Княгиня Ольга

Киев, княжии палаты – белокаменный дворец,
Из конца в конец резьбою разукрашенный богато.
По фасаду красотою спорят пять больших крылец,
В центре с кровлей золотою, против – врата.
Набраны из плах дубовых, инкрустированных медью.
Скобы, крепкие засовы и оковы из металла.
Двор обширный, сплошь амбары, полны снеди.
Лужи подо льдом мерцают, снегу мало.
Частокол на три сажени, ров снаружи,
Тротуары к бане, клетям – скот не в стуже.

На конюшне рысаки малы, быстры и крепки,
Седоков далёко носят за желанною добычей.
Кони к тяготам привычны, в гору на подъём легки,
Как верблюды экономны: по затратам корму вычет,
По неделе есть не просят, говорили старики.
На конюшне под попоной им уют, овёс жуют,
Днём выводят на прогоны. Коней россы не куют.

По забору в отдаленье приглушённый пёсий лай,
Не умолкнут на мгновенье, псам охоту подавай.
Зайцы жиру нагуляли, князя ждут,
Лай напрасен: князь с дружиной не придут.
Княжич ежели захочет – Святослав,
Мал, но любит, между прочим – властный нрав.
К соколиной, пёсьей травле приучил мальца Асмуд,
А Свенельд твердит о славе, стойкой властности, державе,
Нет покоя Святославу и на несколько минут:
Челядь, слуги спины гнут, тож намёк о властном праве.

От ворот к крыльцу ступени, ровным счётом пятьдесят,
Всё гранит цветной, да кремень – не скрипят.
В ночь глухую по ступеням бродят тени,
Жалко стонут об измене, то ли просятся назад,
Бродят души тех ребят, что погибли в Коростене.

Вход, двухстворчатые двери, сверху дуги,
Между ними щит прибит – это память об Олеге,
Драгоценный круглый щит и звери в круге
И ладья под парусами – это память о набеге.
Прямо – гридница, вмещает человек до пятисот.
Коли пир князь учреждает, то мужи тут заседают,
За дубовыми столами мёд рекою потечёт
И все важные проблемы князь с дружиною решает.

Пол мозаичный, картины набирали мастера,
Площадь замыслом едина, будто сделана вчера:
Предосенняя пора, воды, стаи лебедины,
Солнце скрылось вполовину, лес, гора.

Стеллажи вдоль стен рядами с византийскою посудой:
Груды кубков, чарок груды и рога,
Блюда – золото, а ложки весом, серебро, два пуда,
Свезены из стран далёких, доходил Олег докуда,
Где ступала и Аскольда, князя Игоря нога.

Откупался часто златом император от Руси,
Раз последний у Романа князь короны попросил:
«Подари мне царь два трона и имперские короны,
Предо мной склонил знамёна, мне и Ольге чтоб носить.
Мы даём меха и шкуры, дай нам мантии пурпурны,
Что подбиты горностаем, плечи мантией покрыть.
Дай ещё ту смесь, которой сжёг мои ты корабли.
Мы союзники, коль скоро лихоимцы б подошли,
Печенеги и болгары, то смогли б огнём накрыть.
Обещаю я секреты, тайну огненную эту, сохранить»

Царь ответил в отговорку: «Не людское ремесло
От набега нас спасло, это Ангелы от Бога
Преградили вам дорогу, их несметное число.
Христианский стольный град от набегов защищают,
День и ночь стоят у врат. В Византии всякий знает:
Я секретом не богат, Ангел огнь приготовляет»

Всё же дал Роман со смесью князю глиняный горшок.
Игорь видит: порошок дно сосуда покрывает на вершок,
А от смеси вонь такая, даже хори убегают,
Сунул князь на всякий случай гадость данную в мешок.

Но короны император князю русскому не дал,
Вместо обручи из злата с камнем редким навязал
И сказал: «Я Помазанник от Бога, Патриархом Византии
В храме имени Софии венчан ею на престол.
Ты язычник, князь, в России есть собор – «Святой Илия»,
Я б прислал тебе короны, коль креститься ты б пошёл.
Шкуру агнца не оденет дикий волк,
Походи-ка без короны, вот тебе парча и шёлк,
Да возьми ещё два кресла, чем не троны?
Я скажу открыто, честно – нет язычнику короны»

Кресла в гриднице стоят сбоку лавок сиротливо,
Гости пьяные на диво смотрят, даже посидят,-
На скамейках всё же лучше, ненадёжно как-то, криво,
Для девиц они игривых – им красиво.

В стену вбиты костыли, а на них висят доспехи,
Кое-где уже в пыли: латы, обручи, мечи,
Хитро сплетены кольчуги – всё для воинской потехи,
Дней былых напоминанье, были битвы горячи.
Возле лат Аскольда, Дира три свечи,
Княжьи родичи приносят, крещены Аскольд и Дир,
Затеплить в их память просят, не творить им тризну, пир.

Князя Игоря кольчуга пороскошней, чем Олега.
У Олега шлем и латы от ударов все измяты,
Но с эфесом золотым и в каменьях меч булатный.
Князю Игорю приятней были пиршество и нега.
Нету Игоря, погиб, и его доспехи святы.

Горниц, спален во дворце для гостей и слуг немало.
Святослав без одеяла спит с улыбкой на лице,
Горе к сердцу не пристало, он не знает об отце,
От известий страшных челядь князя строго охраняла.
На большой медвежьей шкуре княжич спит,
Ольга малого бранит, что он выбросил перину
И игрушек половину, лишь оружие хранит.
Говорит малыш лукаво: «На перине больно спину»,
А Асмуд ему вторит: «Князь проспит на ней всю славу»

Воспитатель и смотритель князя юного Асмуд.
Из варягов предводитель, седовласый великан,
Он из тех, кого стихии, войны, годы не согнут,
В ком зачатки есть благие, ум самой природой дан.
Дипломат, переговорщик, преимуществом боец,
Изворотливый притворщик, мореход, знаток наук,
Звездочёт, гадатель точный и кудесник, наконец.
Святослав любим Асмудом даже более, чем внук.
Княжич в нём души не чает, от себя не отпускает,
Спит всегда в одной палате с воспитателем малец.

