18. ВИ.Агошков. Верхне-Окская вольница. ВЕЛИКОЕ КНЯЖЕСТВО ЛИТОВСКОЕ,

18. ВИ.Агошков. Верхне-Окская вольница.

ВЕЛИКОЕ КНЯЖЕСТВО ЛИТОВСКОЕ, ОНО ЖЕ
ВЕЛИКОЕ КНЯЗСТВО ЛИТОВСКОЕ, РУСКОЕ, ЖОМОЙТСКОЕ И ИНЫХ (1236-1795)

В Советское время о Великом княжестве Литовском в учебниках истории почти ничего не писали. Даже в учебниках для институтов. А зачем? Главное, чтобы советские граждане знали Карла Маркса, Фридриха Энгельса, Ленина да Сталина. Потом Н.С. Хрущёв вычеркнет и Сталина… Впрочем, мы мало что знали и о самой России, кто там является первым секрета-рём, кто на какой другой должности.

Считалось негласно, что Ге-неральный секретарь ЦК КПСС является и лидером РСФСР, хотя с руководителями других республиках считались…

С введением «перестройки» стали появляться и статьи о Великом Литовском княжестве. Помню, что тогда я в какой-то мере испытал даже шок, прочитав первую серьёзную статью о Литве, о её князьях, собиравших земли бывшей Киевской Руси.


Далее по Игорю Курукину:

Иван Калита, Дмитрий Донской, Иван Грозный — эти создатели Московского государства известны нам со школьной скамьи. А что мы знаем об именах Гедимина, Ягайло, или Ви-товта? В лучшем случае, прочтём в учебниках, что были они Литовскими князьями и когда-то давно воевали с Москвой, а по-том канули в неизвестность… Но ведь именно они основали восточноевропейскую державу, которая с не меньшим основа-нием, чем Московия, именовала себя Русью.

Великое княжество Литовское. Хронология основных со-бытий истории (до образования Речи Посполитой):

IX-XII вв. — развитие феодальных отношений и формиро-вание сословий на территории Литвы, образование государства.
Начало XIIIв — усиление агрессии немецких крестоносцев.
1236 год — литовцы одерживают победу над рыцарями-меченосцами при Шяуляе.
1260 год — победа литовцев над тевтонами при Дурбе.
1263 год — объединение основных литовских земель под властью Миндовга. 1316—1341 годы — княжение Гедимина.
1362 год — Ольгерд разбивает татар в битве при Синих водах (левый приток Южного Буга) и занимает Подолье и Киев.


РУИНЫ ЗАМКА В НОВОГРУДКЕ. ФОТО – ИГОРЬ МОСТИЦКИЙ.
HTTP://RU.WIKIPEDIA.ORG/WIKI/ФАЙЛ:NOVOGRUDOK_RUIN.JPG

1345-1377 годы — княжение Ольгерда.
1345-1382 годы — княжение Кейстута.
1385 год — великий князь Ягайло.
(1377-1392) заключает Кревскую унию с Польшей.
1387 год — принятие Литвой католичества.

1392 год — в результате междоусобной борьбы великим князем в Литве становится Витовт, выступивший против полити-ки Ягайло. 1410 год — объединённые Литовско-Русские и Поль-ские войска наголову разбивают рыцарей Тевтонского ордена в Грюнвальдской битве.
1487—1537 годы — проходившие с перерывами войны с Русью на фоне усиления княжества Московского. Литва утрати-ла Смоленск, захваченный Витовтом в 1404-м. По перемирию 1503г Русь вернула себе 70 волостей и 19 городов, в том числе Чернигов, Брянск, Новгород-Северский и др. русские земли.

1558-1583 годы — война России с Ливонским орденом, а также со Швецией, Польшей и Великим княжеством Литовским за Прибалтику и выход к Балтийскому морю, в которой Литве сопутствовали неудачи.
1569 год — подписание Люблинской унии и объединение Литвы в одно государство с Польшей — Речь Посполитую.

Победа на Куликовом поле могла изменить судьбы Руси: именно тогда Дмитрий Донской предложил молодому литовско-му князю Ягайло «…женитися ему у великого князя Дмитрея Ивановича на дочери, а великому князю Дмитрею Ивановичю дочь свою за него дати, а ему, великому князю Ягайлу, быти в их воле и креститися в православную веру и крестьянство своё объявити во все люди». Так выглядел проект Русско-Литовского договора, составленный в 1381-м или в начале 1382 года.

