Аристотель (исследование)

Введение

Философия в античном мире (а педагогика базируется на философии, причем в античность педагогика еще не была наукой как таковой) была более свободной, чем, например, в средние века, когда она вынуждена была подчиниться религии. Или, например, в настоящее время, когда на философию сильно воздействуют различные эмпирические науки (ее содержание «разворовывается», размывается). Так вот в античность философы были более независимыми, хотя чрезмерность свободной мысли часто наказывалась. Во времена Аристотеля начиналось зарождение всех наук, если не всей нашей цивилизации. Как говорил сам Аристотель, нужно исследовать причины, а самое начало – это и есть главная причина. Многие утверждают, что философия тогда была наивной, ведь главную идею греки видели в Космосе. Любой человек сначала бывает наивным, а потом становится зрелым, то же самое с философией, сразу она не могла быть зрелой: все приходит с опытом. Аристотель был одним из ее первооткрывателей, ему досталась трудная роль, но он с честью ее выполнил. Он был человеком, которому нужно было подтолкнуть тяжелый камень, остальные впоследствии только помогли камню достигнуть того места, где сейчас находится философия. Она не стоит на месте, она постоянно развивается, всегда находят что-то новое, что может и не сразу становится известным.
…Объектом нашего исследования является дуализм философии Аристотеля. Это означает, что для него и материя, и идея были первичны, то есть в определенный момент одно первично, в другой – это же вторично. Да, нельзя отделять форму от ее смысла. Она не может без него существовать. В доказательство приведу его цитату «Идеи вещей находятся в самих вещах и неотрывны от них». Он говорил, что добродетель – это не только достоинство, но и недостаток, вернее что-то среднее между ними. (Например, «скромность – середина между бесстыдством и стеснительностью»). Такова его позиция в философии. До него все в основном считали только материю первичной. И в этом параметре он оказался одним из первых. Этим он показывал, что в человеке всегда есть как плюсы, так и минусы. Например, не только грехи, но и совершенные добрые поступки, и идеалов среди людей не найти. Идеал – это Бог, у которого нет ни пороков, ни добродетелей.
Он полагал, что Бог – это вечный двигатель, причина всех причин. Тут явно проявляется пантеизм античного времени: в то время многим людям ставили памятники и причисляли их к Богам.
В этой работе рассматривать Аристотеля просто как философа, педагога или ученого было бы слишком односторонне. Как и сам Аристотель не любил разделять целое на части, так и в этой работе рассмотрение будет всесторонним: и его педагогика, и этика, и риторика, и философия являются частью его деятельности. Нужно изобразить всю динамику его жизненного пути, не дробя его на отдельные части. Кстати, это одно из важнейших его открытий: до него все философы считали, что мир нужно изучать от общего к частному, а он посчитал, наоборот – от частного к общему. Хотя тут есть довольно заметное противоречие: с одной стороны, от частного к общему, но с другой, не делить целое на части. (Что соответствует методу «индукции») Но это противоречие вполне решено для каждого отдельного человека и понятно, что он имел в виду. Мир действительно надо изучать по частям, все равно, что пирог разрезать на части, но при этом его надо изучать всеохватно, чтобы связь между этими частями не терялась, иначе все будет бесполезным. То же самое можно сказать и о теории с практикой: он сочетал философскую отрешенность и практическую заинтересованность в жизни, он был ведь еще и поэтом. Практика и теория для него были двумя сторонами одной и той же монеты. Трудно представить монету лишь с одной стороной. Изучая его философию, можно понять, что он не представлял себе жизнь без творческой инициативы и практической деятельности. Человек просто станет чересчур пассивным. Можно привести наглядный абстрактный пример: допустим, знания – это пули в пистолете, пистолетом пользуются те люди, которые только созерцают, но пули не бывают бесконечными, их кто-то должен делать, также и со знаниями, их тоже кто-то должен добывать, иначе мир начнет разрушаться вследствие остановки поиска знаний. Другой пример: антивирус, если его базы не будут обновляться, в компьютере появятся вирусы и постепенно будут его уничтожать. То же самое и с науками.
Многие другие философы не любили воплощать свою теорию на практике, им казалось, что этого делать нельзя, однако, критерием истинности теории является практика. По-другому никак невозможно проверить, верна ли та или эта теория в действительности или нет. Вероятно, это часто повторяющаяся ошибка многих философов, в частности, Древней Греции. Отсюда, кстати, и разделение на теоретиков и практиков. Одни занимаются теорией, другие любят больше практиковаться. С Аристотелевской точки зрения, поэты – самые что ни на есть философы, они же как раз и занимаются применением теории на практике.
Нельзя говорить, что, если философ жил в античном мире, то его знания, которые мы можем почерпнуть из книг, полностью устарели. Многие наши современники знать не знают того, что знал когда-то Аристотель. Если он чего-то и не знал, то мог об этом догадываться. Знания ведь усовершенствуются не благодаря уничтожению каких-то фактов или теорий, а скорее благодаря их увеличению.
Итак, целью данной работы является выявление общих закономерностей и принципов философской педагогики Аристотеля. То есть ставится вопрос: является ли его педагогика эффективной в современных условиях?
Задачи исследования:
1. Изучение философской и педагогической литературы Аристотеля, а также некоторых работ исследователей его философии.
2. Рассмотрение всестороннего обучения в процессе беседы и выявление его плюсов и минусов.
3. Обоснование всемирной значимости педагогики данного философа.