В закутках рабы и слуги отдыхают от забот,
Эта ночь пройдёт в испуге, смерть дежурит у ворот.
Месть творить груговорот вскоре в княжестве начнёт,
Гибель Игоря с дружиной Малу даром не пройдёт.

Вот княгини Ольги спальня, к югу левое крыло.
Тридцать с лишним лет прошло, как семейное тепло
Берегла опочивальня, поселилось нынче зло,
Холод в душу проникает с вестью горькой и печальной,
Сколько помнится, впервые мрачно Ольгино чело.

Облицованы хоромы кипарисом из Корсуня и орехом,
Пол дубовый гладко выструган, обильно навощён.
Относилась Ольга к камням, да и к роскоши со смехом:
«Хладный камень силы тянет, не для жён»

Сверху внешняя стена цедит в спальню скудный свет,
Сквозь витраж цветной из стёкол смотрит в комнату луна.
Ольга в комнате одна, никого с ней рядом нет,
Только горе, только слёзы, ночь печали отдана.

Много места занимает деревянная кровать,
Под парчовым одеялом, не разобрана, не смята.
Третью ночь, тоской объята, не ложиться Ольга спать,
Ночь прошла в воспоминаньях: не вернёшь того, что взято,
Не взломаешь смерти врата. Надо дело принимать.

Первым делом славянина: соблюсти по роду честь,
Средство есть для всех едино – это месть.
Мстит всегда отец за сына, брат за брата,
Кровь на жертвенный алтарь проливает виноватый.
Месть за князя многократна – дело свято.
Князь убит, неизвестно где лежит, а княжич мал,
Год пошёл всего лишь пятый, сил пока что не набрал,
Через кровь путь к чести, славе,- Святослав ещё не знал.

До времён, пока войдёт он в совершенные лета,
На княгине Ольге тягость управления Россией,
Благоденствие народов, сбора дани суета.
Русь соседи превозмочь не должны военной силой,
Наготове содержать важно мощные дружины,
Послаблений не давать – будет Русь тогда едина.

Есть у Ольги в деле хватка, есть и властная повадка,
Не всегда ей было сладко, для княжения всё есть.
Нет в Руси ещё порядка – всё блуждала в ней догадка,
Нет – так будет чуть позднее, не уронит Ольга честь.

Во дворце и по хозяйству тридцать лет княгиня правит,
Многочисленная челядь знает дел привычных круг,
Ольга голос не возвысит, но вниманьем не оставит
Даже малую промашку и небрежность многих слуг.
Знает всяк, что как хранится, где сажать, когда полоть,
Кто же с ленью породнится – на конюшню и пороть.

Порка в виде исключений – вот снадобие от лени
И неплохо слуг лечило, возвращались бодрость, сила.
Кое в ком ещё изъян – бродят по двору, как тени,
Медовухи дёрнет жбан и с утра доволен, пьян.
Этих тоже, скажем прямо, Ольга вовсе не хвалила,
Также розгами лечила, для веселья праздник дан.

Кроме Киевских угодий, вёрст за шесть,
По Днепру у Ольги вроде городка поместье есть.
Рублен Вышгород по плану, как во княжестве отца,
Ольга с детскими мечтами не рассталась до конца.
Любит летом там бывать, у реки в лугах бродить,
В терему дубовом спать, баньку жарко истопить.
Ольга ездила в поместье по весне, как стает снег.
Как племянника невесте подарил ей град Олег.
Вновь отстроен, ладно скроен и оградой обнесён.
Люди сыты и одеты, старики живут подолгу,
Чистота, болезней нету с незапамятных времён,
Все довольны и при деле, не шатаются без толку,
Храм стоит на возвышенье, в большинстве народ крещён.

Ольгой писаны уставы, по закону тут живут,
Виноваты или правы – все суда княгини ждут.
Забывать уж люди стали о разбоях, о покражах,
Браки в храме освящали, стало жён поменьше даже.
Развиваются ремёсла и искусства есть простые.
Обустроить так же просто Ольга думает Россию.
Молода и энергична, Ольга много сделать может,
Образованна прилично, проницательна, умна,
Красотой своей отлична, с юною девицей схожа.
Вновь одна на хладном ложе, не княгиня – вновь княжна.

Высока и стройна станом, располнела лишь слегка.
Под таинственным туманом очи Ольги – изумруды,
Брови чёрные, а волос – серебристая река.
Нет морщин в лице покуда и сильна её рука.
Да ещё княгиня вовсе ни на ком не терпит блуда,
Не бросает слов на ветер, не берёт их с потолка.

Поздней осени рассвет италийское зерцало
Тускло в стены отражало: ни тепла, ни света нет.
Повседневных дел пора, суеты пора настала,
По дворцу забот немало было до великих бед,
А теперь их больше стало.

Подают сенные девки умывание в кувшине:
Борисфенская вода и настой сушёной мяты.
Нет усталости следа на лице её в помине,
Внутрь ушла беда княгини, мраком лишь душа объята.

Лёгкий завтрак овощной запивается отваром
Из кореньев, трав и мёда – сохраняет дух лесной,
Охраняет от простуды, тело будто дышит жаром,
Ведь недаром им целились князь великий, смерд простой.

По старшинству, по порядку на доклад приходят слуги,
Прежде всех Свенельд с Асмудом, остальные подождут.
Ольга чует, да и знает – эти люди не хапуги,
Это други и напрасно время тратить не придут.

В их присутствии княгиня сотворит обычный суд,
На другой уж половине, при боярах и дружине.
Правды люди от княгини, русской правды долго ждут:
Кто-то в тяжбе выгод ищет, кто-то в преступленье кнут,
А таких за месяц тыща.

После Ольга надевает шубку лёгкую из меха:
Соболь греет и ласкает ворсом внутрь, бобёр – наружу,
Ладно сшита и красиво, для движений не помеха,
Для красы парчёй покрыта – хороша одежда в стужу.
Под сафьяном меховые ей изящные сапожки подают,
Двор обходит по дорожкам, в них уют.
Раз в неделю для порядка обойдёт княгиня двор,
Суть порядка есть доглядка, нужен ключнице надзор.
Вор для Ольги не загадка – день за днём созреет вор,
В нём повтор рождает хватку, попустительству позор.

