Портал

Портал.
Не умея держать в руках молоток
и топор - дом не построишь; не
зная родного языка,
будучи косноязычным, просто и
понятно не напишешь…..

Однажды, прилетев на крайний север Красноярского края, в посёлок Туруханск, я познакомился там с неординарным, средних лет мужчиной, которого все называли просто – Иваныч. Хотя о нём уже было много написано местными газетчиками, и даже он вошёл, как почётный гражданин, в книгу достижений района, но всё же, я захотел лично познакомиться поближе и с ним, и с его творчеством. И не только с творчеством… О нём ходили, такие удивительные байки, даже, дошедшие через полторы тысячи километров до Красноярска. Поэтому меня и потянуло на Север, чтобы посидеть у костра с ним, попить чай с дымком, покушать тройную уху из свежих пойманных, тайменя, ленка и хариуса. А во время чаепития послушать из его уст, уст первопроходца, о загадочных приключениях этого человека, влюблённого в суровый таёжный край. Это одно из его стихотворений, в котором выражаются все его чувства по отношению к природе:

Я вспоминаю девственность таинственных лесов.
И шум, ласкающий мой слух, порожистой речушки.
А в бесконечной веренице, бередящих душу, снов
Опять брожу в тайге, живу в избушке.

А сон есть что? – Кладезь мечтаний!
Лишь стоит очень захотеть
Со дна достанешь «файл» желанный
И сможешь мигом просмотреть.

И снится, трудный перевал, но я пою,
И в песне, непростой, слова ложатся в рифму сами
А на привале, я, склонившись, жадно воду пью,
К ручью, холодному, горячими, прильнув губами.

Вновь, у костра, друзья ведут крутые разговоры,
Взахлёб, что даже был забыт обед.
Я ж к кедру прислонюсь, не слушая их споры,
Соприкоснусь с любимою природой тет – а – тет.

В реке, хрустальной чистоты, за перекатом,
Уйдя от солнечных лучей за камень, в тень,
Подставив, под струю холодную, свой лоб покатый,
Надменно смотрит повелитель рыб – таймень.

А вон речной обрыв…. Олень рогатый,
Взрыхлив копытом ягель, замер чутко вмиг,
Услышав, как вдоль Хурингды, идёт сохатый,
Послав сопернику в тайгу призывный крик.

И вот уже поднявшись на вершину плато,
Так высоко, что облака рукой коснуться смог.
Вдыхаю запахи тайги, пьянящей мяты,
Веду с природой нежный диалог.

А даль в себя загадочно влечёт,
Нагую красоту свою, как девушка скрывая.
И вот уж к горизонту, как орлан лечу,
Завесу тайны сладострастно открывая…

И как в любом из сладких снов,
Где кульминации момент вот – вот наступит,
В реальность бытия, я окунаюсь вновь,
И где - то, там, вдали, тоскует тоже одиноко «путик».

Его, основная, охотничья база находилась в верховьях реки Хурингда, впадающая в реку Бахта, а та в Енисей. Хурингда, брала свои истоки от плато, которое являлось водоразделом между Угрюм – рекой и Бахтой. База на Хурингде – это на века сложенное зимовье было построено им одним, из несподручных лиственничных брёвен, каждое из которых и двоим – то мужикам не под силу поднять…. Избушка находилась, не так далеко в гору, на подходящей площадке для посадки вертолёта, кроме которого сюда просто не добраться. Координаты базы находились на пересечении девяносто градусов северной долготы и шестьдесят четвёртого градуса северной широты. Я слышал ранее много загадочного, мистического и интересного об этой параллели, но такого, что я увидел…… Короче всё по порядку!

Так как, вы, уже ранее, в предыдущих рассказах, познакомились с Иванычем, то начну сразу с того, что этот добродушный, крепкий, выносливый сибирский мужик, чтобы доставить мне удовольствие общения с ним, взял отгулы на две недели. У меня, как у творческого работника, времени было предостаточно и, договорившись с кем надо, мы полетели на МИ – 8, попутно с вахтой геологоразведчиков, залетающих, после отгулов, на буровую. Буровики отсыпались после бурных возлияний на прошедших отгулах, а я, во время полёта наблюдал за Иванычем, как тот, с непроницаемым видом, сидел у иллюминатора и разглядывал проплывающие под брюхом вертолёта, такие загадочные, красивые, девственные, раскинувшиеся на сотни километров вокруг, ландшафты Туруханской тайги.

Когда – то Туруханский район назывался Туруханским краем. Шутка – ли! По величине этот район был сопоставим с площадью такого государства, как Франция! Но со временем он вошёл в состав Красноярского края. Пока ещё здесь занимаются романтики - геологи разведкой нефти, газа и других ископаемых. Но эта романтика забрала многие человеческие жизни. Этот край, как красив, так и суров… Не каждый выдерживает здесь и года! Многие, испытав судьбу, и не выдержав всех тягостей и невзгод, возвращаются обратно на материк. Но те, кто, прожив здесь три года, уже самозабвенно влюбляются в эти места, и остаются на многие годы, в этих, кому – то показавшимся непригодными для нормального существования, местах. По тёплому, ласковому взгляду на виды из иллюминатора, я понял, как дорог Иванычу этот край! Вот такие люди и остаются здесь навсегда!

А я сидел, как на иголках… Скорее бы, уж, скорее прилетели! Из кабины выглянул борт – механик и кивнул Иванычу. Тот поднялся и подошёл к кабине, указывая на что – то пилотам. Слева от Хурингды показалась самая высокая гора около реки, где была база Иваныча. Вертолёт, сделав круг, стал заходить на посадку. И вот, наконец – то, мы, попрощавшись со всеми, выгрузились, присели над вещами, а вертолёт поднялся отвесно и, сделав ещё один круг над нами, ушёл на восток…Я с глубоким интересом разглядывал открывшуюся внизу и вдали панораму.

От избушки далеко было видно, как текла, извиваясь змейкой, между невысоких гор, тундр и гольцов, Хурингда. Сложили, кое – какие вещи в лабаз, построенный Иванычем около зимовья, а остальные вниз к реке, сделав две ходки. Одна ходка была с надувными лодками из перкаля, а другая со всем основным оборудованием для сплава по реке – продукты, спиннинги, резиновые мешки для засолки рыбы и небольшой палаткой Спальники были в каждом зимовье, в лабазах, поэтому лишний вес не брали с собой.