По мысли Дмитрия, Ягайло получил бы не только жену, но и православную веру, которую должны были принять все его подданные, ведь Литва оставалась последним языческим госу-дарством в Европе! Но — не сложилось…

«Литва в основе та же Русь» (Адам Мицкевич).
Современные литовцы и латыши, считающие себя неотъ-емлемой частью европейской цивилизации (а своих восточных соседей — «варварами»), — достаточно близкие родственники русских. Еще в I тысячелетии до н.э. существовала балто- сла-вянская этническая и языковая общность, а божествами обще-балтийского пантеона были громовержец Перкунас и «ответст-венный» за скот и плодородие Велияс (в них легко узнать Перуна и Велеса). Затем пути наших предков стали расходиться, но бал-ты Верхнего Поднепровья («голядь» русских летописей) продол-жали жить бок о бок со славянами и естественным образом вошли в состав Киевской Руси на момент её образования.

Только с Х века сведения о литовских племенах и их вож-дях появляются в немецких и польских хрониках — там речь, как правило, идёт о спорадических попытках христианских миссио-неров просветить «диких язычников». Через три века появились в янтарном краю и более серьезные просветители. Прибывшие из Германии монахи, купцы и рыцари основали славный город Ригу, и в Прибалтике появились католическое епископство и рыцарские ордена. Каунасский замок был построен в XIII веке для защиты от тевтонов, всё же разрушивших его в 1362 году. Спустя четыре года он был восстановлен.



ТРОКСКИЙ ОСТРОВНОЙ ЗАМОК –
ЛЮБИМАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ ВИТОВТА

«Вся Русь должна принадлежать Литве» (Князь Ольгерд)

А тем временем подули и другие ветры: с запада на земли язычников-литовцев и родственных им пруссов наступал в пол-ном составе перебравшийся из Палестины Тевтонский орден. Безостановочно воюя с соседями, тевтоны создали своё государство. На востоке действовал орден меченосцев. После раз-грома литовцами в 1237 году он был преобразован в отделение Тевтонского ордена и стал называться Ливонским.

Двадцать лет сопротивлялись племена, населявшие ны-нешние Латвию и Эстонию, а потом склонили голову перед завоевателями, только вот территориальные аппетиты последних вошли в противоречие с интересами Новгорода и Полоцкого княжества, которым тоже нравилось собирать дань с ливов и эстов. Так у жизненно важного выхода на Балтику завязывались узлы этнополитических конфликтов, дающие знать о себе до сих пор. «Немецкое» освоение прибалтийских земель прервало про-цесс формирования государственности на этих территориях.

К тому же они стали «яблоком раздора» между соседями — Швецией, Польшей, Россией.
В Литве же всё случилось иначе. В середине XIII века князь Миндовг (Миндаугас) железной рукой объединил хаотиче-ские племенные союзы. Причём, стремясь побороть тевтонов, он то принимал от Римского Папы королевскую корону (Миндовг остался в истории первым и единственным литовским королём), то разворачивался на восток и искал поддержки против крестоносцев у Александра Невского.

В результате страна не узнала татарского ига и быстро расширила свою территорию за счёт ослабевших западнорус-ских княжеств (земель нынешней Белоруссии). Столетие спустя, у Гедимина и Ольгерда уже была держава, вобравшая в себя Полоцк, Витебск, Минск, Гродно, Брест, Туров, Волынь, Брянск и Чернигов. В 1358 году Ольгердовы послы даже заявили нем-цам: «Вся Русь должна принадлежать Литве».

В подкрепление этих слов и, опережая московитов, литов-ский князь выступил против «самой» Золотой орды: в 1362-м разгромил татар при Синих Водах и закрепил за Литвой древний Киев почти на 200 лет.

«Славянские ль ручьи сольются в русском море?»
(Александр Пушкин)

По неслучайному совпадению в то же самое время «собирать» земли мало-помалу стали и московские князья — потомки Ивана Калиты. Так к середине XIV века сложились два центра, претендовавшие на объединение древнерусского «наследства»: Москва и основанный в 1323 году Вильно. Конфликта было не избежать, тем более что в союзе с Литвой выступали главные тактические соперники Москвы — тверские князья, стремились «под руку» Запада и новгородские бояре.

Тогда, в 1368-1372 годах, Ольгерд в союзе с Тверью со-вершил три похода на Москву, но силы соперников оказались примерно равны, и дело кончилось договором, разделившим «сферы влияния». Некоторые из детей язычника Ольгерда при-няли православие. Дмитрий и предложил ещё не определивше-муся Ягайло династический союз, которому не суждено было состояться. Дмитрий не смог противостоять Тохтамышу, и в 1382 году татары пустили Москву «на поток и разграбление». Она вновь сделалась ордынской данницей.


1. В ПОСЕЛКЕ ШВЯНТОЙЯ ПОД ПАЛАНГОЙ ВОССТАНОВИЛИ ЯЗЫЧЕСКОЕ СВЯТИЛИЩЕ XIV ВЕКА. НА СТОЛБАХ — СОЛЯРНЫЕ И ЛУНАРНЫЕ СИМВОЛЫ И ГА-ДАТЕЛЬНЫЕ РУНЫ. 2. ЛИТОВСКИЙ РЫЦАРЬ. КОНЕЦ XIV ВЕКА

Ягайло женился – но не на московской княжне, а на польской королеве Ядвиге. Крестился по католическому обряду. Стал Польским королём под христианским именем Владислав. Вме-сто союза с восточными братьями случилась Кревская уния 1385 года с западными.

