, не было ни одного деревца, да и людей тоже не было.
- Отдыхающие приезжают на курорт исключительно ради удовольствия, - стал рассуждать Дима, что было признаком благостного настроения, - море, развлечения, флирт, но никто не задумывается, как и чем живут «аборигены».
- Ты прекрасно знаешь, чем они живут! – возразил Андрей, переступив через глубокую промоину. – Производства практически нет, поэтому остается сезонная сдача квартир и работа в ресторанах, кафе – в общем, тоже сезонная.
- Но это деградация индивида!
- А кто спорит? Я думаю, что это культивируется здесь в Крыму, ведь есть провластные ребята, которые уверены, что управлять «баранами» легче.
- Но это когда «бараны» в загоне!
- Со времен Лескова, написавшего повесть с таким названием, немного изменилось в русской империи.
- Я хотел тебя спросить, - Дима замялся, - Кира обмолвилась, что государства умирают, как и люди. В новейшее время – это возможно или нет?
- Ну и дремучий ты, Димка! Конечно, возможно! Возрожденная Гитлером империя под названием третий Рейх, поглотила всю Европу и часть Союза, в общем, стерев их с карты Мира. Философской подоплекой этой авантюры была мысль Ницше о том, что государству претит статика – ему нужно движение, а движение – это война.
- А ты согласен с этой теорией? – Дима снял кепку и пощупал шов на голове.
- Согласен только в случае замены слова «государство», на слово «империя». Жизнь империи – это поглощение других, более слабых держав, а если этот процесс прекратится, тогда произойдет распад монстра, где в остатке будет, всеми презираемая, титульная нация.
- Ну, слава Богу, третий Рейх «демонтировали» навсегда!
- Так вот, «монтаж» и «демонтаж» этой империи обошелся в 50 миллионов жизней и новым переделом мира! Мы поглотили Пруссию, «переварив» ее в Калининградскую область, финские земли, тем самым, отодвинув границу от Ленинграда, и загнали в социалистический лагерь половину Европы.
- Так мы не лучше Римской Империи! – воскликнул Дима.
- На сегодняшний день, мы самая могущественная, а потому и самая опасная для человечества, Империя в мире!
- Андрюша, у меня такое чувство, что за нашу жизнь ничего ужасного не случится! Ровным счетом, ничего.
- Вот с таким чувством мы возвратимся в Аршинцево, распрекрасно пообедаем, отдохнем, а там, как карта ляжет.
Утром, чуть свет, Дима разбудил Андрея, а едва тот умылся, тут же усадил его за стол, где красовались нарезанные огурцы и помидоры, лук, рыба, молоко в стаканах и, метнувшись к плите, принес сковороду с шипящей на масле яичницей. В таком нетерпении Андрей его никогда не видел, но вполне разделял его порыв, его влюбленность в такую открытую, чистую девушку, быть может, впервые встретившуюся на пути бесшабашного Димки.
К автобусной станции друзья пришли за полчаса до открытия, но уже из наспех распахнутых дверей вышла женщина и стала наклеивать на стену какое–то объявление. На приветствие она не ответила, а гортанным голосом сказала:
- С этого момента автобусная станция закрыта!
- Как это, «закрыта»? – голосом полным негодования спросил Дима. – По вашей милости мы должны нанимать такси, чтобы добраться в Керчь?
- Вы просто ничего не знаете, ребята! – женщина вздохнула и присела на лавочку у входа. – Все транспортные, в том числе и пешеходные сообщения с Аршинцево прекращены. Вот, читайте правительственное Постановление – у нас очаг эпидемии холеры!
Дима посмотрел на администратора автостанции, словно на выходца из загробного мира, потом повернулся к Андрею, как бы ища защиту, и вдруг отчаянно закричал:
- Да, пропади он пропадом ваш городишко! Меня же Кира ждет! Я …я не знаю ее ленинградского телефона. Я не хочу ее потерять!
- Дима, - Андрей старался казаться спокойным, - по тем данным, что у нас есть, найти ее в Ленинграде не составит труда. А сейчас, прекрасным августовским утром, у нас появилась сверхзадача – как отсюда выбраться? Кстати, еще вчера ты был убежден, что с нами ничего не случится.
- Знаешь, я и сейчас глубоко уверен, что мы будем живы, здоровы и …
- Митя! – оборвал его Андрей. – Эта вера у всех людей с Начала Времен, до тех пор, пока монетку в рот не положат!
Но Дима уже воспринимал действительность, включил логистику и активные действия: - Давай прочтем это Постановление, а там как карта ляжет!

