Иван Четвёртый, Грозный, ч.2

Часть 2. Взятие Казани

1. Гора Круглая

Царь молодой, стоявший на горе,
Обозревал обширные пространства,
И зоркий глаз охотою горел
Иметь крыла орлиные для странствий.
Вдруг осенила мысль: «Отсель Казань
Я воевать пойду, построив крепость!»
Боярам он покуда не сказал,
Но мысль о том в мозгу засела крепко.
В Москву вернувшись, видел вещий сон:
Все ту же гору в устье над Свиягой.
Во сне был Голос. Повелел и он
Там ставить крепость; «Живуще во граде
И исходяще из него, воюя
Татарский град, ты будешь, царь,
успешен». Обрадованный царь пел «аллилуйя»,
А сам уж видел конных, видел пеших,
Идущих берегом для взятия Казани.
Везли в бочонках порох, ядра, пушки.
Хорош был план, как вскоре оказалось.
Свияжск за месяц вырос на опушке.
Теперь держись, Казань наикрепчайша!

«Пред тем, как граду строену там быти,
Монаха зрели вой, там ходяща»
Господним провозвестником событий.
Являлся в ханском граде он татарам,
(В углу иконы, хлеб горяч в печи),
Являлся он и молодым, и старым -
На милость сдаться их царю учил.
Убить его татары порешили -
Вдруг все исчезло! Что за чудеса?
Не Сергий ли, Святой в великой силе,
Пришёл от Бога и отверз уста?

2. Свияжская крепость

«Где быти крепости, начаша лес сещи».
Руководили стройкой воеводы.
Работный люд - такого поищи! –
Сноровкой блещет, краток его отдых.
Срубали срубы в угличских краях.
Сюда доставив тайно их на стругах,
Сбирают по зарубкам, строй храня,
Вбивают скобы, сруб скрепляя с срубом.
А на краю обрыва городни
С засыпкой земляной стоят преградой.
Нежданно город на горе возник.
По праву крепость называют градом:
Хоромы - жить, и даже церкви царь
Срубить велел. Ах, как стоят красиво!
Плывущим мимо Волгою купцам
Смотреть на град возникший было в диво.
А слух о городе дошёл уже в Казань.
Встревожена сама Сююн-Бике
И люд при ней. Историк так сказал:
«...велик в них трепет...так рекли в себе:
«Что сотворихом? Мы уснухом как?
Как оболсти лукавая нас Русь?»

«Что, спохватился, мой заклятый враг?!
Казань взяв, до тебя я доберусь! –
То мысль царя. - Открою путь на юг.
Грабить купцов уж неповадно будет.
Избавлю русских пленников от мук -
В плену татарском гибнут мои люди.
А Волга лишь до Нижнего моя»,
- Быть тебе русской аж до моря, Волга! –
Сказал Иван Четвёртый, помолясь,
Дыша на горке волжским духом вольным.
Русь-матушка, враг приступил к тебе:
Татары - с юга, с запада - Ливония.
Горячим взором вдаль Иван глядел:
«Я их подвину, чтоб навеки поняли:
Русь, хоть и лапотна - не лыком шита.
Бог создал Русь великой и красивой.
Враг не потопчет больше наше жито!
Побить врага достанет в русских силы!»

3. Шах-Али

Чуваши, черемисы и можары,
Увидев град, построенный так скоро,
К царю Ивану все перебежали,
Решив, царь русский будет им опорой.
Иван, довольный, дарил знатным шубы,
«Сзолоты бархаты, камчаты и атласны»,
Коней, доспехи. Царю было любо,
Что шёл к нему народ из наций разных.
Из лучших лучников собрали его войско.
Но миром думал дело царь обделать,
В мужья дав ханше Шах-Али. Жаль, свойство
Всех политбраков - нелюбовь и беды.
Сююн-Бике, послав Али дары –
Сорочку, яства - якобы смирилась.
Дарами же хотела отравить,
Но дело нехорошее открылось.
Напуганы, казанцы бьют челом:
«Сююн-Бике возьми, Иван, к себе!
Дай нам Али!». Но небольшое зло
Сулит, увидим, небольшой успех.