Время близится к обеду, тут особый ритуал,
Он годами создавался, каждый росс обычай знал.
В помещении столовой вереницей друг за другом
Столы ставлены по кругу, замыкаются кольцом.
Сели лицами друг к другу, ну а к князю все лицом,
Святослав, хотя и мал, место в центре занимает.
Рядом справа, одесную, в расстоянии руки
Мать княгиню вопреки всем обычаям сажают,
Жён к столам не допускают, потому и вопреки.
А ошуюю Святослава сел поблизости Асмуд,
На сажень от Ольги справа для Свенельда воеводы
Место будет многи годы, лет полста он будет тут,
Всякий день с государями, если только не походы.

Далее сидят бояре и советники по чину,
Степень милости решает, дать какие им места.
Пред очами князь сажает близких ратников дружины,
С князем Игорем погибли, за столами пустота.

Коли милость пожелает князь кому-нибудь явить,
От себя он посылает фавориту хлеб и соль.
Хлеб избранник принимает, слов не нужно говорить,
Принимает только стоя и поклон отдать изволь.

Входят стольники, по кубкам разливается вино,
Впрочем так издревле водка называется в Руси,
Настоящее вино тоже есть, привезено
Из далёкой Византии, Святослав его вкусил.

Вносят блюда с лебедями, разрывают их на части
И разносят в меньших блюдах это кушанье гостям
На две стороны от князя, что кому – всё в княжьей власти,
Святослав гостей дарует по Асмудовым словам.

Лебедей едят с приправой, на столах есть перец, соль,
Уксус, огурцы солёны, чаши с кислым молоком,
Мёды разные в кувшинах по краям столов и вдоль.
Смена кушаний обычно запивается глотком
Мёда, винами и квасом, даже кислым молоком.

Вносят стольники за птицей по лесам добыту дичь,
Что под Киевом плодится: вепрь, олень.
Для послов, гостей столицы угощение, как бич,
Часто пир до ночи длится, тратят россы целый день,
Государь споить стремится прибывающих послов,
Посылает кубки с мёдом, как же пить, да не напиться,
Выпьет, скажем, кубков десять – выноси, посол готов.

Князь речёт: «Желаю выпить эту чашу в знак любви
За здоровье короля славной Греции Романа!»
За Романа выпьют все, кому чаша с мёдом дана.
Удивляет иностранцев Русь обилием пиров,
Да и дело, коль созрело, тоже до конца решают,
Нету меры и в работе, странно, что народ здоров.
На войне едят пшено, но сильны и побеждают.

В этот день обед недолгий: час, быть может полтора.
Скорбь на лицах, втихомолку, также было и вчера.
После отдых полуденный для рабов и для господ,
После плотного обеда отдыхать любил народ.

-------

Как предание глаголит, собралась вся знать древлян,
За убийством князя вскоре, стали думать, как им быть:
Победить в бою открытом нет возможности полян,
Не однажды были биты, что ж теперь – совсем не жить?

Соберёт Свенельд дружины по великой всей Руси,
Не сносить главы древлянам, надо милости просить.
А не лучше ли женить на вдове-княгине Мала?
Чтоб Россия сильной стала – земли все обьеденить.
Игорь мёртв, со Святославом можем сделать, что хотим,
Мы Древлянскую державу с князем Малом создадим.

Порешив, что мысль удачна, двадцать выбрали послов
Из мужей, как сватов брачных и пустили по притоку
На челне без лишних слов, дав подарки из обнов.
По Уше до Борисфена плыть теченьем недалёко.

Вечером пришли к причалу, постучали в ворота:
«Мы послы от князя Мала, нас Древлянская земля,
Ольга, до тебя послала, наша миссия проста.
Твоего убили мужа, хуже не было волка,
Голых нас оставил в стужу, до последнего хорька
Вычистил меха и шкуры, грабил яростней хазар,
Мы ж приехали не хмуры, привезли княгине дар.
Наши князи добры нравом, распасли Древлянский край,
В процветающей державе всякий угол, словно рай.
Выбирай себе княгиня мужем доблестного Мала,
Русь не дело половинить, для добра пора настала»


Ольга с ласковой улыбкой знатным людям отвечала:
«У вдовы судьбина зыбка, мне приятна ваша речь.
Прошлых лет уж не сберечь, правы вы, ведь в самом деле,
Мужа мне не воскресить, жить, как вы, не все умели,
С вами легче станет жить. Любо мне за князя Мала!
Но мне хочется обставить сватовство большим почётом,
Вас по Киеву прославить, выхожу не за кого-то
Замуж я – за князя Мала, да и вы не из болота.
Край-то ваш взаправду рай, я другого не желала.

Вы ступайте-ка назад, у реки в ладье ночуйте,
Попируйте, переждите до рассвета ночь у врат.
Завтра с первыми лучами я людей пошлю за вами,
Сорок дюжих молодцов, так встречайте их словами:
Мы на конях не поедем, мы и пеши не пойдём,
Понесите нас на плечах в струге прямо в княжий дом»

Отослав послов, позвала Ольга главного рабов,
Вырыть за ночь приказала во дворе глубокий ров.
А по Киеву полз слух: Ольга Малом соблазнилась,
Пред сватами повинилась, где в княгине русский дух?
Не прошло ещё трёх дней, а уж Игоря забыла,
Сраму врата отворила, ворог женится на ней.

Витязи идут к древлянам: «Ольга кличет вас на честь,
Во дворец с почётом званы, не творит княгиня месть»
Отвечают: «Коли есть правда в слове – докажите,
Окажите делом честь, нас в ладье во двор несите»

Взяли витязи на плечи со сватами тяжкий груз,
Тяжелее слушать речи – озлобления искус,
Но древлянам говорят: «Подневольные мы люди,
Повелитель наш убит, что прикажете – то будет»

Сквозь толпу от Борисфена на челне несут бояр.
Ропщут люди: нам измена, в душах бунта зреет жар.
Сваты щёки надувают, да кобенятся,
Важно позы принимают – князь наш женится.
Кто теперь главней в Руси, тех и будут так носить,
Только свадебку сыграем – всё изменится.