В Постановлении было сказано следующее: «В связи с эпидемией холеры, перемещение людей из города временно прекращается, что будет обеспечено армейскими частями. Блоки общепита будут функционировать согласно инструкции по чрезвычайному положению. Всем гражданам, желающим покинуть город необходимо пройти трехнедельный карантин с соответствующим медицинским заключением. Для этого необходимо зарегистрироваться в исполкоме и ожидать очереди вызова в карантинный пункт, где граждане будут содержаться за государственный счет. До этого времени, сообщить родственникам о дополнительном финансировании Вашего пребывания в городе, либо устроиться на временную работу. Запрещены массовые скопления людей, пляжи будут закрыты. После прохождения карантина транспортировка граждан к месту проживания за счет государства.»

– Вот дела! – огорчился Андрей. – В самом лучшем варианте, то есть, если нас отпустят живыми и здоровыми, мы потеряем месяца два учебы в институте, и потом, у нас деньги на исходе.
- Андрей, сейчас не до того! – расчетливый ум преферансиста уже работал во всю мощь. - Возвращаемся на съемную квартиру за паспортами и в исполком! Там может быть столпотворение! - И ребята бросились бежать вдоль улицы под удивленными взглядами, ничего не подозревающих, прохожих.
Проделав изматывающее дерби, друзья забежали на дворик своего курортного пристанища и нос к носу столкнулись с хозяином, который претерпел необъяснимую метаморфозу. Обычно, он вел трудовую деятельность в майке и оборванных брюках типа «лава-лава», а сейчас был одет в черный костюм, соломенную шляпу «а ля Хрущев» и имел вид облеченного доверием чиновника. Спокойно выслушав своих постояльцев, – по всему он был осведомлен о случившемся, – объяснил, что время регистрации в исполкоме не влияет на место в очереди на карантин, так как списки курортников формируются по районам города. Но потом, изобразив на лице подобие снисходительной улыбки, сказал:
- А вам повезло, ребятки! Я назначен ответственным в исполкоме за размещение людей в карантинных пунктах, так что давайте свои паспорта мне, и через два дня будете на карантине.
- Я же говорил, что все будет хорошо! – радостно возвестил Димка, когда внушительная спина хозяина скрылась за калиткой дворика. – Мир не без добрых людей!
- Мой юный и такой наивный друг! – скептически возразил Андрей. – Чистота Ваших помыслов просто восторгает! В первую очередь, он заботится о себе – обеспечить процесс карантина и избавиться от двух потенциальных «холериков» у себя дома.
- Пусть так! Я не спорю, но карта легла не плохо!
Самое мучительное для людей это неопределенность положения, здесь же все было очерчено Постановлением ЧПЭК , но какая это определенность: бархатный сезон вот-вот начнется, под обрывами в ярких солнечных лучах плещется море, а купаться нельзя; ласковые теплые вечера, но все закрыто и настроения нет – ведь рядом может оказаться зараженный человек, не исключено, что привлекательный и обаятельный, но уже носящий в себе смертельную болезнь. Отчетов о положении дел власти не предоставляли, поэтому по городу гуляли самые разнообразные слухи: столько-то людей умерло, столько-то лежит в больницах, а карантинные пункты переполнены и в них не пробиться. Еще живо обсуждался инцидент с полковником-отдыхающим, который на своем автомобиле попытался прорваться сквозь кордон оцепления, и все видели, как буксировали его «Волгу» с разорванными автоматной очередью колесами. Санитарная гигиена чрезвычайного положения тоже не давала расслабиться: на входе в магазины, столовые, кафе стояли дежурные, следившие за мытьем рук посетителей хлорированной водой, а полы общественных туалетов были залиты этим одурманивающим химикатом. В считанные часы городок пропитался сангигиеническим зловонием и, казалось, совершенно нелепым поползновением некоторых женщин защититься нежным запахом духов от апокалипсиса.

