Кто старое помянет

***
- Ну что, пойдём? – Анна Михайловна кивком головы указала на здание с вывеской «Почта России».
Сделать это руками ей не позволяли две объёмистые сумки.
- Ну давай, - ответила четырнадцатилетняя Ира. – А что там?
- Да вспомнила, что двадцать второго августа у Гущина день рождения. Думаю открытку отправить. Пока она дойдёт, пока цензура проверит… Хоть я и не разделяю его взглядов, но ведь посадили парня ни за что. Так бы я не стала ему писать.
На почте бабушка с внучкой, поставив сумки на пол, сначала стояли в очереди, потом Анна Михайловна заполняла открытку, после чего запечатала в конверт.
Ира терпеливо ждала. Она уже привыкла, что у бабушки на политических заключённых просто пунктик. Мама рассказывала, ей было четырнадцать, когда тётю Верю, её сестру, посадили за анекдот. Кто-то из компании «стукнул» куда надо. Больше бабушка так и не увидела старшей дочери – через два года тётя Вера умерла в тюрьме.
- Ну что, Ириш, пошли? – окликнула внучку Анна Михайловна, бросая письмо в ящик.
Они вышли наружу. У соседней двери в сберкассу беседовали три соседки: Валентина, Зинаида и Надежда. Анна Михайловна поздоровалась, избегая взглядом последнюю. Как обычно. Ира давно поняла, что не любит бабушка тётю Надю.
Не успели бабушка с внучкой отойти далеко, как услышали крик:
- Ай, сволочь! Держи его!
Обернувшись, Ира увидела убегающего парня. В его руках была сумка, что минуту назад висели на плече у тёти Нади.
- Там же вся моя пенсия! Только получила, - причитала пострадавшая. – И вот спёрли!.. Чтоб у тебя руки отсохли!
- Ир, присмотри за сумками, - велела бабушка, буквально бросая их на землю.
Бывшая спортсменка догнала хулигана довольно скоро и одним ударом повалила его на землю.
Тот сперва опешил от неожиданности, потом, малость опомнившись, замахнулся на бабку. Но та быстро перехватила кулак. Обидчик вскочил, выхватил нож. Не успела Ира закричать, как он бросился на бабушку. Впрочем, та сориентировалась почти мгновенно. Резкий разворот – и нож летит в сторону, а его владелец снова падает.
Грабителю было уже не до сумки. Поднявшись, он стремглав кинулся прочь, высказывая на бегу всё, что он думает о бабке и её родителях.
Ошеломлённые соседки наблюдали за этой сценой с широко раскрытыми глазами, не в силах сдвинуться с места. Тут только Ира заметила стоящего рядом соседа из дома напротив.
- Здравствуйте, дядя Гриша!
- Здравствуйте. Могу я чем-нибудь помочь?
- Да нет, спасибо, - ответила подошедшая Анна Михайловна. – Уже справились… Забирай, Надь. В следующий раз будь аккуратнее.
Надежда рассеянно кивнула, по-видимому, не до конца ещё веря в случившееся.
- Бабушка, у тебя кровь! – крикнула Ира, заметив на её блузке красную полосу. – Он тебя порезал?
- Да так, поцарапал немного.
- Надо в полицию пойти! Это ж уже нападение с холодным оружием.
- Да ну, Валь! – отмахнулась Анна Михайловна. – Больше нервов потрепают, а толку…
Григорий, окончательно убедившись, что его помощь здесь не нужна, стал удаляться с чувством выполненного долга. Зинаида с недоумением посмотрела ему вслед.
- И чего это с ним сегодня? В жизни ни с кем не здоровался – а тут на тебе.
- Премию, что ли, получил, - Валентина была удивлена не меньше.
Бабушка Иры не стала высказываться по поводу необычного поведения соседа – просто взяла сумки и вместе с внучкой направилась домой.
Уходя, Ира услышала, как тётя Надя сетовала, будто что-то потеряла.

