Страшная месть

Нет ничего более обидного, чем пренебрежение, выказанное тебе близким человеком. И ладно бы, если ты в чем-то провинилась! Живёшь себе в лесу всё лето, пасешь детей на травке, шакалишь по деревням в поисках хлеба насущного, а по пятницам приезжает супружник с друзьями и их непритязательными подругами, и сжирают под водку всё, что удалось добыть на неделе посредством непосильного труда и личного обаяния перед деревенскими бабками, бросают свои объедки, где придётся, и уезжают в воскресенье вечером отдохнувшие и довольные жизнью. В общем, "все серут, а Роза убирай!" И как-то на мое справедливое замечание по этому поводу, с добавлением, что пора бы уже мне, соломенной, так сказать, вдове, завести себе подходящего любовника или, на худой конец, сочувствующего, я получаю злобный ответ, мол, кому это я нужна с двумя малыми детьми и обвисшими сиськами! А что касается английской шубки, присмотренной в местном сельпо, которую я попросила отложить до понедельника, то оказывается, это и вовсе ненужный предмет, без которого наша семья вполне может обойтись!
Семья-то вполне может обойтись, но только не я! Чем-то ведь надо прикрыть «обвисшие сиськи» зимой, как вы думаете? Поэтому, оставив детей на приблудившуюся к нам месяц назад девчушку (забыл кто-то из Ивановских друзей, она и жила себе), я метнулась в понедельник с первым же автобусом в Москву, где, на оставленной к тому времени работе, мне всегда одалживали денег взаймы. Тропа войны была прямой и ясной, как стрела Робин Гуда. Через четыре часа я уже шагала на горку, в сторону сельмага, в своих вельветовых джинсах с американским флагом на заднице, вышитой размахайке и с нужной для покупки шубки суммой денег, зажатой в кулаке…
Фиолетовые жигули остановились в пяти метрах от меня, водитель распахнул дверцу настеж и я, не раздумывая ни минуты, плюхнулась на переднее сиденье. Мужчина за рулем был писаный красавец! Черноволосый, плечистый, с открытым взглядом карих глаз и четко очерченным ртом, - он мне сразу понравился. Я захлопнула дверцу.
- Вообще-то я подумал, что смогу у Вас разузнать, где здесь можно половить рыбу, - не совсем искренне (мог бы и окошечко открыть, поравнявшись со мной, а не проезжать вперед, перекрывая отворенной дверцей тропинку), вымолвил он, обалдев от моей наглости.
- А вот сейчас съездим в магазин за шубой, и после я всё Вам покажу в лучшем виде! - выпалила я, улыбаясь изо всех сил и не позволяя ему дать обратный ход. Наверное, авантюрная жилка, присутствующая в человеке, не позволила дяденьке отделаться от меня тотчас же. Или я его действительно заинтриговала, или ему просто нечего было делать, но мы тронулись к сельпо, которое было в десяти минутах езды...
Знакомая продавщица вынесла шубку, ехидно улыбаясь. Еще бы! Мы не первый год жили в зоне отдыха Фрунзенского района, и моего мужа она могла узнать с первого взгляда. Тот был высокий, интересный блондин тридцати с небольшим, а тут - невысокий брюнет лет сорока пяти. Тем не менее, она ядовито спросила громким шепотом:
- Это Ваш муж?
- Нет, это мой любовник, - громко ответила я, попадая в рукав шубы, которую мой спутник предупредительно перенял у продавщицы и держал теперь позади меня... Я услышала саркастичный смешок.
Незнакомец стойко молчал, пока я вылезала из шубы и рассчитывалась. В машине он искренне расхохотался:
- Вы интересная девушка, - промолвил он сквозь смех, - что же у нас дальше по плану?
- А дальше - домой, - указала я на домик под елкой, видимый с горки, как на ладони, - вон пирс, можете на нем ловить Вашу рыбу, сколько влезет или сколько вылезет.
Когда Оксанка (девочка, о которой я уже упоминала) вытащила моих мартышек из дома на полянку, у дяденьки округлились глаза.
- Чьи это дети?
- А дети наши, - уклончиво ответила я и стала умывать девчонок. Дяденька быстро засобирался. Крючки цеплялись за цивильные брюки, не предназначенные для рыбной ловли... "Теперь даст деру!" - подумала я. Но прежде чем уехать, мужчина спросил, когда можно будет нас навестить и каких гостинцев привезти. Серьёзно к этому я не отнеслась, но на всякий случай попросила яблок и аспирина, добавив, что мы будем ждать его в пятницу, в восемь вечера, коварно соображая, что к тому времени вся компания мужа будет уже в сборе. Итак, главное - это с чего-то начать, а дальше было еще проще. В моей голове вполне конкретно сформировался план мести. В тот же день я двинулась в дальнюю сторожку за молоком. Этот трехкилометровый марш-бросок входил в мою ежедневную продразверстку, но, на этот раз я не пошла пешком, а стала голосовать на дороге, останавливая попутные легковушки и, пока меня подвозили, успевала разговорами завлечь седока и назначить ему свидание всё на ту же пятницу, на те же восемь часов вечера. Внешность и социальное положение этих кобелирующих особей интересовали меня меньше всего...
