Великий воин князь Святослав

Породила мать-Россия славных гвардию героев,
Собирали по крупицам малым мощную державу.
Ольги властная десница добрым миром земли кроет,
Укреплять в боях границы надлежало Святославу.

Слава Вещего Олега не давала жить спокойно,
До неведомых окраин доставал мечём Олег.
Юный князь прожить желает также бурно и достойно,
Только войны и победы, в жизни нет иных утех.

Отомстить ещё желает князь за Игоря отца,
Поражения на Волге едко червем память точат.
На Дону каган хазарский ждёт с богатством молодца,
От него Руси опасность волхвы скорую пророчат.

Лет с семнадцати полки стал готовить князь в походы,
Из людей отважных, смелых, доблестных, себе под стать.
Святослав чутьём и хваткой из звериной был породы,
Двигался легко и быстро, быть такой должна и рать.

Он вставал с зарёю вместе, под открытым небом спал,
Не имел шатра, постели, лишь седло под головой,
Ел всё то, что люди ели, никогда не уставал,
Сам себе готовил пищу, был всегда готовым в бой.

Князь довольствовался малым, с юных лет не ведал неги,
Одевался как попало, но оружье дорогое.
Даже в дальние походы без единой шёл телеги,
Всё добро в седельных сумах, у врага есть остальное.

Появлялся к вражьим станам неожиданно, врасплох,
Совершая переходы скорые, в единый час.
Взять же хитростью победу по натуре князь не мог,
Объявлял врагам заранее: «Я войной иду на вас!»

О войне каган хазарский тоже был предупреждён.
Святослав повёл полки строем, развернув знамёна,
Рысью резвою на конях от Днепра на тихий Дон.
В главный город, к Белой Веже рать пришла неутомлённа.
Бились русичи с каганом от зари и до темна,
Третий день ломались копья, кровь лилась, мечи звенели,
То одна врага теснила, то другая сторона,
Вечером резерв в обход вброд пошёл до главной цели.

Без осады город взяли, у хазаров нету тыла,
В Белой Веже полыхает ярко княжеский дворец,
Население гарема дико в ужасе завыло,
Что подумаешь: не хану, а стране пришёл конец.

Впереди хазаров войско, позади глубокий Дон,
Но за Доном нет спасенья – крепость взята и горит.
Сломлен дух, мечи бросают и идут к Руси в полон,
Кто же вовремя не сдался, беспощадно был убит.

Поразили и кагана, между шлемом и кольчугой
В шею толстую попали ядовитою стрелою.
Полководца нет у войска, шло сражение с натугой,
Часто прятались щитами, не рискуя головою.

Утром, с первыми лучами павших в землю погребли,
Раненых перевязали, тканей тонких не жалея.
Войском город окружили, с четырёх сторон вошли,
К центру города, на площадь, начали таскать трофеи.

Гнали скот, мужей и дев, попригожей выбирая,
Для себя рабынь, наложниц, жён из знати сыновьям.
У кого была жена, пригодится и вторая,
Та, что дома, будет главной, эти сядут по краям.

В Белой Веже от добра склады ломятся, амбары,
Из- за моря ткани, злато привезли сюда купцы,
В драгоценностях оружье, много прочего товара,
Упаковывать в повозки уморились молодцы.

Поделили грамотеи меж бойцами всю добычу,
Павших воинов считали при делёжке, как живых.
Храбрым малость добавляли, малодушным в доле вычет,
Кто особо отличился – горсть монеток золотых.

В Киев двинулся трофейный под охраною обоз.
Святослав крушить врагов продолжает вниз по Дону,
Грабят города и сёла, море крови, реки слёз,
Вот уже и в Приазовье гордо реют их знамёна.

Положили в три недели весь Хазарский каганат,
Подневольные народы повезут на Киев дань.
Грозный край за счёт набегов и торговли был богат,
После битвы с Святославом наречён Тмутаракань.

От Азова в Прикавказье, ныне Северный Кавказ,
Святослав повёл полки, били ясов и касогов.
Вдоль по Тереку на Каспий подошли на этот раз,
В Семендере остановка, жертвы принесли Сварогу.

Разоряли синагоги, кровь пролили христиан
И арабские мечети сокрушали без разбора,
Волокли к ногам Перуна иудеев, мусульман.
Идол жертвами доволен: золота и трупов горы.

В устье Волги разорили процветающий Итиль,
После краткого сраженья Святославу город сдался.
Что в повозки не вместилось, превратили в дым и пыль,
Стал невольником навеки тот, кто в битве жив остался.

От Итиля вверх по Волге на болгар пошли полки,
Казеран, богатый город, по пути на копья взяли,
Жгли и грабили селенья по окрестностям реки,
Оборону у границы кровью малою прорвали.

Разъярённые болгары к стенам выставили рать,
Главный город защищать, рядом с нынешней Самарой,
Но недаром князь решился месть предателям воздать,
Да к тому же город слыл главным скопищем товаров.

Как обычно, на осаду не теряя лишний час,
Святослав с трёх направлений обозначил наступленье,
Предварительно болгарам объявил: иду на вас,
Полной мерою отвечу на отцово пораженье.

Князь повёл дружины в лоб, сторонами два крыла,
Сзади конница Свенельда ждёт в резерве до поры.
Правым флангом из-за Волги рать флотилией пошла,
Слева лесом пехотинцы, всё готово для игры.

Святослав ударил первым ожидающих болгар,
Войск отборных десять тысяч князь великий вёл к стене.
Тучей стрел и градом копий стойко встречен был удар,
Но ряды не поредели, князь с дружиною в броне.

По шеломам, по щитам застучали дробно стрелы,
Вместо витязей упавших заполнялся первый ряд.
Вот болгары им навстречу дружно выступили, смело,
Ощетинились копьями, выжидают и молчат.

Сшиблись яростно два строя. В Святославовых полках
Больше опытных героев, не познавших поражений,
С юных лет взращённых к бою, тех, кому неведом страх,
С материнским молоком взявших опыт поколений.

Рать болгар числом поболе против русской рати втрое,
Подрядились к ним за плату из мордвы и черимисы,
Да от воинов наёмных мало проку, больше воя,
Им дороже жизнь и воля, разбежались, словно крысы.

Бьются день и бьются два, побурела степь от крови,
Пыль поднялась выше леса, разберёшь кто где едва.
Святослав ценой потери не желает перевеса,
Рог трубит, стучат копыта, тьма Свенельда наготове
Держит копья, крупной рысью мчится помощью из леса,
Под копытами дымится, загорается трава.

У болгар сигнал к отходу, устремились к воротам,
Из ворот полки на конях выступают им в подмогу,
А Свенельд пехоту гонит встреч развёрнутым полкам,
С двух сторон их давят кони, вопиют бедняги к богу.

Скорбной долей обернулся чей-то пагубный просчёт,
К наступающей Руси строй не скоро повернулся,
Неуверенно сражался духом сломленный народ.
В это время в стенах града вихорь огненный взметнулся.

К стенам крепости пристали от восточной стороны
Святославовы челны, ночь атаку ожидали
И внезапно вдруг возникли шумным роем у стены,
Копья, тлеющие стрелы на защитников метали.

Перебросил воевода на восток часть ополченья,
Тем маневром оборону круговую оголил.
Миг для россов благодатный наступил для нападенья,
Предрешил исход сраженья при утрате малых сил.