***
- Ну так что, Ириш? Что будем делать на ужин?
- А давай блины. Шоколадные.
Но оказалось, ни шоколада, ни молока дома нет. Придётся идти в магазин. В «Перекрёстке», что совсем рядом с домом, цены кусаются. Поэтому после недолгих колебаний бабушка с внучкой решили идти в «Пятёрочку».
- Мы как пойдём: дворами или через лес?
- Да можно через лес. Ещё только полседьмого.
Гулять по лесу вечером, когда июльская жара спала, дышать прохладным воздухом с нотками хвои, слушать пение птиц – одно удовольствие. Особенно хорошо, когда, отойдя на несколько метров от тропинки, находишь гриб или натыкаешься на жемчужную россыпь черники.
Ире за этот вечер удалось найти два гриба и горсть ягод.
- Там, кажется, черника. Пойду посмотрю.
Не дожидаясь ответа, девочка скрылась за кустами. А через минуту тревожно закричала:
- Бабушка! Бабушка! Иди сюда!
- Что такое, Ириш?
- Там этот… Лежит.
- Кто лежит? – продираясь сквозь густую траву и поваленные ветки, бабушка устремилась к внучке.
- Парень. С которым ты дралась.
- Боже ж ты мой! – Анна Михайловна подошла к телу, наклонившись, дотронулась до лица. – Кажется, не дышит… И пульса нет, - добавила, прикоснувшись к груди.
- Что делать, бабушка? – робко спросила Ира.
- Что? Вызывать милицию, то есть, уже полицию. И скорую. Может, ещё спасут.

***
Старший следователь Дмитровского ОВД Ромашин задумчиво теребил в руке карандаш. Это что ж получается – убийство средь бела дня. Ещё каких-то несколько часов назад был жив-здоров, а под вечерок его находят в лесу в трупном виде. Судя по рассказам свидетельницы, хулиган был ещё тот. Грабит старушек, размахивает ножиком. Как его там по паспорту? Ястребовский Станислав Валерьевич, 1985 года рождения, прописан в Реутове…
- Матвей Иванович, можно?
- Заходи, Коля.
Коля, он же старший лейтенант Николай Босой, широко шагая, вошёл в кабинет начальника.
- Матвей Иванович, вот данные экспертизы. Смерть наступила примерно в четыре-пять часов дня. Причиной смерти стал удар головой об асфальт. То есть, убили нашего потерпевшего не в лесу. А ещё на момент смерти он был сильно пьян. Вот, ознакомьтесь, пожалуйста…
Следователь взял из его рук распечатку, некоторое время старательно её изучал.
Нет, в той драке старушка определённо не могла его убить. Тогда он три раза падал на асфальт, но головой не бился. Слова Сытиной А.М. подтвердились экспертизой. Но даже если бы она врала, после такого удара он бы уж точно никуда не побежал. Сытина же говорит: эту драку видели четверо соседей. Надо будет ещё их допросить.
- А ещё, Матвей Иванович, возле трупа был найден платок. С вышитыми цветами. Должно быть, убийца его выронил. На нём выделения из носа. Грубо говоря, сопли…
- Хорошо. Пусть его исследуют на ДНК.
- Уже исследовали. ДНК не принадлежит Сытиной…

***
- Вы утверждаете, Надежда Семёновна, что последний раз видели убитого в час дня у здания почты?
- Именно так.
- А теперь посмотрите. Ваш платок?
- Да. Я его сама вышивала. А откуда он у вас? Я его посеяла.
- Так расскажите, как бы его посеяли?
- Я положила его в карман. Ездила на дачу – в электричке продуло. Я и разболелась. Ещё чихаю. Каждый раз открывать и закрывать сумку, сами знаете, надоедает. Вот я и переложила в карман. Когда и как потеряла – не знаю.
- А когда обнаружили пропажу?
- Там же, у почты. Когда Михайловна отдала мне сумку, залезла в карман, ну чтобы высморкаться. А платка нет.
- Ясно. А тот хулиган, значит, больше не делал попыток вырвать у Вас сумку?
- Да говорю же, я его больше не видела!
- А когда видели, Вы не заметили, он не был пьяным?
- Знаете, мне тогда было абсолютно не до того. У меня чуть не украли всю пенсию.
- Понимаю. Но как-то очень много совпадений, Вы не находите? Человека, который пытался Вас ограбить, в тот же день находят мёртвым в лесу. Потом платочек, который Вы потеряли, каким-то чудесным образом оказывается рядом с трупом.
- Как рядом с трупом?! Я ничего не понимаю!... Михайловна! Это она! Вот стерва! А я-то думала… Ну, конечно, когда она возвращала мне сумку, она у меня платок и стянула. А потом, видимо, его укокошила. Она ж дралась будь здоров. Вполне могла и убить. А платок подложила, чтобы меня подставить.
- Допустим. Но зачем ей Вас подставлять?
- Да она ж меня ненавидит!.. Я-то ещё думаю: больная, что ли, Михайловна, из-за моей сумки драться? А она вот как…