Хозяин сдержал слово – через два дня друзей поместили на карантин в школу, спешно переоборудованную для этой цели. По классам были расставлены кровати с тумбочками, и теперь это стало пристанищам для мужчин, женщин, детей без разделения по половой принадлежности, но люди были спокойны – они еще не вполне сознавали всю важность того, что случилось. Все привыкали к простоте и неустроенности временного сосуществования: мятой одежде, взлохмаченным прическам, к запаху чужого пота и уже не стыдились при посторонних переодеваться и раскладывать на своих тумбочках остатки еды. Наступил сентябрь, такой же сухой и жаркий, как август, с блистающим солнцем на безоблачном небе, с пылью на улицах и в парках, но здесь в замкнутом пространстве карантина он был вырван из временного контекста конкретных людей. Некоторые, не желая мириться с потерей времени, нарезали круги на беговой дорожке школьного стадиона или играли в волейбол. Женщины, недоласканные морем и солнцем, несмотря на запрет, загорали в купальниках на лавочках, а большинство либо прятались в тени деревьев, либо отлеживали бока в классах в ожидании регламентной кормежки. В одном помещении с ребятами проживали актеры Чебоксарского театра русской драмы, облачение которых было очень скромным, если не сказать убогим, но внутри этого «конгломерата» кипели нешуточные страсти, в объеме «любовного треугольника», что ни осталось не замеченным остальным сообществом, жаждущего хоть какого ни будь развлечения. Андрей, считавший себя театралом, с удивлением обнаружил, что одна из актрис, худенькая миловидная женщина, была косноязычна – она не выговаривала букву «Р», но любила «гуши» и, нарушая карантин, покупала их у местных мальчишек, лазая через школьную ограду. Ребята играли в волейбол, перечитывали книги, найденные на пляже, говорили о пропущенных лекциях в институте, но никто не отваживался заговорить об Анне и Кире. Но вот наступил долгожданный момент – пришли результаты, взятых накануне анализов и они были отрицательные, отрицательные для всего карантина. Ранним утром, всех людей, еще вчера мучавшихся неполной разрешенностью своей судьбы, а теперь успокоенных, погрузили на автобусы и вывезли в чистое поле, где в оцеплении солдат, вооруженных автоматами с примкнутыми штык-ножами, стоял эшелон, составленный из старых вагонов. Со стороны могло показаться, что идут съемки фильма о войне, а в кадре эвакуация населения, которое с домочадцами и скарбом карабкается на высокие ступеньки, поминутно срываясь с них и теряя чемоданы. Заняв секцию в плацкартном вагоне, ребята обнаружили, что проводника нет, соответственно не было постелей, и рассчитывать на чай в граненых стаканах с подстаканниками, который так располагает к задушевной беседе с попутчиками, тоже не приходилось. Бонусом этой поездки были постоянно открытые туалеты, из которых сильно несло хлоркой. Человек весьма охотно, даже с радостью освобождается от страхов, которые не оправдались, но обсуждать прошедшее, воспринятое им, как досадная нелепость, никто не будет. Это все равно, что выносить на публичное рассмотрение ваше недостойное поведение на вчерашней попойке, и поэтому задушевных разговоров не было, только было желание поскорее добраться домой. Трясясь на жестких лавках плацкартного вагона, ребята молча глядели в окно, за которым расстилался безграничный простор нагих равнин с курганами, а в небе, по-прежнему, жгло нестерпимо сухое солнце Крыма.
- Да, чтобы я сюда, хоть ногой! – вдруг рявкнул Димка. – Никогда! Следующий сезон отдыхаем на Кавказе. Давай, соглашайся Андрэ!
- А возражений нет! – улыбнулся Андрей.