Глава первая
Аристотель в духе платонизма

Биография Аристотеля

Аристотель (384 до н.э. – 322 до н.э.) – философ и ученый Древней Греции. Жизнь и личность Аристотеля тесно связана с Македонией, вблизи которой он и родился. Место рождения – город Страгир (название города можно переводить по-разному: Страгир, Страгира или Страгиры). И в античной и в мировой литературе его называли Страгиритом. Вообще Аристотель был связан, как с Грецией, так и с Македонией. Вражда между этими странами приводила философа в отчаяние. Отец Аристотеля, Никомах, был врачом при дворе Аминта II, царя Македонского, он был потомком того Никомаха, который считался сыном Махаона, последний же был, как утверждают многие источники, сыном бога Асклепия и внуком самого Аполлона. Быть врачом означало в Греции занимать большое общественное положение, так как не было аптек и врачам приходилось самим изготавливать и изобретать лекарства. Хотя ученый и воспитывался в семье врача, и довольно хорошо был знаком с медициной, профессиональным врачом стать он не захотел. Его родители умерли в 369 г. Опекуном философа после смерти родителей стал Проксен, второй муж его старшей сестры Аримнесты. В детстве Аристотель познакомился с Филиппом II, отцом знаменитого царя Александра Македонского, что сыграло в будущем философа весьма важную роль. В 386 г. Аристотель явился в Афины и вступил в Академию Платона. Однако некоторые источники говорят, что до этого вступления он побывал в школе Исократа, известного греческого ритора, хотя этот факт является довольно противоречивым, так как эта школа являлась более популярной, чем Платоновская. Сначала он полностью сходился с идеями учителя, однако впоследствии понял, что тот принял позицию крайнего идеализма. Аристотель же, будучи дуалистом, не любил никаких крайностей, для него середина являлась золотой. Платон по этому поводу заявлял, что его ученик, вел себя как неблагодарный сын, которого родители обучили и воспитали: «Аристотель меня брыкает, как сосунок-жеребенок собственную мать». Пробыв в Академии более 20 лет, он после смерти его учителя и друга Платона уехал в Малую Азию вместе с Ксенократом, а также другими платониками и поселился вначале в городе Ассос, на побережье Троады. Местный правитель Гермий подарил философам этот город и сам много времени проводил с ними, слушая регулярные лекции. После трех летнего пребывания в Ассосе Аристотель перебирается на Лесбос и там преподает примерно до 343 г., после этого получает приглашение ко двору Филиппа, царя Македонского в качестве воспитателя своего наследника Александра. Квинтилиан, знаменитый наставник в ораторском искусстве, по этому поводу заявляет, что Аристотель не принял бы на себя должности воспитателя Александра, если бы он не был уверен, что начала наук, будучи изложены самым правильным и наилучшим образом, ведут к совершенству. Ритор Дион Хризостом утверждает, что приглашение Аристотеля произошло из-за невозможности Филиппа самому обучить основам наук своего сына. В отличие от Платона, который утверждал, что во главе государства должен стоять философ, Аристотель говорил, что философу достаточно только помогать царю своими советами. Тем более что у философа своих забот хватает, а у царя другие обязанности. Некоторые историки сообщают, что Аристотель появился у царя не случайно, а в связи смертью Гермия, которого обвиняли в сговоре с Филиппом. Отношения Александра с Аристотелем не были особо теплыми. Аристотель говорил, что не хотел сделать из будущего царя философа. Известно следующее утверждение Александра по этому поводу: «Если отца я чту за то, что он дал мне жизнь, то Аристотеля за то, что я научился ее ценить». Впоследствии Александр стал правителем Македонии и времени для собственного воспитания не находил, в связи с чем Аристотель уехал вновь в Афины и основал собственную школу Ликей. Его ученики называли себя перипатетиками, (peripatos с греческого означает прогулка) так как обучал и воспитывал Аристотель своих учеников во время прогулок. Умер он в 322 г. на острове Эвбея, куда сбежал от антимакедонского нашествия. Его обвиняли в богохульстве.
Зрелые произведения Аристотеля, составившие Corpus Aristotelicum, делятся традиционно на восемь групп:
1. Логические труды («Органон»): «Категории», «Об истолковании», «Аналитики» первая и вторая, «Топика», «О софистических опровержениях».
2. Философия природы: «Физика», или «Лекции по физике», в 8-ми кн., «О небе» в 4-х кн., «О возникновении и уничтожении» в двух книгах, «О небесных явлениях» ( «Метеорологика ») в четырех книгах.; последняя, видимо, не аутентична. В натурфилософские произведения включается также псевдоаристотелевский трактат «О мире», написанный, вероятно, уже в I в. до н. э.
3. Психология: «О душе» в трех книгах также «Малые труды по естествознанию» (Parva naturalia), включающие трактаты: «О восприятии и воспринимаемом», «О памяти и воспоминании», «О сне», «О бессоннице», «О вдохновении [приходящем] во сне», «О длительности и краткости жизни», «О жизни и смерти», «О дыхании». Включается сюда также неподлинный труд «О духе», относящийся, видимо, к середине. III в. до н. э.
4. Биологические труды: «О частях животных», «О движении животных», «О передвижении животных», «О происхождении животных». Эти аутентичные труды Аристотеля обычно дополняются рядом трактатов, написанных в школе Аристотеля, авторы которых не установлены. Важнейший из них - «Проблемы», где рассматриваются разнородные вопросы физиологии и медицины, а также математики, оптики и музыки.
5. Первая философия: сочинение в четырнадцати книгах, получившее название «Метафизика». В издании Беккера ему предшествует трактат «О Мелиссе, Ксенофане и Горгии».
6. Этика: « Никомахова этика» в десяти книгах, «Большая этика» в двух книгах, «Евдемова этика», из которой печатаются книги 1-3 и 7, книги 4-6 совпадают с 5-7 книгами « Никомаховой этики». 13-15 главы седьмой книги иногда считаются восьмой книгой «Евдемовой этики». «Большая этика» признается неаутентичной, также неаутентичен трактат «О добродетельном и порочном», относящийся ко времени между I в. до н. э. - I в. н.э.
7. Политика и экономика: «Политика» в восьми книгах, «Экономика» в трех книгах обычно считается неаутентичной, причем 3 книга имеется лишь в латинском переводе. В школе Аристотеля было описано государственное устройство 158 греческих городов-государств. В 1890 г. был найден папирус с текстом «Афинской политии» Аристотеля.
8. Риторика и поэтика: «Искусство риторики» в трех книгах, за которым печатается неподлинный трактат «Риторика против Александра» - ранняя перипатетическая работа. За нею идет трактат «О поэзии».
Сочинения Аристотеля сохранились, можно сказать, чудом. После смерти философа они перешли к Теофрасту, а затем к его ученику Нолею. До 1 в. н. э. они пролежали в подземном книгохранилище, предоставленные «грызущей критике мышей», а затем попали в библиотеку Апелликона Теосского в Афинах. Затем они оказались в Риме, где и были изданы главой тогдашних перипатетиков Андроником Родосским. Цитируются сочинения Аристотеля (кроме «Афинской политии») соответственно изданию И. Беккера.
Уже перечень произведений Аристотеля показывает энциклопедичность его учения. В нем не только охвачены все области тогдашнего знания, но и произведена его первичная классификация, так что впервые из философии как таковой выделены специальные науки. Каждой работе Стагирита предшествует краткое изложение и критический разбор предшествующих учений по данному вопросу. Тем самым осуществляется первый подход к проблеме, которая затем решается в духе собственного учения Стагирита. Последний выступает, поэтому и первым историком науки, хотя его изложение учений древних требует критического подхода. Но начнем анализ учения Аристотеля, не углубляясь в детали его конкретно-научных представлений.