***
«И ты, курва, мне ещё пишешь после того, как всех нас продала с потрохами? Говоришь, плохо тебе в тюряге? А ты думала, там с тобой цацкаться будут? Фигушки! Получила – теперь не жалуйся. Таких, как ты, по-хорошему вообще надо расстреливать. И не надо морочить голову порядочным людям. О том, что мы дружили, забудь. Я в тюрьму из-за тебя садиться не хочу, так что не впутывай меня в свои грязные делишки. Не пиши мне больше! Надежда».
Ира читала и не верила своим глазам. В каждом слове – зло, жестокость. Бедная тётя Вера – неужели она это читала? Каково ей было получить такое от той, в чью дружбу она верила? Что заставило тётю Надю так поступить с недавней подругой? Фанатичная вера в непогрешимость советской власти? Или дикий страх, который лишает не только разума, но даже элементарной человечности?
Невольно девочка вспомнила противную Светку из девятого «Б». Как встретятся в школе – ругаются постоянно. Эта Светка просто не может без того, чтобы сказать какую-нибудь гадость. А если бы она вдруг попала в тюрьму за анекдот? Нет, она, Ира, не ответила бы так даже ей. Это было бы слишком жестоко.
«Так вот почему бабушка так не любит тётю Надю», - думала девочка, засовывая обратно в стол исписанный чёрными чернилами лист.

***
- Ну давай, Димка, помянем Стасика, упокой Господи его душу!
Полноватый мужчина, поседевший то ли от прожитых лет, то ли от нежданно свалившегося горя, поднял бокал. Молодой человек с короткой стрижкой молча последовал его примеру.
Выпив залпом всё содержимое бокала, пожилой мужчина крякнул и налил себе ещё.
- Может, хватит, Валерий Петрович? – робко осведомился молодой. – А то плохо будет.
- Хуже уже некуда. Нет больше моего Стасика! Приехал, называется, к другу. Я как чувствовал, что случится что-то страшное. Это всё ты! – вскричал вдруг Валерий Петрович с неожиданной яростью. – Ты! Какого чёрты он вообще с тобой связался?.. Прости, Димка, - добавил он через минуту, видя, как покрылось бледностью лицо последнего. – Прости, я сам не знаю, что говорю.
- Да я не обижаюсь. Я тоже говорил Стасу: завязывай, говорю, а то сядешь, как я, знаешь, как на зоне хреново. Мне этих пяти лет вот так хватило, - с этими словами Дмитрий провёл по горлу ребром ладони. – После этого я сказал себе: всё, больше ни-ни. Лучше ни хрена не иметь, чем туда попасть.
- Думаешь, я не говорил? – Валерий Петрович тяжко вздохнул и опрокинул в себя очередную стопку. – Говорю: посадят – отмазывать не буду! Думал, подействует – фиг! Вот так, боялся, что Стасика за кражи упекут, а его убили. А ведь я в него всю душу вкладывал, всё для него, всё для сыночка единственного. Ну, чего ему в жизни не хватало?... Кстати, почему вы со Стасиком поругались?
- Да какая теперь разница? – махнул рукой Дмитрий.
- Ну, а всё-таки?
- Ну, из-за девушки…
«Ты спал с моей Юлькой? Спал, сволочь? Отвечай!»
«Ну, переспал разок»
«Убирайся вон! Ты мне больше не друг!»
- Я был так зол на Стаса, что скажи он ещё хоть слово – ударил бы.
- Почему же ты не сказал об этом следователю?
- Вы же знаете наши следственные органы. Узнают, что мы ругались – на меня же и повесят. Я ещё удивляюсь, как Сытину не обвинили.
- Кого?!
- Ну, ту бабку, что нашла Стаса. Думаете, они разбираться будут?