С того самого времени литовская исто-рия прочно переплелась с польской: потомки Ягайло (Ягеллоны) процарствовали в обеих державах три века — с XIV по XVI. Но всё же то были два разных государства, сохранявших каждое своё политическое устройство, систему права, валюту и армию. Что до Владислава-Ягайло, то большую часть своего царствова-ния он провёл в новых владениях.

Старыми же правил его двоюродный брат Витовт и правил ярко. В естественном союзе с поляками он разгромил герман-цев при Грюнвальде (1410 год), присоединил Смоленскую зем-лю (1404 год) и русские княжества в верховьях Оки. Могущест-венный литовец мог даже сажать своих ставленников на ордын-ский престол. Огромный «откуп» платили ему Псков и Новгород, а Московский князь Василий I Дмитриевич, как будто вывернув наизнанку планы отца, женился на Витовтовой дочери и стал называть тестя «отцом», то есть, в системе тогдашних феодаль-ных представлений, признал себя его вассалом.

На вершине величия и славы Витовту не хватало только королевской короны, о чём он и заявил на съезде монархов Центральной и Восточной Европы в 1429 году в Луцке в присут-ствии императора Священной Римской империи Сигизмунда I, польского короля Ягайло, тверского и рязанского князей, мол-давского господаря, посольств Дании, Византии и Папы Римского.

Осенью 1430 года на коронацию в Вильно собрались Мос-ковский князь Василий II, митрополит Фотий, тверской, рязан-ский, одоевский и мазовецкий князья, молдавский господарь, ливонский магистр, послы византийского императора. Но поля-ки отказались пропустить посольство, которое везло Витовту ко-ролевские регалии из Рима (в литовской «Хронике Быховца» даже сказано, что корону отняли у послов и разрубили на части).
В результате Витовт вынужден был отложить коронацию, а в октябре того же года внезапно заболел и умер.

Не исключено, что литовского великого князя отравили, поскольку за несколько дней до своей смерти он отлично себя чувствовал и даже выезжал на охоту.
При Витовте земли Великого княжества Литовского протя-нулись от Балтийского моря до Чёрного, а восточная его грани-ца прошла под Вязьмой и Калугой…

«Что возмутило вас? Волнение Литвы?»
(Александр Пушкин)

У Витовта сыновей не было – после затяжной усобицы к власти в 1440 году взошёл сын Ягайло Казимир, занявший пре-столы Литвы и Польши. Он и его ближайшие потомки усиленно действовали в Центральной Европе, и небезуспешно: порой в руках Ягеллонов оказывались короны Чехии и Венгрии. Но на восток они смотреть совсем перестали и потеряли интерес к амбициозной «общерусской» программе Ольгерда.

Задачу успешно «перехватил» московский правнук Витовта — великий князь Иван III: уже в 1478-м он выказал притяза-ния на древнерусские земли — Полоцк и Витебск. Помогла Ива-ну и церковь — ведь резиденцией общерусского митрополита была Москва, а значит, оттуда духовно управлялись и литовские приверженцы православия. Однако литовские князья не раз (в 1317, 1357, 1415 годах) пытались поставить «своего» митропо-лита для земель Великого княжества, но в Константинополе не были заинтересованы в разделении влиятельной и богатой ми-трополии и уступках королю-католику.

Москва почувствовала в себе силы, чтобы перейти в ре-шительное наступление. Проходят две войны — 1487—1494 и 1500—1503 годов, Литва теряет почти треть территории и при-знает за Иваном III титул «государя всея Руси». Дальше — боль-ше: к Москве отходят Вязьма, черниговские и новгород-северские земли (собственно, Чернигов и Новгород-Северский, а также Брянск, Стародуб и Гомель). В 1514 году Василий III возвращает Смоленск, на 100 лет ставший главной крепостью и «воротами» на западной границе России (потом его снова ото-брали западные противники).

Только к третьей по счету войне 1512—1522 годов литов-цы собрали свежие войска из западных областей своей держа-вы, и силы противников оказались равными. Тем более что на-селение восточных литовских земель к тому времени основа-тельно остыло к идее присоединения к Москве.

Все-таки пропасть между общественными взглядами и правами подданных Московского и Литовского государств уже была весьма глубокой.
Не московиты, но русские.

В тех случаях, когда в состав Литвы входили высокоразви-тые территории, великие князья сохраняли их автономию, ру-ководствуясь принципом: «Старины не рушаем, новины не вво-дим». Так, лояльные владетели из древа Рюриковичей (князья Друцкие, Воротынские, Одоевские) долгое время сохраняли свои владения полностью.

