Жертвоприношение. Самопожертвование.

«Существует странный закон в оккультизме,
который был засвидетельствован и доказан на протяжении тысячелетних опытов:
так же в течение всех лет, истекших с начала существования Теософического
общества закон этот неизменно подтверждался почти в каждом случае.
Стоит только кому-нибудь вступить на путь «Испытуемого», как
начинают появляться некоторые оккультные следствия.
И первое из них есть выявление наружу всего, что находилось в человеке
до сих пор в спящем состоянии: его недостатков, привычек, качеств и
скрытых желаний, хороших или дурных, или безразличных.

Например, если человек в силу атавизма или же кармического наследства,
тщеславен или чувствителен, или самомнителен, то все эти пороки неминуемо
выявятся в нём, даже если до сих пор ему удавалось успешно скрывать или
подавлять их. Они выступят неудержимо и ему придётся бороться с ними
во сто раз сильнее, чем раньше, прежде чем ему удастся искоренить
в себе подобные наклонности. (…)



В ОБЛАСТИ ОККУЛЬТНОГО ЭТО ЕСТЬ НЕПРЕЛОЖНЫЙ ЗАКОН.

Действие его тем ярче, чем серьёзнее и искреннее желание, выраженное
кандидатом и чем глубже он восчувствовал действительность и значение
принятого на себя обязательства».
(Е.П. Блаватская. Тайна Доктрина. т. 3, М., 2000, стр. 541-542.)

Высшие энергии, охватывают в этом случае сердце неофита,
пробуждают его потенциал и начинается неудержимый процесс похожий на тот,
какой начинается при заливке негашеной извести водой.
Эти энергии, пробуждающие спящие, не имевшие пока что в данной
жизни причин обнаружиться качества человека доведут процесс
их раскрытия до конца. До полной победы человека над его низшей природой,
до её преображения, трансмутации, трансформации её энергий,
или же до его поражения в этой борьбе.

В древности во время церемонии великих мистерий
символических по форме, «энергетических» по существу,
после символического очищения и прохождения различных
испытаний испытуемого погружали в транс в подземном святилище
на два дня и две ночи. В Египте погруженного в транс неофита
помещали в пустой «саркофаг» в Пирамиде, где происходили обряды посвящения.
В Индии и Центральной Азии его привязывали к планке, и когда тело
погруженного в транс принимало вид трупа, уносили в святилище.
Наблюдающий и направляющий иерофант направлял его душу (астральное тело)
из этого мира Сансары в нижние царства, где происходила его
последняя битва с Драконом самости.

Если он побеждал, то о нём говорили, что он подобно Кришне
«сокрушал голову змия», другими словами побеждал свою
чувственную натуру и овладевал божественной мудростью.
Аполлон убивает Тифона, Кришна змия Калинагу, Черного Змия,
скандинавский Тор расшибал голову символического пресмыкающегося
своею на распятие похожей булавою, св. Георгий поражал Дракона.

Посвящаемый в эту мистерию должен проявить исключительное
самообладание, исключительную духовную активность своего высшего Я
в ином мире, в полном свете сознания убивающего Дракона самости,
гнездящегося, коренящегося в его собственном сердце.
В этот момент «полного духовного освобождения» он является героем
происходящего, в этот решающий момент, венчающий все его
предыдущие подвиги, труды и усилия, он из объекта эволюции
становится её субъектом, с человеческого пути бесповоротно
переходит на путь богочеловеческий. Этот главный момент в жизни
всякого разумного существа нашей вселенной издревле
символизируется так: герой поражает копьём дракона, змия,
Апопа (египт.), Апофиса (греч.). Гор, стоящий победителем на змие Зла
является ранней формой известной группы - Св. Георгия, попирающего грех.

После чего сознание победителя сливалось с его высшим, божественным Я,
духом, Атманом, Божеством. Победивший в этой последней битве
с Драконом самости «получал Слово», «это скорее передача Света»,
просветление, озарение. Потерпевший поражение навсегда исчезал
из поля зрения современников. Что с ним становилось -
никто не мог спросить об этом суровых иерофантов Великих Мистерий.


У знающих, в чём суть дела художников, сюжет о победе св. Георгия над драконом (змием)
разрабатывается с важными сходными деталями. Так, на рассматриваемой иконе.
Здесь хвост пресмыкающегося, как положено, касается ног коня св. Георгия, говоря об их неразрывной связи.
Конь символизирует светлую, космическую энергию, присущую Герою, а дракон – присущую ему же тёмную,
хаотическую энергию, энергию самости. Т.е. святой Георгий побеждает Дракона в себе, борется с самим собою,
со своей самостью, со своим Драконом Порога.