***
Во дворе с утра царило оживление. Лавочка у подъезда, заполненная пенсионерками, охала, ахала, взволнованно восклицала. Случайный прохожий наверняка подумал бы, что случилось что-то важное. И не ошибся бы.
Анна Михайловна вместе с Ирой вышли из подъезда, поздоровались с соседками и хотели было пройти мимо.
- Представляешь, Михална, - ответила Валентина вместо приветствия. – К Зинке ночью какой-то тип ломился. Пьяный в стельку.
Остальные соседки не дали ей закончить – принялись наперебой рассказывать, как он долбил в несчастную дверь и кулаками, и ногами и при этом орал, как ненормальный: «Тварь! Ты убила Стасика!».
Угрожал, что зарежет её, а останки спрячет так, что менты не найдут. Зинаида вызвала полицию. Нарушителя спокойствия забрали. Он ещё долго вопил, что отомстит за своего мальчика.
- Совсем папаша с горя умом тронулся, - закончила со скорбью в голосе одна из рассказчиц. – Зинке-то зачем убивать? Надьке – понятно.
- Да и Надьке было уже незачем, - возразила другая. – Вот у меня вырвали бы сумку с пенсией – убила бы на месте. А подкарауливать после того, как сумку вернули, убивать…
- Да как бы Надька здорового мужика? – третья подозрительно покосилась на Анну Михайловну.
- Да, тёмная история, - поддержала соседок старушка. – Ладно, мы с Ирой в магазин идём. Счастливо!
Когда бабушка с внучкой отошли чуть поодаль, соседка, которая сомневалась в способности Надежды убить мужика, поведала то, чего не решилась говорить в их присутствии:
- Думаю, Михална его и укокошила. А потом Надьку подставила. Не любит она её.
- И папке, небось, лапшу навешала, - поддержала её Валентина. – Вот он и ломился к Зинке.
- А чего к Зинке?
- Да он же какой был! Лыка не вязал. Вот и ошибся квартирой. У Надьки же этажом выше.

***
«Дело ясное, что дело тёмное» - думал Ромашин.
Вздохнул, откинулся на спинку кресла. Дело оказалось ещё более запутанным, чем он предполагал. Если Сытина убила Ястребовского, чтобы подставить соседку и таким образом отомстить за предательство дочери, то на украденном платке должны остаться её «пальчики». Но обнаруженные экспертами отпечатки ей не принадлежат. Значит, платок крала и подбрасывала точно не она. Либо она должна была в момент кражи надеть перчатки. Но соседки утверждают, что ничего особо странного не заметили. А бабка в перчатках, когда август на дворе – всё-таки это странно.
А тут ещё отец убитого – напился с горя и пошёл колотить в дверь гражданки Ковальчук, обвиняя её в убийстве сына. Случайно ли? Сама Ковальчук утверждает, что видит этого человека впервые в жизни, и с сыночком его до происшествия у почты никогда не сталкивалась. Да и незачем ей убивать Станислава. У неё-то он сумку не вырывал. Может, квартиры перепутал? В любом случае, надо его допросить.
- Ну что, Коль? – спросил он Босого. – Как там наш задержанный?
- Очухался. Говорит, знает, кто убил его сына.
- Веди его ко мне.
Минут через пять Ястребовский-старший сидел в кабинете следователя.
- Поверьте, Валерий Петрович, - говорил Ромашин. – Я с пониманием отношусь к Вашему горю. Но всё-таки напиваться и ломиться в чужую квартиру среди ночи – это уже статья. Хулиганство.
- Мне всё равно, - ответил задержанный. – Эта скотина убила моего Стасика. Её счастье, что дверь оказалась крепкой. А то б я её убил!
- Почему же Вы решили, что гражданка Ковальчук Зинаида Сергеевна причастна к смерти Вашего сына?
Глаза Валерия Петровича округлились от удивления:
- Какая ещё Зинаида Ковальчук?
- Та самая, к которой Вы ломились.
Удивление допрашиваемого тут же сменилось агрессией:
- Вы меня не путайте, товарищ следователь! Я ломился только к Сытиной Анне Михайловне. И нечего на меня ещё и Ковальчук вешать!
- Гражданка Сытина в той квартире больше не живёт. Пять лет назад она обменяла квартиру.
- Но я же не знал!
- А кроме того, экспертиза установила, что во время драки с Сытиной Ваш сын не получил смертельных ранений.
- Да она его не в драке – она его потом убила. Она сделала это, чтобы мне отомстить.
- Есть за что? – спросил Ромашин.
Валерий Петрович глубоко вздохнул:
- Есть. В семьдесят восьмом я написал донос на её дочь…