Влияние Платона на мышление Аристотеля

Платон был главным учителем Аристотеля, поэтому его влиянию на идеи последнего нужно уделить особое внимание. Ведь можно сказать, что именно благодаря своему учителю он открыл для себя мир, что называется философией, мир полный загадок и тайн, которые были Аристотелю интересны и важны. Многие из них ему удалось открыть, но их и сейчас остается много. Возможно, знания Платона служили чем-то вроде стимула для Аристотеля. Он посодействовал творческому рождению философа, стал ему «вторым отцом».
Самое главное, как для учителя, так и для ученика являлся ум (ум не отдельного человека, а именно целая совокупность всех законов и закономерностей мира). Ум являлся для них создателем всего, что существует на земле. Без него не было бы наук, знаний, теорий, мир бы стоял на одном и том же месте. Здесь Аристотель в большинстве случаев согласен с позицией Платона, однако уже видно, что его философию наивной назвать трудно: он позволяет себе не следовать в слепую всем идеям своего учителя. Он был тогда еще слишком слаб для начала прохождения своего собственного творческого пути и должен был сначала набраться опыта у своих учителей. Можно сравнить его с ребенком, который сначала воспитывается и одевается благодаря родителям или родственникам, однако затем ему рано или поздно приходится «вставать на собственные ноги», здесь та же самая ситуация, только в другой области. Но Аристотель быстро смог сориентироваться на своем нелегком пути, все чаще вставая в противоречия с Платоном. Он видел явные недостатки философии последнего и хотел исправить их, однако Платон остался на своей позиции. Это, я думаю, правильно, так как это будет уже философия не Платона, а Аристотеля, пусть ее корни и связаны с философией Платона.
В своих ранних произведениях Аристотель опирается фактически полностью на философию своего учителя. В одном из них он становится против бессмертия души, впрочем, как и его учитель. На это он приводит два сильных аргумента: «во-первых, гармония души не может существовать, если нет самой души. Гармония – это некое состояние или свойство души, которой нельзя ничего противопоставить. Во-вторых, гармонии противостоит дисгармония, т.е. слабость, безобразие и т.д. Душа же – это и не дисгармония, и не гармония» («О Душе», 1 часть , 4 глава) Так как любые люди имеют собственную душу. Из этих двух доказательств хорошо видно, насколько тогда философ опирался на учения Платона. Ведь платоновские добродетели также имели противоположности: гармонию и дисгармонию, симметрию и асимметрию. В произведении «О Душе» больше всего заметна зависимость его мыслей от учений Платона, которые отражены в платоновском диалоге «Федон». В дальнейших своих произведениях Аристотель займет позицию, промежуточную между защищаемой и критикуемой им в диалоге: душа и тело нераздельны и, следовательно, душа смертна, хотя в то же самое время она является формообразующим принципом всякого организма.
Наконец, "Протрептик" несколько более чем отвлеченные рассуждения "Евдема", дает нам почувствовать личность самого Аристотеля, его моральные и религиозные настроения. Жизнь тела, как полагает Аристотель, — это смерть души, смерть же тела — воскрешение души к высшей жизни. Жизнь философа должна быть постоянным приготовлением к телесной смерти, к освобождению души.


Расхождение с платоновскими идеями и поиск себя в жизни

Аристотель высоко ценил своего учителя, однако замечал довольно большие минусы в философии последнего. Самой главной причиной расхождения учителя с учеником был крайний идеализм Платона. Важнее всего для него была идея, материи он придавал второстепенное значение. Он считал, что идея может существовать вне материи, вне вещи, но ведь в таком случае эта вещь потеряет всякий смысл, и мы не сможем отличить одну вещь от другой. В мире все взаимосвязано и все должно иметь смысл, иначе систематичность этого мира разрушится. Если идея – это возможность реализации вещи, то, как такая возможность может существовать без этой вещи? Как может существовать идея стула без самого стула?
Основная трудность в философии Платона, по мнению Аристотеля, является абсолютное обособление единичного и общего и их противопоставление. Согласно теории Аристотеля, бытием обладают не идеи, как полагали сторонники теории идей (Платон и его последователи), а отдельные единичные вещи. Само же понятие сущности выражает эту единичность. “Класс естественных вещей включает в себя, с одной стороны, сущности, а с другой - их действия и претерпевания (под сущностями я разумею простые тела, как-то: огонь, землю и рядоположные им тела, а также все, что из них состоит, - живые существа, небесные светила, а равно и части их. Все они называются сущностями потому, что они не сказываются о субстрате, но все остальное сказывается о них; под действиями и претерпеваниями - движения ... тел ..., их изменения и взаимные превращения“. Сущность должна быть в самом предмете, а не вне его, т.е. сущность и предмет составляют для Аристотеля диалектическое единство.
Платон и Аристотель были довольно разными философами, однако это не могло послужить причиной их расхождения. Аристотелевская теория не могла появиться сама и мгновенно, а только постепенно, на почве платонизма, набирая силы для самостоятельного становления.
Около 367 г. Аристотель встретился в Академии с Евдоксом Книдским, также учеником Платона, который оказал на философа огромное влияние. Евдокс был более преданным платоником, чем Аристотель: он посещал лекции Платона даже тогда, когда тот был в Сицилии. О близости Евдокса как Платону, так и Аристотелю свидетельствует то, что образ круга или шара он считал современным и доказывал шарообразность космоса в целом. Евдокс являлся неким средним звеном между Платоном и Аристотелем, так как из платонизма не мог сразу появиться аристотелизм, нужна была промежуточная ступенька между этими двумя течениями. Евдокс впоследствии отошел от крайнего идеализма, но в то же время у него были расхождения и с философией Аристотеля.
Все эти философы, в конце концов, сходятся в том, что идея вещи, существует ли она вне вещи {тогда вещь — сугубо материальна, а идея — только в чел. представлении} или внутри ее {тогда вещь, т.с., материально-идеальна — идеальное чел. представление о материальном явлении}, во всяком случае, необходима для познания каждой отдельной вещи. Но Платон только выдвигает на первый план обобщенное существование идей, вовсе не отрицая при этом идей единичных вещей {вряд ли стоит называть их одним и тем же словом "идея"}. Аристотель же выдвигает на первый план именно эти единичные идеи, вовсе не отрицая также и общего существования мира идей вообще. Дальше мы увидим, что Аристотель даже продвигает вперед платоновское учение об общем существовании мира идей, называя его космическим Умом и Перводвигателем.