Разожгли костёр, и пока закипал чайник, мы успели накачать свои лодки для сплава и всё сложить в них. Конец августа, поэтому, ни мошки, ни комарья уже не было, и мы пили чай спокойно, без накомарников. Я любовался этой первозданной красотой природы и её величавым спокойствием. Берёза и могучие лиственницы и осина, уже начали менять цвет своего наряда, состоящего из листьев и хвои.. Недели через полторы они уже будут, стыдливо прикрываясь голыми ветвями, с грустью ожидать снегопада, чтобы укрыться им от холода в долгую северную ночь. А сейчас они создавали такую гамму красок, что я начинал влюбляться в этот суровый, с первого взгляда, край. Ниже, по течению, из тайги вылетели два глухаря и сели на косу, в поисках подходящих камешков для перемалывания хвои зимой. Все зверушки делают последние приготовления к зиме, вот и мы будем запасаться вкусненькой рыбкой на зиму!!!

Закончив пить чай, я разложил телескопическую удочку с блесной и закинул на перекате. Первый заброс, и сразу резкий удар по блесне. Конец удочки затрепетал, согнувшись, чуть ли не вдвое, и я вытянул, из хрустальной чистоты воды, первый свой улов на Хурингде - большого красавца хариуса.

- Отпусти, Юра, его обратно в воду! Мы хариуса не будем брать! – Услышал я голос Иваныча.

Как бы ни жалко мне было расставаться с таким уловом, но я послушался и отпустил обратно этого красавца в воду. Хариус, почуяв свободу, расшеперил свои с зеленоватым отливом плавники, и, встав на хвост, пролетел по воде метров шесть, работая хвостом, как пропеллером
.
- Вот это силища! – Только и успел промолвить я, с восхищением..

- Ну, с Богом! – перекрестил Иваныч, своим перстом низовье реки, и, столкнув лодки, мы быстро сели за вёсла и стали подрабатывать ими, чтобы не навалиться на валуны и не перевернуться..

Река Хурингда с норовом, как и всякая другая горная река. Но здесь Иваныч был в своей стихии, так как уже за многие годы он знал каждый перекат и каждый большой валун, который надо обойти. Редко в кои годы сплавятся по ней геологи, собирая камушки, а в стороны от берега и вовсе не отходят. Да ещё, может, когда вертолёт подсядет, увидев сверху стоявшего за камнем крупного тайменя. Сплавившись за перекат, Иваныч остался на левом берегу, а мне сказал быть на противоположном, чтобы не мешать друг – другу кидать спиннинги.

В это время таймень и ленок стояли за перекатами на плёсах и жировали, питаясь хариусами, сигами, спускавшихся с верховий, в ямы, на зиму. Тут мы с Иванычем, как говорится у блатных – оттянулись! Кидали на самодельных мышей, сделанных Иванычем из круглого пористого строительного каучука. Этот круглый каучук вставляли, как утеплитель между бетонными плитами, при строительстве панельных домов. Отрезается от такой колбаски сантиметров десять – двенадцать. Затем через центр её пропускается мягкая тюковая проволока, и на выходах закручивается колечками. Затем крепятся карабинчики с вертлюжками и на конце мощный тройник. Ещё для большей уверенности против схода тайменя некоторые делают и посредине тройники. Но Иваныч, добавочные тройник никогда не цеплял - у него и так были отличные самоделочные тройники, которые могли и акулу спокойно удержать.
Вот тут - то я уже получил сполна удовольствие от захватывающей борьбы с тайменями…. Иваныч мне рассказал про такую рыбалку стихотворение:

Летом, однажды, решив порыбачить,
с другом летим на Ми-8 в тайгу.
Вот под винтом уже Хурингда: значит,
Встретиться здесь я с тайменем смогу.

Выбрали место, где лучше садиться,
Рядом с порогом коса выдаёт.
Сделала круг винтокрылая птица,
И мягко пилот посадил вертолёт.

Выгрузив вещи, с друзьями простившись,
Не навсегда, на неделю всего,
В сладостном трепете сердце забившись,
Выскочить хочет, - не сдержишь его.

Косу, вмиг от мусора, вихрем подчистив,
С воем надсадным ушёл вертолёт,
Долго в ушах ещё слышался свист его
И в голове, словно молотом бьёт.

Вот звуки исчезли. Наградой терпению
Густо собой обняла тишина.
Только и слышно друг друга сопение,
Да как камни на отмели лижет вода.

Лодки – резинки недолго качали.
Сели за вёсла и вмиг по течению,
Вот перекат. Ну а там уж начались
Страсти рыбацкие… вот где забвение...

Васька тайменя в два пуда зачалил,
Голосом с дрожью на помощь зовёт.
Рад бы помочь, но я сам измочален:
Сильный схватил - боюсь леску порвёт

Бьёт таймень сильным хвостом, извивается,
Выбросить хочет блесну изо рта.
Потом седьмым уже с ним обливаюсь я
Будет, однако, кг на полста.

Долго гиганты по плёсу метались,
Спиннинг дугой напрягался, как лук.
Прёт буруном, леска вся размоталась,
Кажется, вот – вот останусь без рук.

Вот уж поверьте, тогда нам досталось,
Слышен лишь всплеск, да сердец перестук,
Сил больше нет, только воля осталась,
Врагу не желал бы вот этих я мук.

Друга вон волоком тянет, как дерево.
Сам я упёрся ногами в валун.
Но предел сил есть у рыбы, и к берегу,
Всё же подходит уставший шалун.

Сбили охотку. Уж время вечернее.
Спиннинги, удочки в лодке лежат.
Рыбу разделали, смыв на течении –
Будет уха из голов таймешат.

А за ухой разговоры, как водится,
Хочется всё же чуть – чуть прихвастнуть,
Васька в фантазиях вовсе заходится,
Вряд ли сегодня он даст нам заснуть...

Вот уж неделя у нас пролетает,
Много чего повидали мы здесь…
Плохо, что гнуса так много летает,
Зато уж любому собьют они спесь.

Кровушки нашей напились уж вволюшку:
Шея в укусах, припухла губа.
Что же поделать – рыбацкая долюшка,
Нас на аркане не тянут сюда.

Здесь радость со стрессом так тесно сплетаются,
Что, кажется, стрелки весов не склонить.
Но стрессы коварные вмиг разлетаются,
Когда у костра сядешь с другом чай пить.

Но всё хорошее быстро кончается,
Слышен уже нарастающий вой…..
Ветви деревьев от вихря качаются,
И, загрузившись, летим мы домой.