На данной новгородской иконе, м.б. самой лучшей православной иконе на этот сюжет, этот факт подчеркивается ещё и тем,
что по структуре рисунка плащ всадника и хвост дракона идентичны. Крылья дракона, его голова того же цвета,
что и кольчуга и сапоги самого святого Георгия.

Витязь борется с самим собою со своей самостью, со своим Драконом Порога
за прекрасную Деву, которая (в прошлых его воплощениях?) приносилась в жертву
этому ветхому аспиду, спящему в его Чаше, пресмыкающемуся с крыльями,
этой коренной составляющей его собственной натуры. Тем самым, губя прекрасную связь
с этой Девой, а значит и её саму. Кто же эта Дева? Говорят, что это «Высшее Я» святого
аскета, данного подвижника, йога. Можно было и так толковать, но сейчас пришло уже
время открыть истину. Речь идёт о женственной ипостаси Духа святого, о его Музе
или платоновской половине его Монады. Самость, энергии самости, хаотические энергии,
Дракон Самости, Дракон Порога, называйте, как хотите: не дают мужской и женской
половинам Монады (Духа, Зерно-атома) аскета правильно воссоединиться,
не дают ему воспользоваться своим Космическим Правом и достичь Огненного Завершения, т.е. Нирваны.

Эволюция человека, его Жизнь, развитие потенциала его Духа происходит не линейно,
не прогрессивно, а спиралевидно, противоречиво, парадоксально. Чтобы стать собою,
слить своё сознание со своим истинным, Высшим Я, Духом, нужно убить в себе низшее я самость, астрал,
дракона порога, самость, застящую Свет Духа, преграждающую его влиянию, ему, Свету сознание человека.

Самость надо рассматривать диалектически, эволюционно.
На животной стадии эволюции монады это в высшей степени «прогрессивное»,
положительное, эволюционное начало. Самость позволяет животному выделиться из
стаи, достигнуть персонализации, сформировать астральное тело. Потом, когда эта
монада становится уже человеческой и приступает к новой фазе эволюции, самость
концентрирующая все энергии персоны, личности, становится первоначальной основой
этой эволюции. Животность, зверство, брутальность, с этого начинается человек.
Это противоположный полюс чистоты, святости, Божественной Любви и Воли его
Высшего Я, его Монады, его Духа. И это начало вскоре, по мере накопления в чаше опыта
высших энергий светлого опыта многих жизней, энергий, обволакивающих
Монаду, ткущих Тело Духа, Дхармакайю; говорю это начало самости,
так необходимое на животной стадии эволюции, в Царстве Животном, становится
на человеческой стадии эволюции главным препятствием её. Самость обязательно
должна быть уничтожена, убита, принесена в жертву Индивидуальности.
Человек обязан пережить эту Голгофу, иного пути к Богочеловеку,
к тому чтобы перейти из Царства Человеческого в Царство Божие просто нет.

«Об умирании для мира человека духов­ного обычно рассуждается
в неопределенном смысле, как о неточном и приблизительном
выражении малой привязанности такового к мирским пристрастиям.
Обычно стараются понять такие слова в отношении вся­кой нравственной
работы над собою, всякого подавле­ния той или другой страсти, не понимая того,
что стра­сти произрастают из глубокого корневища самости
и что наличное отсутствие их вовсе еще не говорит об их ис-корененности.
Пока живет это корневище, греховное Я, они всегда могут прозябнуть
из недр подсознательного, все они, и нет такой страсти, относительно которой
не угасивший в себе злого горения самости мог бы считать себя обеспеченным,
хотя в данную минуту он и не ус­матривал бы в себе никаких данных
известной страсти.

Умереть для мира - это значит коренным образом уничтожить
внутренний водоворот, силою которого все явления в мире мы соотносим
с самим собою и разбираемся в них, отправляясь от этого
центра перспективы, а не объективно, т.е. в отношении к истинному
центру бытия, и не видим их в Боге.
В своём восприятии мы всякий раз извращаем порядок мироздания
и насилуем бытие, делая из себя искусственное средоточие мира
и не считаясь с истиной соотнесённостью всех явлений к истинному средоточию:
мало того, даже его, этот абсолютный устой мира, мы опираем на себя,
как спутник и служебное обстоятельство нашего Я.
Назвать ли этот способ действия по-профессорски
«синтетическим единством трансцендентальной апперцепции»,
или по-русски коренною греховностью нашего существа -
суть дела от того не меняется.