Глава вторая
Аристотель как зрелый философ

Беседа как главный способ развития мышления учеников. Перипатетическая школа

…Почувствовав в себе зрелого философа, Аристотель покинул столицу Македонии и решил обосноваться в Афинах. При македонском дворе он пробыл около восьми лет. (Диоген Лаэрцкий утверждает, что сначала философ поехал не в Афины, а в Страгиры, где прожил несколько месяцев (V, 10)). Задачей приезда в Афины было основание собственной школы. Школа находилась возле храма Ликейского, расположенного на северо-востоке города. В связи с этим школу и назвали Ликеем. Он был местом для верховой езды, там же находился и гимнасий.
Перипатами называли городские сады, предназначенные для прогулок, где читали лекции или просто беседовали о философии. Перипат отождествлялся со словом «школа» или со словом «диатриба». В отличие от Академии, которая была собственностью Платона, Ликей не был юридически закреплен за Аристотелем. Перипатетиками называли сначала не только аристотеликов, но и академиков, так как не только в Ликее во время прогулок читали лекции и беседовали. Однако впоследствии перипатетиками стали называть только аристотеликов. В дальнейшем, хотя перипатетики пользовались всеобщим признанием в качестве философской школы, они дают мало нового. Главное их занятие – комментирование и разъяснение трудов учителя. Крупнейшим из комментаторов был Александр Афродизийский (конец II – начало III в. н. э.). В дальнейшем перипатетики все более тяготеют к эклектизму, и, в конце концов, их учения сливаются с неоплатонизмом.
Итак, беседа была излюбленным видом обучения для Аристотеля. Ведь он сам учился по такому методу у Платона. Не зря говорят, что в споре рождается истина. Аристотель сам был такого мнения. Он считал, что в самом человеке уже изначально заложены все знания, надо их только раскрыть, что он и пытался делать во время занятий. Все таинство этого мира находится в самом человеке, без него не было бы мировой культуры, искусства, музыки и т.д. Беседы вполне достаточно для хорошего образования, в то же время этот метод не отнимает много времени. Однако это все-таки не означает, что не надо читать никаких произведений или научных теорий. Диалог должен быть на чем-то построен, то есть у любого дома есть фундамент, то же самое и здесь. Если его нет, то просто диалог не на чем строить, не будет темы для разговора. Преимущество беседы заключается в том, что учитель, который ведет беседу, не только учит, но и сам еще обучается, открывает что-то новое для себя или ищет это новое в старом. Во время беседы происходит процесс обмена информацией, который является источником развития всех участников беседы.
Аристотель усердно работал в Ликее весь день: утром он читал лекции для слушателей, разбирая самые трудные вопросы философии. После полудня он проводил лекции для более обширного круга людей. Он помогал людям научиться разбираться в сложных жизненных ситуациях. Позже он завел обычай философствовать во время обеда, для беседы раз в десять дней избирался председатель. В Ликее явно чувствовались такие особенности, которые не были присущи платоникам.
Стагирит думал, что главное – заставить учеников восхищаться искусством, наукой, знаниями, уметь эмоционально переживать, а не изучать. Этим в дальнейшем отличились еще многие философы, для которых важнее предвосхищение, чем само познание и созерцание. Хотя предвосхищение есть часть последнего или, по крайней мере, должна быть таковой, иначе познание не будет эффективным. Это вступительная часть познания, играющая не менее важную роль, чем оно само.
Аристотель считал мир постоянно развивающимся, качественно изменяющимся, причем процесс развития совершается не под влиянием внешних сил, а как внутреннее развитие. Исходя из своей теории развития Аристотель говорил о трех сторонах души: растительной, которая проявляется в питании и размножении; животной, проявляющейся в ощущениях и желаниях; разумной, которой свойственно мышление и познание, а также способность подчинять себе растительное и животное начала. Соответственно трем сторонам души, каждая из которых требует особого воздействия, Аристотель выделил три стороны воспитания — физическое, нравственное и умственное, составляющий одно целое.
Аристотель видел цель воспитания в гармоническом развитии всех сторон души, тесно связанных природой, но особенно важным считал развитие высших сторон — разумной и волевой. При этом он полагал необходимым следовать за природой и сочетать физическое, нравственное и умственное воспитание, а также учитывать возрастные особенности детей. Опираюсь на принятое в народе деление времени соответственно лунному календарю “по седмицам”, он разделил время воспитания, определив его, в 21 год, на три периода: от рождения до 7 лет, с 7 до 14 и с 14 до 21 года, указал на особенности каждого возраста, определил цели, содержание и методы воспитания в каждый период. Это была первая в истории педагогической мысли возрастная периодизация.
Большое внимание Аристотель уделял воспитанию в дошкольном возрасте. “Ко всему, к чему можно приучить ребенка, лучше приучить его непосредственно с пеленок”,— говорил он, причем утверждал, что до 7 лет дети должны воспитываться в семье. Следуя своему принципу природосообразности, Аристотель дал общую характеристику дошкольного возраста. До 7 лет, считал он, в детях преобладает растительная жизнь, поэтому надо в первую очередь развивать их организм. Главное для маленьких — питание, движение, закаливание. Дети должны заниматься подходящими их возрасту играми, им полезно слушать рассказы и сказки (непременно одобренные властями), детей следует обучать речи. С 5 лет родители должны готовить их к школе. В 7 лет мальчики переходят в государственные школы (женщинам, считал философ, не нужно давать такого образования, как мужчинам). Аристотель подчеркивал, что школы должны быть именно государственные, а не частные, потому что воспитание граждан — забота государственная: А забота о каждой частице, естественно, должна иметь в виду попечение обо всем целом, вместе взятом. В школах дети прежде всего попадают к учителям гимнастики, которые заботятся об их физическом воспитании. Кроме того, в школе дети обучаются чтению, письму, счету, рисованию и музыке.. В более старшем возрасте юноши изучают литературу, историю, философию, математику, астрономию. Музыке Аристотель придавал очень большое значение как средству воспитания и эстетического и нравственного.
Нравственное воспитание детей, по Аристотелю, основывается на упражнении в нравственных поступках — частом повторении желательных действий, в которых не должно быть крайностей, а наоборот, которые должны быть продуманными и умеренными. Такое уравновешенное поведение можно считать добродетельным. Заниматься нравственным воспитанием детей должны главным образом родители.
Характерно, что, развивая свою педагогическую теорию, Аристотель как представитель рабовладельческой аристократии заботился в первую очередь о воспитании свободнорожденных граждан, о процветании рабовладельческого государства.
Взгляды Аристотеля оказали большое влияние на античную педагогику и последующее развитие педагогической науки.

