Вито - палач

- Ещё вина, я сказал! Какое тебе дело до того, что подумает госпожа Эльза?!
Вито стукнул пустой кружкой по столу и, когда хозяин, прихрамывая и покачивая осуждающе головой, кинулся к бочонку, обвёл заведение угрюмым взглядом. Посетителей было предостаточно, но никто не повернулся на начинающийся скандал: боялись. Вито пьяно усмехнулся:

- Поторопись, хозяин! Если бы все в своей работе были так медлительны, наш старый Кобленбург остался бы без жителей, а я – без заработка. Поторопись! Жёны заждались нас под пуховыми одеялами! А, что скажете, горожане?

Ответа не было, но Вито и не ждал, что кто-то поддержит разговор: все боялись!

Его боялись уже два десятка лет, с тех пор, как Вито унаследовал место отца, палача славного города Кобленбурга. И два десятка лет Вито, обращаясь к горожанам, даже соседям, говорил только сам с собой.

Пятьдесят два шага по городской площади от погребка до костёла. Сорок ярдов от распутства до святости. Сорок ярдов пути в полупьяном беспамятстве. Этот путь Вито прошёл бы даже с закрытыми глазами. Два десятка лет Вито ходит одной и той же дорогой: к полудню – на площадь, после работы – домой. Весь Кобленбург для Вито – только эта дорога. Когда-то Вито задумывался: почему в спокойном Кобленбурге каждый день, кроме воскресного, есть работа для палача, уже и помост не разбирают, как когда-то давным-давно…. Теперь ему всё равно. Работа есть работа. Нельзя много думать, когда у тебя на шее больная жена. Теперь ему за пятьдесят. Трудно искать другую профессию, когда стареешь. И чем плоха работа палача? У него хороший дом в каких-то ста ярдах от площади. Многие богатые купцы хотели бы жить в центре города. Только члены магистрата и самые знатные горожане могут позволить себе роскошь жить в центре. Да! Только самые знатные. Он, Вито, не знатный горожанин, но он себе это может позволить!

Стоп - костёл! Отсюда начинается его улица. Вито оглянулся назад. Тихо. Ещё не темно, но тихо. Площадь пуста. Вон он, помост напротив магистратуры – его рабочее место. А дальше, по кругу, винный погребок и костёл – его Дорога. Зайти в костёл, что ли? Никогда не заходил, но сегодня – день особенный. Особенный, хотя и обычный. Нет уж, лучше к Эльзе, заждалась наверное, бедняжка. Сама Дорога мимо костёла очистит его душу. А не очистит – плевать! Всё равно всем палачам гореть в аду!

Эльза, Эльза! Безумная Эльза! Любимая Эльза! Ещё почти восемьдесят ярдов, сто шагов по узкой улочке под горку. Совсем легко. Потом лестница в семь ступеней и ещё два десятка ярдов до дома. Рядом. Жди, Эльза! Ты всегда ждёшь своего Вито. Вито снова сядет радом с твоей постелью, бережно возьмёт узкую холодную ладошку своими корявыми лапищами и будет говорить, говорить, говорить…. Уже два десятка лет Вито говорит в пустоту: никто ему не отвечает, даже Эльза. Двадцать лет у постели безумной параличной жены. Эльза не может ходить с тех пор, как он впервые заменил отца, а их единственный сын проклял его и убежал из дома. Кто из них, сын или отец виноваты в её болезнях? Когда молитва соединяла их перед Богом и людьми, Эльза знала, что судьба сына палача – быть палачом. Может быть, тогда это казалось делом далёким и не окончательным? Но сын палача – будущий палач. Как сын купца – будущий купец, а сын кожевника – будущий кожевник. Как ни крутись, судьба детей – Дорога отцов.

Эльза не верила!

Его сын не верил!

Что изменилось от их неверия?

Судьба не прощает непокорных!

Вот они, ступени. Вон он, их Дом. Дом, из-за которого он не может сойти со своей Дороги.

Эльза, бедная Эльза, что рассказать тебе сегодня? Может быть про то, как члены Совета подрались из-за способа казни? Как летели на землю парики и рвались рукава? Глупые: смерть есть смерть. Неважно, как ты уходишь, важно, как долго и как тяжело. О, в этом Вито был большим мастером! Повешенный мог четверть часа дёргаться в «медленной» петле, четвертованный час не умирал на плахе. А уж мелкие воришки, которым он перерубал запястья, мучались годами и никогда уже не могли вернуться к своему ремеслу. Много секретов передал ему отец, многому он научился сам, благо практики хватало: окрестности города кишели разбойниками, порой крестьяне поднимали на вилы налоговых чиновников, сюда, прослышав о богатствах горожан, постоянно наведывались воры и воришки, мошенники и авантюристы. К чести сказать, Совет обеспечивал гражданам более-менее спокойную жизнь. Правда, работы у Вито не уменьшалось. Зато для запугивания преступников изобретались всё более страшные кары. И каждый полдень, за исключением воскресенья, дня молитв и раскаяний, все граждане должны были приходить на площадь и наблюдать за работой Высокого Суда, а в спорных случаях ещё и давать или не давать одобрение особым пыткам. И не было ещё такого, когда горожане не соглашались бы с Советом.

Скрипят ступени. Нужно бы нанять плотников и заменить лестницу в комнату Эльзы.

Нет, жена! Сегодня Вито расскажет, как визжал от бешенства сам Председатель, когда преступник вместо долгих мук умер так быстро, что даже не успел понять своей смерти.

Вот что расскажет сегодня старый Вито своей Эльзе. Не скажет только, что сегодня на плахе был их блудный сын, непутёвый сын, сошедший с Дороги сыновей.