Тунисское чудовище

«Тунисское чудовище»

Вы слышали, что сказано древним: не прелюбодействуй.
А я говорю вам, что всякий,
кто смотрит на женщину с вожделением,
уже прелюбодействовал с нею в сердце своём.
(Мф. 5. 27-28.).

1.
– Вы знаете Кристину? Вы должны её знать. Ну, Кристина. Дергач её фамилия. Она тут училась…

Кристина Дергач. Мой сокурсник Виктор прозвал её чудовищем, потому что она нагло домогалась его в бассейне с бурлящей водой, потому что у неё были норкатически –
«как у незабвенных Атрейдисов с планеты Аракис» – синие глаза. Их история смахивает на курортный роман, с тем только отличием, что романа, собственно, «совершенно никак не было».
Виктор любил другую, т.е. совсем не Кристину (или только думал, что любил, как представляется всё это ему теперь). Эта Вика с богатыми русыми волосами, прямоугольным (фамильным) носом и полосатыми гетрами училась с ним до переезда в другой район Москвы. Он – Виктор, она – Виктория, быть бы им вместе! Белочка и заяц. Оба картавят, но не грассируют. Виктория на лето отправилась к бабушке в Крым. Старая женщина выращивала абрикосы близ города Саки. Виктор разрабатывал план последовать за «Викусей» (прозвище для особо приближенных лиц, к коим он смел себя относить), но затея вся сводилась к поиску меганеизвестного дома в городе чуждого и – что уж там скрывать – презираемого им государства. Виктору мнилось, что безвозмездная и неограниченная помощь госпожи Фортуны – содействие улыбчивой ведьмы, – не будет его сторониться, и Вика вдруг попадётся на пути, и она обрадуется ему, и она... (Далее по схеме любой любовной мечты).
Вика уехала седьмого июня. За день до этого они вместе ездили в «Олимпийский», чтобы выбрать подарок ко дню рождения её тамошнего приятеля. Была куплена какая-то бредятина от издательства «София». Потом ещё сидели в закусочной с неаппетитной музыкой, ели толстые – немелодичные – бутерброды. Виктор так и не решился подарить ей маленькую плюшевую собаку и, когда на следующее утро Вика уже отбыла, повесил это пародийное чучело на гвоздик у её двери. Он не поехал в Крым, потому что сумасбродство всегда безнадёжно; в Тунисе же предполагалось купить нечто экзотическое для Вики, жертвенный дар богине. Или это лишь отговорка, а Витюша?
Никакой Кристины пока не было и в проекте.
«После беглого пролистывания страниц цветастого туристического журнала, были отброшены турецкий и болгарский варианты», – там не было экскурсий, а без экскурсий ничего мало-мальски интересного не достать. Просто развлекаться в отеле для Виктора было бы болезненно острой скукой. После мучительных перекидок и перетаскиваний была выбрана эта африканская республика. Тунис заинтересовал разборчивого Виктора перипетиями Пунических войн, историческим отношением к Франции и исламом.
2.
Чёрные точки оказались оливковыми деревьями, когда самолёт приземлился в Монастире, и первое, что заметил Виктор – это месяц на флаге Туниса, обращенный в улыбчивого циклопа. Светлая страна! Здесь никогда не бывало хмурое московское солнце! Пальмы и иностранные литеры навевали какую-то карибскую романтику: южная колония, и вот – небритая пиратская физиономия Виктора – тут. Быстро разобравшись с формальностями аэропорта, русская делегация погрузилась в красный автобус и мимо серого завода с большими трубами, мимо старой части города Суса, магазинов, заправок с монополисткой эмблемой раковины и одного казино (запоминаются лишь твёрдые пигменты) преодолела расстояние северо-восточного побережья страны. Райский глоток апельсинового сока оживил туристов, развалившихся на диванах входной залы отеля «Medi see» после нелёгкого автобусного марш-броска. Поскольку Виктор не успел познакомиться ни с кем из ровесников, ему пришлось заселиться в номер к двум «шпендикам» (12-14 лет), которые принадлежали к семьям более упитанного социально-экономического класса (светленький оказался совсем избалован, а черноволосый был ловелас и на второй день переехал в девичий номер). Окно номера, где так неохотно обосновался Виктор, выходило к востоку и маленькому белому забору из камня, который не достигал второго этажа, открывая пустынное поле.