Этические взгляды философа

В сочинениях Аристотеля имеется три трактата по этике, но два из них теперь обычно считаются написанными его учениками. Третий, "Никомахова этика", в большей своей части остается неоспоримым в смысле подлинности, но даже в этой работе есть разделы (книги V, VI, и VII), которые, как полагают многие, из произведений его учеников. Взгляды Аристотеля на этику в основном выражают господствовавшие мнения образованных и много повидавших людей его времени. Они не проникнуты, подобно платоновским, мистической религиозностью; не поддерживают они и те неортодоксальные теории семьи и собственности, которые содержатся в "Государстве". Те, кто не пал ниже и не поднимается выше уровня приличных и благопристойных граждан, найдут в "Этике" систематическое изложение принципов, которыми, по их мнению, должно регулироваться поведение. Те же, кто требует чего-то большего, будут разочарованы. Книга обращена к почтенным людям средних лет и использовалась ими, особенно после XVII века, чтобы сдерживать порывы и энтузиазм молодежи. Но человека, обладающего сколько-нибудь глубокими чувствами, она может лишь оттолкнуть.
Благо, говорят нам, является счастьем; оно - деятельность души. Аристотель считает, что Платон был прав, разделяя душу на две части: одну - разумную, другую - иррациональную. А иррациональную часть души он делит на растительную (которая имеется даже у растений) и стремящуюся (которой обладают все животные). Стремящаяся часть может быть до некоторой степени разумной - когда те блага, к которым она стремится, таковы, что разум их одобряет. Это существенно для определения добродетели, так как, согласно Аристотелю, разум сам по себе является чисто созерцательным и без помощи стремления не ведет к какой-либо практической деятельности.
Имеется два рода добродетелей: интеллектуальные и моральные, - соответственно двум частям души. Интеллектуальные добродетели - результат обучения, моральные слагаются из привычек. Задачей законодателя является делать граждан добродетельными путем выработки хороших привычек. Мы становимся справедливыми, осуществляя акты правосудия, и то же самое относится ко всем другим добродетелям. Будучи вынуждены приобретать хорошие привычки, мы тем самым приучаемся со временем, думал Аристотель, находить удовольствие в добрых делах.
Теперь можно перейти к знаменитой доктрине золотой середины. Любая добродетель есть нечто среднее между двумя крайностями, каждая из которых - порок. Это доказывается рассмотрением различных добродетелей. Смелость - среднее между трусостью и ухарством, щедрость - между мотовством и скаредностью, подлинная гордость - между тщеславием и смирением; остроумие - между шутовством и грубостью; скромность - между застенчивостью и бесстыдством. Некоторые добродетели как будто не укладываются в эту схему, например, правдивость. Аристотель говорит, что она является средним между хвастовством и мнимой скромностью, но это применимо только к правдивости в отношении к самому себе.
Мнения Аристотеля по вопросам морали всегда такие, какие были приняты в его дни. Кое в чем они отличаются от существующих в наше время, главным образом в том, что касается каких-либо черт аристократии. Мы думаем, что все человеческие существа, по крайней мере, по теории этики, имеют одинаковые права и что справедливость требует равенства; Аристотель же думал, что справедливость включает не равенство, а правильную пропорцию, которая лишь иногда является равенством.
Справедливость хозяина или отца нечто иное, чем справедливость гражданина, ибо сын или раб - это собственность, а по отношению к своей собственности не может быть несправедливости. Однако, что касается рабов, эта доктрина слегка изменяется в связи с вопросом о том, возможно ли для человека быть другом своего раба:
"Ведь [тут] ничего общего быть не может, потому что раб - одушевленное орудие, так что как с рабом дружба с ним невозможна, но как с человеком возможна. Кажется ведь, что существует некое право у всякого человека в отношении ко всякому человеку, способному вступить во взаимоотношения на основе закона и договора, а значит, и дружба возможна в той мере, в какой раб - человек". (Политика, I, 2, 1254b)
Отец может отречься от сына, если тот безнравственен, но сын не может отречься от отца, потому что должен ему больше, чем мог бы возместить, в особенности в том смысле, что обязан ему своим существованием. И это верно: в неравных отношениях, поскольку каждый должен пользоваться любовью пропорционально его достоинствам, низший обязан любить высшего больше, чем высший низшего: жены, дети, подданные должны любить мужей, родителей и монархов больше, чем последние любят их. В хорошем браке "муж имеет власть сообразно достоинству и в том, в чем мужу следует, а что подобает жене, он ей и предоставляет". Он не должен управлять, вмешиваясь в ее область; еще менее того должна она вмешиваться в его дела, как это случается иногда, когда жена богата.
Наилучший индивидуум, как его представлял Аристотель, весьма отличается от христианского святого. Он обладает подлинной гордостью и не принижает своих достоинств, презирает всякого, кто заслуживает презрения. Аристотелевское описание гордого или великодушного человека очень интересно, так как показывает и разницу между языческой и христианской этикой, его идея в этом плане совпадает с идеей Ницше.
"Но величавый, коль скоро он достоин самого великого, будет, пожалуй, и
самым добродетельным: действительно, большего всегда достоин более добродетельный и величайшего - самый добродетельный».(«Никомахова Этика», 4 книга, 7 (III). Следовательно, поистине величавый должен быть добродетельным и величие во всякой добродетели можно считать признаком величавого. И тот, кто величав, не подвергает себя опасности ради пустяков и не любит самой по себе опасности, потому что вообще чтит очень немногое. Но во имя великого он подвергает себя опасности и в решительный миг не боится за свою жизнь, полагая, что недостойно любой ценой оставаться в живых. Он способен оказывать благодеяния, но стыдится принимать их, так первое - признак его превосходства, а второе - превосходства другого. За благодеяние он воздает большим благодеянием, ведь тогда оказавший услугу первым останется ему еще должен и будет облагодетельствован...
Что бы ни думали о великодушном человеке, ясно одно: таких, как он, в обществе много быть не может, поскольку добродетель нелегка. Добродетели великодушного человека в большей мере зависят от того, занимает ли он особое общественное положение. Аристотель считает этику ответвлением политики, и не удивительно, что после такого восхваления им гордости мы узнаем, что монархию он считает самой наилучшей формой правления, а аристократию - следующей после монархии. Монархи и аристократы могут быть "великодушными", но простые граждане были бы осмеяны, если бы попытались жить по такому же образцу.