***
Тупик! Просто мистика какая-то! Ромашин с досады резко встал и с минуту мерил кабинет шагами. Все факты говорят, что убийство совершила Сытина. Сил справиться с мужиком достаточно. Да и мотив очень даже убедительный. Кровная месть. Только ни одной улики, которая указывала бы на неё.
Следователь снова сел за стол и попытался собраться с мыслями. Допустим, она убила Ястребовского-младшего и решила подставить свою соседку. Тогда всё логично – пошла с внучкой гулять по лесу, «обнаружила» тело, позвонила в полицию…
Только тело обнаружила не она, а девочка. Да и опять же, отсутствие её отпечатков на платке Семёновой.
Сообщник? Но кто? Что-то подсказывало Ромашину, что если таковой и есть, то непременно кто-то из соседей. Из тех, кто в момент драки находился у здания почты. Должно быть, этот кто-то либо очень любит Сытину, либо очень не любит Семёнову.
Может, фокус с платком – дело рук её внучки? Вовлечение несовершеннолетних? Но заставлять любимому ребёнку брать в руки платок с чужими соплями – слишком жестоко для любящей бабушки.
- Матвей Иванович, можно?
- Заходи, Коля.
- Матвей Иванович, я вычислил кафешку, в которой наш убитый надрался перед смертью. Из показаний бармена, он пил не один – с товарищем.
- Фоторобот товарища составили?
- Да, вот он.
С этими словами Босой протянул начальнику распечатку. На снимке было лицо Григория Милорадова.
- Бармен говорит, - продолжал Босой, - они общались как старые друзья, которые сто лет не виделись.
Вот это да! А на допросе Милорадов сказал, что незнаком с убитым.
- Вот что, Коля. Пробей-ка мне этого Милорадова. Узнай, где родился, бывал ли в Реутове? В общем, всю его биографию. А заодно неплохо бы осмотреть прилегающую к бару территорию. Вполне может быть, Ястребовскому дали по голове именно там. Да и пьяная ссора – вполне себе мотив.
- Бармен говорит, они не ссорились. Выпили, потом Милорадов его пьяного чуть ли не на себе тащил… Может, конечно, потом поругались.
- Всё может быть. Давай, работай.

***
Через два часа на столе у Ромашина лежала распечатка. Милорадов Григорий Александрович, 1982 года рождения, родился в Кашине Тверской области, где и прожил до 2002 года. В 2002 купил в Дмитрове квартиру. Не женат. Детей не имеет. С соседями и коллегами по работе общается мало.
Самым подозрительным Ромашину казалось то, что в том же 2002 гражданин Милорадов обратился с заявлением об утере паспорта.
Придётся, видимо, подключить кашинских коллег.
Своими мыслями он поделился с Босым.
- Да, подозрительный товарищ, - ответил тот. – Я бы его ещё раз допросил.
- Не сейчас. Иначе мы можем его спугнуть. Лучше показать его фото отцу убитого.

***
- Да это же Гришка Виноградов! – удивлению Валерия Петровича не было предела. – Сосед наш. Уже десять лет как пропал… Кто ж его знает, куда? Квартиру быстренько продал – и с концами. Он с моим Стасом дружил…
При упоминании о сыне на глазах у допрашиваемого выступили слёзы.
- А после отъезда Григория они перезванивались, переписывались? Ну, словом, как-то общались?
- Да нет же! Говорю вам – он исчез с концами. Просто мистика какая-то: сначала Катька, потом Гришка.
- Что за Катька?
- Послушайте, ну какое это имеет значение?
- А такое, что чем больше мы будем знать, тем скорее найдём убийцу Вашего сына.
- Хорошо. Катька – одноклассница Стаса. Она пропала незадолго до того, как исчез Григорий. Как? Просто не вернулась домой. До сих пор не нашли. Ни живую, ни трупа. Стас после её пропажи злой ходил, нервный. Нравилась ему Катька. Когда именно это случилось? В 2001, по-моему. Стасу как раз пятнадцать было.