Но чтобы этого не было, надо видеть Бога:
тогда лишь можно будет видеть в Нём и всё бытие, а в том числе -
и самого себя, и тогда лишь наше созерцание мира может быть объективно.
Но «никто не может видеть Бога и не умереть» (Исх. 33:20)
Чтобы увидеть Его - необходимо вырваться из своей самости,
ибо до тех поры мы будем видеть лишь искаженные образы,
соотносимые с этой самостью, и, следовательно, в самом Боге мы
не сумеем увидеть Бога, а будем видеть лишь различные идолы
своих пристрастий. Увидеть Бога - это значит перенести своё Я
из ветхого Адама, из организма своей самости в абсолютную истину.
Однако этот перенос не должен разуметься отвлечённо и смягчённо благополучно.
Это ничуть не интеллектуальная интуиция и тому подобные
умственные акты и психологические состояния, ни к чему
не обязывающие и не требующие жертвы, - не частично жертвовать
чем-нибудь из своего, а полной жертвы всем самим, и при том
в самых глубоких его корнях, - кровавой жертвы самостью.
Об этот жертвоприношении себя, конечно, нетрудно писать
и говорить, как вообще нетрудно писать и говорить о чужой смерти.
Но на самом деле, жизненно, оно есть смерть, и при том
не поверхностная, физиологическая смерть, нередко мало сознаваемая,
а до конца сознательная гибель всей самости, испепеляемой в
самих своих основах. Вся она напрягает тогда силу,
сотрясаемая ужасом и тоскою, несравненно более леденящими,
чем те, которые мы называем смертными. Нередко человек кончает с собою,
ужасаясь предстоящим позором или потерпев неудачу в том
или другом страстном влечении, которое он к тому же не одобряет,
рассуждая отвлечённо. Это значит, самооберегание самости так велико,
что оно преодолевает даже леденящий ужас физического инстинкта жизни.
Так - когда самость задета периферически, в одном из своих проявлений.
Что же должны думать мы о силе её отпора, когда ставится вопрос
уже не о том или другом из её проявлений, а о ней самой,
в самом её средоточии? Конечно, для неё это несравненно
более жгучая борьба, чем только за физическую жизнь,
и победа над нею есть смерть более глубокая, чем только физическая смерть.
Когда апостол Павел говорит, что он умер для мира, это не только метафора
в смысле необходимого ослабления силы его слов, а напротив -
нечто обратное гиперболе, ибо энергия его слов должна быть
неимоверно повышена: эти слова надо бы кричать, а не говорить,
чтобы они достаточно задели сознание. Умереть для мира -
означает великую тайну… Да, можно оставаться среди людей и
делать вместе с ними дела жизни, но быть мёртвым для мира и
руководить деятельностью своего тела, находясь уже не в нём,
а со стороны, из горнего мира.

Иоанн Лествичник, авва Варсонофий и другие свидетельствуют,
что есть люди умер­шие и уже воскресшие до всеобщего воскресения;
это те, кто достиг полного бесстрастия, т. е., конечно, не стои­ческого безразличия
и не скептической невозмутимости, а искоренения в себе страстей.
Это свидетельство, воз­вещаемое ими торжественно, есть открытие тайны
со­вершенно особого человеческого устроения и никак не должно быть
сводимо на нравственную характеристи­ку: речь идет об онтологии.

«Аминь, аминь, глаголю вам: аще кто слово Мое со­блюдет,
смерти не имать видети во веки» (Ин. 8, 51).».
(П.А. Флоренский. Сочинения. ФН, т. 124, М.,96, стр.596-598.)