Лучше уже и не сказать про эту рыбалку, что я здесь испытал…
Иногда, правда, и эти тройники не выдерживали, ломаясь, когда попадался таймень невероятно больших размеров. А таймени, я вам скажу, достигали в длину, до двух метров и более. И вот, кидаешь готового искусственного мыша, чуть вверх течения в уже более – менее успокоившуюся после переката воду, и тянешь, будто настоящая мышь плывёт. Тут же, сразу, вскипает вода от бурунов, создаваемых тайменем, и от сильного удара, чуть спиннинг не вылетает из рук. У меня два раза такое было – хорошо, что спиннинг цеплялся катушкой за береговые камни. Иваныч – то «старый браконьер» - у него всё шло как по маслу. Но и он не сдерживал свои эмоции, когда боролся с крупным тайменем. Вот уже где заядлый рыбак….

Я подошёл поближе к пенящимся водам переката и кинул туда спиннингом. То, что случилось далее, я не смог предвидеть. Из – за большого речного валуна выскочил, огромных размеров таймень, и схватил моего мыша. Размотав, почти всю леску, мне пришлось бежать вслед за тянущим меня тайменем. Неожиданно запнувшись о камень, я упал и выпустил спиннинг из рук. Тут же, быстро поднявшись, я увидел, как Иваныч уже зацепил мой спиннинг своей мышью и подтягивает его к своему берегу, крикнув мне, чтобы я на лодке скорее переходил на его сторону. Я столкнул свою лодку и дрожащими от волнения руками начал быстро грести на противоположный берег.

- Бери багор скорее, и как только он подойдёт к берегу, помогай вытаскивать багром за жабры, иначе оборвёт леску, как только почувствует отмель – прокричал Иваныч.

Я схватил багор, лежащий в лодке Иваныч,а и кинулся на помощь к нему. Таймень делал такие замысловатые пируэты, вылетая из воды и сверкая всем великолепием своей мощи и красоты, что невольно пожалел, что фотоаппарат был оставлен в Туруханской гостинице. Да и разве было бы до него в такие волнительные секунды. Иваныч, то отпускал его, то подтягивал, то снова отпускал на тормозах, что, в конце – концов, переборол тайменя и стал подводить его к берегу. Я подскочил с багром поближе к тайменю и увидел его два ненавидящих холодных глаза, величиной сравнимые только с коровьими. Они смотрели на меня устало и ненавидяще…. Сперва, чуть было не выронил багор из рук, захотев убежать, чтобы не видеть этот укоряющий взгляд, но услышав окрик Иваныча всё же переборол свой страх и, захватив тайменя за жабры стал вытягивать его на берег. Тут и Иваныч подскочил, быстро зашёл в воду и, быстро, с ловкостью, просунул руки под жабры и вытащил усталого гиганта на берег. Да…. Вот это порция адреналина!!! Пришлось успокаивать его, дав снотворное, несколькими ударами ребра ладони. Так Иваныч усыплял всех крупных особей, да простят его те, кто льёт крокодильи слёзы… Поднявшись с камней он увидел в каком подавленном состоянии я находился и изрёк:

- Ну, что ты, Юра, так переживаешь! Ты, знаешь, как мне однажды сказал старовер - Василий Миков:
- Мы убиваем животных, не ради убить, а ради живота своего… Бог так велел нам…. В этом нет греха!

- Ну, хорошо! Прости! Больше этого не будет….

Да и действительно, на севере люди питались тем, что добудут. В магазинах в эту пору, враги народа создали искусственный дефицит продуктов. А жить – то, как – то, надо! Поэтому люди обходили всякие запреты и кормились тем, что добудут из реки и тайги. До конца дня, сплавившись до следующего зимовья, наловили тайменя и ленка столько, сколько нужно было семье на всю полярную ночь. Несколько красавцев тайменей, каждый из которых тянул не менее двенадцати – шестнадцати килограммов. А тот, самый первый после разделки взвешивали по отдельности большими пластами. Потянул в чистоте тридцать четыре килограмма. Хороший экземпляр. Отрезав от него голову, Иваныч воткнул вырезанную по размерам палку и вставил её, в растянутую пошире пасть, а затем поставил на камень.

- А для чего это ты так делаешь, Иваныч?

- Ну, как для чего?! Тебе же нужен будет сувенир из такого большого, пойманного первый раз в жизни, «Зверя»! Завтра его обсидят мухи, которые ещё не исчезли, как гнус. Затем появятся из личинок опарыши и они съедят всё ненужное мясо, оставив шкуру и скелет. Затем всё это вытряхнем, обмоем в воде, подсушим, вытянем палочку и сувенир готов. Дома покроешь лаком…

- А я бы и не догадался…

- Ты ещё многого не знаешь, что могут рыбаки и охотники… Всё впереди! Времени у нас достаточно будет.

Сказал, как в воду глянул! Времени действительно будет предостаточно. Ленки, правда, были все как инкубаторские - по четыре килограмма. Уж, очень они напоминали по внешнему виду форель, только мясо у них не красное, но тоже очень вкусное. Засолили всё в прорезиненные мешки, которые Иваныч взял на рыбозаводе Туруханска – по знакомству. Ну, теперь можно и отдохнуть. В запасе ещё несколько дней, которые я решил использовать в интервью с Иванычем.

В зимовье, стоящем мерах в пятидесяти от берега, спать не захотели, и мы решили, на мелкой гравийной косе, поставить небольшую палатку. Принесли из леса сухостоя, развели костёр и поставили в котелке варить уху из голов и хвостов ленка и тайменя. Уха получилась на славу!

- Давай, Юра, спать! Утро – вечера мудренее! Завтра надо мне будет сходить по путику, вверх бокового ручья – подремонтировать ловушки к зимней охоте, а ты можешь сходить вниз – порыбачить, пока я вернусь. Вечером уже я буду отвечать на все твои вопросы – расспросы!

- Ладно, Иваныч! Спокойной ночи!

Через несколько мгновений, из спальника Иваныча донёсся богатырский храп, а я около часа не мог уснуть и всё «перематывал» в памяти, как на киноленте, весь, такой насыщенный приключениями, прошедший день… Но, в конце – концов, усталость взяла своё и я, под весёлое журчанье Хурингды, впал в приятные сновидения.
Утром было зябко вылезать из спальника, но увидев Иваныча, хлопотавшего возле костра, выскочил и я из палатки. Над рекой стоя туман, но скоро и он рассеется, когда поднимется солнце из – за гор и согреет распадок своим живительным теплом.

- Доброе утро, Иваныч!

- Доброе утро!