***
Вызванный на допрос Григорий Милорадов пытался казаться спокойным. Но от зоркого глаза Босого не укрылось, что мужчина волновался.
- Собственно, убийцу мы почти поймали, - сказал следователь. – Но чисто для формальности нужно задать Вам некоторые вопросы как свидетелю. Расскажите, пожалуйста, ещё раз, что случилось у здания почты?
Заметно успокоившись, допрашиваемый повторил свои показания.
Когда он закончил, Босой осведомился:
- Значит, до этого Вы не были знакомы с потерпевшим?
- Нет, не был.
- И после инцидента не встречались?
- Нет.
- Что же Вы, своего соседа не узнали?
- Какого ещё соседа?
- Из Реутова, гражданин Виноградов.
- Вы меня с кем-то путаете! – от спокойствия допрашиваемого не осталось и следа. – Не знаю я никакого Виноградова! И в Реутове я никогда не был!
В ответ Босой протянул ему фотографию:
- Вы уверены, что этого человек не знаете?
- Ну хорошо, я Виноградов. Но что я, чёрт побери, не могу сменить фамилию, место жительства? Что это, запрещено законом?
- Нет, не запрещено. Как, собственно, и выпивать со старым другом. Только убивать его после этого совсем необязательно.
- Да не убивал я его! Выпили и разошлись с миром. Вернее, я ушёл, а Стас остался.
- Из показаний бармена следует, что из бара вы выходили вместе.
- Ну да, вышли, потом я ушёл. Кто его там приложил – не знаю.
- А потом зачем-то Вы пошли в лес. И как раз на то место, где потом обнаружили труп. Какое совпадение, не правда ли! Кстати, кроме Ваших следов, остались ещё и Ваши пальчики. На платке, который подбросили к трупу.
Виноградов ошеломлённо молчал.
- Кстати, Вы в курсе, что Екатерину Курносову нашли? Да и друг Ваш успел кое-что рассказать своему отцу.
«Кажется, я попал в точку», - с удовлетворением думал Босой, видя, как Виноградов всё больше бледнеет.
- Да кому Вы верите? Этот трусливый сопляк наплёл папаше с три короба! Сам Катьку изнасиловал, придушил, а на меня хочет всё свалить!
- Если это так, то у него ничего не выйдет. Тело уже, конечно, не ахти в каком состоянии. Но техника не стоит на месте. Кто насиловал, кто душил – всё выясним. Так что лучше Вам сразу во всём признаться. Тогда Вам зачтётся явка с повинной.
Виноградов тяжело вздохнул и в отчаянии обхватил голову руками.
- Оформляйте явку. Я всё расскажу… Сначала мы выпивали. Втроём. Потом Стас сказал Катьке, что давно по ней сохнет. Катька стала смеяться, сказала, что ей нравятся жгучие брюнеты, а он не то не сё. Тогда он её изнасиловал. А я уже потом. Ну, пьяный был. А чего она припёрлась в короткой юбке? Я же тоже не железный!
- Что было дальше?
- Катька стала кричать, что заявит на нас в ментовку. Стас сказал: надо от неё избавляться, а то реально упекут.
- Как вы её убивали?
- Душили. Я душил, а Стас держал за ноги. Потом выбросили труп в реку.
- Что значит, в реку? Давайте рассказывайте в деталях: куда именно, когда, как тащили?
«Вот тебе и раскрытое дело о пропаже школьницы, - думал следователь, когда Виноградов описывал точно место. – Надо будет сообщить реутовским коллегам, чтобы искали тело там».
А вот старика жалко. Мог ли он подумать, что его родной сын способен на такое? Или может, он и в самом деле об этом знает, но молчит, не желая позорить его добрую память? Что ж, его можно понять.
- С девчонкой понятно, - сказал Босой. – Мотив тоже ясен. Но почему Вы решили избавиться от сообщника именно сейчас, через столько лет?
- Я не хотел убивать Стаса. Когда мы убили Катьку, этот сопляк начал меня шантажировать – требовал деньги. Иначе, говорит, пойду в милицию, мне ничего не будет, я малолетка, а тебе вкатят по полной, к тому же меня папашка отмажет, у него в органах хорошие связи. Я заплатил ему раз, другой. В долги влез. А Стас требовал всё больше и больше. Тогда я понял: так будет всю жизнь.
- И поэтому Вы решили бежать из Реутова, сменить фамилию, чтобы Вас не нашли?
Виноградов кивнул.
- А что же потом? Вы увидели Ястребовского и решили для верности его убить? Чтобы Вас уж точно не раскрыли.
- Я как увидел его у почты, подумал: выследил, гад! Только жизнь наладилась, а тут опять этот кошмар. Будет опять с меня деньги тянуть. Иначе зачем он в Дмитров приехал? Что он тут забыл? И я подумал: или я его, или он меня.
Грабёж Надежды Семёновой оказался как раз кстати, ибо был удачным поводом в качестве мотива. В момент, когда взгляды соседок были устремлены на хулигана, очень просто незаметно вытащить из кармана носовой платок. Оставалось только совершить само убийство.
«Ой, Стас, ты что ли? Здорово! Сколько лет, сколько зим! Не ожидал тебя здесь увидеть!»
- Я сам подошёл к Стасу, сделал вид, что безумно рад его видеть. Стас сначала офигел. Но я был дружелюбен.
«Слушай, а не пойти ли нам куда-нибудь в кафешку – отметить нашу встречу?»
- Стас согласился. Зашли, заказали выпить.
- Как же он с Вами пить не побоялся?
- Да он же дурак. Выпить любит. Я себе наливаю и незаметно под стол. А он нажрался.
«Да уж, друг, проблем ты мне доставил. Но я на тебя не в обиде. Сначала думал: эх, придушил бы! А сейчас даже благодарен, что так вышло. Что ни делается, всё к лучшему. Ну давай, твоё здоровье! Как говорится, кто старое помянет…»
- Когда Стас дошёл до кондиции, ну, в смысле, был бухой так, что ноги еле передвигал, я вывел его из бара – и головой об асфальт. Потом отнёс тело в лес и положил платок. Ну, чтобы все думали, что это Надежда его.
- И Вам не жалко было, что пожилую женщину из-за Вас посадят?
- Жалко. Но это жизнь. Здесь каждый за себя.