Это выдвигает вопрос наполовину этический и наполовину политический. Можем ли мы считать морально удовлетворительным то общество, которое в полном соответствии с сущностью своего устройства отдает все наилучшее немногим и требует от большинства довольствоваться второстепенным? Платон и Аристотель говорят "да", и Ницше соглашается с ними. Стоики, христиане и демократы говорят "нет", но это "нет" у них звучит очень по-разному. Стоики и ранние христиане считают, что величайшее благо есть добродетель и что внешние обстоятельства не могут помешать человеку быть добродетельным; поэтому нет необходимости добиваться справедливой социальной системы, поскольку социальная несправедливость может влиять лишь на несущественные обстоятельства. Напротив, демократ обычно утверждает, по крайней мере, там, где дело касается политики, что самые важные блага суть власть и собственность; он, поэтому не может примириться с такой социальной системой, которая несправедлива в этом отношении.
Мнение Аристотеля, что высочайшая добродетель - удел немногих, логически связано с подчинением этики политике. Если целью является хорошее общество скорее, чем хороший индивидуум, то возможно, что хорошим обществом может быть то, где существует субординация. В оркестре первая скрипка важнее, чем гобой, хотя оба необходимы для отличного качества всего оркестра. Невозможно организовать оркестр по принципу - дать каждому то, что будет наилучшим для него как отдельного индивида. То же самое можно применить к управлению большим современным государством, сколь бы демократичным оно ни было. Современная демократия, в противоположность античной, дарует огромную власть некоторым определенным, избранным индивидам - президентам или премьер-министрам - и должна ожидать от них таких заслуг, которых нельзя ожидать от простых граждан. Когда люди в своих мыслях не находятся под влиянием религии или политических разногласий, они, вероятно, утверждают, что хорошего президента следует уважать больше, чем хорошего каменщика. В условиях демократии президента не считают совершенно подобным аристотелевскому великодушному человеку, но все же ожидают, что он будет довольно сильно отличаться от среднего гражданина и иметь определенные достоинства, связанные с его положением. Эти особые достоинства, вероятно, не рассматривались бы как "этические", но лишь потому, что мы употребляем это прилагательное в более узком смысле, чем тот, который придавал ему Аристотель.
Однако многие современные философы не принимают этого определения этики. Сначала, думают они, нужно определить, что есть благо, а затем сказать, на что должны быть направлены наши действия, чтобы осуществить это благо. Такая точка зрения больше похожа на аристотелевскую, которая утверждает, что счастье есть благо. Правда, высшее счастье доступно только философу, но для Аристотеля это не довод против данной теории.
Теории этики могут быть подразделены на два класса в зависимости от того, рассматривают ли они добродетель как цель или как средство. Аристотель, в общем, соглашается с тем мнением, что добродетели являются средствами к достижению определенной цели, а именно счастья. "Итак, если цель - это предмет желания, а средство к цели - предмет принятия решений и сознательного выбора, то поступки, связанные со средствами, будут сознательно избранными и произвольными. Между тем деятельности добродетелей связаны со средствами...". Но есть и другой смысл в добродетели, при помощи которого она включается в цель действия: "Человеческое благо представляет собой деятельность души сообразно добродетели... Добавим к этому: за полную жизнь". Он сказал бы, можно подумать, что интеллектуальные добродетели являются целями, а практические - только средствами. Хотя, как утверждают христианские моралисты, последствия добродетельных поступков, в общем, составляют благо, они не столь хороши, как добродетельные поступки сами по себе (последние должны расцениваться как таковые, а не по своим результатам). С другой стороны, те, кто считает благом наслаждение, рассматривают добродетели исключительно как средство. Любое иное определение блага, за исключением определения его как добродетели, будет иметь то же следствие: понимание добродетелей как средств к достижению блага, а не как самого блага. Как уже сказано, в этом вопросе Аристотель в основном согласен, хотя и не совсем, с теми, кто думает, что первая задача этики - определить благо и что добродетель должна определяться как действие, направленное на то, чтобы производить благо.
Из отношения этики к политике возникает другой весьма важный этический вопрос. Если мы допустим, что благо, на достижение которого должны быть направлены справедливые поступки, есть благо всего общества или в конечном итоге всего человеческого рода, - представляет ли собою общественное благо сумму благ, которой пользуются индивиды, или же оно есть нечто, по сути принадлежащее целому, а не частям? Мы можем проиллюстрировать эту проблему аналогией с человеческим телом. Наслаждения главным образом связываются с различными частями тела, но мы считаем их присущими человеку в целом; мы можем наслаждаться приятным запахом, но мы знаем, что один нос сам по себе не смог бы наслаждаться им.
Некоторые утверждают, что в тесно сплоченном сообществе имеются аналогично высокие качества, присущие целому, а не какой-либо отдельной части. Если это метафизики, то, подобно Гегелю, они могут утверждать, что какое бы свойство не имело благо, оно является атрибутом Вселенной как целого; но обычно они добавляют, что менее ошибочно приписывать благо государству, чем индивиду. Логически это мнение можно выразить следующим образом. Мы можем приписывать государству различные предикаты, которые нельзя приписать его членам в отдельности, - что оно имеет многочисленное население, пространную территорию, что оно могущественно и т. д.
Аристотель вновь обнаруживает свое благоразумие, рассуждая о наслаждении, которое Платон рассматривал несколько аскетически. Наслаждение, в том смысле, как Аристотель употребляет это слово, отличается от счастья, хотя не может быть счастья без наслаждения. Он утверждает, что имеется три разных взгляда на наслаждение:
1) что оно никогда не бывает хорошим; 2) что часть наслаждений хороша, но большинство из них плохо; 3) что наслаждение хорошо, но не является самым прекрасным. (1152-4) Он отвергает первую точку зрения на том основании, что боль безусловно плоха и потому наслаждение должно быть хорошим. Как он заявляет (весьма справедливо), бессмыслицей было бы говорить, что человек может быть счастлив на дыбе; для счастья необходима некоторая степень внешнего благополучия. Он также отказывается от того мнения, что все наслаждения телесны; во всем есть нечто божественное и стало быть способность к более высоким наслаждениям. Хорошие люди испытывают наслаждение, если они не погружены в несчастье, а Бог всегда наслаждается единым и простым блаженством.