Полетели верви, крюки, сыромятные арканы
На высокий, неприступный, как казалось, частокол.
По науке, из засады, тож негаданно нежданно
К стенам западным для штурма люд из леса подошёл.


Сотни три единым духом враз на гребень заскочили,
Перебили, вниз столкнули поредевшую охрану.
Подбегающих смолою приготовленной облили,
Закружились, заревели горожане, как бараны.

Беспрепятственно открыли створы северных ворот,
Ожидавшие отряды россов в город запустили.
Тех, кто в городе с оружьем, взяли сразу в оборот,
Вышки вместе с сторожами в устрашенье запалили.

Раскатали в южной части в брёвна шустро терема,
Полукружьем у ворот их поленницей сложили.
Послужили для кострища пересохшие дома,
Подожгли и для болгар ворота тотчас открыли.

От Свенельдовой погони побежали в жуткий ад
Паникующие люди, обезумевшие кони.
Сзади войско прёт и давит, впереди в огне горят,
Рать оружие бросает, нет надежды в обороне.

Князь болгарский убежал к черемисам с малой силой,
Подзадоривал отбить Святославовы обозы,
Но посулами богатства не возжёг к сраженьям пыла,
Отвечали, что добыча превратится скоро в слёзы.

Да к тому же на исходе сроки битв, грядут морозы,
Время думать о припасах, мор и голод от войны.
Видели итог сраженья, может быть минуют грозы,
Если русичам в дорогу дать меха и табуны.

Подсобили с перевозкой черемисы и мордва.
Русичи три дня грузили, а богатств ещё проруха,
В десять вёрст шли караваном, впереди побед молва:
Где могущество хазаров? О болгарах нету слуха!

До Днепра победным маршем шли дружины без боёв,
Только вятичей свободных по пути пришлось примучить,
Обязали их к налогам на отечество своё.
Впереди полков разъезды, сторожа на всякий случай.

Киев встретил ликованьем Святославовых героев.
Слава ратного искусства улетает за моря,
От набегов защищает, печенегов страхом кроет,
Император Византии беспокоится не зря.

Взяли русичи в обычай из-за моря нападать.
Ольга буллы принимает, да в громадной силе сын,
Христианином не хочет сей язычник добрым стать,
Руку помощи способен протянуть лишь он один.

Долго думает Никифор, примеряет так и сяк,
Меж арабов и болгаров всё приходится крутиться,
А нагрянут россы с войском – Византии полный мрак,
Надо золотом заранее от Руси бы откупиться.

Шлёт царь в Киев Святославу вместе с буллами дары,
Просит князя навестить Византийскую столицу.
Но пока важней для князя вместе с воинством пиры,
Всё победы отмечает, третий месяц праздник длится.

Веселится, как умеет, Святославова дружина,
На ристалище, в охоте состязается с утра,
На болоте диких вепрей истребила половину,
В дебрях, в норах не спасает зверя зимняя пора.

Выгоняют из берлог медведей и вяжут в сети,
Держат в клети для хмельной и опаснейшей забавы.
После пиршества к кострам высыпают жёны, дети,
Дев на волю привлекает бой азартный и кровавый.

Жаждут славы неустанно Святослава молодцы,
Время мира медовухой не зальёт желанья чести,
Жизнь свою молве в угоду смело жертвуют бойцы,
На минутные восторги дорогой ценой невесте.

Выпускают зверя сильного, голодного в загон,
Доброволец со щитом и кинжалом ждёт медведя.
Без борьбы, игры смертельной зверь не должен быть сражён,
Коли нет для жизни риска – что за честь в такой победе?

Дразнит витязь, больно ранит, в злобу вводит шатуна,
Кружит, прыгает. Медведь в боевую стойку встанет,
На две лапы и начнётся настоящая война,
Жизнь выигрывает тот, кто противника обманет.

Нет в лесах, степях Руси зверя равного по мощи,
Он одним ударом лапы валит наземь и быка,
Он теперь ловчее рыси, потому как злой и тощий.
Вот уже задел когтями зверь противника слегка.

Вместе с панцирем из кожи вырвал мясо до кости,
Заревел, почуял крови, под себя подмял героя,
Но глаза остекленели, стал он лапами грести,
Зверь в агонии предсмертной лишь хрипит и землю роет.

При падении боец жёстко выставил кинжал
И вогнал его под сердце, весь клинок по рукоять.
Победитель под огромной, мёртвой тушею лежал,
Тщетно выпозти пытался, помогли герою встать.

Принял витязь молодой за победу острый меч,
С рукоятью золотой, да из княжеских из рук.
Станет воин пуще жизни драгоценный дар беречь,
Сын им с ворогом сразится, ну а после сына внук.

Знали русичи немало игрищ мужеских, забав,
Где выплёскивалось буйство, выявлялась ловкость, сила,
Проявлялся безудержный, но весёлый русский нрав.
Жизнь здоровая на воле игры эти породила.

Врукопашную боролись, по Днепру пускались вплавь,
Взапуски гребли на вёслах против бурного теченья.
Сплоховал, пришёл последним – медовухи бочку ставь,
Пир – естественный итог у весёлого сраженья.

Проводили и без войн круглый год в борьбе, погоне,
Занимался скотоводством, хлебопашеством народ.
Смерду, отроку и князю – всем сопутствовали кони,
Без коня и труд немыслим, безнадёжен и поход.

Загуляется бывало, русич, что порты пропьёт,
Находились иногда для забвения минуты,
Но коня всегда накормит, сбрую тоже сбережёт,
Спрячет от греха подальше и серебряные путы.

Игры главные в Руси часто связаны с конями,
По Днепру в степях раздольных под надзором табуны,
Разводились, размножались на приволье кони сами,
Святослав пригнал без счёта из хазарской стороны.

Молодечеством считалось приучить к седлу коня,
Чтоб в нём дикости звериной для владельца не осталось,
Но рабом его не делать, не гасить в очах огня,
Преждевременно не вызвать в нём покорность и усталость.

Люди княжеской дружины выбирали по себе
Друга верного по силе, по характеру, сноровке.
Долго прежде проводили с конем в яростной борьбе,
Без седла, с уздой ремённой, иногда простой верёвкой.

Отрок сам коня арканил, отделял от табуна,
Утром летним, ясным, ранним, по росе.
Наблюдали князь с дружиной, да с придворными княжна
На помосте специальном в безопасной полосе.

Надо было взять за храп и взгнуздать коня уздою,
Дело это не простое, конь не раб,
Норовит копытом вдарить, да куснуть больней героя,
Это вам не на соломе щупать баб.

Воин правою рукой ухватил коня за холку,
Подтянулся и взметнулся вороному на хребет.
Конь от наглости людской обратился будто в волка,
Зубы в ярости оскалил, пеленой затмился свет.

Он заржал от возмущенья, резко взвился на дыбы,
Сбросить отрока старался в бурном, мстительном порыве,
Это было лишь начало долгой, зрелищной борьбы.
Витязь намертво вцепился, утопая в пышной гриве.

Вороной попеременно бил копытами о землю,
От ударов раздавался по степи протяжный гул.
Чуял конь, что отрок крепко круп ногой своей объемлет,
Исхитрился и под брюхом он ступни ремнём стянул.

Содрогался, прыгал вбок, грыз железные удила,
Наземь скинуть седока, растоптать его копытом
У донского рысака хватит резвости и силы,
А у отрока терпенья приучить коня для быта.

Иногда и так случалось – уходил от рабства конь,
В безисходности плененья с кручи берега бросался,
С седоком тонул в реке, шёл в пылающий огонь,
Сам горел, наездник редко невредимым оставался.