Донесли до ямы стругу, с маху кинули,
Двадцать душ древлян с дарами разом сгинули.
Дикий вопль разноголосый полнил ужасом округу.
Киевляне ликовали, месть всего важней для росса.
Мудрость в том, как изощрённо мстили древние друг другу.
Христианство лишь в зачатке, а без Бога души босы,
Потому-то хитрость – мудрость, потому душили россы.

Наклонилась Ольга к яме: «Как вам честь?»
«Хуже Игоревой смерти нам твоя, княгиня, месть!»
О пощаде не просили, знали – милости не в силе
Дать княгиня в этот раз, надо с мужеством и стойко
Встретить россу смертный час.

Яму быстро закопали, не насыпали холма,
Утоптали верх, сравняли – запорошит след зима.
До утра сквозь толщу грунта стоны слабо слышны были,
Умирали тяжко, долго и всю ночь собаки выли.

В тот же день пошли гонцы от княгини в Коростень,
Просит: «Города отцы, жду вас в гости, коль не лень,
Вы пришлите мне мужей познатней,
От земель правителей нарочитых державных.
Знать должны вы – киевляне своенравны,
Не отпустят Ольгу замуж без великих почестей»

Снарядили в путь-дорогу лучших воинов, бояр.
Принесли дары Сварогу, вновь собрали Ольге дар:
Соболей, куниц два воза, туесков без счёта мёда,
Сани с полостью медвежьей для защиты от мороза,
Рыбы вяленой и свежей, корней, что даёт природа,
Хлеб в муке и каравае – кушай Ольга, наших знай.

Подошли, стучат в ворота люди лучшие древлян.
Пред вратами тьма народа, все вельможи киевлян,
Впереди сама княгиня с мёдом, хлебом и приветом,
Нет в лице вражды в помине, будто к празднику одета.
Говорит: «Я жду вас гости, победителей не судят,
Прежде в баньке парте кости, пир затем великий будет,
Целый день для вас топили, благодать в пару с мороза.
Вы мне слёзы осушили, сватовством меня почтили,
Честью горести покрыли, от утрат остались грёзы.
Вашим я уже сказала: выхожу за князя Мала,
Мудрость ваша по нутру, всё решится поутру
К вашей выгоде великой, без потерь.
По традиции славянской в баньку следуйте теперь»

Заспешили дружно гости, видят: нет в княгине зла,
Хорошо творить без злости, подобру решать дела.
Баня рублена просторно, человек на шестьдесят,
Жарко топлена, по чёрному, камни в сумраке горят.
Сквозь оконца слюдяные тускло льётся солнца свет,
Нужно вымыться к заходу, кроме солнца света нет.
Быстро скинули одежды, разложили на полати,
Обнажённые в парную. Нету смерда, нету знати,
Ни бояр в парной, ни слуг – всех покрыл единый дух,
Дух воды смешался с хлебным, квас стоял в бочонке кстати,
Ковш на каменку плеснули. Озарилось всё вокруг,
Треск нещадно режет слух: месть от братьев.

По приказу Ольги слуги на засов закрыли двери,
Подожгли снопы сухие по углам смолистой бани,
Запылало, заметались сваты знатные в испуге..
Ну как можно, в самом деле, бабам безоглядно верить,
Отомстить они не в силах честно и на поле брани,
Угадать коварство Ольги из бояр никто не смог,
Обольстились внешним блеском, вот и заживо сгорели.
Испытать всю месть на деле, женскую, не дай вам Бог,
Это лишь второй виток долгой, жуткой карусели.

Не теряя время даром, вечером, на тот же день,
Ещё угли от пожара не угасли, пышут жаром,
Шлёт княгиня верхового с доброй вестью в Коростень:
«Я уже к вам на дороге, наварите больше мёда,
Тризну праздновать нам боги по убитым повелели.
Я поплачу на могиле при стечении народа,
А за тризной будет свадьба, будет так, как вы хотели»

В Коростене варят мёд. Ольга с верною дружиной
Вышла заполночь в поход, путь недлинный.
Без обоза налегке, на арабском рысаке,
Лишь зарёй занялся день, входит Ольга в Коростень.
К мужа Игоря могиле знатоки её ведут,
Ольга людям повелела: «Холм большой да будет тут!»

То ли мыслили древляне оказать княгине честь,
То ли тризной соблазнились – даром выпить, даром есть,
Только вырос на поляне через час большой курган,
Через два в разгаре тризна, каждый третий в древо пьян.

Поначалу осторожно к чарам мёда прибегали,
Пьяным в худо влипнуть можно, но так было лишь в начале.
Кто-то из древлянской знати, главных ихних воевод,
Вопросил княгиню Ольгу: «Где почётный наш народ,
Где дружина и бояре, что ходили за тобою,
Их не к бою посылали, венчаны какой судьбою?»

Отвечала Ольга: «Сваты с полком Игоря идут,
Вам обоз везут богатый, там мечи, шеломы, латы,
Князю Малу дарим злато, к дня исходу будут тут»
Весть веселье подстегнула, лишних ртов никто не ждёт,
Выпьет мёд к заходу солнца обязательно народ.

Было чинно и степенно: пили, дрались меж собой,
В каждой тризне непременно у славян кулачный бой.
Все княгиню восхваляли за красу и мудрый шаг,
С мужем славным поздравляли: «Мал Руси совсем не враг,
Игорь твой старик был ветхий, да и норовом шакал,
Велика ль твоя потеря, коль взамен пребудет Мал?
Он удал, широк душою, как мужик ещё силён,
До женитьбы пред тобою Мал имел сто сорок жён.
Мы же Игоря хотели за грабёж пороть кнутом,
Вот ведь вышло как на деле, что ж печалиться о том?»

Ольга отрокам своим приказала послужить,
Ублажать древлян почаще чаркой пенистого мёда,
А самим лишь делать вид: больше есть и меньше пить,
Оставаться в трезвой силе до вечернего захода.

Перепились все древляне, на земле вповал лежат,
Как сидели, так приткнулись вкруг кургана князя в ряд.
Ольга отрокам велела за здоровье пьяных пить,
А затем покончить с делом: резать, головы рубить,
Но сама не наблюдала, отошла княгиня прочь.
До утра для князя Мала Ольгин дар покрыла ночь.
Кровь подножье пропитала князя Игоря холма,
Тысяч пять в тот вечер пало. Разделила месть зима.