Дядюшка Вальдемар, отвечающий за всех русских в отеле, учил Виктора плавать. Сначала на доске синего цвета, потом как неуклюжий бегемотик. Когда же этот загорелый до алой корочки дедок отсутствовал, Витя мирно наслаждался гейзерами в крытом бассейне. Просто великан в Ниагаре! Кругом пучина морская, волны грядут под него, и он утопает, но не тонет. Лёгкий массаж струй, нежность воды, «ласки а-ля H2O», как называл всё это Виктор – сын двух химиков. И ему было плевать на других отдыхающих, но эти самые отдыхающие не могли забыть про одинокого юношу и сами обратили на него внимание. Именно так нарушила его покой одиночества внучка Вальдемара – Ксения. Угостила конфетой.
Но вот настал час, когда появилась Кристина. Барахтаясь и воображая, что плавает, Виктор не заметил её сразу. Их была стая. Девочки-стервочки. И вот, значит, начали приставать к нему. Точнее одна приставала. Зелёный купальник, синяя радужка глаз. Морская дева. Нимфа-русалка. Водная Эсмеральда. Её ладони водили по его широким плечам. Глаза развратно сверкали.
Мужской организм Виктора отреагировал на возбуждение. И это было заметно. И это только раззадорило Кристину. Похотливо глазела, шепталась с подружками, хихикая. Ему было и стыдно и мучительно сладко. «А ты – девственник?» Вопрос смутил юношу «А вы, что уже нет?»
– А мы уже, знаешь, с пяти лет, – ехидно ответила Кристина.
Вдруг Виктору некстати захотелось в уборную, а когда он вернулся, – эротиды пропали. Случай, однако, дал пищу бурным и похотливым фантазиям, и пока он возвращался мокрым зябликом в номер, его чуть не совратили бабки-уборщицы, заметя на его мужское возбуждение, лаская его. А еще мусульманки! Засудить по законам Шариата! Да и в разговорнике нет нужных слов, чтобы избежать их уловок.
Рой похотливых мыслей слепой сладостной властью в свету томного дня заставлял страдать самую тёмную тучку души, боль гиперсексуальности, зной жажды в пустыне целомудрия. Весь трепет перед мощью злого разврата отравил сиянье Востока. Отравленная улыбка зари. Лазоревый наркотик глаз.
Вспоминается вся масса компьютерного чернушного видео. Дурные ассоциации, бурные животные эмоции.
Это звериная часть человека по Толстому. Животный человек, ищущий блага только для себя занял сознание Виктора. Маленький синеокий демон – синоним более действенного и действительного прототипа – развалил всю нравственную конституцию.
Всему виною Кристина-антихрист. Чудовище!
Солнце как на старых картинах утонуло в заливе. Лёгкие сумерки покрасили небеса. Виктор насилу успокоился. Бродил и ловил отъевшихся на обильных харчах чёрных тараканов, каких уже не встретишь в России. Скоро бросил. Побрёл мимо площадка для игры в бучу, на которой валяются тяжелые шарики, потом было сено для стрельбы из лука (надень перья индейца и только потом стреляй), а далее всё корты, корты. Дорожка из жёлтого кирпича. Не плитки, а шестиугольники. На ужине был чудесный мясной сюрприз в фольге. Специи. «А не сыграть ли в bingo…»
– Витя! – выкрикнула Кристина из-за плотной свиты, расположившейся на шезлонгах
около второго бассейна. – Иди к нам!
Виктор устремился к девушкам как ручной шпиц. Опять это чудовище. Кри-сти-и-на. Озорная греческая красотка. Дико-орхидейные губки.
Присел через столик от королевы.
Как именно Кристина предложила Виктору это, он уже не помнит, – что-то задорное или забористое, если не заборное. «Хочешь меня?» – если применять цензуру. Второй раз смутили Виктора.
– Тебе не будет больно, – продолжала улыбчивая бестия, – это мне в первый раз было больно…
Закатила глаза к небу.
– А ты веришь в НЛО? – перевела тему Кристина, – мы, знаешь, тут инопланетянки, веришь, нет? Мы похищаем таких как ты и увозим на свою планету.