Немного побегав по косе, разогрелся, умылся холодной водичкой из Хурингды, и сели завтракать. Покушав, Иваныч сложил зачехлённый охотничий топорик и остальные премудрости в рюкзак и ушёл в тайгу, вдоль бокового ручья. Я же взял спиннинг и пошёл, вдоль Хурингды, вниз. Одному, без Иваныча, было немного страшновато, но всё же я пересилил свой страх, а позже и совсем забыл о нём, увлёкшись борьбой со схватившим мыша тайменем. Но, к сожалению, при подводке его к берегу таймень резко взмыл вверх и мотнув несколько раз головой из стороны в сторону выплюнул моего мышонка и исчез в глубине. Сколько раз бы я ещё не кидал, в надежде выхватить его вновь из воды, мои старания были напрасны… В сердцах плюнул я от досады, выдав в сторону реки такой замысловатый мат, что показалось будто бы Хурингда от неожиданности остановилась в своём стремительном беге, от ранее неслыханного здесь ругательства.

- Прости меня, пожалуйста, реченька! Больше ты от меня не услышишь! – И тут же спохватившись от того, что я натворил в этой божественной, первозданной природе своей грубостью, стал просить прощения у неё!

Это уже я перенял от Иваныча, видя как он, будто на равных, разговаривал с природой….Немного успокоившись, я пошёл на следующий плёс, за перекатом. Там, дальше, зажатая в щёках, река чуть успокаивалась и затем стремительно неслась вниз, увеличивая скорость и сметая всё на своём пути…

Вдруг, из – за крупного валуна на берегу, выскочило такое, о чем я буду помнить всю оставшуюся жизнь… На секунду я чуть не лишился рассудка от увиденного. Показалось, что волосы на голове встали дыбом. Меня пронзил страх. На меня смотрел, не то, человек, не то дьявол, высотой, примерно сантиметров пятьдесят. Вылитый чёрт, которого рисуют на картинах. Лицо человеческое, только чёрное. Такие же ручонки, пальчики, телосложение, только мохнатенький. В своих ручонках он держал что – то похожее на детёныша… Он стоял на задних лапах и с любопытством разглядывал меня. И тут я сделал непоправимое… Недаром говорят, что от страха глаза велики и кроме глупости ничего в мозгах не присутствует. Я размахнулся и со всей силы ударил это нечто спиннингом – рапирой. Вскрикнув от боли, он упал на бок, прижав детёныша к своей груди а я, схватил его за ноги и выкинул в бушующие волны порога. И тут же пожалел о содеянном. Со стороны леса донеслись, какие – то, угрожающие свисты и крики. Меня пронзило мистической дрожью, и я побежал в сторону лагеря, перепрыгивая через камни, не хуже чем любой спортсмен, преодолевая барьеры, установленные на дорожках. Пробежав уже довольно большое расстояние, крики прекратились, и я уже, более – менее успокоившись, двинулся дальше. Понял, что «Кина сегодня больше не будет – кинщик в ужасе»!!!
Иваныч был уже в лагере и хлопотал над костром.

- Ты чего это весь взъерошенный? – был первый вопрос Иваныча.

И я ему рассказал всё то, что увидел и сделал.

- Конечно, это ты зря сделал такое… Я тоже видал здесь, то же самое, но я постеснялся рассказать людям про это – скажут: - Погнал гусей пасти…. – Может, обойдётся! Здесь и не такое случалось! – и замолчал, закашлявшись.

К вечеру погода испортилась, нагнало тучи, которые обложили горы и, низко опустившись в распадок, тягуче цеплялись за высокие верхушки елей и лиственниц. Пришлось все вещи снести в зимовье и там ночевать. Дождь, сперва потихоньку, потом всё сильнее и настойчивее, стал барабанить, выстукивая свой незамысловатый ритм, по крыше зимовья. Печь не стали затапливать, чтобы в зимовье не было жарко спать. Хорошо, что Иваныч успел на костре разогреть уху и чай. Налили в алюминиевые чашки, которые висели в каждой избушке на гвоздиках, чтобы не лазили мыши по ним. Я достал из НЗ бутылку грузинского коньяка и, под уху разлил в металлические кружки, висевшие на гвоздиках, вбитых в стену, половина содержимого. И вот, при свете керосиновой лампы, мы, не стукаясь, помянули убиенных нами существ.

- Да пусть простит нас Бог, за непонимание окружающего мира! – сказал Иваныч и крякнув залпом вылил содержимое кружки внутрь себя,.и занюхивая кусочком хлеба, принялся за уху.

Следом и я произвёл то же самое. Коньячок разгорячил кровь в жилах, одновременно размягчив наши суровые души, и мы погрузились в беседу.

- Ну, теперь, Юра, у нас с тобой будет время бока отлёживать. Такая погода на неделю, не меньше. – огорчённо сказал Иваныч.

Но меня это известие особо не расстроило, скорее обрадовало. Жизнь так коротка и где ещё увидишь и прочувствуешь такое!

- Не знаю, рассказать тебе или нет про одну, лежащую камнем на сердце историю. Рассказать – не поверишь, сочтёшь за сумасшедшего! Не рассказать – так и будет она меня продолжать давить – как – то нерешительно произнёс Иваныч.

Откинувшись к стене зимовья и поглядывая на дрожащее пламя за стеклом лампы, он задумался, уйдя в, какие – то, известные только ему одному, воспоминания. Я насторожился….

- Вот оно, начинается!!! Надо ковать железо пока горячо! – подумал я, и разлил оставшийся коньяк по кружкам.

- Ну, давай, тогда выпьем за неизведанное и необъяснимое! – предложил Иваныч, стукнувшись кружками.

- С превеликим удовольствием! – предложил и я
.
Иваныч отдался воспоминаниям…

- Ты, Юра, человек грамотный и разбираешься, что такое параллельные миры, что такое явь, что такое сон, что такое природа вещей и что такое портал.… Только не перебивай, чтобы ход воспоминаний не нарушать…
- Ну, хорошо, слушай!

То, что случилось со мной, произошло две осеновки назад. Помнишь то, базовое зимовье, в котором стоит стационарная радиостанция. Кстати, я её обменял у одного знакомого из другой экспедиции за шесть соболей. Хорошая вещь. Одна дома стоит для жены, другая здесь. Так что, иногда, когда бывает срочная необходимость, то я выхожу на связь со своей женой. Но это случается очень редко, так как я берегу энергию аккумуляторов. Да и светиться без надобности не хочу.

Так вот, путик идёт от той избушки, по касательной, вдоль горы, и там перехожу через тундрочку и протекающий ручей к другому лесу растущему на склоне холмов. Это место показывать я ни кому не буду, потому – что дал обещание одной хорошей знакомой! Только вот скажу, что на дне одного там очень глубокого озера, лежит, не то космический аппарат инопланетян, не то метеорит, создающие вокруг аномальную зону, в которой находится вход в иной мир, или как принято сейчас в уфологии называть это место порталом.