Вороной дончак не может сбросить ношу на бегу,
Третий час пошёл уже, как он носится в загоне,
Вот тогда он разбежался и махнул через слегу.
Нет в иных местах спасенья – в степи ищут воли кони.

Степь днепровская прекрасна, широка и высока,
У пригнувшегося к гриве только шапка замелькала,
Скрыло скоро разнотравье и коня и седока,
Мощной грудью рассекает, словно лезвием кинжала.

Под копытом ровен грунт, лемех степи не касался,
Кое-где холмы большие – скифов след,
В остальном же край до моря в первозданности остался,
Благодатным и цветущим сотни лет.

Ничего красивей в мире приднепровской степи нет,
Океан зелёный ветер тихий ласково колышет,
То пурпурный проявляет на волне, то синий цвет,
Он живой и в недрах волн торжеством природа дышит.

Между стеблей куропатки, зайцы, суслики снуют
И кузнечики стрекочат, деловито косят лист.
Птицам, зверю, насекомым в джунглях зарослей уют,
Гимн хвалебный создают шелест, шорох, стрекот, свист,
Хруст доносится, бывает – волки зайчиков жуют.

Степь цветёт, благоухает мириадой испарений,
В синем небе ярко блещут кучевые облака
Белизною непорочной, панораму создал гений,
Не жалея средств и красок, по расчёту на века.

В жарком мареве под солнцем льётся жаворонка песня
И курлычат, пролетая шумной стаей журавли,
Чайки, крыльями сверкая, возглашают: мир не тесен,
Всем под небом хватит места, все свои.

По невидимым потокам, широко расправив крыла,
То взмывая, то снижаясь, плавно ястребы кружат.
Вот одна из хищных птиц в неподвижности застыла,
Видимо узрел добычу в мелкотравье зоркий взгляд.

В клеверах, на нежной кашке целый день жужжанье, гул,
Пчёлы с розовых цветочков собирают свой нектар,
Тут питаются букашки, шмель на веточке уснул.
Всё живущее под солнцем на земле – от Бога дар.

Вековую цепь идиллий потревожил конский бег,
В обе стороны бежала от угрозы тварь степная,
В скачке бешеной галопом слился с конем человек:
Берегись, не то затопчем, укрывайся плоть живая.

Пена, клочьями срываясь, с крупа лошади летит,
Неустанно покрывает вороной степи пространства.
Оба знают – конь и всадник, что никто не победит,
Жар борьбы заменит вскоре тесной дружбы постоянство.

Будут скачки и охота, в страны южные поход,
Отрок вызволит коня из чащобы и болота,
Конь не раз в бою свирепом тоже всадника спасёт,
Впредь на долги годы свяжет их взаимная забота.

А пока учить придётся не пугаться рысака
Шума боя, свиста стрел, огня и дыма,
Встретить вражии лавины, глядя гордо, свысока,
По реке, как по степи, так же плыть неутомимо.
------------------------------

Князь женился лет в пятнадцать, до похода на Восток,
Вожделенья огонёк рано в отроке проснулся.
По обычаям старинным то и раньше сделать мог,
Разрешал ему Сварог, срок невольно затянулся.

Приглядели князю девушку с далёкой стороны,
Рода знатного славянку из под Пскова, иль Избора,
Ольга деву оценила: «Лучше нет в Руси княжны,
Весела, умна, пригожа – будет свадьба сыну скоро.

Святослава не удержишь чудной прелестью жены,
Он к оружию, к доспехам неустанно тянет руки,
О мечтах его послушать: мы же все обречены,
Грезит подвигом войны, слушать речи – горьки муки.

Отвергает мальчик мой власти мирные науки,
Всё надеется на силу, зря рискует головой.
Вот как женим Святослава и появятся мне внуки,
Уж тогда, никак не раньше, примет он свой первый бой»

Собиралась в это время Ольга ехать в Византию,
Там крестилась, возвратилась в стольный Киев через год.
Привезли невесту князю, были празднества большие,
Две недели веселился за счёт княжеский народ.

В доме князя появился государственный оплот:
Девять месяцев прошло, у княгини сын родился.
Святослав хотел немедля сотворить большой поход,
Отсоветовала Ольга: «Ты ещё не утвердился.

Встанет Ярополк на ножки, таково младенца имя,
Да научится хотя бы сам взбираться на коня,
Вот тогда, сынок, займёшься ты делами боевыми,
Но пока же, князь великий, не покинешь ты меня»

Святослав с судьбой смирился, мать права:
Много ль боги ей отпустят государством править лет?
На княжну надежды нет, управляется едва
И с дворовою прислугой, часто требует совет.

Дни летят, ещё проходит года где-то полтора,
Появляется на свет Святославу сын второй,
Князь опять засуетился: «Мне в поход давно пора,
Я отец уж многодетный, а до сих пор не герой»

Нарекли младенцу имя знаменитое – Олег,
Слава прадеда быть может путь потомка озарит.
Подрастёт малыш, узнает, кто был этот человек
И не только в Византии свой прибить захочет щит.

Собирал дружины князь, Святослава думы те же,
Отвлечёт какая сила их от воинских забот?
Замечает Ольга – сын говорит о сроках реже,
Двадцать лет сравнялось князю, он всё в Киеве живёт.

Ярополк растёт, смышлёный и здоровенький малец,
Пусть и с помощью Свенельда, но садится на коня.
В этом возрасте древлянам сам послал копьё отец,
Ярополк рассудком в бабку, нету в нём того огня.

Ольга внукам прививает христианское смиренье,
Ограждает чад невинных от языческого зла,
Над обоими свершила бабка таинство крещенья,
Уготовит им спасенье, раз уж сыну не смогла.

Святослав, всегда бывало, во дворце ночует редко,
Как весна, идёт на волю, спит в степи без одеяла,
Зиму был в опочивальне, ведь княгиня что конфетка,
На какой-то малый срок всё ж его очаровала.

В год последний, пред походом, пристрастился к сеновалу,
Князь великий, как конюший, что ни ночь – на сене спит,
Там же крыша, звёзд не видно, что ж его так приковало?
Кто-то что-то замечает, да молчание хранит.

Среди Ольгиной прислуги главной ключницей Малуша,
Во дворец совсем недавно привела её судьба.
В граде Любичи отец воеводой верно служит,
Это значит, что Малуша вовсе даже не раба.

Не раба и не княжна, своё место знать должна.
Молода, средь слуг матёрых старшиной вписалась с ходу,
Видно властную породу, будет чья-нибудь жена,
Так хозяйство поведёт тоже не чрез пень-колоду.

Ольга в Любичах у Малька как увидела Малушу,
Так и вспомнила девчонкой молодой ещё себя,
Разглядела в юной деве мельком родственную душу,
Увезла с собою в Киев, словно дочь её любя.

Наступила у Малуши положенья перемена,
Как Великая княгиня в храме девушку крестила.
Воспреемницей купели, крёстной матерью Елена
После этого событья ей деревню подарила.

А Будутинские веси было славное село,
Постоянные доходы Ольге в Киев приносило.
После милости великой в пользу ключницы пошло,
Да прибавкой гривну в месяц на оплату положила.

Приодела Ольга крестницу, достала из ларей
Паволоки, бусы, серьги, драгоценные мониста,
Шубок несколько на зиму из куниц и соболей,
Теремок срубить велела, где тепло, уютно, чисто.