Али, посаженный на царство, начал жёстко,
Припомнив свои прошлые обиды:
Не звал в совет, гнал неугодных просто,
Лишив чинов. Кого он ненавидел,
И, яро глянув, указал перстом,
Тот рассечен был на куски мечами.
Стоял однажды по Казани стон –
Знать вырезали, кто грешил речами
Против Али. А после той резни
Именья их своим мурзам он дал.
Смягчить царю хотелось Шах-Али.
Али с вельможами его послал царь дар:
И денег, и нарядов дорогих,
Из злата-серебра посуду, шубы.
Подарками хотел задобрить их,
Надеялся блюсти получше будут
Те грамоты, тот мирный договор,
Чтобы Казани жить с Москвой в согласьи.
На притязанья ж дан был им отпор.
Царь делал всё, что было в его власти.
Сполна велел освободить «полон» -
«Кровь перестанет промеж нас навеки».

Для примирения враждующих сторон
Царь вывел воев из Казани. Южный ветер
Нес весть войны из Крыма, из орды.
Из грамот перехваченных известно,
Что заговор готовят, чтоб убить
Али, но получив такие вести,
Нанес он упреждающий удар:
Созвав пир, многих вырезал на пире.
К Ивану прибыл Hyp-Али: «Беда!
Посаженный хан жить не хочет в мире.
Тобой убийца на престол посажен!
Насильничает жён, хоромы грабит,
И коли царь убийце не откажет,
Сведя с престола мирной жизни ради,
То вызовет в Казани этим бунт,
И ханство к Крыму отойдёт. Подумай!»

Царь думал долго и решил так: «Будь
По-ихнему! Иль перевесит сумма
Зла над добром. Смещу я Шах-Али».
Был послан для смещения Адашев.
Он без уверток, прямо говорил:
«Царёв наместник сядет править дальше.
Боярин с войском заместить придёт.
Ты передашь Микулинскому власть».
Но, упираясь, стоял крепко тот:
«Власть передать - уж слишком низко пасть».
Договорились, что уйдет он тайно.
Из града вышел, как бы порыбачить.
Мурз вывел многих. Это месть такая!
В Свияжске говорил, усмешку пряча:
«Вы поносили пред царём меня,
От Иоанна требуя наместника
В престольном граде. И вас обвинят!
Перед судом предстанем с вами вместе мы».
Казалось, смута этим и закончилась.
Наместник сядет - мир вновь воцарится.
Казань же встретила боярских конников
На стенах стоя с яростными лицами.
Подбит народ сторонниками Крыма.
Пустили слух, что царь идет на жителей
Их истребить. Народ слух к сердцу принял
И, взяв оружье, поднялся решительно.
Стоял наместник у царевых врат
Весь день, всю ночь и все-таки ушёл.
И Иоанн решил идти на град,
А его царский посох был тяжел!

4. Осада и взятие Казани

В Казань пришёл с отрядом Едигер,
Сын хана астраханского Касыма.
Главу казанцы обрели теперь,
Жить не желая под рукой России.
Царь начал к Волге стягивать войска,
Везти судами пушки, ядра, порох.
Большое дело - короток мой сказ.
Свияжск-град стал войскам царя опорой.
Но всё ж послали грамоту - решить
Вопрос «без крови», только ей не вняли.
Тогда войска пошли на рубежи.
Три дня через реку переправляли
Большой обоз, людей и лошадей.
Иван в числе последних перебрался.
Перед Казань-рекой на пятый день
Он с армией огромной оказался.
Стотысячное войско по мостам,
(Пять или шесть), наплавленным заране,
Всё перешло и встало по местам,
Начав осаду города Казани.
Всю артиллерию и башню на судах
Доставили по Волге без препятствий.
«Стал на Терень-Узяке» царь, туда
Шатер поставил, обнесённый «градцем».
А вои трое суток лес рубили,
Пригодные для тына дерева.
И сплетены - несчётно! - туры были,
Землёй засыпаны, поставлены, как вал,
Защитою от стрел и пуль пищалей.
За строем туров выкопали ров.
Во рву, за турами стрельцы и помещались.
...Взойдя на стену, хан нахмурил бровь –
Противник за ночь сильно укрепился,
Зарылся в землю, не несёт урона.
Меж тур - орудья. Прочно разместился.
Да, хороша у русских оборона!