В один их прекраснейших, солнечных дней, я пошёл по этому путику в верхнюю избушку, чтобы отнести туда продукты и попутно подправить капканы и подцепить приманку для прикормки, без открытия капканов. Открывать в это время было ещё рано, так как мех соболя ещё не совсем набрал подпушь и ость и выглядел не совсем приглядно. Скоро ударят сильные морозы, и тогда мех быстро дойдёт до кондиции. А пока соболи оббегают свои угодья и увидев приманку не полезут за ней, а рядышком пометят мочой это место, чтобы потом, когда наступят суровые морозы долго не тратить время, в поисках пищи, а пользуясь, одному ему известным тропками прибежать сюда и взять приманку. Но тут его ожидает ловушка охотника и всё! Потом его красивая шкурка будет красоваться, сначала на аукционе в Ленинграде, а чуть погодя, на голове, какой – ни будь, богатенькой модницы.

Дойдя, вдоль края леса, до метеоритного озера я решил развести костёр и пообедать среди этого красивого и загадочного озера. Ну, почему – то я, каким – то шестым чувством ощущал, будто кто – то пристально, наблюдал за мной со стороны. Но хорошо оглядевшись вокруг, ни кого и ни чего не увидев, успокоился. Расстегнув крепления лыж, я их снял и поставил, прислонив к стволу разлапистого кедра. Вытащил из рюкзака свой походный охотничий топорик, поставил винтовку под ствол и там же рюкзак. Затем начал подниматься вверх к густому лесу, где сухостоя было в изобилии.
Не пройдя и двадцати шагов, неожиданно ударился, со всего маху, о какое – то невидимое препятствие, и от неожиданности упал на спину. Топорик отлетел в сторону, зарылся в снег, как и я же, и мне пришлось потратить некоторое время, чтобы отыскать его. Найдя топорик я стал уже с осторожностью пробираться к тому месту где я врубился лбом во что – то.

И опять, дойдя до того места, я опять ударился обо что – то невидимое. Меня это очень заинтриговало и я вытянув вперёд себя руку, стал ощупывать это нечто…. Вытянутые пальцы исчезли и я испугавшись, машинально отдёрнул руку назад. Всё вернулось в исходное положение. Я вновь протянул руку, и пальцы исчезли, ощущая гладкую поверхность препятствия. Я двинулся влево, не отрывая руки от стены. Пройдя несколько метров вдоль стены, препятствие исчезло. Я стал идти, так же в обратную сторону, и тут вдруг немного правее того места, где я впервые соприкоснулся с этой невидимой преградой, моя рука ушла внутрь и стала невидимой. Раздался щелчок и мелодичный тихий звон. Я отдёрнул руку и долго стоял, не решаясь войти внутрь. Но было такое чувство, будто кто – то, управляя моими мыслями, звал меня куда – то….. Я уже догадался, что это был портал, переход в другое измерение. Многое повидал на свете, но с таким столкнулся впервые.

Вернувшись к вещам, я достал из рюкзака капроновый фал с «кошкой» и пошёл уже увереннее к тому загадочному месту, перебарывая страх:
- Двум смертям не бывать, а одной не миновать! По предсказанию мне назначена смерть от когтей медведя двадцать седьмого сентября, а сегодня уже двадцать девятое. Так что, думается, медведя там не должно быть!
Не дойдя шага четыре до этого входа – портала, я привязал крепко - накрепко «кошку» к молодой, но надёжной поросли лиственницы и, держась за верёвку, зажмурив, на всякий случай глаза, я шагнул в неизвестность.

- Батюшки! Вот это красотища!!!
Мелодичная, похожая на звуки органа, ненавязчивая такая успокаивающая музыка лилась отовсюду, заполняя окружающее пространство… Я открыл глаза и увидел, что стою на высокой вершине горы, а на многие километры вокруг простиралась величественная тайга, состоящая из ранее невиданных на земле деревьев… Замолчал Иваныч, поднялся, раскочегарил печь и поставил чайник на неё.

- А дальше, дальше что было? – Меня уже от нетерпения «разрывал зуд».

- Не знаю! Рассказывать ли дальше – сочтёшь за сумасшедшего…

- Ну, пожалуйста, рассказывай! – просил я, как ребёнок, взрослого дядю…

- Ну, хорошо! Сейчас чайку хватанём и продолжим…

От нетерпения мне показалось, что целое столетие закипал чайник. Наконец – то вода закипела и Иваныч, бросив в кружки по кусочку чаги и по нескольку листиков брусники, закрыл их круглыми деревянными кружками, и через несколько минут мы уже пили этот естественный, полезный для здоровья, таёжный напиток. Попив чайку, Иваныч опять откинулся на спальник и продолжал:

- В небе находилось сразу четыре светила, намного меньше, чем наше солнце, но довольно яркие и тёплые. А воздух! Вдыхая его ощутил такой прилив сил и бодрости, что усталость быстро покинула меня и я ощутил себя двадцати – летним юношей. В некоторых местах вдали, на большом расстоянии друг от друга, возвышались высокие пирамиды, чем – то напоминающие Египетские, но только выше и, как – бы обложенные стеклянными квадратами. Сразу, у подножья горы, на которой я стоял, находилось озеро по форме напоминающее то, у которого я хотел пообедать. Мне даже показалось, что там стоял тот же самый кедр у озера и мои вещи… Странно всё это! Интересен мир! Вдруг, надо мной завис, невесть откуда взявшийся, небольшой летательный аппарат и завис надо мной, опуская какой – то цилиндрический предмет, похожий на птичью клетку.

- Ну, ребята! Так просто я вам не отдамся и, ухватившись покрепче за верёвку, которую так и не выпустил из рук, стал быстро возвращаться назад… Домой, домой! Не нужно мне солнце чужое.… Вылетев пробкой назад, я поскользнулся в снегу и упал, зарывшись носом. Хорошо хоть не зацепил им корягу, а то бы снёс свою «нюхачку»! Быстро поднялся и приготовился к бою, встав в боксёрскую позу. Но всё было спокойно, кроме затухающего мелодичного звона, доносившееся, видимо, при закрытии портала. Кровь напрягаясь, толчками пульсировала в жилах, а сердце просто выскакивало из груди. Хорошо, что на мне была надета плотная одежда, а то и убежало бы оно от меня, любителя острых ощущений! Смотав в клубок верёвку с «кошкой», я взял их вместе с топориком и пошёл подальше от этого странного места. Спустился к кедру, пристегнул лыжи, сложил всё в рюкзак и отправился назад в зимовье. День пропал…. На другой день, в верхнее зимовье, я пошёл уже другим путиком, по правому берегу реки, другой стороной. Вот уже два года я не сую свой любопытный нос туда, к тому непонятному месту.