И вот наступил час расплаты. Представьте себе картинку: прохладный июньский вечер, на лужайке перед домом собралась толпа гуляк из десяти мужиков (почему-то на этот раз они были без дам, наверное, все-таки на Иванова подействовали мои слова о вселенском блядстве на глазах у детей, а может быть, у всех подруг разом наступили "критические дни"), они картинно сидели и лежали на траве в ожидании ужина, который собственноручно готовил мой муж на наших убогих керосинках, типа, облегчал жене жизнь. Напротив дома вдоль дороги припарковалось с десяток разноцветных автомашин, водители которых молча переглядывались и переминались, посматривая в нашу сторону. Следы недоумения были заметны на этих лицах, которые я так и не успела запомнить. Кто-то из них полез под капот, кто-то начал постукивать по колесам ногой, а Иванов, высунув полуголое лохматое тело из тамбура нашего домика, философически заметил, что это противостояние весьма странно выглядит, поскольку никто не купается, не достает удочек и вообще, откуда, мол, сегодня, в пятницу, здесь столько машин...
Я сказала, что всё это ко мне, кавалеры, которым назначено свидание. И позвала, мол, ребята идите сюда, я вас жду! Отъезд визитёров был негромким, но стремительным, видимо, материли они меня либо шепотом, либо, уже сидя в машинах. Еще бы, такая толпа мужиков подле дома!
Один все-таки остался и подошел к нашей компании. Это был мой храбрый понедельничный знакомый, с которым мы покупали шубу. В руках у него болталась авоська с зелеными яблоками "симиренко" и несколькими пластинками аспирина....
Иванов сдаваться не хотел, хотя прекрасно понимал, что проиграл в нашем незримом бою. Он деланно заулыбался и произнёс:
- А-а, ну раз у тебя есть дружбан с машиной, то не съездить ли вам обоим в сельпо за бормотухой!?
- Отчего же не съездить, - ответил дяденька, - съездим с удовольствием, - и взял у Иванова из рук сетку с бутылками. Мы отъехали в магазин, обменяли пустую посуду на полную, и благородный юноша средних лет и красивой наружности привез меня обратно. Мне не хотелось выходить из машины, в тот момент, если бы не дети, я бы уехала с ним на край света... Я чувствовала себя не в своей тарелке и молчала всю дорогу, "дружбан", казалось, всё прекрасно понимал и тоже молчал. Он сочувственно смотрел на меня, будто проникал в мои печальные мысли. Отдав Иванову сетку с бормотухой, он тотчас деликатно откланялся, а я так и не узнала, как его зовут, думая, что уж теперь-то мы больше никогда не увидимся. Однако нам всё же довелось познакомиться, когда он неожиданно заехал вечером на буднях. Мы проговорили, сидя на лавочке перед домом, часа два. Георгий оказался вице-президентом крупной компании, сказал, что впервые в жизни его так виртуозно и красиво продинамили, и вообще, он на меня не в обиде, поскольку ему нравятся весёлые истории и неглупые женщины. У нас с ним оказался один общий знакомый – переводчик, работавший в Автоэкспорте...
В это время нас незаметно подслушивал соглядатай, оставленный Ивановым якобы для помощи по хозяйству, удивший рыбу в кустах под обрывом, на котором мы сидели. Всю неделю он ходил за мной по пятам, чтобы потом доложиться "начальству" о моём поведении.
А в субботу, следующую за той триумфальной пятницей, которая завершилась показом новой шубки, якобы "подаренной" мне предъявленным красавцем -"любовником" (муж прикусил губу от злости, хотя понимал, что я блефую), Сашка Моисеев, известный в нашей компании своим постыдным скупердяйством (водку он употреблял только на халяву, но с исключительным удовольствием), в присутствии неожиданно приехавшей свекрови одарил меня огромной коробкой шоколадных конфет, торжественно принесённой на вытянутой руке из буфета через лес, сопроводив свой сердечный дар словами: "Это Вам, мадам, за высший пилотаж"! Свекровь сидела с квадратными глазами, ничего не понимающая и смотрящая на сына, столбом стоявшего поодаль, по его внешнему виду больше потрясённого бескорыстным поступком Сашки Моисеева, чем моей выходкой…
Он выглядел так, словно его побило градом. Правда, длилось это состояние не слишком долго. Но это уже совсем другая история. А с Георгием мы больше не встречались, да и зачем? У каждого из нас была своя жизнь...