Ольга зиму вся в заботах, на древлян готовит рать.
Города, князей оплоты только боем можно взять,
А иначе затаятся, за убитых станут мстить,
Не пойдут за Русь сражаться, перестанут дань платить.
Тут недолго до союза против Киева с врагом,
Коли нет в дому согласья – может рухнуть Русский дом.

Вот трава зазеленела, да дороги подсушило,
Сила движется на дело, на древлян громадна сила.
Впереди Свенельд с Асмудом, между ними Святослав,
Княжич в первое сраженье едет, должен победить,
А случится пораженье – зрелым в страхе будет жить,
Ляжет в память тяжким спудом, в этом мире сильный прав.

Ольга за зиму созвала лучших витязей на сечь,
Тех, кому важней орала обоюдоострый меч.
На земле древлян княгиню рать не меньшая встречала,
Много русичей погибнет и у Ольги и у Мала,
Вот сейчас бог жребий кинет, у Сварога все начала.

Встали витязи напротив: тут стена и там стена,
Дом древляне защищают, Ольге вся страна нужна.
Всё же видно издалече, где царит победы дух,
Видно, что на этой встрече Ольгин воин стоит двух.
Да ещё в дружинах слух: Ольга жаждет крови тех,
Кто повинен в смерти мужа, в мести нет иных утех.
Погубили коростенцы государя всей Руси
За десяток жалких шкурок – им ли милости просить?

Юный князь копьём Асмуда сунул меж ушей коня.
Тяжело ему покуда, вес копья не меньше пуда,
У Асмуда великана что оружье, что броня.
Пролетело и упало в метре под ноги копьё,
Дело сделал князь своё, положил войне начало.

Закричал Свенельд дружинам: «Начал князь, потянем братья!»
С воеводой рядом отрок затрубил протяжно в рог
И сошлись полки на сечу, смерть раскинула объятья,
Удержать безумство храбрых на Руси никто не мог.

На коне Свенельд могучий восседает, как на троне,
Для него отрядов тучи в грозной битве нипочём,
Где махнёт мечём огромным, там прореха в обороне,
Словно Зевс сошёл с Олимпа, так владел Свенельд мечом.

Перед витязем Асмудом робко пятится дружина,
По легендам в абордаже брал один суда Асмуд,
Поедал быка на ужин, ну уж точно половину,
Выпивал бадью портвейна, но об этом люди лгут.
А теперь перед Асмудом раненых и трупов груды.

Главный нанесли удар по полкам из Коростеня,
Крепко витязи стояли, есть виновным что терять:
В плен сдадутся – станут тени, Ольга мести не отменит,
Но вот фланги задрожали, побежали, не догнать.

Каждый князь древлян дружину спешно в город свой повёл,
Затворились в ожиданье, тут и ров и частокол
И припасы на всё лето и водою град богат.
Чтобы взять его осадой нужно войско в десять крат.

Побежал и Мал с дружиной в древнюю свою столицу,
По округе всех способных для войны большой созвал,
Повелел посты расставить, в граде лучше укрепиться
И сидит он в Коростене, ждёт невесту храбрый Мал.

Ольга с сыном Святославом обошла все города,
Где древляне затворились в ожидании осады,
К ним посольства направляла: не нужна Руси вражда,
Дань уплатите исправно, вашей крови мне не надо.

Порешил народ на вече: дань платить,
Мехом, шкурами и мёдом жизнь в покое обеспечить.
Тяжки игры в чёт и нечет, с Ольгой лучше не шутить,
Впредь в согласье с Ольгой жить порешил народ на вече.

Усмирив тылы в округе, повернули в Коростень,
Окружили тесным станом город в долгую осаду.
Наплели шатры из веток, сверху шкуры на плетень,
Для бояр и для княгини, воеводе с нею рядом.

Святослав в пример Асмуда спать под крышу не идёт,
Говорит: «Я с войском буду, должен быть, где весь народ.
Постелит на траву потник, а седло под головой.
Непогода, грозы, буря – щит покроет над собой.

Мал изрядно укрепился, частокол на три ступени
В высоту за рядом ряд, древо глиною обмазал.
Князь пожаром устрашился, вдруг как вспыхнет в Коростене,
Словно в бане погорят, а под глиною не сразу.

Пред рядами частокола под водой глубокий ров.
У ограды место голо, лес под корень изведён,
Все селяне разбежались, иль нашли во граде кров,
Скарб забрали небогатый, увели детей и жён.

Крепость приступом единым и Свенельд не может взять,
В штурмах гибнет половина, остальные снова вспять.
Густо сверху жалят стрелы, поливают их смолой,
Рать довольно поредела, зря рискуют головой.

Так всё лето простояли, не сдаётся храбрый Мал,
От невесты ждать пощады стыдно, да и даст едва ли.
Как спасти от смерти город, князь не знал,
А продукты на исходе, люди в граде голодали.

От княгини едет к стенам воевода на коне.
Белый стяг по ветру плещет, без оружья, но в броне.
Отрок с ним, трубит из рога, подаёт врагу сигнал:
«Непорочны наши мысли, выходи к беседе Мал.

Что за стенами сидите? Сдались ваши города.
Сдохнуть с голоду хотите, чем платить княгине дань?
Как ни тужтесь, ни крутите – у ворот стоит беда,
Мы всю зиму вас промучим, лучше князь покорным стань»

Отвечает Мал с вершины: «Дань платить княгине рады.
За доверчивость в награду как бы нам не стало хуже,
Помним мы сватов и тризну, Ольги щедрые награды,
Ведь она захочет снова, как и прежде мстить за мужа»

Передать велит княгиня: «Отомстила я не раз,
В Киеве и здесь на тризне душ немало полегло.
Я теперь желаю мира, дани малой взять у вас,
Знаю, как вы обнищали, как народу тяжело.

Ни мехов у вас, ни мёду, вы изрядно оскудели,
Да в осаде изнемогли, рухлядь дать никто не дюж,
Нету мяса, нету рыбы, дети малые не ели,
Не хочу я вас ограбить, как то делал раньше муж.