Иваныч, закончив рассказывать, налил чаю в кружки и мы, попив его, вышли из зимовья. Тучи поменяли своё направление движения, но шли сплошной массой, без просветов.

- Это надолго! – констатировал Иваныч.

Зашли в зимовье и завалились в спальники. Не знаю, что надумал Иваныч на завтра, а у меня в мыслях, не давая заснуть, созрел авантюристический план.

С самого раннего утра, я стал «наседать на уши» Иванычу со своей просьбой сходить туда, к порталу. Поначалу он отнекивался, но видимо желание самому сходить туда пересилило, и он дал согласие. Я заплясал от радости, потирая руки, в предвкушении острых ощущений. Ничего с собой брать не стали, кроме ружья и нескольких патронов, заряженных картечью. Это на всякий случай – тайга есть тайга!!! С перекурами и болтовнёй не заметили долгий путь. Иногда вспугивали сидящих на гравийных косах глухарей, которые улетали на ближайшие к берегу лиственницы. Но Иваныч на них не обращал внимания. Говорил:

- Успеется ещё! На то дана зима.… А сейчас ни к чему уничтожать птицу!

Пришли на базу уже после обеда и поэтому решили не пойти сегодня к порталу, а переночевать здесь, чтобы уже идти с утра, со свежими силами и настроением. Иваныч достал из лабаза, кое – каких продуктов, чтобы покушать сегодня и на завтра взять с собой. Покушав, Иваныч достал с полки самодельные нарды и мы в захватывающей игре на «шалбаны» весело провели остаток дня. Говорят: - Солдат спит – служба идёт! Так и у нас! Наигравшись вдоволь, набив шишек на лбу друг – другу, завалились «дрыхнуть». Утро вечера мудренее!
Странно! Я проснулся раньше Иваныча. Вышел из зимовья потихоньку, чтобы не разбудить Иваныча…

- Доброе утро, Юра! Да не сплю я! Просто лежу, думаю о семье – как они там, без меня? Вот такая натура у охотников - всю весну, лето и осенние первые месяцы рвётся сердце в тайгу, а через месяц «блуканий» в тайге, уже хочется домой!
И он мне рассказал ещё одно стихотворение:

Надоело бродить мне по тундре,
И за зверем гоняться в тайге,
Уж берёз моих длинные кудри,
Наклонились прощально к избе.

Непогода начнёт измываться,
Вихри снежные, ветры гудят.
И приходится вновь забираться,
На скрипучую нервно кровать.

Заболел я тоскою в зимовье,
А по ветру молва донеслась,
Что домашний очаг мой в обнове,
Дочь – малышка у нас родилась.

Убежать, что - ль, на лыжах до дому,
Чтобы милых своих повидать,
Но тропа далека, незнакома,
И не надо бы мне рисковать.

Задремал, и приснилась дочурка…
Я в семейном кругу вечерком,
Но схватился: раздую печурку,
И побалуюсь крепким чайком.

Семь уж дней, вертолёт ожидаю,
Одиноко в избушке лесной.
Я на гуще, от чаги, гадаю –
Прилетит ли ко мне МИ восьмой?

Всё! Последний сухарь доедаю,
Банка каши резерв от беды…
Только что это? Я замираю,
Вертолёт над тайгою гудит!!!

Вот и дома я снова с родными,
Ходим вместе в театры, в кино,
И невзгоды уж все позабыты,
Будто было всё это давно.

Но неделя проходит, другая,
И опять в себя манит тайга.
Так устроен мой мир, дорогая,
И берусь за рюкзак снова я.

Я вышел из зимовья, поёживаясь от прохлады. Тучи нависли так низко и густо, что цеплялись за верхушки высоких елей. Не скоро, видимо, погода наладится. Здесь, говорил Иваныч это нормальное явление. Справил нужду и быстренько в тепло…. Следом вышел Иваныч и через некоторое время зашёл с охапкой дров.

- Давай, затопим печь, чтобы немного прогреть углы и свою душу – сказал он.

Я был не против этого. Чуть позже, одевшись, по – осеннему теплее, мы уже отправились навстречу приключениям. И вот, показалось то самое озеро. Сняли рюкзаки, ружьё, поставив их под кедр и уже, не страшась, потому - что вдвоём, пошли искать вход. Иваныч, вырезанной палочкой шарил впереди себя пространство. Наконец – то палочка ткнулась в невидимое препятствие и конец её просто растворился. Тогда Иваныч отдал эту палочку мне, а сам стал передвигаться вдоль стены. Найдя вход, он мне подал знак осторожности, а сам шагнул туда и исчез….

Я пошёл следом за ним, но вокруг ничего не поменялось. Сколько бы я не тыкался по сторонам, как слепой котёнок, так ничего и не обнаружил. Вход в портал исчез…. Мне стало впервые в жизни не по себе. Такого страха я не испытывал ни разу в жизни. Даже, когда однажды заглох мотор у АН – 2, летевшего по - над тундрой и сделавшим вынужденную посадку, так колени не дрожали. Я, быстренько добежал до кедра и, взяв ружьё, снял с предохранителя, приготовившись к худшему. Сколько бы я не звал Иваныча, не стрелял, сотрясая воздух, ответом было безмолвие. Подождав примерно два часа, я принял решение идти обратно в зимовье. Что же делать? Что же делать? Ведь не поверят мне, затаскают по милиции, выясняя случившееся.… Ведь в тайге бывало много таких случаев, когда при психологической несовместимости один охотник убивал другого. Да – а – а … дела! С этими думками я пересёк тундрочку, с протекающей по ней ручьём, и при заходе в тайгу решил передохнуть немного, и присел под кедром на мох.
Немного отдохнув, разглядел, что вокруг кедра валяется много нетронутых зверьками кедровых шишек. Я любил зимой, сидя у телевизора вдвоём с женой, пощёлкивать эти орешки. Уже набрал почти половина рюкзака, как услышал за спиной:

- Здорово, брат!

Я оглянулся резко, испугавшись от неожиданности, и увидел своего старшего брата Игоря.

- Здорово Игорь! – обрадовался я появлению брата. Вот так дела! Как ты здесь оказался?

- Как, как! Договорился с пилотами МИ – 8 и они меня забросили сюда.

- Так ведь непогода же!

- Да они меня высадили под плато, и я несколько дней добирался сюда. А я смотрю, ты хочешь шишек кедровых набрать? Пошли, я тебе покажу такое место, где можешь озолотиться, заготовив тоннами ореха!