Выдать ключницу за знатного у Ольги зрели планы,
Родовитого боярина, да первою женой.
Зря ли отроки косятся? – многим девушка желанна,
А теперь вот и богатство обручилось с красотой.

Вопреки великой воле предначертан путь иной:
Мелочь мудрая княгиня упустила при расчёте,
Что любовь придёт нежданно к милой деве молодой,
Обо всём забыть заставит: о богатстве, о почёте.

Святослав великий воин, но ценитель красоты,
Без вниманья мог оставить сей образчик идеала?
Ненароком дева юная игривые мечты
Государя всей Руси в миг один завоевала.

Разве Ольга полагала, что дойдут до сеновала?
Князь великий волен сам жён, наложниц выбирать,
А Малуша встречи с князем долго в тайне сохраняла,
Пока ясно всем не стало, что пора ей мамой стать.

Ольга гневом воспылала и прогнала из дворца,
Повелела, чтоб Малуша на селе дитя рожала.
Появился третий княжич, не заменишь уж отца,
И Будутинские веси за Малушей оставляла.

Володимиром назвали княжича второй руки,
Этим именем дорогу жизни верно угадали.
Пусть родился он на свет Ольги воле вопреки,
Вознесёт мечты княгини сквозь веков грядущих дали.
В Святославовой дружине сотником Малушин брат,
По заслугам оказался юный отрок на вершине:
Властен, храбр и от природы дюжей силою богат,
Не однажды отличался в схватках богатырь Добрыня.

Где Добрыня – быть не может поражений и измены,
В Семендер ворвался первым с конной сотнею герой,
Брали крепость у болгар – первым влез с мечём на стену,
Ворота открыл дружине, без потерь закончил бой.

Князь глаз кинул на Добрыню: полководец будет славный,
Он же в силу только входит, до предела не окреп,
Но теперь воюет стойко, будто бы стратег державный,
Есть пока в Добрыне крайность – неумеренно свиреп.

Утверждает, что любовь порождает устрашенье,
Будут воины бояться – значит будут и любить,
Кровью надобно карать за любое пораженье,
Отступивших без приказа лучше сразу перебить.

На корню бы истребить всю трусливую заразу,
С плёткой лучше воеводам никогда не расставаться.
Первых щедро награждать, побежавшим порку сразу,
Вот тогда за Русь и князя люди будут лучше драться.

Князь Добрыне поручил воспитать родного сына:
«В откуп бабам Володимир – то равно, что кур в ощип,
Будет воином племянник, ведь у вас же кровь едина,
Слышал я – Малуша хочет сына в церковь затащить»

Согласился присмотреть за племянником Добрыня,
Воспитатель был положен по уставу княжьим детям.
С той поры до лет свершенья воин князя не покинет
И всему его научит, что полезного на свете.

Не забыл Малушу князь, жаркие былые ночи,
Из похода возвратясь, выслал небольшой обоз.
Не сказать, что и теперь князь любил её уж очень,
А Малуша, дар увидев, не сдержала горьких слёз.

Больше встретиться воочию им впредь не довелось,
Добралась в селе Малуша до последнего причала,


Отдала любовь всю сыну, не таила в сердце злость,
Богородице деревню по духовной завещала.
---------------------------

Царь Никифор Византийский с бусурманами воюет,
На Руси с великим князем Святославом ищет мира,
Ищет помощи – болгары на Дунае всё бунтуют.
Направляет император из Корсуня Калокира.

Денег много, войска мало у Никифора Фоки,
Обещает не скупиться для Руси на щедрый дар.
Слышал царь, что Святослава силы нынче велики:
Разгромил болгар на Каме – чёрных усмирит болгар.

Пётр, Болгарии правитель, Византии не надёжа,
С Цареградскими врагами сговорился по Дунаю.
Венгры часто нападают, печенеги с ними тоже,
Щиплют варвары богатство от большого каравая.

Этих варваров другими покорить с умом бы надо,
Станут драться меж собою – обескровятся в войне.
Русским ратникам награду, так быстрей достигнешь ладу,
Пусть же бьют они друг друга от Царьграда в стороне.

В Русь послом на Калокира выбор не случайно пал.
Сын наместника Корсуня не уронит честь мундира,
Среди прочих преимуществ он язык славянский знал,
Их обычаи и нравы и такой же сам задира.

Столковаться сможет с князем этот греческий патриций,
Ищет чести, жаждет славы, ничего, что молодой,
Одногодок Святослава, через пять лет будет тридцать,
Но успел не раз сразиться с печенегами герой.

На челнах под парусами в Киев едет Калокир,
По фарватеру, корме, с греческим огнём галеры,
Охраняют ценный груз, золото для всех кумир,
Как прознают – нападут, иноверцам нету веры.

В трюме флагмана оплата покорения Болгарии,
В сундуках кедровых золота насыпано богато,
Если взвесить, то потянет на пятнадцать кентинарий,
На голландские червонцы тысяч двести будет злата.

Византийских делегатов принял князь весьма достойно,
По обычаям радушным: баня, отдых, игры, пир,
Договор, обмен дарами. Наконец дошло о войнах,
Пожелал уединиться с Святославом Калокир.

И сказал патриций князю, мыслей тёмных не тая:
«Государь, по договору ты болгаров завоюешь,
Покоришь, великий воин, благодатные края,
Но затем себе поместья близ у моря обоснуешь,
Переяславец на Дунае будет вотчина твоя.

Император наш Никифор, как стратег, правитель слабый,
Не из тех людей, с какими я помериться боюсь.
Он надеется на подкуп, а в сраженьях мягче бабы,
Слово молвить не посмеет, как увидит наш союз.

Сесть на троне мне поможешь – не останусь я в долгу,
Тайники Царьграда вскрою, полказны Руси отдам,
Все границы и преграды в мире сбросить помогу,
Страны надвое поделим мы по братски – пополам.

Государь Руси великий, наш союз большая сила,
Утвердит над миром власть меч двуручный, обнажённый.
В славном шествии победном ты дойдёшь с мечём до Нила,
Щит повесишь на вершине пирамиды фараона»

Так патриций христианин ввёл язычника в соблазны,
Замысел довольно грязный корни в разумах пустил.
Путь до власти в Византии тоже был довольно разный,
Но Господь надеждам сбыться, впредь скажу, не допустил.

Не в обычаях у князя собираться долго к битвам,
По долинам, да по рекам клич раздался боевой:
«Русь, добычу посылает бог Перун нам по молитвам,
Подымай мечи и копья, кто желает быть со мной!»

Заспешил в столицу к князю с снаряжением народ,
Не успели всей добычей прежних войн распорядиться,
А теперь, гонцы толкуют, деньги платят наперёд.
Тысяч шестьдесят собралось для похода за границу.

Переяславец покорили и не ратуя особо,
У царя Петра от страха всё внутри оборвалось.
Довели свирепым видом русичи царя до гроба,
Договор писать о сдаче с русским князем не пришлось.

Даже грабили степенно главный город у болгар.
Ни рабов, ни жён не взяли, только ценности делили,
Не устроили победный, как то водится, пожар,
Но по сёлам, городам всё же малость пошалили.

Святослав с дружиной верной в южных землях веселится,
По душе ему пришёлся Придунайский тёплый край.
Серединная земля – тут бы русскую столицу,
По Днепру порогов много, судоходнее Дунай.