Теория познания и логики

Аристотель - признанный основатель логики. Правда, не он дал науке это имя, пущенное в оборот его комментатором Александром Афродизийским полтысячи лет спустя. Однако уже в трудах Стагирита логика достигла такого совершенства, что еще в конце XVIII в. И. Кант мог сказать, что после него она «до сих пор не могла сделать ни шага вперед и, судя по всему, она кажется наукой вполне законченной и завершенной». Иначе говоря, Аристотель выработал парадигму логического исследования, которая господствовала на протяжении более двух тысяч лет. Радикально новое в логике рождается только в XIX–XX вв. на основе диалектики, с одной стороны, и математического истолкования логической науки – с другой.
Порядок логических произведений Аристотеля не случаен. Он отражает дидактическую структуру логического знания, восходя от простого к сложному. В «Категориях» идет речь о словах, высказываемых «без какой-либо связи» и обозначающих самые общие характеристики бытия. Аристотель перечисляет 10 категорий (kategoreo– высказываться, утверждать, судить): сущность, качество, количество, отношение, место, время, положение, обладание, действие, страдание. Они отвечают на вопросы: «что именно есть?», «какое?», «сколько?» и т.д. В «Метафизике» Аристотель или сводит все категории к трем (сущность, свойство, отношение), или же подводит четыре последние категории первого списка под одну – движение.
С анализом категорий связан существенный, уже не чисто логический вопрос. Что такое категории? Роды бытия? Или формы мысли? Или грамматические формы, попросту имена, слова? Все эти точки зрения высказывались в историко-философской литературе. Отражая отдельные стороны концепции Аристотеля, они имеют свои основания. Однако сведение категорий к какой-то одной стороне неправомерно. Их дифференциация – дело будущего. В этом и сила, и слабость учения о категориях. Сила – постольку, поскольку категориальные определения представляют собою единство субъективного и объективного определений вещи, причем здесь через субъективную форму всегда просвечивает объективное мыслительное содержание. Слабость – поскольку нерасчлененность субъективного и объективного может вести к одностороннему выпячиванию одной стороны дела и к спутыванию объективной диалектики единичного, особенного и всеобщего в вещи с дифференциацией их в мысли.
Можно думать, что «Категории» – одно из ранних произведений Аристотеля, относящихся к началу его самостоятельной деятельности в Ликее. Угадав здесь и по существу выразив диалектику единичного, особенного и всеобщего в единичных вещах– «первых сущностях», он затем отступает от этой точки зрения, толкуя роды и виды, как «формы» (morphe, idea), то есть «суть бытия», понятийные определения, внутренне присущие отдельным предметам. Поэтому изменяется и определение сущности. А именно, «формою я называю, - говорит философ, – суть бытия каждой вещи и первую сущность». (Метафизика, VII, 7,1032b) Но тем самым предполагается тождество формы и единичного предмета суть бытия тождественна с единичной вещью, взятой самою по себе, они тождественны всегда, когда речь идет обо всем том, что «получает обозначение не через отношение к другому, а как самостоятельное и первичное».
Иными словами, у Аристотеля нет окончательной ясности в определении того, что такое сущность. Традиция платонизма, принятая им в преобразованной форме, побуждает его искать «суть бытия» в общем, в «форме» и «идее». Апелляция к вещам как единственно существующим реальностям влечет его, напротив, к признанию сущности единичной вещью. Но ведь последняя – нечто сложное, составленное из материи и формы, следовательно, она не может быть первичной, сущность и суть бытия должны быть простыми. Аристотель не находит выхода за пределы этой апории, и потому «путается... именно в диалектике общего и отдельного, понятия и ощущения etc., сущности и явления etc.».
Во втором труде «Органона», «Об истолковании», речь идет уже не об отдельных словах, а о сложных выражениях,– это не категории («Сократ», «человек», «сидит», «бежит» и т.д.), а высказывания или суждения, составленные из них и выражающие истину или ложь («Сократ сидит», «Человек бежит», «Сократ есть человек» и проч.).
Далее Аристотель рассматривает модальности высказываний: возможность и невозможность, случайность и необходимость, также прослеживая, какие высказывания, выражающие их, совместимы, а какие нет. Взаимоотношения высказываний (суждений) определяются правилами или законами мышления: это закон тождества (А есть А, то есть. понятие должно употребляться в рассуждении в одном определенном значении); закон исключения противоречия (А не есть не-А), и закон исключенного третьего (А или не-А, то есть или А, или не-А истинно, «третьего не дано»). Иными словами, в суждении и умозаключении понятия (термины) и суждения (высказывания) не должны друг другу противоречить, истинность утвердительного суждения означает ложность его отрицания, и т. д. На этой основе строится учение о силлогизме.
Силлогизм — «речь, в которой, если нечто предположено, то с необходимостью вытекает нечто, отличное от положенного в силу того, что положенное есть». (Аристотель, 1 аналитика, 1, 24b) Так, из того, что все люди смертны и Сократ человек, вытекает, что Сократ смертен. Аристотель различает три фигуры силлогизма (четвертая была открыта позже), каждая из которых включает 16 модусов. Совершенными Аристотель считает силлогизмы первой фигуры, из модусов которой правильны лишь четыре. Силлогизмы второй и третьей фигур «несовершенны», поскольку дают частный, а не общий вывод. Смысл силлогизма состоит в том, что в нем два крайних термина (S и Р) соединяются через посредство третьего, среднего (М), общего обеим посылкам. Отсутствие такого общего термина или употребление его в разных значениях, ведущее к «учетверению термина», разрушает силлогизм. Силлогизм подчинен правилу, называемому dictum de omni et nullo: все, что утверждается о целом роде или виде, утверждается также и о любом понятии, подчиненном этому роду или виду, а все, что о них отрицается, отрицается и о нем. Последний есть по существу метод раскрытия имплицитного содержания уже готового знания: вывод содержится в посылке. Поэтому силлогизм нельзя отождествить с доказательством вообще. Уже сам Аристотель знает непосредственное умозаключение: из того, что некоторые политики - лгуны, следует, что некоторые лгуны - политики. Он пишет о «диалектическом силлогизме», видя в нем «способ, при помощи которого мы в состоянии будем из правдоподобного делать заключения о всякой предполагаемой проблеме и не впадать в противоречие, когда мы сами отстаиваем какое-нибудь положение».
Проблема «диалектического» метода поставлена Аристотелем в «Топике»,– произведении, где он анализирует «топы» (topos, мн. ч. topoi), то есть общие приемы мышления, используемые в диалоге, способствующем достижению истины. В «Топике» рассматривается свыше 300 «топов», и потому ей отводилась роль как бы склада вспомогательных средств аргументации, которые следует иметь под рукою для использования в споре. (Топика, I, 1, 100b)
Наряду с использованием отдельных «топов», Стагирит разрабатывает и их систему, показывая, что диалог должен заключать в себе следующие компоненты: 1) постановку проблемы; 2) средства правильного построения умозаключения, такие как правила принятия положения, разбора значения каждого имени, нахождения различий и сходств; 3) правила построения умозаключения – индуктивного или дедуктивного; 4) стратегию задавания вопросов и 5) стратегию ответов на вопросы.
Итак, «диалектический» (диалогический) метод рассматривается Аристотелем как путь к «началам».
Логика Аристотеля завершается анализом логических ошибок, сознательно или бессознательно совершаемых людьми. В своем последнем логическом трактате «О софистических опровержениях», который иногда рассматривается как последняя (девятая) книга «Топики», он показывает, что все логические ошибки суть не что иное, как погрешности в силлогизме. Они, в свою очередь, разделяются на языковые и ошибки внеязыковые.
Такова классическая, выработанная в педагогических целях система аристотелевской логики. Она оправдана, поскольку логике в течение двух тысячелетий отводилась главным образом роль учебной дисциплины. Последние исследования по истории логики подводят к выводу, что путь исследования логических вопросов был противоположен пути изложения. Исследование начинается с реальной практики диалогического мышления, с платоновского диалога («Топика»), отсюда переход к абстрактным формам умозаключения («Аналитики»), и лишь затем идет теория суждения или высказывания («Об истолковании») и учение о терминах или понятиях («Категории»). С этой точки зрения становится понятно, почему «Категории» могут рассматриваться и рассматривались как последний трактат логики и первый – «метафизики». Исследованные там понятия действительно стоят ближе к тем «причинам и являются предметом «первой философии ».
Познание у Аристотеля имеет своим предметом бытие. Основа опыта — в ощущениях, в памяти и в привычке. Любое знание начинается с ощущений: оно есть то, что способно принимать форму чувственно воспринимаемых предметов без их материи; разум же усматривает общее в единичном. Однако с помощью одних только ощущений и восприятий приобрести научное знание нельзя, потому что все вещи имеют изменчивый и переходящий характер. Формами истинно научного знания являются понятия, постигающие сущность вещи. Детально и глубоко разобрав теорию познания, Аристотель создал труд по логике, который сохраняет своё непреходящее значение и поныне. Здесь он разработал теорию мышления и его формы: понятия, суждения и умозаключения. Аристотель является и основоположником логики. Задача понятия состоит в восхождении от простого чувственного восприятия к вершинам абстракции.
Основной принцип силлогизма выражает связь между родом, видом и единичной вещью. Эти три термина понимались Аристотелем как отражение связи между следствием, причиной и носителем причины. Система научных знаний не может быть сведена к единой системе понятий, ибо не существует такого понятия, которое могло бы быть предикатом всех других понятий: поэтому для Аристотеля оказалось необходимым указать все высшие роды, а именно категории, к которым сводятся остальные роды сущего. Размышляя над категориями и оперируя ими в анализе философских проблем, Аристотель рассматривал и операции ума и его логику, и, в том числе, логику высказываний. Разрабатывал Аристотель и проблемы диалога, углубившие идеи Сократа.
Он сформулировал логические законы:
закон тождества — понятие должно употребляться в одном и том же значении в ходе рассуждений;
закон противоречия — «не противоречь сам себе»;
закон исключенного третьего — «А или не-А истинно, третьего не дано».
Аристотель разрабатывал учение о силлогизмах, в котором рассматриваются всевозможные виды умозаключений в процессе рассуждений.