Я подал ему руку для рукопожатия, и она мне показалась такой неестественно холодной. Но, всё же, послушал я Игоря, и мы пошли вверх в гору, переговариваясь. Шли минут пятнадцать – двадцать, но что – то я очень устал и говорю ему:

- Давай брат посидим, отдохнём!

- Да, тут осталось совсем немного, пошли! – ответил Игорь.

И тут меня осенило, что брат – то давно уже похоронен был. Испугался пуще - прежнего! Неужели наваждение? Чертовщина, какая – то! Перекрестил я его сзади троекратно со словами:

- Сгинь, нечистая сила! Фу, на тебя! Спаси меня Боже! – Пробормотал я заикаясь…

Сил только и хватило у меня, чтобы снять ружье, чтобы наставить на него. А вот на курок не смог надавить – пальцы не двигались. А он, злобно оскалив свои зубы, в один момент превратился в такое же маленькое существо, которое я два дня назад убил со страха. Он мне погрозил маленьким кулачком и исчез. Только злорадный смех раздался по всему лесу. И тут меня совсем покинули силы. Не знаю, сколько времени я пролежал на мху, но сообразил, что выходить – то надо из леса. И я пошёл по уклону горы вниз. На пути попадались такие завалы и буреломы, что я давался диву:

- Как же это я смог сюда подняться? Ведь ничего такого и не было в пути. Так хорошо, без всяких препятствий сюда поднимались. Вот это он меня завёл!!!

Всё же к сумеркам я вышел на край леса и выбрав место под костёр, очистил его ото мха, чтобы не загорелось дальше. Понял, что ночевать придётся здесь, у кострища… Натаскал сухостоя, развёл костёр и как мне показывал Иваныч, я принёс волоком три сухостойных, под силу деревьев, и сложил их треугольником. Охотничий костёр был готов. Достал из рюкзака провиант и подкрепился им. Сходил к ручью и набрал воды в банку из – под лечо и вскипятил чай. Страхи не отпускали. Со всех сторон они окутывали меня всё глубже, с наступающей темнотой. Всеми силами старался унять дрожь в теле. Хорошо хоть ещё дождя не было, для «полного счастья». Так и задремал я под деревом. Уже под утро услышал треск валежника невдалеке и крик:

- Юра -а - а - а! Ты где - е - е - е..... Юра - а - а -а!

- Всё! Хана мне – медведь идёт! Опять начинается....

По позвоночнику прошило чем – то от страха, да так, что на несколько мгновений отнялись ноги.
.
- Свят, свят, свят! – Закричал я, в испуге крестясь.

- Ты что, Юра! Что с тобой? Не узнал, что – ли? Это же я, Иваныч.

Я успокоился только тогда, когда Иваныч прикоснулся ко мне горячей рукой.

- Слава Богу! Я опять думал что демоны!

- Да, какие тут демоны! Ладно, Юра! Давай загасим костёр и пойдём в зимовье. Я тебя по запаху дыма нашёл. Уже было начал расстраиваться, что ты потерялся где – то.… Надо загасить костёр так, чтобы не осталось ни одного тлеющего огонька. Не дай Бог раздует ветром!

Ручей протекал почти рядом, и я банкой, в которой кипятил чай, быстро наносил воды и затушил костёр. Когда появился Иваныч рядом, сразу же, будто сто килограммов груза снял с себя – так легко на душе стало. Он забрал у меня свой рюкзак и ружьё, и мы, ориентируясь по затесям, скоро вышли к зимовью. Войдя внутрь зимовья, я увидел такую картину.… На столике, приделанном к стене зимовья, было что – то такое непохожее на нашу земную пищу. Рядом стояла бутылка со светлой жидкостью и две кружки.

- Садись, Юра! Отметим наше возвращение. Не удивляйся… Бутылку эту со спиртом, я достал из маленького погребка под нарами. В том году не израсходовал – не было непредвиденных случаев. А сегодня этот случай представился. А этими деликатесами, видимо, меня угостила Бурогенда – не сами же они появились здесь. Попозже всё по порядку, расскажу.

Иваныч распечатал бутылку и разлил половину неразведённого спирта по кружкам. Я уже пил неразведенный спирт и отказываться не стал. Он неплохо дезинфицирует внутренности.

- Ну! За возвращение!

- За возвращение!

Чокнулись кружками и осушили содержимое до дна. А закусь, я вам скажу, божественная! Жаль, что маловато! Вышли из зимовья и произвели троекратный салют из ружья в воздух. Затем вернулись и допили последнее. Немного разморило, и мы легли на нары, поверх спальников.

- Ну, Юра, рассказывай, от чего ты был такой испуганный! Что случилось?

Я всё, без утайки, поведал Иванычу. Тот вздохнул и сказал:

- Ты прости, Юра! Я забыл тебя предупредить про то, что, когда и я убил такое же существо, по незнанию, то пришлось просить у них прощения, обратившись к тайге, стоя на коленях. Они у меня закрыли в одну зиму все капканы, мстя мне, и я остался без улова. Задабривая их, скормил не один десяток банок сгущенного молока. И сейчас, прилетая осенью, ставлю три распечатанные банки молока и пару буханок хлеба. Ранее, мне про них говорила Синильга, что они их переселили с другой планеты сюда, за то зло, что они причиняли жителям той планеты. Они выбрали это глухое, пустующее ранее место и заселили их здесь. Обитают, в основном под землёй. Плохо только то, что они могут принимать любой образ. Но меня они уже не тревожат. Кстати, в Туруханской тайге не одно такое место.… Здесь белых пятен для человека хватает.… Ещё люди столкнутся и не с таким.

- А что случилось там, в портале? Почему он исчез, впустив только тебя?

- Так захотела Синильга! Когда я зашёл в портал и оказался на вершине той же самой горы, как и в первый раз, подо мной исчезла опора, и в ту же секунду у меня захватило дух от внезапного полёта в пустоту. Но через две – три секунды я плавно опустился на какое – то удобное сиденье, и моё тело обхватили ремнями, пристегнув к этому креслу. Затем меня переместили, с головокружительной быстротой, по какому – то раструбу и я оказался в красивом, высоком и просторном зале, залитом ярким светом. Вокруг, на стенах находились, как – будто встроенные в стены, больших размеров мониторы, на которых, придя в себя и приглядевшись, я понял, что это данные с видео – камер наблюдения.

Тут, вдруг, открылась ниша в стене и появилась…. Кто ты думаешь? Синильга! Я обрадовался её появлению и кинулся обнять её. Но ремни меня задержали в кресле. Подошла Синильга и, нажатием кнопки на своём браслете, что красовался на левой руке, освободила меня из плена.

