А часы все тикали…

Детские глаза напряженно всматривались в темноту за холодным стеклом. Тревога не покидала маленькое сердце. Мерное, до ужаса назойливое, тиканье часов нагоняло страх. Сколько она уже так сидит? Час? Два? А они все не идут и не идут. Мрак за окном перестал успокаивать, а, напротив, стал нагонять ужас своей пустотой и неизвестностью. Где-то в переулке залаяли собаки. Алена вздрогнула и поспешно отошла от окна, наглухо задвинув занавески.
Взгляд испуганных глаз упал на небрежно оставленную на кровати книжку. Ребенок присел и внимательно уставился на буквы. Но чтение не успокоило взбудораженную душу, а шелест, раз за разом переворачиваемых страниц, заставлял постоянно передергиваться. Наконец, поняв, что отвлечь себя от гнетущего одиночества невозможно, Алена легла на кровать, закрыв глаза и повернувшись спиной к окружающей комнате. Тишина старательно пугала маленькую девочку: то наполняла собой все вокруг, то вдруг под воздействием детского воображения превращалась в миллионы разнообразных звуков. Маленькой Алене чудилось, что из задней комнаты доносится тихий храп, хотя она прекрасно понимала, что на данный момент находится в этом большом доме совершенно одна. И вновь тишина окружала ее со всех сторон, мешая дышать и правильно мыслить. А они все не идут и не идут…
Ветки сирени, что бурными зарослями росла в их палисаднике, царапали окно. Ребенку же, в свою очередь чудился скрежет когтей какого-то ужасного зверя, который страстно хотел попасть к ней в комнату. Ей казалось, что она уже пол жизни лежит вот так, повернувшись лицом к стене. А часы все тикали. Алена любила эти часы – они были круглые и большие, циферблат слегка пожелтел от времени, а по краю шли разнообразные завитки из черного дерева. Она была уверенна, что и они любили ее и вовсе не хотели пугать, просто всего пару недель назад бабушка поменяла у них батарейку, и они просто не могли остановиться, хотя, как считал ребенок, очень хотели этого. И ей казалось, что эти часы, в свою очередь, жалели ее и чувствовали себя виноватыми за свое громкое тиканье. И она представляла, что если вдруг страшный зверь за окном ворвется в дом, часы ненадолго остановят ход своих стрелок, время вокруг замрет, и она успеет убежать и спрятаться в темной кладовке за сундуком, где ее точно никто не найдет.
Почему же они до сих пор не идут? Время шло, а страх все больше и больше проникал в душу ребенка. Дошло до того, что девочка стала бояться просто пошевелить пальцами, она свернулась калачиком, обхватила руками живот и шепотом рассказывала самой себе разные истории, придуманные на ходу и обязательно со счастливым концом. Ведь разве может у сказки быть плохой конец? И тут резкий стук в окно заставил ее подскочить на кровати. Пришли! Наконец-то они пришли! Зажав мухобойку в дрожащих руках, Алена пошла открывать дверь, на всем пути включая себе свет. С замирающим сердцем она прошла заднюю комнату, с облегчением обнаружив, что диван, стоящий там, пуст, прошла холодные и широкие сени и выбежала на крыльцо.
- Кто?! Кто там?! – воскликнула она срывающимся, переходящим в плач голосом.
- Аленк, это мы! Открывай, - раздался в ответ бабушкин голос.
- Да-да, сейчас, - проговорила Алена, отворяя тяжелый засов.
Дверь открылась, и девочка увидела бабушку и Анюту, свою сестренку.
- А где мама? – Растерянно спросила Алена. – Вы ее не нашли?
- Найти то нашли, - проворчала бабушка. – Да вот она не захотела идти домой. Пойдемте. Время позднее, пора ложиться спать. – Бабушка рукой подтолкнула Аню во двор. – Идите, а я пока закрою дверь. – И она отвернулась от крыльца.
- Ты никуда не уйдешь? – Испуганно спросила Алена. Ее пугала сегодняшняя ночь, а сердце бешено билось от пережитого страха. Она посмотрела на улицу, на темные, едва различимые, силуэты деревьев и домов. Там, где-то в этом непроглядном мраке, сейчас ее мама,. И так же, как с часами, девочка твердо знала, что мама любит ее и считает себя виноватой, что не придет, но что-то держит ее там, в этой злой ночи. Может быть, сама ночь возомнила, что имеет какое-то свое право на ее, Аленину, маму и не пускает ее домой. Баба Маша нежно коснулась детского лица.
- Я скоро буду, идите спать, - сказала она.
Алена сквозь слезы посмотрела на бабушку. Анюта потянула ее за руку к крыльцу.
- Пойдем, - сказала она. – Она скоро придет.
Девочки пошли в дом. Алене было безумно страшно, что ночь и бабушку тоже не пустит домой. Ночь, она ведь ужасная собственница. Каждый вечер она прогоняет с неба солнце и властвует над беззащитным миром, наслаждаясь своим величием. Девочка боялась остаться с сестрой дома совершенно одним – такое случалось часто, но Алена все равно не могла привыкнуть и всегда страшилась одиночества.
Но бабушка вернулась. Нагрев одеяло об затопленную печь, она заботливо укрыла девочек и ушла на кухню. Тепло семейного уюта грело детскую душу, успокаивало ее, укутывало в покрывало безмятежности. Но приятную на этот раз тишину вечера разрушали тревожные мысли. Алена и Аня, конечно, догадывались, что назавтра бабушка будет уже непробудно пьяной, и, возможно, целый месяц, а то и два, никто не будет греть им одеяло. Но баба Маша будет хотя бы рядом. А мама вернется домой еще не скоро. А ведь она, их мама, очень хорошая, правда-правда, просто злая ночь оставила ее себе на некоторое время. А сама мама очень хочет прийти домой. И Алена заснула представляя, что там, в далекой темноте, на луне сидит ее мама и уговаривает ночь отпустить ее к дочкам, которые ее очень ждут, как она, с высоты небесного свода, смотрит сквозь шторы на нее и Аню и ласково улыбается.
А часы все тикали и тикали…