Открыв ворота, делали татары
На наши укрепления набеги,
Но отражали русичи удары -
Не след врага бояться им и бегать.
Но было трудно: с тыла - Япанча,
С лица шёл в бой казанский гарнизон.
Хотелось русским штурм скорей начать.
Обложен ханский град со всех сторон.
Пустили в дело главный козырь свой -
Подкоп под стены и закладку мин.
Тут надо было думать головой.
Приём не знаем русскими людьми.
Из книг и из рассказов иноземцев
О способе ведения осады
Известно было. Не забыло сердце
И Стародуб, Литвой в осаде взятый.
Там бочки с порохом под стену подложив,
Их подожгли литовцы. Взрыв дал брешь.
...Взят инженер на эти рубежи,
И он командовал подкопами, допрежь
Стрельцы всему не научились сами.
Подкоп вели в низине, у Булака.
Вот грянет взрыв - несдобровать Казани!
Войдут в пролом - в ход меч пойдет булатный.
Пока ж ещё казанцы не сдавались.
Запасы были и источник тайный.
Но вскоре без воды они остались –
К источнику стрельцы ход подкопали,
Был взрыв у Муралеевых ворот.
Рванулся в небо столб огня и дыма,
Земля и камни. Был побит народ,
Воды лишился, так необходимой.
Стрельцы сначала кинулись в пролом,
Но отошли. Штурм не был подготовлен.
Казань хотела бить царю челом,
Но Едигер был ею недоволен
И силою заставил замолчать.
Колодцы рыли смрадные, болели.

В тылу же вскоре сдался Япанча
И «дьяку» устанавливать велели
Большую башню близ Царёвых врат.
Её всю ночь стрельцы везли из леса.
Поставили. Возвысилася над
Стеной Казани. Обстреляли крепость.
И так с неё стреляли каждый день,
И положили множество народа.
В осаду, по свидетельству людей,
«Зело великая с неё чинилась шкода».
«Бысть сеча зла, ужасна», сильный гром
«От пушечнаго бою и от зука».
Стрельба весь день велась со всех сторон,
Летели ядра раскаленные. О, мука
В огне пожаров заживо сгореть!
Царь снова предложил казанцам сдаться.
Те предпочли, сражаясь, умереть.
Пора и за минированье браться.

Сигнал для штурма - взрывы под стеной.
Два взрыва грянуло - и потряслась земля.
Из бревен смерч, каменьев, трупов! Бой
Кипел, кровопролитие продля.
В ход шли пищали, топоры и сабли,
Кинжалы, шестопёры, бердыши.
Сражались яростно казанцы, но ослабли.
Пал град Казань! Теперь под Русью жить
Ему. Наместник царский там посажен –
Горбатый-Шуйский, князь, герой осады.
Царь пировал в Москве, доволен, важен,
И воеводам раздавал награды.

5. Девичья гора

Когда Иван Четвёртый шел к Казани,
В ночь лунную увидел близ шатра Мордовку-девушку.
Она ему сказала:
- Остерегись убийц!
- Благодарю, сестра!
Царь остерёгся. Схвачены злодеи.
Но отомстили девушке их братья.
Убили посланную Богом к царю деву.
Царь горевал о ней и своей рати.
Велел курган насыпать на могиле.
Близ Арзамаса Девичья гора,
И если вы на том кургане были,
То, может, видели: оплакивая прах,
Стояло привиденье девы в белом
И до рассвета по горе бродило
Так, словно что-то рассказать хотело
И в людях память древнюю будило.