- Да, нет, нет! Я не та, за которую ты меня принимаешь! Я не Синильга! Я одна из от неё клонированных дочерей. Зовут меня Бурогенда. Синильга находится на обратной стороне Луны, на главной базе. Там находится центр сбора всей информации, поступающей от нас к ней. Ещё ранее, ты успел, наверное, заметить, находясь во входе в портал, высокие пирамиды. Так вот эти пирамиды это очень высокие антенны, которые фиксируют всё, что происходит в поле их зрения на земле. То, что ты видишь на мониторах это и есть наблюдения за вашей развивающейся бурными темпами, цивилизацией. Как говорится:
- Мы вас создали, приручили, и мы в ответе за вас! Так как сейчас мы находимся в параллельном мире, который мы сами создали, то вы нас видеть и соприкасаться не можете. Только лишь иногда, как сейчас, когда мы этого захотим. Наша база ограничена в окружности двадцати километров, где по всему периметру стоят такие пирамиды. В одной из них ты сейчас и находишься. А таких баз на вашей земле ровно восемь. Они расположены на южном и северном полушарии на 64 широтах и соответственно на пересечении 0, 90, 180, и 270 градусов долготы. Там, на других базах работают мои клонированные сёстры. Тебе просто повезло соприкоснуться с нашим миром. За это ты скажешь спасибо моей матери – Синильге, которая уже вот – вот будет здесь…

Бурогенда провела меня в какую – то комнату, расположенную в одной из ниш.

- Будь здесь как дома и не стесняйся. Здесь есть всё, чтобы подготовить себя для встречи с женщиной, любящей тебя!

Бурогенда ушла, и я остался один в этой комнате. Увидев душ, я разделся и зашел, чтобы помыться. Думаю, что ни одной женщине не понравится, как пахнет охотник и рыбак при свидании. Помывшись, вышел из душа и увидел чисто – выстиранную и высушенную свою одежду. Чудеса…. Но надеть на себя её не успел, так как в комнату вошла ослепительной красоты обнажённая девушка и кинулась ко мне, обняв за шею и осыпав горячими поцелуями всё моё тело. Юра! Поверь! Это было неземное блаженство! По этим, знакомым объятиям и поцелуям, я догадался, что это была Синильга. Какая она темпераментная – это просто, что – то необыкновенное! Меня ещё и сейчас берёт сладкая дрожь от того наслаждения, что я поимел с ней! В подробности не буду посвящать тебя, только скажу, что на земле, вряд – ли найдётся женщина, способная так «завести» мужчину. Это продолжалось очень долго. В конце – концов, мы усталые, но счастливые успокоились и отдыхая от полученного удовольствия, лежали рядышком, нежась на белоснежных, но сильно помятых нами простынях.

- Милый мой, человек! Оставайся со мной навсегда! Я тебя так полюбила, что уже и дня не мыслю прожить без тебя! – Ласково шептала, заглядывая мне в глаза Синильга.

Мне это было очень приятно слышать, но как подумаю о семье, что они останутся без меня в том жестоком мире, в котором не так просто выжить, мне становится страшно за них и неловко перед собой. Я не могу предать их. Ведь я всё же ответственен перед женой и детьми. И вряд – ли я смогу бросить их, ведь я их тоже очень люблю… Синильга, прочитав мои мысли, тяжело и с грустью вздохнув, сказала:

- Хороший ты человек. Потому тебя и выбрала! Одевайся! Сейчас мы пройдём в лабораторию и возьмём у тебя немного крови и сделаем пункцию спинного мозга. Не бойся! Это безболезненно. Я хочу клонировать тебя, для себя! После этого, мы с тобой, как это не тяжело для меня, расстанемся…

- А можно мне взглянуть на мой дом и что в нём происходит? – Спросил я.

- Конечно, дорогой!

Мы оделись с ней, и она завела меня в тот большой зал, который был уставлен мониторами. Манипулируя кнопками, она нашла Туруханск, мою улицу, дом и даже проникла внутрь него. Сердце моё заколотилось сильнее обычного, когда я увидел жену с сыном на руках. Она ходила по залу и, качая его, пела колыбельную.
Увидев, что я поддался волнению, она выключила монитор и, загрустив, сказала:

- Теперь я понимаю, отчего ты грустишь при окончании твоей осенней охоты… Красивая у тебя жена и хорошенький малыш! Я бы тоже хотела иметь от тебя дитя! Твой ребёнок вырастит не простым человеком, а одарённым! А теперь пойдём, я больше этого не вынесу!!!

Мы вышли из зала, и пошли в комнату, где находилась лаборатория. Она приказала мне лечь на кушетку и одеть, какую – то маску на лицо. Больше я ни чего не помню.… Как я оказался в зимовье, и было ли всё это на самом деле, не знаю! Как ты думаешь, Юра!

- Не знаю, как ты, но я натерпелся страхов и то, что пережил, буду помнить теперь всю оставшуюся жизнь! Видимо, правду говорят о шестьдесят четвёртой параллели!

На другой день мы ушли из этой избушки к оставленным вещам. Ещё несколько дней гоняло тучи туда – сюда – обратно. Каждый вечер, посмотрев на небо, мы восклицали:

- Ну вот, наконец – то пошли разрывы между туч! Завтра мы улетим домой!

Но, назавтра начиналось всё такое же. Ветер менял направление и гнал тучи в обратную сторону. Так продолжалось несколько дней. И вот, однажды утром, мы вышли с Иванычем из зимовья и наблюдали удивительное природное явление. Ветер внезапно затих и тучи, как по мановению волшебной палочки, стали расходиться в разные стороны, обнажая голубое небо. Иваныч сказал, что здесь частенько такое происходит – видимо центр циклонов и антициклонов, Ведь это загадочное место – шестьдесят четвёртая параллель и девяносто градусов северной долготы!
После обеда, из – за гор, послышался знакомый вой турбин, свист лопастей и родненький МИ – 8 сделав круг, подсел к нам на косу. Загрузившись в него, мы усталые, но счастливые улетели домой. Уже дома, поделив рыбу, попрощались с Иванычем. Рыбы я взял с собой немного. За те дни, что мы провели в ожидании вылета, в меню каждого из них только и была рыба! Рыба жареная, рыба солёная, вяленая, уха из рыбы… Поэтому, при одном только взгляде на неё уже начинало подташнивать. Главное, что я увёз домой сувенир из головы тайменя, и впечатления о тех днях, проведенных с Иванычем. Теперь мы с ним, не просто знакомые, а почти как братья!
Спасибо, тебе Иваныч!!!