До Руси не так далёко, рядом Греции границы,
Всюду бойкая торговля разным мыслимым товаром.
Тут народ не голодает, по долинам скот плодится
И поля людей накормят без труда большого, даром.

Русский князь живёт вольготно и людей не притесняет,
Но с мечём сюда явился, зреет скрытая вражда.
Царь Борис отца наследством лишь формально управляет,
Да кормить чужое войско – непомерная беда.

Князь отечество покинул, Русь в тревоге:
К стенам Киева пришли кочевые печенеги.
На порог гонец ступил – князь с дружиною в дороге,
Не позволит совершать безнаказанно набеги.

Отогнал князь орды в степь, в пределы моря,
Объявил боярам, Ольге, что намерен возвратиться,
Задержало ненадолго на Руси большое горе:
Мать-княгиня умерла, в скорбном трауре столица.

Князь намерен был исполнить с Калокиром сговор тайный,
На Руси княжить оставить подраставших сыновей.
Святослав решенье принял, сделал шаг необычайный:
Раздробил всю Русь в уделы он по прихоти своей.

Ярополк, как старший сын, занял Киевский престол,
Лет тринадцати пришёл юноша к наследной власти.
Святослав ему по случаю невесту приобрёл,
Несравненной красоты, утолит любые страсти.

Разорили как-то греческий на юге монастырь,
Утварь ценную из церкви меж собою поделили,
Построения сожгли, в месте том теперь пустырь,
А невесту выбрал князь из монахинь, что пленили.

Сын Олег в земле Древлянской княжить вольно согласился.
До того посадский князя волостями управлял,
Как казнила Ольга Мала – тот порядок утвердился,
А теперь вот снова князем государь им сына дал.

Новгородские бояре Святославу бьют челом:
«Государь, давай и нам мужа княжеского рода,
Коль не дашь, тогда мы сами князя в Новгород найдём,
Будет лучше, если князь – плод от Рюрикова плода»

Святослав им отвечал: «Кто б пошёл – я был бы рад,
Прежде спрашивал сынов: Ярополка и Олега,
Отпираются, на Север ехать княжить не хотят,
Не насильно ж гнать мне сына к вам до Ладожского брега»

Вот тогда внушил боярам взять Владимира Добрыня:
«Князь по крови, Святослава сын родной,
Что с того, что князю сына породила не княгиня?
Дочь приёмная княгини, не была она рабой.

Малолетен он и ладно – воспитаем, что хотим.
Возмужает, будет верно Новгородцам князь служить,
С этой целью в край далёкий я и сам поеду с ним,
Чтоб не страшно было князю на земле суровой жить»

Так на том и порешили, князь пристроил сыновей,
Дал напутственный наказ, чтоб в согласии княжили,
Дорожили честью рода, славой родины своей,
А потребуется – вместе и мечи бы обнажили.

Святослав пустился снова в путь опасный и неблизкий,
На чужбине в это время много что произошло:
В Византии нет Фоки, правит Иоанн Цимиский.
Иоанн воссел на троне, совершив большое зло.

Как везде, так и в Царьграде: всё убийства, всё интриги,
Люба царская корона, высшей власти суета,
Но в империи пошли нежелательные сдвиги,
Иоанн Цимиский воин, прежней власти не чета.

Он поставил полководцев умных и способных к бою,
Сам сражений не чурался, по сложенью богатырь.
Дисциплину ввёл суровую, не грызлись меж собою,
Возросли войска империи по мощности и вширь.

Буйных русичей терпеть не намерен он соседство,
Святослав исполнить должен неуклонно договор.
Если земли не покинет, есть испытанное средство:
Повторит судьбу отцову, уничтожен будет вор.

В Переяславце Святослава злобно жители встречали,
Приготовились к сражениям у стен со всех сторон.
Струги к берегу пристали – тут на них врасплох напали,
Нанесли дружине князя мощным натиском урон.

Сеча сильная, жестокая продлилась до темна.
Совершат рывок последний и болгары одолеют,
И закончится позором Святославова война,
Всю дружину перебьют, никого не пожалеют.

Но решили, что довольно потрепали русский полк,
Пусть бегут себе к челнам, для чего без пользы гнаться?
Кабы знать – залижет раны, станет драться русский волк,
Вот тогда б пришлось болгарам под луною постараться.

Святослав собрал остатки в строй единый
И призвал их вдохновенно: «Мужески потянем, братья!»
Вслед болгарам отходящим войска хлынули лавиной,
Так Дунай, весной вскрываясь, гонит льдины.
Лютовали, что болгары час свой прокляли зачатья.

Из Царьграда прибывают к князю Греции послы.
Говорят, что Русь взяла за войну большую плату
И должна по договору убираться до весны.
Иоанн Цимиский князю предъявляет ультиматум.

Святослав ответил гордо Иоанновым послам:
«С императором вести буду сам переговоры,
Греков выгоню я в Азию и встретимся уж там,
Так ему и передайте: жди войною князя скоро»

Вероломного Бориса милосердно князь не тронул,
Повелел одеть корону и собрать всех воевод,
Царедворцев и бояр во дворце своём у трона,
Под угрозой разоренья с Русью выступить в поход.

Венгры зова только ждали – дали конные полки,
Поживиться в Византии пятый год уже мечтали.
Печенежские отряды на подъём всегда легки,
Орды в устие реки к Святославу прискакали.

В земли Греции ворвалась разношерстная орава,
Грабит, жжёт и убивает, нечем варваров сдержать.
Стонет, в крови утопая, христианская держава,
Император с опозданьем силы начал собирать.

В Адрианополе сидит полководец Варда Склир,
Не отважится никак выйти во поле на битву,
Смотрит со стены высокой, как творят кровавый пир,
Остаётся уповать лишь на чудо и молитву.

Но однажды в ночь глухую печенегов окружили,
Тихой поступью, с опаской подкрались войска к шатрам,
Полусонные дозоры закололи, удушили.
Утром вороны кружили по обильным тем местам.

Ободрённые успехом, встали греки перед градом,
В помощь Варде Склиру с войском подошёл могучий брат.
Константин Патрикий молвил: «Мы не выдюжим осаду,
Сгинет город без отпора – полководец виноват.

Византии нужно время, чтобы с силами собраться,
Иоанн Цимиский рати нам пришлёт через неделю,
А пока в единоборстве будем с россами сражаться
И надеяться на Бога, чтоб они не одолели»

Князь великий Святослав выставил для поединка
Знаменитых великанов, скифских двух богатырей.
Эти голыми руками разорвут на половинки,
В целом мире не найдётся их отважней и сильней.

Гладиаторы из греков не выходят ни один,
Сомневаются в победе, где же взять для боя двух?
Выступает к поединку сам Патрикий Константин,
А за ним и Варда Склир, подавив в душе испуг.

Константин в единоборстве бился честно и отважно,
Лихость рыцарских турниров он искусно преподнёс,
Там пред дамами в оттенках всякое движенье важно,
Скиф однажды оступился – грек ему башку и снёс.

Варда Склир добыл победу несколько иным путём:
Утомлял богатыря в чистом поле беготнёю,
А когда увлёкся воин – сети шёлковы на нём,
Склир вонзил клинок под сердце, взял он хитростью героя.

Преимуществ перед греками у скифов доставало.
Средоточием случайностей, как цепью роковой,
Обнимало русских витязей, а было их немало.
Где-то в высших сферах, видимо, предписано судьбой.