Такие земли получали грамоты-«привилеи». Их жители могли, например, требовать смены на-местника, а государь обязывался не совершать в отношении них определённых действий: не «вступать» в права православ-ной церкви, не переселять местных бояр, не «посуживать» при-нятых местными судами решений. До XVI века на славянских землях Великого княжества действовали правовые нормы, восходившие к «Русской Правде» — древнейшему своду законов, данному ещё Ярославом Мудрым.

Полиэтнический состав державы тогда отражался даже в её названии — «Великое княжество Литовское и Русское», да и официальным языком княжества считался русский... но – не московский язык (скорее, старобелорусский или староукраин-ский — большой разницы между ними до начала XVII века не прослеживается). На нём составлялись законы и акты государ-ственной канцелярии. Источники XV-XVI столетий свидетельст-вуют: восточные славяне в границах Польши и Литвы считали себя «русским» народом, «русскими» или «русинами», при этом, повторимся, никак не отождествляя себя с «московитами».

В северо-восточной же части Руси, то есть в той, которая, в конце концов, и сохранилась на карте под этим названием, процесс «собирания земель» шёл дольше и труднее, но и степень унификации некогда самостоятельных княжеств под тяжёлой дланью кремлёвских владык была неизмеримо выше.

В бурном XVI столетии в Москве укрепилось «вольное са-модержавство» (термин Ивана Грозного), исчезли остатки новгородских и псковских вольностей, собственные «уделы» аристо-кратических семейств и полусамостоятельные пограничные княжества. Все более или менее знатные подданные несли по-жизненную службу государю, а попытки отстоять ими свои пра-ва расценивались как измена.

Литва же в XIV-XVI веках была, скорее, федерацией земель и княжеств под властью великих князей — потомков Гедимина. Иными были и взаимоотношения власти и подданных – сказал-ся образец социального устройства и государственных порядков Польши. «Чужие» для польской знати Ягеллоны нуждались в её поддержке и вынуждены были даровать всё новые привилегии, распространяя их и на литовских подданных.

К тому же потомки Ягайло вели активную внешнюю политику, и за это тоже надо было платить отправлявшемуся в походы рыцарству.
Но не только по доброй воле великих князей произошло такое значительное возвышение шляхты — польского и литов-ского дворянства. Дело еще и в «мировом рынке». Вступавшим в XVI веке в фазу промышленных революций Нидерландам, Англии, северной Германии требовалось все больше сырья и сельхозпродуктов, которые поставляли Восточная Европа и Ве-ликое княжество Литовское. А с притоком в Европу американ-ского золота и серебра «революция цен» сделала продажу зерна, скота и льна ещё более выгодной (покупательная способность западных клиентов резко выросла).

Ливонские рыцари, польские и литовские шляхтичи стали превращать свои имения в фольварки, ориентированные спе-циально на производство экспортной продукции. Растущие до-ходы от такой торговли и составили основу могущества «магна-тов» и зажиточной шляхты. Первыми были князья — Рюрикови-чи и Гедиминовичи, крупнейшие землевладельцы литовского и русского происхождения (Радзивиллы, Сапеги, Острожские, Во-ловичи), имевшие возможность выводить на войну сотни собст-венных слуг и занимавшие виднейшие посты.

В XV столетии их круг расширился за счет «простых» «бояр-шляхты», обязанных нести военную службу князю. Литовский статут (свод законов) 1588 года закрепил их широкие права, накопленные за 150 лет. Пожалованные земли объявлялись вечной частной собственностью владетелей, каковые теперь могли уже свободно поступать на службу к более знатным па-нам, уезжать за границу. Их запрещалось арестовывать без решения суда (а местные земские суды шляхта сама избирала на своих собраниях-«сеймиках»).

Обладал хозяин и правом «пропинации» — только он сам мог производить пиво и водку и продавать крестьянам. Естест-венно, в фольварках процветала барщина, а вместе с ней и иные крепостнические порядки. Статут признавал за крестья-нами право только одного владения — движимым имуществом, необходимым для выполнения повинностей хозяину. Впрочем, «человек вольный», осевший на земле феодала и проживший на новом месте 10 лет, все же мог уйти, откупившись значительной суммой. Однако принятый общегосударственным сеймом в 1573 году закон давал панам право карать своих подданных по своему усмотрению — вплоть до смертной казни.

Государь теперь вообще терял право вмешиваться во взаимоотношения вотчинников и их «живой собственности», а в Московской Руси, наоборот, государство всё больше ограничи-вало судебные права помещиков.

«Литва — как часть другой планеты» (Адам Мицкевич)

Государственное устройство Великого княжества Литов-ского тоже разительно отличалось от Московского. Тут не сложи-лось аппарата центрального управления, подобного великорус-ской системе приказов — с их многочисленными дьяками и по-дьячими. Земский подскарбий (заведующий государственной казной — «скарбом») в Литве хранил и расходовал деньги, но не собирал налоги. Гетманы (командующие войсками) — предво-дительствовали шляхетским ополчением, когда оно собиралось, но постоянная армия великого князя насчитывала в XVI веке всего пять тысяч наёмных солдат.