Третий сезон подряд Андрей, со своей молодой женой, приезжал отдыхать в поселок под Адлером. Это место супруги выбрали, как, впрочем, и все остальное, при полном согласии, не случайно. Оба не любили шумных компаний, где показное веселье, словно быстро налитое шампанское, вскипает и выливается, а на дне бокала остается немного кислого вина – именно поэтому летний отдых на Кавказе они проводили только вдвоем. Их поразила первобытная красота субтропического рая: на пологом склоне, поросшем чинарами, камелиями, пальмами, словно гнездо ласточки, лепился домик, в одну комнату, из окон которой виднелась часть моря. Ниже по скату росли два благородных кипариса и большое инжирное дерево со спелыми плодами, а дальше тропинка прорывалась через кустарник на узкую полосу берега, замкнутой двумя мысами, лагуны. Даже в бархатный сезон, на пляже, усыпанном мелкой галькой, купальщиков было мало – немногие знали о существовании этого «затерянного мира», а из больших курортных центров, с развитой индустрией развлечений, желающих оказаться на диком берегу не наблюдалось. В поселке, рассыпанном одноэтажными домиками на вершине холма, было все, что требуется отдыхающим: столовая, кафе, шашлычная и маленький ресторан.

Как приятно ранним утром спускаться по тропинке к морю, в тающем под лучами солнца, лазурном тумане, в зарослях благоухающих лесной фиалкой, а потом купаться и загорать до самого завтрака. Во время завтрака, с жареной рыбой, прохладным цинандали и собранным утром инжиром, в открытом окне можно было увидеть аквамариновый блеск моря, как символ вечного покоя и красоты. Вечером, поднявшись на холм, любовались неповторимыми закатами в пылающих облаках, а когда солнце исчезало в волнах, снова спускались на берег моря уже в звездную темноту ночи, где в черноте кустов плыли и меркли огненные точки светлячков, а запах магнолии сводил с ума. А какие были ночи любви во влажном мраке субтропиков, и хотелось обоим, что бы это блаженство длилось как можно дольше. Не было сомнений, что эта женщина создана именно для него, но как любой человек, Андрей не знал, какой отрезок жизненного пути они пройдут вместе, и какие изменения претерпит его собственная индивидуальность. После женитьбы, один за другим, его стали покидать друзья холостяки, – слишком уж был не совместим семейный уклад с их вольницей, - ушел и Дима, понимая, что в жизни друга появился кто-то, более важный, чем он, и ничего тут не поделаешь.

В то утро, когда супруги делали заплыв, вода в лагуне была густо фиолетового цвета и терпко пахла водорослями.
- Андрей! – испуганно вскрикнула жена. – Что-то дотронулось меня!
- Медуза?
- Нет, что-то твердое и гладкое.
- Не делай резких движений! – Андрей говорил спокойно, хотя внутри все замерло. – Это может быть коряга. Тихонько плыви ко мне. – Когда жена поравнялась с Андреем, они, не сговариваясь, быстро поплыли к берегу.
- Андрюша, смотри! Все купальщики стоят на кромке воды и смотрят на нас!
- Нет! Они смотрят на то, что позади нас!
Когда они выбрались из воды, то их взору предстала картина, запечатлевшаяся в памяти на всю жизнь. По глади моря плавали чемоданы, сумки, что-то искореженное и разорванное, а вдалеке, на легких волнах, покачивалось тело человека. Потом было сообщение об упавшем в море пассажирском самолете АН-10, летевшем в Адлер, и что, к сожалению, никто из находившихся на борту людей не выжил. Уговорить жену переехать в Сочи Андрей так и не смог – она была непреклонна – и следующим днем они уехали поездом в родной город. Только по возвращению домой супруги узнали, что в числе пассажиров обреченного авиарейса был Митя.

Харьков, август 2016, Г.А. Лутай