Вот окрепнете, настанет благодатная пора,
Привезёте в Киев дани к нуждам общим для житья,
А сегодня соберите по три голубя с двора,
Чтоб покорность мне означить, нищим – по три воробья»

Наловили птиц, собрали воробьёв и голубей,
В клетках за город послали к стану Ольгину с поклоном.
В воробьях не видят пользы, тьма летает средь полей,
Голуби не дичь, но всё же их к столу готовят жёны.

Ольга встретила, сказала: «Вы ступайте в город свой,
Покорились мне и князю, больше нечего желать,
Завтра утром, на рассвете, отступлю и я домой,
Крови пролито довольно, прекращаем воевать»

Радость в городе, ликует в Коростене весь народ,
Пляшет, пьёт напропалую вин остатки, водку, мёд.
Жизнь идёт, да кто ж предвидел участь славную такую,
Город выдержал осаду, население поёт.

А меж тем княгиня в стане дань дружинам раздаёт,
Без разбора, не по чину, невзирая на заслуги,
Лишь жива была бы птица и способна на полёт.
Ольга мстить не устаёт, месть её встаёт на круги.

Привязать велит княгиня к птицам греческий огонь,
Обретённый у Романа князем в греческой столице.
Князь понюхал и заметил: «От него такая вонь,
Ничего, в хозяйстве нашем снадобье ещё сгодится»

В тёмном небе с фейерверком полетели, будто звёзды,
Голуби на голубятни, воробьи в жильё под стрехи.
Всяк к своей привычной цели полетели птицы в гнёзда,
Не хватало коростенцам для веселия потехи.

Запылал камыш на крышах, клети, вежи и одрины,
Не погасишь миром пламя, все дворы занялись вдруг.
Что к чему сообразили – нету града половины,
Открывают люди врата, вытерпеть не в силах мук.

Разбежались в степи стаи от пылающих дворов,
Тут их воины хватают, вяжут в верви, полонят,
Люд свободный превращают на весь век в своих рабов,
Кто неволи не желает, в граде заживо сгорят.

Город взят маневром хитрым, мудрость Ольги победила
И саму возможность смуты наперёд сожгла до тла,
Покорила мир враждебный, Русь за то её хвалила,
Прославлял народ российский Ольги славные дела.

За победой состоялся справедливый скорый суд:
Часть старейшин Коростеня Ольга приняла рабами,
А другую часть дружине, тож неволю обретут,
Будут проданы за море вместе с мёдом и мехами.

Населенье обложила тяжкой данью, за предел:
Каждый год везти две трети от двора добра в столицу,
Треть на Вышгород, княгине в старый собственный удел.
Много бедным коростенцам на чужих теперь трудиться.

Месть свершилась и княгиня обустройством занялась,
Становища и ловища для себя определила,
Где всегда в земле древлянской ожидаться должен князь,
Поохотиться прибывший и сама зверей ловила.

Для земель дала уставы: как под властью князя жить.
Был устав обычным правом, уголовным и гражданским,
По нему решались тяжбы, по уставу и казнить,
По уставу мир хранить должен был народ древлянский.

Да ещё дала уроки выплат дани и работ,
Сроки отроков доставки для ведения войны,
Кто мосты да переправы в реках бурных наведёт,
Кто в поход построит струги – всё, что нужно для страны.

После с малою дружиной Ольга к северу пошла.
Весть о мудрости княгини по земле распространилась,
Весть о мудрости со страхом перед ней соединилась,
Так что ездить с малой силой по Руси она могла.

Не была княгиня Ольга кровожадной и жестокой,
Диктовал ей месть за мужа сам обычай, дух времён.
В послаблении древлянам для России мало проку.
Случай экстраординарный, всё же бойня не для жён.

По Руси прошла княгиня мирно, тихо, без войны,
К самым северным пределам Новгородской стороны.
К западу по речке Луге обустроила края,
А к востоку Мсты верховья обозначили границы,
До которых простирала Ольга властные десницы,
Где по волоку до Волги вся земля была своя.

Там, где Ольга на неделю, на другую с войском встанет,
Рубят терем и светлицу для княгини молодой.
Будут малые столицы, место торга, сбора дани,
Будет где остановиться князю зимнею порой.

Обрастут места домами, позже храмы возведут,
К торжеству Христовой веры Русь подвинулась не просто,
А пока здесь ищут правды, тут вершит княгиня суд.
От гощения княгини сёла названы погосты.

На полюдье отправлялись в зиму русские князья
И до пенья соловья обходили Русь с дружиной,
По оброку доставлялись князю средства для житья.
Часто в поле ночевали, укрываясь под овчиной.

Со времён полюдья Ольги был порядок наведён,
Дань и всякие оброки доставлялись на погосты.
И поныне сохранились кое-где от тех времён
Учреждённые княгиней переправы, сёла, мосты.

А во Пскове берегли триста лет возок княгини,
Как реликвию святую пред гостями представляли.

Память светлая об Ольге Русь вовеки не покинет,
На земле дела княгини ярким светом воссияли.

Реформируя хозяйство по погостам, волостям,
Собирала Ольга Русь под единые знамёна,
А уставами пределы обозначила властям.
Войск в походы не водила, но крепила оборону.

В государственных заботах истекло двенадцать лет.
В бытность Ольги у кормила Русь ни с кем не воевала,
Населенье умножалось и богатство возрастало, Ольга след
В землях всей страны обширной благодатный оставляла.

За порядок, справедливость весь народ любил княгиню,
Прекратились на казну сверхурочные поборы,
А разбойники и воры беспределы не чинили,
Знали – отроки княгини на расправу дюже скоры.

Князь Великий Святослав возмужал, был витязь славный,
Преимуществом боец, Ольге править не мешал.
Сколотить под стать дружину он считал заботой главной,
Ни покоя в ратном деле, ни усталости не знал.

Ольге шёл шестой десяток в пятьдесят седьмом году,
Путь земной по жизни краток, лет оставшихся не счесть.
Трудно было по обличью угадать времён вражду,
Сохранилась стать девичья, красота и сила есть.

Разум Ольгин превосходство христианства признавал,
Что язычество есть скотство, в этом не было сомнений,
Весть благую жизни вечной приняла за идеал,
Далеко ль от убеждений до существенных решений?

