Семь с половиной (очерк)

Я сижу на полу, прислонившись спиной к стене. Справа от меня лежат две телефонные трубки. Мобильный и домашний. Домашний телефон я отключил, но – я знаю – на него продолжают звонить. Мобильный я отложил только что, попросив подождать минуту. На второй линии «висит» ещё один звонящий.
Слева от меня стоит открытая бутылка текилы, такая маленькая, в ней всего двести пятьдесят или триста миллилитров. Я купил текилу, потому что хотел выпить текилы. Купил маленькую – чтобы сэкономить деньги. Стопка последние полчаса используется в качестве пепельницы – окурки уже не влезают – а пью я из горлышка.
– Алло! Вы слышите меня? Я говорю… – раздаётся из трубки, и я подношу её к уху.
– Да я Вас внимательно слушаю…
– Я говорю, что это беспроигрышный вариант. От Вас практически ничего не требуется!..
Я вешаю трубку.
Снова звонит тот, что был на другой линии.
– Алло, – говорю я усталым голосом. Я ничего не ел с утра, если не считать сигарет и всего запаса алкоголя, что был дома. Текила – последнее, что осталось.
– Алло! Вы помните меня? Вы меня помните?! Я звонил утром… – голос в трубке надрывается, пытаясь добиться от меня нужной реакции. – Всё улажено. Слышите? Нет никаких проблем! Требуется только Ваше согласие.
– Угу… – бросаю я, отхлёбывая из бутылки.
– …Я разговаривал с Артёмом. Он сказал, что всё в силе, но… Вы ничего не отвечаете, и я не знаю, что делать!
– Забудьте…
Я снова кладу трубку и выключаю мобильный. Пора дать себе передышку и вспомнить о Тёме.

Классный парень, Тёма, был встречен мной совершенно случайно, как это ни банально звучит – в баре. Причём о его существовании я узнал лишь на следующее утро. Мой друг Тёма, по его словам, раскидал нескольких хулиганов в метро, собиравшихся меня обокрасть. Я был, как всегда, пьян и спал.
Тёма рассказывал, что я ему отвечал, когда он задавал мне вопросы. Так он довёз меня до дома. До моего дома. Я проснулся утром со страшным похмельем и мигренью, а дома незнакомый мужик жарит яичницу. Я сказал ему, что он не умеет готовить, определив это по запаху блюда, и полез в холодильник за «лекарством».
Дело даже не в том, что, общаясь с Тёмой, я перестал прикладываться к бутылке. Впрочем, это неправда. Я ведь пью сейчас. Но пока был с ним – не пил.
Тёма узнал о том, что я – музыкант. Что был соло-гитаристом и автором не только музыки, но и песен одной довольно популярной группы. Это было семь с половиной лет назад. Ровно столько этой группы не существует. И те, немногие, кто сумел приспособиться и не помер, влачат такое же жалкое существование, как и я.
Мы не видимся.
Мы не видимся потому, что нам больно даже думать о прошлом – не то, что видеть живое напоминание в лицах друг друга.
Вчера один из нас был сбит машиной где-то на окраине города. Он выходил из местного бара пьяный в последние лоскуты. Уже с синяком под глазом и сломанным носом. Его сбили такие же идиоты, как и он – пьяные подростки, угнавшие чью-то машину.
Он умер. Они убили его.
Их поймали, но мне всё равно.

Семён, по кличке «Сэм», был парнем, игравшим на «жирных струнах». Он сам так говорил. Он играл на бас-гитаре. Больше играть не будет. Никогда. И чёрт с ним!

Знаете, почему я ушёл из группы? На одном из концертов. Не во время конечно – после него. К нам подошёл человек, предложивший нам «наконец-то заработать на своём творчестве». Он заставил изменить все наши песни до неузнаваемости. Из рока мы стали попсой.
За следующие полтора года мы добились больше, чем за все предыдущие шесть лет. Нас знали все. Нас любили все. Этот человек сделал так, что нас полюбили даже те, кто по всем параметрам должны были нас ненавидеть. Никогда ещё планета Земля не видела столь упивающихся своей славой людей.
Мне надоело первому.
Я ушёл.

Тот человек, что сделал нас знаменитыми девять лет назад, был дядей Артёма. Тёма знает об этом. Но не знает о том, что это известно мне. Подошёл бы он ко мне в вагоне метро? Стал бы рисковать своей жизнью? Вообще – рисковал ли? Я ведь ни черта не помню…

За годы одиночества – кромешного ведь я никого не подпускал – я написал не один десяток песен. Пьяных песен. Это те песни, которые кажутся гениальными лишь в момент написания. Но Тёма говорит, что они очень талантливые. Врёт ведь, сука! Всё это время я играл по кабакам известные песни других исполнителей, и, изредка, свои. Неделю назад на одном из таких выступлений я заметил знакомую фигуру. Разглядеть было сложно, сквозь свет, лившийся на сцену, но я был уверен – это был он.
Теперь я точно знаю – это был тот человек, что пришёл к нам за кулисы после того концерта.
Тёма тоже это знает, но не знает о том, что это известно мне.

Не знаю, как им удалось из того мусора, что хранился на моём старом компьютере дома и тех вещей, что были записаны во время моих выступлений, состряпать приличный материал. Но, впервые за семь с половиной лет включив радио, я услышал свой голос на пяти(!) популярных радиостанциях.
Мне звонили всё утро.
Весь день.
Мне звонят даже сейчас, хотя телефоны отключены.

Я не вернусь больше в то, от чего сознательно отказался семь с половиной лет назад. Не вернусь ни за что. Хотя всё это невероятно заманчиво.
У меня сломан ноготь на мизинце левой руки. Вообще, когда я последний раз стриг ногти?
Я включу телефон.
Я не стану включать телефон.
Я включу телефон из любопытства.

Затаив дыхание, я включаю домашний телефон. Через минуту – мобильный. В квартире тихо. Только резкий неприятный запах заставляет меня отвлечься от пространных мыслей. Я прожёг ковёр. Чёрт с ним! Я залил чёрное пятно текилой, и запах стал не таким едким.

Помню, мы сидели с Сэмом – нашим басистом – в старом дворике, окружённым домами, построенными пленными немцами, казалось, уже миллион лет назад. Он спросил меня, знаю ли я, что самое главное в жизни. Мы недолго беседовали тогда, не глядя друг на друга. Пришли к выводу, что стоит жить ради того, чтобы разобраться в том, что есть самое главное…

Звонок мобильного.
Домашний звонит.
Я допил остатки текилы, потушил сигарету. Взял обе трубки в руки и нажал кнопки ответа.
– Только не все сразу, ребят… – говорю я и жду.

«…Тишина сотрёт тебя в пыль, если ты устал…» – вспоминаю строку собственной песни, написанной накануне.

– Эй, придурок!.. – мобильный.
– Хоть бы поздоровался, хер моржовый!.. – домашний.

Женька и Серёга. Оставшиеся целыми и теми же – судя по голосам – старые друзья и коллеги по цеху.
Я жду звонка. Мне сулят золотые горы и платиновые диски. Я могу стать богатым и знаменитым. Богаче и известнее, чем никто и никогда!
К чёрту всё!

– Молчать, бля! Оба!
Тишина.
– Адрес помните?..



18.10.2007.
© Sage