Виктор помотал головой. Прошли иностранцы. Виктор просто молчал, скромно сидя на краешке лежака, чувствуя себя немножечко лишним. «Ихт лебедихт!» – кричали российские девчонки немецким мужчинам, что-то забывшим во тьме. Виктор совсем перестал их интересовать. Не хочет Виктор оставаться одиноким, поэтому и вливается в любую компанию, которая его приглашает. В таких компаниях он служит неким развлечением, над ним могут смеяться. Хотя долго он в такой компании не останется. Что именно хотел от него лидер этой компании: помочь или подчинить? Кристина уже хотела отвязаться от Виктора, рассказала, что родилась в Риге, что любит украинские песни, и напоследок предложила ему «приходить ночью в 102-ой номер», и ретировалась вместе с подружками. Виктора, полного надежд, опять оставили в смиренном одиночестве. Идти или не идти? От этих барышень из 102-ого всего можно ожидать.
Вечер возвёл над отелем полумесяц – получилась всеобъемлющая мечеть. Крупные очи звёзд напомнили Виктору про инопланетное происхождение Кристины. Он плотно ужинал, ожидая, что и его потенциальная пассия придёт насладиться, например, вот этой рыжей дынькой, но ни её, ни подружек почему-то не было. Началось представление аниматоров – комедиантов безработного Туниса. Сначала исполнялись танцы народов мира. Был там и русский «Казачек» на мотив «Катюши», но как-то странно было видеть негров в сарафанах. Потом была похабная комедия, долгожданная и ежевечерняя. Немцы гоготали от смеха за первыми столиками. Женщина, роль которой исполнял любимец публики Колоча, взяла застенчивого мужичка на руки и понесла к кровати. Элемент комизма был, но какой-то пошлый.
– А хочешь я тебя также? – прошептал чей-то голос Виктору. Разумеется, это была
Кристина.
– Ты не забыл? Приходи! Первое окно, если идти со стороны моря.
Виктор промолчал. А что можно было ответить?
Шоу закончилось всеобщим танцем под латиноамериканские ритмы. Зрители танцевали в шеренге перед сценой, а аниматоры на сцене в полном своём составе: негр Колоча, араб Барни, немка Ребекка. Но Виктор не остался. Побродил под окнами своего корпуса. Он грустил, но не от любви, а оттого, что над ним смеются, что играют на струнах его похоти, мужской и подростковой. Это не была даже печаль – желчь обиды, так мы это называем. Что ж пора идти.
Корпус состоял из хаотически разбросанных прямоугольников в арабском стиле. В 101-ом жил Вальдемар, рядом необходимые девочки. Не услышит ли дедок наши стоны? Постучал. Открыла незнакомая Виктору, но знавшая его девушка. «Ой, извини, мы переодеваемся, – приходи на дискотеку, мы сейчас туда». Через пятнадцать минут Виктор был на дискотеке. Лёгкие мелодии – хиты того лета – сотрясали тёмную округу. Работали бары, мерцали пятна светомузыки: синие, красные, желтые, синие. Девушки из России особо привлекали внимание. Но Кристины не было. Виктор не стал танцевать. Он не умел. Выпил коктейль и пошёл спать. Оба «шпендика» отсутствовали.
Следующим утром он опять будет плавать, но к нему уже никто не пристанет.. Виктор тупо глазел на topless, однако, счёл это омерзительным и покинул пляжный «Содом». Теперь он стоял на dance-площадке и внимательно следил за Барни, который выкручивал в танце свою завороженную партнёршу. Виктор тоже хотел научиться таким вот движениям, закружить девушку под ритм меренги. Являясь нерадивым учеником по части всего телесно-двигательного, он танцевал и старался запомнить каждое движение, но от этого был по-медвежьи неуклюж. Тут была и Кристина. Но девушки становились в пару с другими девушками, и именно Виктор чаще всего оставался без партнерши, хотя кроме Барни ни единого другого мужчины не было. За всю неделю уроков Кристина ни разу не обратит на него внимания, за всю неделю Виктор запомнит только самые элементарные движения. Венцом её равнодушия был ломаный смех её «вульгарно накрашенного лица», когда какой-то «соотечественник» бросит Виктора прямо в одежде в бассейн. Но эмоции, зажженные столь легко, зажженные в таком человеке, каким был Виктор – люди немножечко лишние, – эмоции не потухают, переходя в различные виды сентиментального чувствования, но не исчезают уже никогда.