Исповедники Христа жили в Киеве в общинах,
В добродетели, любви, избегая злых деяний,
Жертв кровавых не творили, но в молитвах благочинных
К Богу души возносили в храмах с целью покаяний.

Христианство без препятствий властных ширилось в столице,
Ни поститься, ни молиться им никто не запрещал.
И младенца, как родится, в храм к священнику креститься
Поспешали, чтоб младенец во грехе не умирал.

Ольга видя бесполезность, тщету всех земных желаний,
Скоротечность дней под солнцем, не вернуть прожитых вспять
И набравшись у священства к жизни вечной светлых знаний,
Порешила окреститься, христианкой доброй стать.

Посоветовал священник киевский, Отец Григорий,
Ехать Ольге в Византию, там крещение принять.
Государыня России флотом с свитой вышла в море,
С ней отборная дружина нападенья отражать.

В свите Ольги был племянник, восемь верных из бояр,
Двадцать из людей посольских, три толковых толмача,
Сорок три купца с товаром для продажи, грекам в дар,
Пять посланцев Святослава, лишних князь не назначал.

К гавани без приключений скоро по морю дошли,
Долго в Суде простояли, император не пускал.
Месяц на город взирали знатны гости издалече,
Константин Багрянородный вновь прибывших проверял.

Подписал с Романом Игорь о проверке договор,
В Суде русских царь мурыжил не от своего каприза,
С делегацией в столицу мог проникнуть буйный вор,
Потому по списку князя надо было выдать визу.

В день девятый сентября Константин с своей супругой
И вельможами из круга, плотно к трону приближённых,
С ними также были жёны, встретил Ольгу, словно друга,
С лаской, почестью великой и парадом при знамёнах.

Константин Багрянородный, император Византии, пожелал наедине
Побеседовать с княгиней, государыней России, на роскошной половине,

Где жила сама царица, в сём же дне.
Два часа переговоры император вёл с княгиней.


Сговорились о союзе и о помощи в войне.
Если вдруг нужда возникнет отразить врага от стен,
То пошлют войска, сколь надо, уязвлённой стороне.
Пожелали тесной связи, в отношеньях перемен.

Царь княгинею пленился, красотой её при встрече,
А когда послушал речи, вовсе разум потерял.
Закружился император перед Ольгой, будто кречет,
Он как шут на карнавале перед нею запорхал.

Был женат, с царицей венчан, взрослый сын сидел на троне,
Внуки бегали по дому, сам уже преклонных лет,
Да ему пора в монахи, царь у возраста в полоне,
Но монарх тогда подумал: «Ничего, что малость сед.

Меч держу одной рукою, не сгорбатившись хожу,
Кто померится со мною дерзко силой на турнире?
Я ещё лет двадцать-тридцать христианам послужу,
Положу врагов к подножью в непокорном, смутном мире.

Мощь Империи великой разрастётся к океанам,
Море Русское у царства вдруг окажется внутри,
Встанут скифы на защиту без коварства и обмана,
Вслед за Ольгой нашу веру примут скифские цари.

Патриарх союз одобрит, а царицу устраним,
Грех во благо, заодно и свою развею скуку»
И сказал монарх княгине: «Судьбы мы соединим,
Я у ног твоих смиренно предлагаю трон и руку»

Ольга вспыхнула, нежданно завершилось рандеву.
Отказать царю вселенной напрямую – неучтиво,
Согласиться – как по ветру разнесёт народ молву:
Старики-то до безсдыдства зарезвились, эко диво.

И ответила монарху: «Слово лестно, Константин,
Ни с каким царём на свете я судьбы бы не связала,
По величию, богатству ты достоинством один,
Есть над чем мне поразмыслить, благо – времени немало.

Без раздумий я б сказала: для отказа нет причин
И для спешки оснований, как я вижу, тоже нет,
Погощу в твоём я царстве, через месяц дам ответ,
Да и сам ты всё обдумай, мой любезный Константин»

Юстиниановой храмины полон знати тронный зал,
Все державные особы встали на две половины,
Посредине пустотою к входу роскошью зиял
Золотым шитьём ковёр. Ждут приёма в честь княгини.

Но сама она стоит среди прочих и без свиты,
От десятков царедворцев отличает гордый вид.
Без смиренного притворства и с достоинством, открыто,
Государыня России посреди дворца стоит.

Не ровня императрице троном русская княгиня
И язычница по вере, знать дистанцию должна.
Лишь по милости царицы место низкое покинет,
Да приблизится ко трону, коли крестится она.

Отворяются бесшумно внутрь дворцовые ворота,
Заиграла позолота, сотнями огней искрится,
Как заря перед восходом, тонко сделана работа,
Словно солнце в ярком блеске входит в зал императрица.

Тихий шелест от одежды был сильнее урагана,
Смёл стоящих прямо на пол: спины, зады, нету лиц.
Роскошь платьев вдоль дорожки, разноцветная поляна,
С появлением царицы дружно знать упала ниц.

С приближёнными прошла повелительница к трону,
Удивлённый взгляд на Ольге на секунду задержала.
Ольга встретила царицу лёгким, дружеским поклоном,
Ураган её не тронул, в одиночестве стояла.

С императорским семейством дали место за столом,
Стол был то ли золотой, то ли золотом покрытый,
Сервировка отличалась броской роскошью на нём.
Впрочем дома Ольга ела, скажем, тож не из корыта.

Раз всего к столу подали им заморские закуски:
Вина, фрукты разных видов, в блюде сочный виноград,
Все не ели, а болтали, это тоже не по русски,
Ни напиться, ни подраться, кто же травам будет рад?

В зале музыка играла, наполняя волшебством
Под высоким потолком расписные полусферы
И певцы поочерёдно прославляли царский дом,
Красоту императрицы и изящные манеры.

Плясуны в телодвиженьях слаженных ласкали взоры,
Каждый полуобнажено и причудливо одет,
Двигались то тихо, плавно, то волчком и очень скоро.
Непривычен был для Ольги этот греческий балет.

Принесли княгине в дар в завершение приёма
На тарелке золотой в бриллиантах и рубинах
Милиаризий пятьсот, мера денег незнакома,
В пересчёте на червонцы – тридцать восемь с половиной.