Единственным постоянным органом была великокняже-ская канцелярия, которая вела дипломатическую переписку и хранила архив — «Литовскую метрику».

В тот год, когда генуэзец Христофор Колумб отправился в своё первое плавание к далёким «индийским» берегам, в слав-ный 1492-й, государь литовский Александр Казимирович Ягел-лон окончательно и добровольно вступил на путь «парламент-ской монархии»: теперь он согласовывал свои действия с радой панов, состоявшей из трёх десятков епископов, воевод и наме-стников областей. В отсутствие князя рада вообще полностью управляла страной, контролировала земельные пожалования, расходы и внешнюю политику.

Города литовские тоже сильно отличались от великорусских. Было их немного, и заселялись они неохотно: для пущей «урбанизации» князьям приходилось приглашать иноземцев — немцев и евреев, получавших опять-таки особые привилегии. Но иностранцам и этого было мало.
Чувствуя прочность своего положения, они уверенно до-бивались от власти уступки за уступкой: в XIV-XV веках Вильно, Ковно, Брест, Полоцк, Львов, Минск, Киев, Владимир-Волынский и другие города получили собственное самоуправление — так называемое «Магдебургское право».

Теперь горожане избирали «радцев»- советников, ведавших муниципальными доходами и расходами, и двух бурмистров — католика и православного, су-дивших горожан вместе с великокняжеским наместником-«войтом». А когда с XV века в городах появились ремесленные цеха, их права закрепили в специальных уставах.

Истоки парламентаризма: вальный сейм.

Но вернемся к истокам парламентаризма Литовского го-сударства — он был его главной отличительной чертой. Интерес-ны обстоятельства возникновения высшего законодательного органа княжества — Вального сейма. В 1507 году он впервые собрал для Ягеллонов чрезвычайный налог на военные нужды — «серебщизну», и с тех пор так и повелось: каждые год-два необ-ходимость в субсидии повторялась, а значит, приходилось соби-рать шляхту. Постепенно в компетенцию «панов-рады» (то есть сейма) попали и другие важные вопросы — например, на Ви-ленском сейме 1514 года решили, вопреки княжескому мне-нию, продолжать войну с Москвой, а в 1566 году депутаты по-становили: без их одобрения не изменять ни единого закона.

В отличие от представительных органов других европей-ских стран, в сейме всегда заседала только знать. Его члены, так называемые «послы», избирались по поветам (судебно- админи-стративным округам) местными «сеймиками», получали от сво-их избирателей — шляхтичей «зуполную моць» и отстаивали их наказы. В общем, почти наша Дума — но только дворянская. Кстати, стоит сравнить: в России тоже существовал в то время нерегулярно собиравшийся совещательный орган — Земский собор.

Он, однако, не имел прав, даже близко сравнимых с те-ми, какими обладал литовский парламент (имел, по сути, только совещательные!), а с XVII века и вовсе стал созываться все ре-же, чтобы в 1653 году состояться в последний раз. И никто этого не «заметил» — в Соборе теперь и заседать-то никто не стремил-ся: московские служилые люди, составлявшие его, в массе сво-ей жили за счёт небольших поместий и «государева жалования», и думать о делах державы им было неинтересно. Им бы пона-дёжнее закрепить крестьян на своих землях…

«Литовцы говорят по-польски?..» (Адам Мицкевич)

Новая серия русско-литовских войн в начале XVI века вдохновила литовские источники на противопоставление своих, домашних, порядков «жестокой тирании» московских князей. В соседней России, в свою очередь, после бедствий Смуты на ли-товских (и польских) людей смотрели исключительно как на врагов, даже «демонов», в сравнении с которыми даже немец-«лютор» выглядит симпатично.

Литве приходилось много воевать: во второй половине XV века была, наконец, сломлена боевая мощь Тевтонского орде-на, но на южных границах государства выросла новая страшная угроза — Османская империя и её вассал, хан Крымский. И, ко-нечно, много раз уже помянутое противостояние с Москвой.

В ходе знаменитой Ливонской войны (1558-1583 годы) Иван Грозный поначалу ненадолго захватил значительную часть литовских владений, но уже в 1564 году гетман Николай Радзи-вилл разбил на реке Уле 30-тысячную армию Петра Шуйского.

Правда, попытка перейти в наступление на московские владения потерпела неудачу: киевский воевода князь Констан-тин Острожский и староста чернобыльский Филон Кмита напали на Чернигов, но их атака была отбита. Борьба затягивалась: не хватало ни войск, ни денег.
Пришлось Литве, скрепя сердце, идти уже на полное, реальное и окончательное объединение с Польшей.