Что же сегодня не даришь тепла?
Не позовёшь ты себе, не поманишь,
Если однажды к себе позвала.

Следующие двое суток Виктор был на экскурсии, но ни долгожданные руины Карфагена, ни музеи города Туниса, ни мечети Кейруана, ни Колизей, затерянный среди дорог, ни солончак, ни пещеры троглодитов, ни пустыня Сахара, ни купания в ручьях, ни обеды, ни гонки по серпантину на джипах – ничего уже не волновало его, было пропущено, было скучно. Да, он хотел лишь телесной услады в объятиях Кристины, но поскольку мы устроены так, что сексуальность есть лишь допустимая природой иллюзия любви, он вспомнил про Вику, и тосковал по ней, обвинял себя в предательстве… и вновь желал лишь Кристины.
Измученный жаждой, он выпьет сразу два литра минеральной воды «Sofia» после изнуряющей поездки по зною сурового африканского солнца. Оставшиеся дни Виктор тосковал по родине, напивая слова гимна под стук купленного барабана. Он купил-таки для Вики подарок; это блестящий браслет ему после жаркого торга уступил хитрый араб, знающий толк в амурных делах. Это было стилизованное под серебро украшение с крапинами синих точек и символом «Рука Фатимы» – открытая ладонь, национальный символ Туниса. Были ещё наручные колечки для мамы. Виктор мог бы подарить одно из них Кристине, но он обвинял её в том, что посмела затмить Вику, и уехал в Москву. Уехал и почти забыл Кристину.
Напоследок он узнал про роман светленького «шпендика» и внучки Вальдемара. «Шпендик» этот чем-то обидел Ксюшу, и она отмстила: «загадила», создав шедевр помойки, зубной пастой, туалетной бумагой входную дверь номера, где помимо отомщенного донжуна жил Виктор. В день отъезда Витя выбрался пораньше, чтобы не иметь никакого отношения к этому классическому русскому свинству, но нарвался на ту самую горничную, которую хотел соблазнить и которая теперь отсыпала ему проклятия. Прощайте, мадам!
Прощай, Тунис!
3.
В Москве Виктор совсем заскучал, считая монотонные дни до возвращения Виктории из Крыма. Заветную дату сообщил её отец, не поехавший к «милой тёще». Чем меньше оставалось дней, тем сильнее прыгали в сердце романтические мечтания, полные искренней чистой любви. Подарок хранился в розовом свёртке.
Виктор позвонил в день-икс с утра, но Вики ещё не было, а когда перезвонил позже, – была в душе. Ну, когда же?
– О, приве-е-ет! – обрадовалась Вика доброму другу. Лучшая часть лета прошла для неё с интересом и удовольствием. Она рассказывала Вите про игры в их дружной компании. Она познакомилась с двумя парнями из Донецка: «Такие клёвые!» Они пели украинские песни на вечерней заре под гитару. Они играли как дети в прятки. Они плавали дельфинами, собирали вечные камни, по которым ступали ещё греки. Они, они, они. «Они – загорелые и прекрасно развитые молодым телом – задорно ловили её полуобнажённую среди вод». Один из них – Руслан – всё хотел поймать её, «заключить в клешни своего озорства», но не мог: Вика никак не давалась. «Но в последний день я ему уступила», «Наконец-то я тебя поймал!».
Виктор дотерпел до конца этого, как ему показалось, «откровения». Положил трубку. И упал в лёгкой истерике. Как она могла? Как она могла? Вика.
Лето прошло, как и всякое время безделья и ленивой хандры – быстро. Вика и Витя всё же встретились, но он уже не любил её, как, наверное, любил до её крымских приключений. В каждой беседе она вспоминала своих хохлов. Особенно было для Виктора не приятно, что они были хохлами. Он люто ненавидел «Украину – страну славянской – размером с Лысую гору – похоти». «Вика же была зачарованна этой малоросской провинциальностью».