Отошли войска от города вёрст на пять.
Делать нечего, в турнире византийцы победили,
Принудили Святослава ряд условий соблюдать.
Замириться, дань принять греки князю предложили,
Предварительно исчислить всю оставшуюся рать.

Стали витязей считать воеводы неумело,
То и дело всё сбивались, а число людей росло.
Канитель в конце концов воеводам надоела,
Объявили двадцать тысяч – вдвое большее число.

Понял князь, да было поздно, замирение – обман:
Пал предутренний туман, а кругом враги стоят,
Окружила сотня тысяч за ночь горстку россиян,
Впереди войска и крепость, нет дороги и назад.

На коне объехал князь со Свенельдом вражий стан,
Густо греки разместились, мышь меж ними не проскочит.
Иоанн Цимиский знатный двинул к бою караван,
Но пока не нападает, добровольной сдачи хочет.

И сказал великий князь Святослав своей дружине:
«Братья! Мы должны сразиться, бегство нас уж не спасёт.
Станем крепко и удача храбрых ныне не покинет,
Кто в бою жестоком сгинет – слава в небо вознесёт.
Не посрамим Отечества, но ляжем здесь костями!
Умрём ли мы – так мёртвые не ведают стыда.
Иду дружина братие в сраженье перед вами,
Сложу свою я голову, как знаете тогда»

Пошла дружина верная с вождём в едином духе:
«Положим наши головы с твоею вместе, князь!»
О страшном наступлении грозой летели слухи,
Такой звериной лютости не знали отродясь.

Не выдержали, дрогнули стоявшие полки,
А было греков более почти что в десять раз.
Глаза у страха сделались безмерно велики,
Пред храбрыми противились всего один лишь час.

Бывает так – в сражениях исход не угадать,
Победа в близости была, но кончилась бедою.
Не множеством, а мужеством сильна у князя рать,
К ногам оружие слагать не мыслила без боя.

У стен Адрианополя начало извержения,
Затмил долины лавою взорвавшийся вулкан.
За славою, за золотом в империю вторжение,
Горят в огне селения, народ в изнеможении,
В Царьграде трон шатается, трепещет Иоанн!

Собрал в недоумении Цимиский на совет
Вельмож своих и требует спасенья план единый.
Ответили сановники: других решений нет,
Спасение Империи за золотой плотиной.

Нам надобно немедленно вступить в переговоры,
Дарами князя буйного на время охладить,
Но чтоб умерить русичей великие поборы,
Разведать настроения, да хитрость применить.

Пускай следят посланники, как примет князь дары,
К чему он склонен более: к монетам, иль шелкам,
Возможно ль нам отделаться горою мишуры,
Да дать вина прокисшего с водою пополам?

Принял князь послов с дарами благосклонно и охотно,
Сам уж был войною долгой обессилен, измождён.
Повелел убрать в обозы драгоценности, полотна,
Но разглядывал оружие, передал царю поклон.
Выслушал послов Цимиский и сказал: «Должно быть лют
Русский князь, когда на роскошь глаз своих не обращает,
Но разглядывает то, чем врагов обычно бьют.
Выдать всё, чего захочет, пусть судьбу не искушают»

Князь немало попросил – что снести хватало сил,
Дань на каждого убитого – род возьмёт,
Сверху дани Святославу царь оружье подарил.
Полным триумфом закончился князю греческий поход.

Веселится и ликует, отъедается народ.
Прибывает пополнение князю в войско молодое,
Святослав взамен на Русь из награбленного шлёт.
Удержать в руках Болгарию дело тоже не простое.

За спиной у Святослава сговор с греками идёт,
Через год к границам армию выдвигает император.
Весь Дунай перекрывает в самом устье сильный флот,
Незаметно не пройдёт и искусный навигатор.

Князь неладное почуял и послал людей в разведку,
Разузнать, что там затеял император Иоанн,
Но лазутчики наткнулись на разъезд, попали в клетку,
Царь дал пленникам свободу: «Пусть осмотрят крепкий стан,

Да доносят Святославу, что полков моих не счесть,
Не удастся на сей раз победить в большой войне.
По добру уйти захочет – такова возможность есть,
Всем в дорогу обеспечим, дани выплатим вдвойне»

Князь молчит. Сам император возглавляет легион,
Называемый Бессмертным, из отборных силачей.
Ратоборцы не склоняют перед ворогом знамён,
На хоругви легиона златотканый вьётся змей.

Поразил Святой Георгий остриём копья дракона,
Конь его копытом топчет оборотню сатану.
Воля Божья к легиону неизменно благосклонна,
Дух Георгия очистит от язычников страну.

Кроме воинов бессмертных в марше конница идёт,
По числу тринадцать тысяч, да одиннадцать пехоты.
Тоже в обшем -то отборный, боевой в полках народ,
Ведают, что славы взлёта нет без крови и работы.

В стольном граде воевода нападения не ждал,
Обучал войска под стенами делу ратному.
Полагал – послы заявятся – многоопытный Сфенкал,
Дань для князя привезут и в попятную.

Изумились, как увидели: степь черна,
С юга движутся войска полумесяцем,
В круг у крепости замкнутся, пленом кончится война,
Остаётся русским людям лишь повеситься.

Воевода Сфенкал клином встать приказал:
«В гущу врежемся врагов, разгуляемся.
Князь Великий прошлым летом тьму не меньшую погнал,
Опрокинем греков в реку и обозом овладеть постараемся»

Император полководцам прошлогодним не ровня,
Нёс жестокие потери, но не дрогнули полки.
Отступить пришлось остаткам русичей к исходу дня:
Победить уж невозможно, гибнуть тоже не с руки.

Иоанн в Переяславце ждал подхода главных сил,
Поберечь решил для схватки с Святославом легион.
Утром город быстротечно шквальным штурмом захватил,
Вызволил царя Болгарии и поджёг со всех сторон.

Царский двор со всею роскошью – чудо зодчества в столице.
Был дворец подобьем крепости, в нём с дружиною Сфенкал,
Восемь тысяч не сдавались, пожелали затвориться.
Император сжёг их заживо, воли россов не сломал.

Калокиру на коне удалось бежать из крепости,
Прискакал он на рассвете к Святославу в Доростол
И повёл рассказ пред князем о невиданной свирепости
Гладиаторов Цимиския, как живым едва ушёл.

Огорчился князь, но робости на лице не показал.
Приказал дружинам выступить силам греческим навстречу
И сказал: «Ещё не вечер, будет отомщён Сфенкал»
За двенадцать вёрст от города рати встретились на сечу.

Шестьдесят полков по тысяче встало россов на сражение.
Греков было вдвое более, да ещё со стороны
Византийской к Иоанну на судах шло подкрепление,
Также войско от Болгарии, ополчение страны.

Думал Иоанн Цимиский превосходством князя смять,
Всю блистательную рать бросил с ходу на прорыв.
Кое-где ряды разладил, тыл заставил показать,
Только русичи сплотились, обескровили порыв.

На кровавый бой сходились витязи двенадцать раз,
Уступить земли ни пяди россы грекам не желали
И пока последний луч в ясном небе не погас,
Несомненную победу всякий час торжествовали.

Распустить святое знамя император повелел,
Остриём копья указывал путь в сраженье для бегущих
И никто черту священную заступить уж не посмел,
Шли назад по грудам тел, вновь во вражеские кущи.

В Доростол вернулась ночью поредевшим строем рать.
Святослав велел вязать горожан болгар и стены
Их направить вкруговую рвом глубоким окопать,
Тем пресёк в болгарах князь напрочь замыслы измены.