В 1569 году, 28 июня, в Люблине представители шляхты Короны Польской и Великого княжества Литовского провозгласили создание единой Речи Посполитой (Rzecz Pospolita — буквальный перевод латин-ского res publica — «общее дело») с единым сенатом и сеймом; денежная и налоговая системы также объединялись. Кое-какую автономию Вильно, впрочем, сохранил: своё право, казну, гет-манов и официальный «русский» язык.

Тут, «кстати», в 1572 году умер и последний Ягеллон — Си-гизмунд II Август; так что логическим образом общего короля двух стран решили выбирать на общем же сейме. Речь Поспо-литая на века превратилась в уникальную в своем роде нена-следственную монархию.
…В составе шляхетской «республики» (XVI-XVIII века) Литве сперва было жаловаться не на что.

Наоборот, она испытала наи-высший экономический и культурный подъём, вновь стала ве-ликой силой в Восточной Европе. В смутное для России время польско-литовское войско Сигизмунда III осадило Смоленск, а в июле 1610-го разбило армию Василия Шуйского, после чего этого неудачливого царя свергли с престола и постригли в мона-хи. Бояре же не нашли другого выхода, кроме как уже в августе заключить договор с Сигизмундом и пригласить на московский престол его сына, королевича Владислава.

По договору Россия и Речь Посполитая заключали вечный мир и союз, а королевич обязывался католических церквей «не ставити», «прежних обычаев и чинов… не переменять» (в том числе и крепостного права, конечно), иноземцев «в воеводах и в приказных людях не быть». Не имел он права казнить, лишать «чести» и отбирать имущество без совета бояр «и всех думных людей». Все новые законы должны были приниматься «з думою бояр и всее земли».

От имени нового царя «Владислава Жиги-монтовича» польские и литовские роты заняли Москву.

Закончилась вся эта история для польско-литовского пре-тендента, как известно, ничем. Вихрь продолжавшейся русской смуты смёл и его притязания на престол Восточной Руси, а ско-ро удачливые Романовы своим триумфом и вовсе обозначили дальнейшее и очень жёсткое противостояние политическому влиянию Запада. А если бы Владиславово дело «выгорело»?..
Что ж, некоторые историки полагают, что договор двух сла-вянских держав уже в начале XVII века мог стать началом уми-ротворения Руси. Во всяком случае, он означал шаг к правово-му государству, предлагая действенную альтернативу самодер-жавию. Впрочем, Московские дворяне и мужики, похоже, пред-почитали грозного, стоящего над всеми «чинами» государя – га-рантию от произвола «сильных людей».

К тому же упрямый католик Сигизмунд категорически от-казывался отпустить королевича в Москву и тем более допус-тить его переход в православие. Упустив Москву, Речь Посполи-тая, однако, захватила весьма солидные «отступные», вновь возвратив себе Чернигово-Северские земли (их удалось отбить в так называемой Смоленской войне 1632-1634 годов уже у царя Михаила Романова). А в остальном — теперь страна, бес-спорно, стала главной житницей Европы. Зерно сплавляли вниз по Висле до Гданьска, а оттуда по Балтийскому морю через Эре-сунн во Францию, Голландию, Англию. Громадные стада скота из нынешних Белоруссии и Украины — в Германию и Италию.

Не отставала от экономики и армия: на полях сражений блистала лучшая в тогдашней Европе тяжёлая кавалерия — зна-менитые «крылатые» гусары. Но цветение вышло недолгим. Снижение экспортных пошлин на зерно параллельно открывало доступ иноземным товарам в ущерб собственным производи-телям. Продолжалась политика приглашения в города имми-грантов — немцев, евреев, поляков, армян, которые теперь со-ставили большинство жителей украинских и белорусских горо-дов, особенно крупных (напр., Львова).

Наступление католической церкви привело к вытеснению православных мещан из городских учреждений и судов; города стали для крестьян «чужой» территорией. В результате две ос-новные составляющие части государства гибельно размежёвы-вались и отчуждались друг от друга. С другой стороны, хотя «рес-публиканская» система, безусловно, открывала широкие воз-можности для политического и экономического роста, хотя ши-рокое самоуправление охраняло шляхетские права и от короля, и от мужиков, хотя уже можно было сказать, что в Польше было создано своего рода правовое государство, во всём этом уже таилось и разрушительное начало. В первую очередь подтачи-вали основы собственного благоденствия сами шляхтичи.

Эти единственные «полноценные граждане» своего отече-ства, эти гордецы лишь одних себя считали «политическим на-родом». Крестьян и мещан, как уже было рассказано, они пре-зирали и унижали. А ведь при таком отношении последние вряд ли могли загореться желанием отстаивать хозяйские «вольно-сти» — ни во внутренних неурядицах, ни от внешних врагов.
После Люблинской унии польская шляхта мощным пото-ком хлынула на богатые и мало ещё заселенные тогда земли Украины. Там как грибы росли латифундии — Замойских, Жол-кевских, Калиновских, Конецпольских, Потоцких, Вишневецких.