«Говорят тайновидцы (кто? где? когда? - Г.Я.), что на пороге духовного перерождения
встаёт перед человеком страж порога, преграждающий ему доступ к светлейшей обители.
Горе путнику духа, если он не превозможет этого препятствия: напрасно окровавил
он ноги на трудных тропах восхождения; он отбрасывается назад и должен начать
путь сызнова, со дна глубочайших низин. Каким же является человеку роковой страж-
испытатель? Им самим, его собственным двойником, собравшим и отразившим в
своём обличии всё низкое и тёмное, что доселе пятнало белую когда-то одежду паломника
и мрачило в нём образ и подобие Божие. Нельзя мне ни оттолкнуть, ни обойти,
ни уговорить стража; и обличить его в лживой, пустой призрачности также нельзя,
не обличив самого себя, не узнав в нём своего же двойника, не усмотрев и не постигнув,
что нет в его ужасающем явлении ни одной черты, которая не была бы создана
мною самим и не отпечатлела с неумолимою, потрясающей верностью всех затаённых
извилин моей глубочайшей греховности. И если, «с отвращением читая жизнь мою»,
я, в самом трепете этого сжигающего меня проникновения, всё же не устрашусь
своего живого зеркала и не утрачу веры в своё истинное Я, видя его в столь печальном
искажении и унижении, - тогда только я смогу двинуться навстречу двойнику и
пройти через него, сквозь него - к тому, что за ним, - кто за ним…
Если я найду в себе сосредоточенную силу прильнуть к тому, кто во мне воистину Я Сам,
если сольюсь в своём сознании со своим, во мне вечно живущим и всечасно
забвенным ангелом (монадой - Г.Я.), который - не кто иной, как я истинный Я,
изначала и впервые сущий, - тогда, светлый и мощный, могу я сказать своему двойнику:
«ты - я», и свет мой вспыхнет в нём и сожжет тёмную личину...».
Пишет Вячеслав Иванов.
(Вячеслав Иванов. «Родное и вселенское»., М., 94, стр. 390-391)

Е.И. Рерих в письме от 12.04.1954 пишет.
«Двойник является точной репликой каждой энергии и эмоции физического человека и
его внутреннего страстного тела, или низшего ментала, называемого так же
низшим астралом.

Двойник называется так же иногда телом эфирным, но такое название не только
не точно, но яро ошибочно, ибо оболочка низшего страстного тела не имеет
ничего общего с эфиром пространственным и оявлена лишь в более тонкой
материи, нежели материя земная.

Двойник не имеет ничего общего со страстной оболочкой тонкого тела, или ментального,
и яро мешает ей, когда оболочка начинает утончаться.
Двойник есть среда для выявления психической энергии.
Все оболочки и тела человека взаимно питаются и воздействуют друг на друга.

Двойник называется так же низшим астральным телом.
Этот принцип, или состояние Материи, находится за пределами плотного, жидкого и
газообразного вещества физического плана. Оно гораздо разреженнее и тоньше,
нежели какое-либо из перечисленных состояний материи.

Двойник привязан к более грубым формам материи, атом к атому, молекула к молекуле.
Но связь эта так легка, что она легко нарушается, и двойник может быть извлечен
и при некоторых обстоятельствах может появляться на некотором расстоянии
от физического тела.

Многие феномены производятся на спиритических сеансах с помощью эфирного тела,
или двойника, медиума, если феномены настоящие.

Субстанция его очень флюидична и может быть удлинена и расширена по воле медиума.
Она будет отображать изображения людей и картин в уме медиума, когда [они]
были извлечены высокой, развитой волей, («под гипнозом», - Г.Я.)и даже тогда,
когда чувства физического тела были усыплены, или в трансе, или во сне.

Двойник не имеет ни воли, ни ума вне ума и воли физического человека.
Он образует среду для сообщения между душой и телом человека, подобно среде
эфирных волн, приведенных в движение между беспроводными станциями.

Двойник – среда между настоящим тонким телом и физическим, но среда эта
получает особое значение, когда она начинает получать не только воздействия лунных
и солнечных лучей, но и трудные токи, идущие от Высших Миров, и оявлена
на восприятии токов и огней, идущих от центров данного организма.

Явление такого восприятия совершенно изменяет сущность этого проводника,
который начинает постепенно сгорать под воздействием высших токов,
ибо, уявляясь уже под воздействием высших токов, он становится уже помехой
для прохождения всё более и более тонких и напряженных энергий из Высших Миров.

Ярый проводник этот является совершенно необходимым,
пока настоящая тонкая сущность человека не утвердится на самостоятельной связи
и восприятии высших энергий… (…)

Сам двойник имеет особый фокус и много отложений низших страстей и вожделений.
Ярый фокус имеет свою оболочку низшей психической энергии…»
(Е.И. Рерих. Письма в Америку. М., 96, т.3, стр. 418 – 423.)

Речь в этом посте идёт о Голгофе. Но почему же я начал рассматривать эту тему
не с иконы Распятия, а с иконы Чуда Георгия о Змие?

Наверное, чтобы сразу не отпугнуть, не оттолкнуть человека величия неисполнимой задачи.

Совершить подвиг св. Георгия кажется легче, чем подвиг Христа.

Но это явления одного рода.
Одной последовательности Посвящения.