Был намерен основать в Доростоле он столицу,
Город выгодно стоял в окруженье горных скал.
Повелел стеной из камня князь заранее укрепиться,
Ворота одни оставил, их железом оковал.

По стене зубцы из кремня, будто челюсти акулы,
Башни с узкими бойницами на пять вёрст дают обзор,
Камнемёты с грозным скрипом поворачивают скулы.
Столь надёжных укреплений царь не видел до сих пор.

Долго выдержать осаду византийцев сможет князь,
Словно опытный строитель мощные возвёл преграды,
А ведь раньше частоколом ограждался отродясь,
Но вот чем питаться станет войско в месяцы блокады?

Император по Дунаю в рейде выстроил свой флот,
Доступ русичам в селенья за плодами прекратил.
Разместил секрет с дозором против крепостных ворот,
Чтобы князь на бой внезапный молодцов не выводил.

Всё ж тревожил беспрестанно князь боями вражий стан,
Скрытой вылазкой с отрядом возникал почти нежданно.
Нёс убытки от набегов быстротечных Иоанн,
Но и войско Святослава убывало постоянно.

Очевидец Византийский так описывал сраженья:
«В безнадёжном положении стойко русичи дрались,
С волчьей яростью бросались на врагов в остервененье,
Гибнут, некому уж драться, но вот снова поднялись.

Встать уже не может воин, а с мечём не расстаётся,
Плену смерть предпочитает и вонзает в сердце меч.
Русич думает- от рабства в вечной жизни он спасётся,
Если в этом бренном мире волю сможет уберечь.

Даже жёны ополчались и сражались, как тигрицы,
А однажды разгромили превосходный силой полк
И магистра зарубили, их с царём похожи лица,
Голову надели на кол, что не царь – не взяли в толк.

В пораженьях отступали в крепость медленно и гордо,
Бросив за спину прикрытием тяжёлые щиты.
При погоне продолжали путь величественно, твёрдо,
За вратами укрывались без малейшей суеты.

Ночью в поле выходили, собирали при луне
Павших воинов тела, всех друзей своих и братьев.
С песнопением, торжественно сжигали на огне.
Пленным головы рубили, в тризне слали им проклятья»

Третий месяц продолжалась непрерывная осада,
Вместе с осенью пришли в Доростол нужда, болезни.
Крыс давно уже сожрали, испытанья пуще ада,
Многим воинам казалась сдача города полезней.

Святослав решил прорваться по реке через заслон,
Согласился, что без пищи безнадёжно укрываться.
Надо только лишь дождаться, как врага заморит сон,
В сумерках начать без шума на челнах переправляться.

В тот же вечер над Дунаем ветры с севера завыли,
Тучи чёрные покрыли небо плотно, без просвета.
Ливень с градом, как ответом на волхвов шаманства были,
Гром гремел и вспышки молний далеко, за лесом где-то.

Святослав с дружиной личной погрузился на челны,
Двадцать воинов на каждом, сотня вёсельных баркасов.
Пара сразу опрокинулась, не выдержав волны,
Остальные неприятеля обошли в теченье часа.

По деревням собирали мелкий скот, запасы хлеба,
Крупы, мёд, катили бочки виноградного вина.
До поры, пока с востока проясняться стало небо,
Всё съестное собирали возле каждого челна.

Можно было отправляться – Святослав не утерпел,
Повелел напасть на греков через лес, пока не ждут.
И напали, перебили, навалили груды тел,
Греки выслали погоню – русичи в челнах плывут.

Вот и пристань, затащили всё добро через ворота.
Ненадолго хватит армии захваченных харчей.
Император так устроил диспозицию для флота,
Что и лодке незаметно не пройти меж кораблей.

Князь великий собирает всех вождей дружин на вече,
Время тяжкое настало, просит мудрого совета.
Слышит предложенья бегства, просьбы мира слышит речи,
Видит князь, что исполненьем будет честь Руси задета.

Говорит он: «Если ныне скорой смерти устрашимся,
То погибнет вековая слава предков россиян,
Как в отчизну воротимся, коли в трусов превратимся?
Жизнь презренная бегущих, жалкий призрачный туман.

Покорители племён, стран воинственных, доселе
Повергающие в трепет грозным именем своим,
Обратимся к богу света, да прибавит силы в теле,
Завтра выступим на битву и умрём, иль победим!»

В полдень вывел Святослав рать свою из Доростола,
Приказал ворота города запереть на все засовы,
Чтобы даже в малодушных отступления крамола
Гнёзд повить себе не смела из случайностей половы.

Святослав нанёс удар по оврагам и теснинам,
Там, где греки не могли подавить числом героев.
Бились яростно и смело, истребили половину,
Разгромили легионы, вышли с честию из боя.

Император полководцам повелел бежать в долину
И притворным отступленьем Русь в ловушку заманить,
А затем пути отрезать для спасения дружины,
Если в полон не сдадутся, к ночи россов перебить.

Греки резво побежали, Русь в догонку не пошла,
Императорская хитрость холостая, без успеха.
Ночь на отдых кратковременный ратоборцев развела,
В тьму легла, напившись крови, героическая веха.

Иоанн Цимиский смотрит на великие потери,
Смерть людей без ясной цели многократнее ужасна.
Посылает к Святославу: «Князь Великий, мы не звери,
Так зачем же ежечасно губим воинов напрасно?

А не лучше ли погибнуть предводителю за всех?
Выходи-ка князь со мною на смертельный поединок.
За друзей, собратьев веры жизнь свою сложить не грех,
Честь, однажды расколов, не сложить из половинок»

«Вот лукавство Византийское, что-то всё же тут не так,
Про себя подумал князь,- царь один сражаться станет?
Знаем, как он сел на троне, Святослав совсем дурак?
Нет, в коварную ловушку нас Цимиский не затянет»

«Что мне делать, я без вражеских советов лучше знаю,-
Передал ответ Цимискию Святослав через посла,-
Если жизнь царю наскучила – пусть утопиться в Дунае,
Есть ещё иные способы, как покончить все дела,
Воля вольному, любой пусть Цимиский выбирает»

После этих вот любезностей и пошли дружины в бой,
Да не в лес и по ущельям, а сошлись на ровной местности.
Царь во гневе обещал: «Кто прибудет с головой
Святослава, тот получит Доростол и окрестности»

И один, известный в Греции, витязь храбрый Анемас
Сквозь ряды сумел прорваться к Святославу
И мечём в шелом ударил, целил в глаз.
Князь великий от удара пал на траву.
Медный шлем от верной смерти в этот раз героя спас.

Изрубили Анемаса вместе с конем на куски,
Вестью скорбною о князе на предел ожесточились
И погнали прямо в реку византийские полки,
Никогда с такою силой россы прежде не рубились.

Неожиданно в природе что-то в этот час случилось:
Налетела с юга буря, смерч могучий закрутил,
Будто бы сама стихия на дружины ополчилась,
С Высшей Волею бороться у кого же хватит сил?

Ветер шквальный дул навстречу, по глазам нещадно сёк,
Вырывал из рук щиты, крупным градом в лица бил.
Смерч обрушил на дружины бурой тучею песок,
Перекрыл дыханье витязям, да в добавок ослепил.

Пал в бою одним из первых русский богатырь Икмор,
Как о нём писали греки: силой, доблестью вельможа,
Выходил всегда с победой против сотни до сих пор.
И Свенельд при отступлении был стрелою ранен тоже.