С их появлением уходила в прошлое былая веротерпи-мость: вслед за магнатами шло католическое духовенство, и в 1596г родилась известная Брестская уния — союз православ-ной и католической церквей на территории Речи Посполитой. Основой союза было признание православными католических догматов и верховной власти папы, при сохранении православ-ной церковью обрядов и богослужения на славянских языках.

Столкновения между теми, кто остался верен правосла-вию, и униатами были ожесточёнными (скажем, во время Ви-тебского мятежа 1623 года был убит униатский епископ Иоса-фат Кунцевич). Власти закрывали православные церкви, а отка-зывавшихся присоединиться к унии священников изгоняли из приходов. Такой национально-религиозный гнёт привел в итоге к восстанию Богдана Хмельницкого и фактическому отпадению Украины от Речи.

Но с другой стороны, привилегии шляхты, блеск её образованности и культуры привлекали православных дворян: в XVI-XVII веках украинская и белорусская знать зачас-тую отрекалась от веры отцов и переходила в католичество, вместе с новой верой перенимая новый язык и культуру.
В XVII веке из употребления в официальном письме выхо-дят русский язык и кириллица, и в начале Нового времени, ко-гда в Европе шло становление национальных государств, укра-инская и белорусская национальные элиты полонизируются.

Вольница или неволя?

…И случилось неизбежное: в XVII веке «златая вольность» шляхты обернулась параличом государственной власти. Знаме-нитый принцип liberum veto — требование единогласия при принятии законов в сейме — привёл к тому, что буквально ни одна из «конституций» (постановлений) съезда не могла вступить в силу. Сорвать собрание мог любой подкупленный каким-нибудь иностранным дипломатом или просто подвыпивший «по-сол». Например, в 1652-м некий Владислав Сицинский потребо-вал закрыть сейм, и тот безропотно разошёлся! Позже подоб-ным образом бесславно завершились 53 заседания высшего собрания (около 40%!) Речи Посполитой.

А на деле, в экономике и большой политике тотальное ра-венство «панов-братьев» привело просто к всевластию тех, у ко-го были деньги и влияние, — магнатов-«кролевят», покупавших себе высшие государственные должности, но неподконтрольных королю. Владения таких семей, как уже упомянутые литовские Радзивиллы, с десятками городов и сотнями сёл были сравнимы размерами с современными европейскими государствами, вроде Бельгии. «Кролевята» содержали частные армии, по чис-ленности и оснащению превосходившие войска короны.

А на другом полюсе находилась масса того самого гордого, но бедного дворянства — «Шляхтич на загроде (крохотном участке земли. — Ред.) равен воеводе!» — которое своей занос-чивостью уже давно внушило к себе ненависть низших классов, а от «покровителей» просто вынуждено было терпеть всякое. Единственной привилегией такого шляхтича могло оставаться лишь смехотворное требование, чтобы хозяин-магнат порол его только на персидском ковре. Требование это — то ли в знак уважения к древним свободам, то ли в насмешку над ними — соблюдалось.

Во всяком случае, панская вольность превратилась в па-родию на самое себя. Все были словно убеждены, что основой демократии и свободы является полное бессилие государства. Никто не желал усиления короля. В середине XVII века его ар-мия насчитывала не более 20 тысяч солдат, а созданный Влади-славом IV флот пришлось продать из-за отсутствия средств в казне. Объединившиеся Великое княжество Литовское и Поль-ша не смогли «переварить» огромные земли, слившиеся в об-щем политическом пространстве. Большинство соседних госу-дарств давно превратились в централизованные монархии, а шляхетская республика с её анархической вольницей без дей-ственной центральной власти, финансовой системы и регуляр-ной армии оказалась неконкурентоспособной. Всё это, как мед-ленно действующий яд, отравляло Речь Посполитую.

«Оставьте: это спор славян между собою»
(Александр Пушкин)

В 1654 году началась последняя большая война России с Литвой-Польшей. Вначале русские полки и казаки Богдана Хмельницкого захватили инициативу, завоевав почти всю Бело-руссию, а 31 июля 1655-го в столицу Литвы Вильно торжествен-но вступило русское войско во главе с царём Алексеем Михай-ловичем. Патриарх благословил государя называться «Великим князем Литовским», однако Речь Посполитая сумела собрать си-лы и перейти в наступление.

Тем временем на Украине после смерти Хмельницкого разразилась борьба сторонников и про-тивников Москвы, полыхала гражданская война — «Руина», ко-гда действовали одновременно два-три гетмана с разными по-литическими взглядами.