Заключение

Философия Аристотеля оказала сильное влияние на развитие науки и искусства. Он выполнил довольно сложную и ответственную миссию: открыл путь всем наукам и систематизировал их. Интерес к его философии никогда не утихнет, так как он является одним из основателей мировой культуры, одной из причин ее возникновения. Как он сам выражался, философия как раз и изучает причины.
Имя Аристотеля живет уже более двух тысяч лет, и можно с достоверностью сказать, что оно будет жить на земле до тех пор, пока не перестанут существовать на ней мыслящие люди. Аристотель известен главным образом как творец логики, но не в одном этом заключаются его важные услуга человечеству. Можно сказать — нет науки, в создании которой не принимал бы участие Аристотель. Всякий специалист, знакомый с историей своей науки, убежден, что она ведет свое начало от Аристотеля. Но не только наука, а весь характер жизни образованного человека имеет органическую связь с жизнью Аристотеля. Если мы станем внимательно изучать биографии ближайших предшественников Аристотеля, Сократа и Платона, и сравним их с жизнью Аристотеля, то ощутим большую разницу: мы понимаем значение Сократа и Платона в истории философии и мысли вообще, но самый их образ жизни нам чужд так же, как и их воззрения. Исключительная нравственность Сократа вызывает поклонение, как тонкая диалектика Платона возбуждает удивление; Аристотелю же принадлежит несравненно большее влияние на всю умственную жизнь отдаленных веков, несмотря на то, что жизнь его не представляется нам такой образцовой, как жизнь Сократа, а изложение в изяществе и цельности уступает Платону. Жизнь Сократа и учение о нравственности Платона мы храним как святыню, как вериги, которых мы, однако, не в силах носить.
Общий характер его философии вполне гармонировал с его внешностью. Швеглер говорит: «В руках Аристотеля философия потеряла свой национальный эллинский характер и сделалась общечеловеческим достоянием. Он заговорил языком, более близким к современному нам языку. Он стал нечто вроде посредника между сложным философским и обычным житейским языком.
Итак, философская педагогика Аристотеля, имея как свои преимущества, так и недостатки, все-таки может быть эффективной в современных условиях, если ее уметь правильно применять, возможно, с некоторыми изменениями в связи с развитием науки и техники. Причины для этого были уже названы выше.
Принцип всестороннего развития получил довольно широкое распространение. Ведь именно сейчас школы стали делать акцент именно на личность учеников, на их внутреннее сознание. Возможно «доля» вины в этом лежит и на Аристотеле. В отличие от Запада, где люди становятся более узкими специалистами, у нас в стране уделяют внимание именно всестороннему развитию личности людей. Мало ли ведь что и где может пригодиться, жизнь – штука непредсказуемая, а знания лишними не бывают никогда.
Этот принцип хорошо сочетается с принципом природосообразности, также важным для Аристотеля принципом, который означает, что все надо делать согласно природе и не нарушать ее законов, ведь сколько раз люди уже были наказаны за попытки ее подчинения себе. Всему свое время и место, гласит данный принцип, но детей надо обучать всему, что является нужным для данного возраста. Не стоит ограничиваться лишь одним предметом. С человеком разносторонних интересов и взглядов интересно проводить время и беседы.
Идея Аристотеля о беседе, как о самом эффективным способе обучения, является сейчас также актуальной. Многие преподаватели отошли от традиционного способа передачи знаний в виде лекций, считая их неэффективными. Гораздо полезнее проводить именно беседы: в споре рождается истина, да и сам учитель может извлечь полезное из нее. Эта идея тоже гармонирует с идеей всестороннего развития, так как беседа обычно затрагивает не одну, а несколько тем. Участники беседы, сами не замечая этого, переходят от одной теме к другой.
Итак, основные идеи Аристотеля не исчезают бесследно, при их употреблении люди просто часто забывают, что их автор – Аристотель, мы ими пользуемся, не замечая их, автоматически. Эти идеи настолько известны сами по себе, что трудно представить, что у них существует подлинный автор.


Список литературы:


1. Алексеев П. В. Философия / П. В. Алексеев, А.В. Панин. – М. :Проспект, 2001. – 603 с.
2. Аристотель. Метафизика. Сочинение в 4-х томах / Аристотель, под ред. А.А. Грицанова. – М.: Эксмо-пресс, 2007.
3. Аристотель. О Душе. Сочинение в 4-х томах / Аристотель, под редакцией А.И Доватура. – М. : Мысль, 1984.
4. Аристотель. Первая аналитика. Сочинение в 4-х томах / Аристотель, под ред. В.Д. Горского. – М. : Мысль, 1981.
5. Аристотель. Поэтика. Сочинение в 2-х томах / Аристотель, под ред. И.С. Коткова. – М. : Азбука, 1952.
6. Аристотель. Риторика. Сочинение в 2-х томах / Аристотель, под ред. А.С. Пиголкина. – М. : Мир книги, 2005.
7. Аристотель. Топика. Сочинение в 4-х томах / Аристотель, под ред. Е.А. Сидоренко М. : ИФРАН, 2004.
8. Бим-Бад Б.М. Аристотель как педагогический мыслитель / Б.М. Бим-Бад. – М. : УРАО, 2002. – 176 с.
9. Богомолов А.С. Античная философия / А.С. Богомолов. – М.: Высшая школа, 1985. – 390 с.
10. Доброхотов А.Л. Категория бытия в классической западноевропейской философии / А.Л. Доброхотов. – М. : Издательство Московского Университета, 1986. – 472 с.
11. Зубов В.П. Аристотель / В.П. Зубов. – М. : Издательство Академии Наук СССР, 1963. – 366 с.
12. Канарш Г.Ю. Эстетические основания политики в современном аристотелианстве / Г.Ю. Канарш. – М. : Этическая мысль, 2005. – с.145-152.
13. Лосев А.Ф., А.А. Тахо-Гади. Аристотель / А.Ф. Лосев. – М. : Детская литература, 1982. – 285 с.
14. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Аристотель и поздняя классика / А.Ф. Лосев. – М. : Фолио, 1975. – 878 с.
15. Мочалова. И.Н. Метафизика ранней Академии и проблемы творческого наследия Платона и Аристотеля / И.Н. Мочалова. – СПб. : Азбука, 2000. – с. 430-432
16. Рожанский И.Д. Развитие естествознания в эпоху античности / И.Д. Рожанский. – М. : Наука, 1979, 488 с.
17. Чанышев А.Н. Аристотель / А.Н. Чанышев. – М. : Мысль, 1987. – 170 с.
18. Энциклопедия мудрости. М. : РООСА, 2007. – 814 с.