Началась учёба. Дни тянулись трудовыми черепахами. Он грустил. Он звонил Вике всё реже, но думал о ней всё чаще. Мрак его скудной жизни бледнел от этой любви к ней. Всевластная любовь сильнее жизни, превосходит жизнь, не ограничивается порождением жизни и не заканчивается с угасанием жизни.
Осенний лиственный узор, из которого Виктор тайком собирал гербарий, был завален ноябрьским снегом. Вспоминая лето, Вите вдруг ясно представилась та книга, что покупали они с Викой в «Олимпийском». Пауло Куэльо, «Алхимик». Прочитать? Характеристика Вики: «Это что-то с чем-то», – мало что говорила Виктору. А может и не такая и бредятина? И, несмотря на то, что Витя презирал всё модное, «Алхимика» он всё-таки приобрёл и прочитал. За одно воскресенье, так ему понравилась эта книга. Идея «Своей Судьбы» потрясла его, и он ждал чего-то от этой судьбы.
В понедельник, полный упований, он вошёл в класс, где должен был состояться разбор «Воскресенья» Толстого. И первое, что он услышал, были слова учительницы:
– Вить, не хочешь на недельку отдохнуть?
– А учёба?
– Неделька всего! Тебе нужно отдыхать. Заучился. В пансионате «Славия» будет лагерь журналистов, юных журналистов. Мастер-классы, известные люди – говорят, президент будет, – поезжай.
– Ну, ладно. Хорошо. С радостью! – сказал Витя и вспомнил о «Своей Судьбе». Вот он шанс! Что-то должно произойти? Не упускать!
На следующее утро Виктор уже ехал по заснеженным подмосковным дорогам в автобусе. Смотрел в окошко. Судьба или бред? В деревьях пред его взором было мало смыла. Он ни с кем не разговаривал. А что может произойти? Ну, поговорю я с той девочкой из моей школы. А ведь она мне не так уж и нравиться.
На воротах пансионата была надпись: «Слав и Я». Кругом был по-европейски не очень дремучий лес. Витя взял рюкзак и пошёл к корпусу: классическая «коробка», в отличие от Туниса. Получил ключи номера, где опять с ним соседями оказались «шпендики», тех же возрастных категорий, что и летние. Но не пришёл ещё какой-то там начальник, поэтому в номер пока было идти невозможно, да и к тому же всех гостей позвали в большую залу, украшенную рисунками и фотографиями. Виктор сел на свой чемодан и уставился в окно.
– Витюша! – да, это была Кристина в роскошной зимней куртке. Конечно, он знал, что встретит её здесь. Но вместо приятных слов, которыми обычно приветствуют старых знакомых, он выкрикнул:
– Изыди, дьявол, изыди!
И отскочил, будто и впрямь увидел ужасное чудовище. Кристина рассказала своим новым спутницам, что с этим тощим юношей в пуховике она отдыхала летом в Тунисе. Больше ни слова они друг другу не сказали. Пресловутая «Своя Судьба» раскрыла карты Вите, словно это были те самые шуточные карты с Гитлером и Лениным вместо туза и короля, которые он купил для игры с Викой, но взял в эту поездку для саморазвлечения. В этот день Кристина и Виктор ещё раз случайно встретились в коридоре, и она сказала, что будет следить за ним, и погрозила пальцем.
Он знал, что это второй шанс, и теперь ему были желанны не ласки, не «бездумье тел», не пятиминутный, или, как уточняет тот же Куэльо (уже в другой своей книге), одиннадцатиминутный пыл, а простое внимание, долька общения синеокой красавицы. Гряда боли за потерянное время прошла по нему. Витя страдал из-за того, что ей, т.е. той, о которой он всё лето и всю осень мечтал, является вовсе не Вика, а Кристина, что он обидел Кристину. Он обидел её тем, что ничего не подарил, что так вульгарно о ней думал, что не вырвал из ненужной компании.
Виктор увяжется за ней в отдел иллюстраций.