В 1660 году русские армии потерпели поражение при По-лонке и Чуднове: полегли лучшие силы московской конницы, а главнокомандующий В.В. Шереметев и вовсе оказался в плену. Московитам пришлось оставить только что триумфально поко-рённую Белоруссию. Местная шляхта и мещане не желали оста-ваться подданными московского царя — слишком глубоко про-легла пропасть между кремлевскими и литовскими порядками.

Тяжёлое противостояние завершилось Андрусовским пе-ремирием 1667 года, по нему к Москве отошла Левобережная Украина, правый же берег Днепра (за исключением Киева) до конца XVIII века остался за Польшей.

Так «вничью» завершился затяжной конфликт: на протя-жении XVI- XVII веков две соседние державы воевали в общей сложности более 60 лет. В 1686 году взаимное истощение и ту-рецкая угроза заставили их подписать «Вечный мир». А чуть раньше, в 1668 году, после отречения короля Яна-Казимира царь Алексей Михайлович рассматривался даже как реальный претендент на престол Речи Посполитой. В России в это время при дворе в моду вошла польская одежда, делали переводы с польского, учителем наследника стал белорусский поэт Симеон Полоцкий…

В XVIII веке Польша-Литва простиралась от Балтики до Карпат и от Днепра до междуречья Вислы и Одера, насчитывая около 12 миллионов населения. Но ослабевшая шляхетская «республика» уже не играла сколько-нибудь важной роли в меж-дународной политике. Она стала «заезжей корчмой» — базой снабжения и театром военных действий для новых великих держав — в Северной войне 1700-1721 годов — России и Шве-ции, в войне за «польское наследство» 1733-1734 годов — между Россией и Францией, а затем в Семилетней войне (1756-1763 годы) — между Россией и Пруссией.

Способствовали этому и са-ми магнатские группировки, ориентировавшиеся при выборах короля на заграничных претендентов.
Однако отторжение польской элитой всего связанного с Москвой росло. «Москали» вызывали ненависть большую, чем даже «швабы», воспринимались как «хамы и быдло». А страдали от этого «неравного спора» славян, по слову Пушкина, белорусы и литвины. Выбирая между Варшавой и Москвой, уроженцы Ве-ликого княжества Литовского в любом случае выбирали чужби-ну и теряли — Родину.

Итог хорошо известен: польско-литовское государство не выдержало натиска «трёх черных орлов» — Пруссии, Австрии и России, и стало жертвой трёх разделов — 1772, 1793 и 1795 го-дов. Речь Посполитая исчезла с политической карты Европы вплоть до самого 1918 года. После отречения от престола по-следний король Речи Посполитой и великий князь Литовский Станислав Август Понятовский остался жить в Гродно фактиче-ски под домашним арестом. Спустя год умерла императрица Екатерина II, фаворитом которой он когда-то был. Павел I при-гласил экс-короля в Петербург.

Станислава поселили в Мраморном дворце, будущий ми-нистр иностранных дел России князь Адам Чарторыйский зи-мой 1797/98 года не раз видел его по утрам, когда он, нечёса-ный, в халате, писал свои мемуары. Здесь последний великий князь Литовский и скончался 12 февраля 1798 года. Павел уст-роил ему пышные похороны, поместив гроб с забальзамиро-ванным телом в костёл Святой Екатерины. Там император лич-но попрощался с покойным и надел на его голову копию коро-ны польских королей.

Однако лишённому трона монарху не повезло и после смерти. Гроб простоял в подвале костёла почти полтора века, пока здание не решили снести. Тогда советское правительство предложило Польше «забрать своего короля». В июле 1938-го гроб с останками Станислава Понятовского тайно перевезли из Ленинграда в Польшу. Изгнаннику не нашлось места ни в Кра-кове, где лежали герои польской истории, ни в Варшаве. Его поместили в костёле Святой Троицы в белорусской деревне Вол-чин — там, где родился последний польский король. После войны останки исчезли из крипты, и их судьба не даёт исследователям покоя более полувека.

Московское «самодержавство», породившее мощные бю-рократические структуры и огромную армию, оказалось силь-нее анархической шляхетской вольницы. Однако и громоздкая российская держава с её закрепощенными сословиями не бы-ла в состоянии поспевать за европейскими темпами развития экономики и общества. Требовались мучительные реформы, которые Россия так и не смогла завершить в начале XX века.
А новой маленькой Литве теперь предстоит самой гово-рить за себя в XXI веке.

Игорь Курукин, доктор исторических наук

//ЖУРНАЛ «ВОКРУГ СВЕТА». №1 (2796) | ЯНВАРЬ 2007.
ЕЛИКАЯ ЛИТВА ИЛИ «АЛЬТЕРНАТИВНАЯ» РУСЬ?
HTTP://WWW.VOKRUGSVETA.RU/VS/ARTICLE/2990/\\


© Copyright: Василий Иванович Агошков, 2012
Свидетельство о публикации №21204120479