Посчитали византийцы павших воинов России:
Более пятнадцать тысяч близ Дуная полегло.
Среди греков поначалу были смертности большие,
Избежать разгрома полного войску чудо помогло.

Говорили греки: видели Феодора Стратилата,
На коне громадном, белом впереди скакал святой,
Молнии от рук летели и огнём пылали латы.
В муках корчились язычники под разящею стопой.

Святослав заметил: войско для сражений не годится,
Сам контужен, каждый третий из дружины уязвлён.
Посылает императору предложение мириться,
Но с уплатой контрибуции, не склоняет князь знамён.

Царь ответил: «Греки любят добрым делом побеждать»
И дары послал богатые русским людям в Доростол,
Обещал Цимиский воинов впредь припасами снабжать,
Но при том с одним условием: чтобы князь полки увёл.

Святослав сказал дружине: «Примем мы сии дары,
Ну а будем недовольны – станем вновь вооружаться,
А пока оставим Грецию мы в покое до поры,
Нечем нам дружина братие ныне с ворогом сражаться»

Заключили государи двухсторонний договор.
От Руси Свенельд пошёл, полномочный представитель.
Текст, составленный Свенельдом, скрыл позор,
Утаён в нём побеждённый и не назван победитель.

«Месяца Июля, Индикта 14, в лето 6479, я Святослав,
Князь Русской, по данной мною клятве, хочу иметь до
конца века мир и любовь совершенную с Цимискием,
Великим Царём Греческим, с Василием и Константином,
Боговдохновенными царями и со всеми людьми вашими,
обещаясь именем всех сущих подо мною Россиян, Бояр
и прочих, никогда не помышлять на вас, не собирать
моего войска и не приводить чужеземного на Грецию,
область Херсонскую и Болгарию.
Когда же иные враги помыслят на Грецию, да буду их
врагом и да борюся с ними.
Если же я или сущие подо мною не сохранят сих правых
условий, да имеем клятву от Бога, в коего веруем:
Перуна и Волоса, бога скотов. Да будем желты, как
золото, и собственным нашим оружием иссечены.
В удостоверение чего написали мы договор на сей хартии
и своими печатями запечатали»

Феофан Синкел, посланник, хартию повёз обратно,
С воеводою Свенельдом вместе ночь над ней корпел.
Святослав сказал Синкелу: «Было б встретиться приятно
Мне да с вашим императором в завершенье важных дел»

Летописец Лев Диакон рандеву увековечил,
С величайшим изумлением внешность князя описал.
Состоялась на Дунае историческая встреча,
Греки роскошью обставили протокольный ритуал.

Царь сидел на возвышении на породистом коне,
Белый конь багряным шёлком с золотой каймой покрыт.
Иоанн Цимиский в лёгкой и сверкающей броне,
Сплошь усыпаны каменьями от шелома до копыт.

Вкруг холма в параде всадники, из детей вельможных полк,
Златоносным именуется сей отборный легион.
Важно рыцари гарцуют, на приёмах есть в них толк,
Всюду в золоте оружие, шелест шёлковых знамён.

Святослава ждут со свитою царедворцы в нетерпении,
Время встречи обозначено, что-то долго нет его.
Видят: чёлн идёт на вёслах против бурного течения,
В нём гребцы усердно трудятся, ну а больше никого.

Ткнулись в берег, сушат вёсла, крепят снасть не торопясь,
Ловко, слаженно и споро, будто дружная семья.
Ординарец подбегает, говорит: «А где же князь?»
И один гребец ответил: «Аль не видишь? – вот же я!»

Князь одет в рубаху белую, домотканые порты,
От других гребцов одежда отличалась чистотой.
На лице довольно грубые, свирепые черты,
Взгляд пронзительный и умный, глаз небесно-голубой.

Дивно строен, ладно скроен, грудь и плечи широки,
Роста среднего, а шея годовалого быка.
Все движения порывисты, но точны и легки,
Чем-то льва напоминает Святослав издалека.

Нос приплюснутый и плоский, череп наголо обрит,
Только клок волос с макушки на две стороны свисает.
По чубу определяют – обладатель родовит,
Долгий ус, а бородою ветер редкою играет,
Придаёт она нездешний, филосовский князю вид.

Из возможных украшений лишь массивная серьга
В левом ухе золотая, в ней жемчужины с рубином,
Да и та, как память матери умершей дорога,
Святославу нарядиться – всё равно, что в душу клином.

Русский князь, как лодку вынули, сел спокойно на скамью,
Помахал царю рукою: тут удобней разместиться.
Иоанн сказал по римски: «Вот зверина, мать твою…»
Был он вынужден в ладью к князю с берега спуститься.

Разговор у государей отнял времени немного,
По характеру сошлись, а расстались словно други,
Напоследок обнялись, осушили по три рога.
Вновь события и судьбы на свои вернулись круги.

Утром княжеское войско погрузилось на челны,
В море Русское Дунаем без особых шли помех.
Печенегам настучали: Святослав идёт с войны,
С ним несметные богатства, нападайте – ждёт успех.

Печенеги обступили Приднепровские пороги,
Предвкушают, как разграбят тяжко нажиты трофеи.
Хан их Куря говорит: «Ныне милостивы боги,
Сотня премию получит, где сражаться будут злее»

Всё ж узнали россияне о засаде на реке,
Опытный Свенельд советует на Днепре оставить струги
И немедленно на конях степью двинуть налегке,
Все кочевники в порогах, нет отрядов по округе.

Святослав не согласился на врага покинуть флот,
В Белобережье зимовать князь с дружиною решился.
Повелел он воеводе: «Часть людей с тобой пойдёт,
Я желаю, чтобы в Русь ты с богатством возвратился»

Не хотел великий князь в Русь явиться беглецом,
Сам оставил Ярополку, сыну Киевский престол,
С поражением не дело появляться в отчий дом,
Да и струги бросить жалко, потому и не пошёл.

Думал он: «Перезимуем, вновь отправимся в поход,
Приведёт к весне Свенельд нам на помощь рать большую,
Вот тогда и пригодится на Дунае сильный флот,
Бить болгаров не в первой, Доростол-то завоюю»

В Киеве Свенельд поведал о победах Святослава,
Но о бедах, неудачах воевода промолчал.
Осуждать за неудачи у потомков нету права,
Летописец Нестор вести по преданьям записал.

С приближением зимы Святославу стало худо,
Византийские припасы на дорогу люди съели,
Да и было их негусто: хлеба в лодке по два пуда,
Помышляли ведь добраться до России за неделю.

Вместе с холодом и голодом болезни одолели,
Люди сильно ослабели, у скота пошёл падёж,
Ну а местные за лошадь по полгривне захотели,
На беде обогащались, золотник прося за грош.

Видя малое число, изнурённость русской рати,
Печенежский предводитель Куря битву навязал.
Даже мужество и стойкость в этот раз пришлись некстати,
Величайший полководец Святослав в той битве пал.

Девятьсот семьдесят второй скорбью начинался год.
Тридцать лет прожил на свете, на чужбине пал герой.
По стеченью обстоятельств прерван сокола полёт,
Может быть по нём тоскующей, отравленной стрелой.
Так закончилось безвременно земное бытиё.
Куря хан велел из черепа Святослава сделать чашу,
По краям оправить в золото, на пирах пил из неё,
Похвалялся пред гостями: «У кого есть кубок краше?»
Из рубинов надпись сделали: Он искал чужое – потерял своё.