В отделе иллюстраций было не сложно,
Зато на Кристину смотреть было можно.

Он будет высматривать её на обедах. Танцевать для Кристины бешеным осликом на дискотеках, чувственно как может, с посвящением всего себя Кристине. Но с Кристиной будут её подружки, нерастворимые помехи. Он не знал, как подойти, что сказать и что сделать. Он не очень-то компанейский человек и малообщительный скромный парнишка. Кристина шутила над ним. Даже посмеивалась. А чувство его росло. Он уже трепетал перед ней.
Добродушные «шпендики» уже начали замечать состояние Виктора. Эти бескрылые амурчики старались как могли помочь его нерешительности. Они писали любовные записки якобы от Кристины, чтобы подтолкнуть Витю хоть на какие-нибудь действия. Виктор отшучивался, тупо говорил: «Это вы, подлецы, написали! Вы издеваетесь надо мной! – и думал: «Я для неё игрушка. Зачем ей я?» Он всё думал и думал, а время неумолимо шло.
– Я за тобой слежу! – каждый раз говорила Кристина при встрече с Виктором.
Шутит, всё шутит.
И сердце источало грусть, и Виктор молчал ночью, глядя на пироги сугробов. Истинная любовь, духовная, но человеческая, таилась в этом страдании. Любовь – отголосок судьбы. Никогда он не был так близко к этой – своей – судьбе, к этой – своей – любви. Лучезарный свет правдивой любви был дарован ему.
Но Кристина исчезла. Вдруг куда-то пропала. Её не было ни в столовой, ни на работе отдела иллюстраций, ни на дискотеке. Она уехала. Заранее уехала.
Настал предпоследний день смены. Витя шел на работу отдела, шёл, туда, где уже не было её.
– Я слежу за тобой!
– …Где ты пропадала?
– Я болею, горло.
– А как ты питаешься?
В номер еду приносят.
А подружки твои где?
Уехали.
Они шли. Вокруг был ярко освещённый солнцем снег. Статуи пионеров дудели в свои трубы. Они шли на работу отдела, и оказалось, что кроме них двоих никто и не пришёл. Толстая учительница дала им задания рисовать снежинки для итоговой газеты. И они вместе рисовали снежинки. У Виктора они были сложные, состоящие из множества более мелких снежинок и чёрточек. Снежинки Кристины были прекрасны, горды, но колючи. Они были маленькими чудовищами, не страшными, а наоборот необычайно красивыми. Виктору казалось, что в этих снежинках Кристина нарисовала себя. Она лишь кажется чудовищем, внешне она чудовище. Иголки прекрасной розы. Но в этом рисунке был крик о помощи, жажда свободы. Её вульгарность показалась такой наигранной. Естественно, Виктор не стал делаться своими эстетическими впечатлениями.
Чувство Виктора дошло до своей завершённости. Виктор полюбил Кристину. Но ничего, ничего по-прежнему не делал. На ужине её опять не было. «Может, она придёт на дискотеку? И я приглашу её, точно приглашу, клянусь!» – надеялся Виктор.
Началась дискотека. Парочки кружились в медленных танцах. А Кристины всё не было. Она не придёт. Виктор долго смотрел в окно, в снежный лес. Шумела музыка, а Кристины не было. Вдруг она выглянула из своего окна и начала также смотреть в лес. Смотреть в одном с Витей направлении. Он заметил Кристину. Бежит, быстро одевается, чтобы скорее успеть под свет её окна. Но успеть можно только в дешевом кино, – Кристины уже не было. Тогда он также решительно забежал в корпус, небрежно швырнул свой пуховик гардеробщице, скорее побежал к дверям её номера. Стучит, стучит, стучит. Не открывает, не открывает, не открывает. Ещё бы чуть-чуть и Виктор слышал бы бой своего сердца. Её нету в номере. Пошел прочь. «Витя!» – закричал «шпендик». Витя обернулся. Кристина с заспанными глазами открывала дверь.
– Вот, это тебе, – сказал Виктор и протянул ей карикатурные сувенирные карты, – это на память. Подарок.
И не добавил: «Ты одна? тебе не скучно? а может, сыграем?» Молчание. Звук Тишины.
– Ну, ладно. Спасибо.
И после значительной паузы… закрыла дверь.
На следующее утро Виктор так и не решиться спросить её номер телефона, и они расстанутся на этом. Виктор молчал в автобусе, хотя мог бы ещё познать всю глубину жизни, сказать нужные слова и получить – кто знает – нужный ответ. Но нет, нет, нет.

«И если всё, что случается дважды, повторяется и в третий раз, то где же ты, Кристина?»


Май 2006 года. Дмитрий Гендин. Москва.

P.S.

Знаете, неожиданно и совершенно случайно наткнулась на данный сайт. Я и есть Кристина Дергач. И Диму этого я узнала. У меня нет слов... Впервые обо мне пишут произведения, да еще такие. Маленькая была, глупая... Если автор прочитает это, то я прошу прощения за то, что была с ним такой жестокой.