***
Весть об аресте Милорадова-Виноградова взволновала весь двор. Лавочки, переполненные старушками, не затихали ни на минуту.
- Ох, вот не зря я этого Гришку не любила! – говорила одна. – Как чувствовала: тёмный он какой-то! Ни здрасьте, ни до свидания.
Другая, напротив, рассказывала, что считала его приличным человеком. Кто бы мог подумать, что он окажется таким мерзавцем? Третья клялась, что если бы знала, что за птица её сосед, не спускала бы глаз с внучки-школьницы, ходила бы за ней по пятам. Шутка ли – под боком живёт насильник и убийца!
- Да ещё и трус! – добавляла Надежда. – Глаза б ему выдрала!
Никто из всего двора, наверное, не ненавидел его так пламенно, как она.
Ещё одной любимой темой завсегдатаев дворовых скамеек был отец убитого Стаса. Конечно, хреновый он папаша, раз такого сыночка воспитал, но такого горя – не дай Боже никому.
- Ты как думаешь, - обратилась Валентина к Анне Михайловне, лишь только завидела её выходящей из подъезда вместе с внучкой. – Папаша этого Стаса теперь в петлю полезет? Или водку пить начнёт?
- А я откуда знаю? – ответила ей старушка. – Я же не Господь Бог.
- Ну, а всё-таки? – не отставали соседки.
- Чего не знаю, того не знаю, - Анна Михайловна была явно не настроена сплетничать.
- Ну вот, даже поговорить с ней никак, - обиженно потянула Зинаида, как только бабушка с внучкой удалились. – Вечно у неё какие-то дела. Даже поболтать с нами времени нет… А всё-таки жалко мне этого придурка.
- А мне – нет! – отрезала Надежда. – Сдох, собака - и слава Богу!
- Злая ты, Надька! Сама как собака.
- Будешь тут доброй, когда жизнь такая!

***
Валерий Петрович сидел у свежей могилки и ронял слёзы. Рядом с ним на столике стояла початая бутылка водки. Снова и снова он наполнял из неё стакан и залпом выпивал, словно пытаясь потушить разгоревшееся в груди пламя. Каждый раз после очередной порции он с надеждой смотрел на надгробный камень. Но всё также его взору представала фотография сына и надпись «Ястребовский Станислав Валерьевич, 1986-2014». Если бы можно было самому оказаться на его месте!
Затуманенный водкой мозг всё отчётливее преподносил ему картины из прошлого. Листок, на котором он писал донос на Веру Сытину, взгляд самой Веры, полный скорби и упрёка. Как будто бы прорываясь через временную стену прозвучали слова её матери: «Жизнь тебя накажет».
И ведь наказала, стерва! Ещё как наказала!