Два племяннику княгини, по червонцу всем послам
И купцам в соседней зале по червонцу тоже дали,
Переводчикам, вельможам. Золотишко всем гостям
И священнику пятёрку, даже слуг не обижали.

Больше месяца гостила Ольга с свитою в Царьграде,
С Патриархом Полиевктом провела немало дней.
В Византии пребывала лишь Христовой веры ради,
Не затем, что царь вселенной будто женится на ней.

В покаянии, молитвах, в очищении души
Ольга к таинству крещенья загодя приготовлялась.
Жития святых читала в одиночестве, в тиши,
Силой веры и любовью во спасенье наполнялась.

Ей показывали храмы и сокровища святые,
Драгоценные иконы, чудотворные дары,
Наставляли в догмах веры богословы Византии.
Ольга верою пленилась, но не блеском мишуры.

В середине октября был назначен день крещенья
При стечении народа и с великим торжеством.
Патриарх крестил княгиню, дал от Господа прощенье,
Ввёл под именем Елены Ольгу в храм и в Божий дом.

Воспреемник от купели Византийский был монарх,
Простодушно согласился, не дойдя умом до цели.
Предложил по просьбе Ольги Константину Патриарх,
«Дело добро» - ответил, встал с холстиной у купели.

После таинства любовь вновь монарха опалила,
Вновь взыграла в старце кровь, вновь ему под сорок было.
«Не пора ли нам венчаться?» - встал пред Ольгой молодец.
«Что ты, старый греховодник, ты же крёстный мой отец!»
Изумился император: «Ты меня перехитрила»
На торжественном обеде в отношеньях перемена,
Не надменно, а с участьем принимают за столом,
Во главе сидит царица, рядом, запросто, Елена,
С императорским семейством. В сборе весь монарший дом.

Константин Багрянородный отобедал в царской зале
Вместе с русскими послами за полезным разговором.
В окончание приёма всем гостям подарки дали,
Через день отплыли гости, ведь зима наступит скоро.

В святых правилах наставил Патриарх Елену в путь,
Император отпустил в Русь с богатыми дарами,
Ей сказал в прощальном слове: «Ты, Елена, не забудь,
Дочерью моею стала, не теряй союза с нами»

Вслед за русским караваном в Киев греки подошли,
Вдруг негаданно, нежданно появились на причале,
Потерпеть хотя бы зиму визитёры не могли,
Говорят: «Вы при отъезде кой чего нам обещали.

Вспомогательное войско император просит дать,
Христианскую столицу защищать должна Россия
И невольников, да меха с нами надо бы послать,
Получили вы подарки в Византии дорогие»

Отвечает Ольга гневно императорским послам:
«Константин Багрянородный дал в дорогу нам немало,
Я ему не меньше дам, но когда приедет сам,
Постоит у нас в Почайне, сколько я у вас стояла»

Затаилась у княгини в глубине души обида,
Что приняли во дворце через месяц, а не сразу.
Рассердилась на послов им в отместку, так, для вида,
Не забыла Христианка патриаршьего наказа.

Русь и Греция при Ольге долго в мире, дружбе жили
И служило россов много в ихнем флоте, при дворе,
А в Сицилии однажды сарацинов вместе били,
Аль-Гассана победили, как отметил Навайре.

Константин златые буллы Ольге часто посылал,
Грамоты царя скрепляла полновесная печать.
Государем Святослава в буллах этих называл,
Ольга правила за сына – то могло лишь означать.

Христианство в Киев граде укреплялось, вширь росло,
Весть благую о спасенье Ольга разъяснять старалась,
Н привить святую веру в одиночку тяжело,
Князь – язычник и Россия во язычестве осталась.

Говорила Ольга сыну: «Святослав, крестилась я,
Знаю истинного Бога, Кто создал весь сущий мир,
В радости святой без меры навсегда душа моя,
В радости и ты пребудешь, коль отвергнется кумир.

У болванов нету силы – деревяшка, да металл,
Льётся кровь невинных жертв пред капищами напрасно,
Перед идолом поганым только страх народ познал,
Нет любви к нему и веры, а без веры жизнь ужасна.

Бог Отец на Землю Сына для спасения направил,
Дух и сущность их едина, в плоть облекся ради нас,
Ради нас страдал и умер, от грехов людей избавил,
Уничтожил смерти узы и воскрес в урочный час.

Царство Божие наступит, Бог над миром воцарит,
Воскресит людей во плоти, как и Сам Христос воскрес.
Тех, кто с верою крестился, жизнью вечной одарит,
Кто в язычестве погрязнет, заберёт Сварог и бес»

Слово Ольгино до сына Святослава не дошло,
Не затронуло души сокровенные глубины,
Принимала мать упрямство сына с болью, тяжело,
Появились раньше срока в волосах её седины.

Святослав ей отвечал: «Мы от древности далёкой, испокон,
Бога славили Перуна, как же веру я покину
И нарушу этим старый, пусть языческий закон?
Насмешу я отступленьем свою верную дружину»

«Ты крестись, а за тобою будет делать это рать,
Покажи мне человека, кто бы надо мной смеялся»-
Продолжала Святослава к вере истинной склонять.
Всё же князь до дней последних во язычестве остался.

Сыну грезились победы, с юных лет он рвался в бой.
С головой ушёл в ученье, всё боролся непоседа,
Целый день с своей дружиной, редко кажется домой.
Сам себя спасёт герой, что там будущие беды?
Разве думал о спасенье вечном витязь молодой?

Святослав успел жениться, народил троих детей,
Их, конечно, согревала бабка Ольга на груди.
Князь уехал за границу, жил в столице мало дней,
Много раз пришлось сразиться, но об этом впереди.

В шестьдесят седьмом году был с дружиной на Дунае,
Взял войной кровопролитной благодатный, тёплый край.
Он княжил в Переяславце, у болгар перенимая
Их обычай и богатство, говорил, что место – рай.

Русь без князя, из степи наступают печенеги,
Кочевые племена знают: Киев без опоры,
Будет лёгкою война, в самый раз творить набеги,
Святослав великий воин, да вернётся он не скоро.

Обступило войско город, вести князю не послать.
Люди ратные в ученьях по ту сторону Днепра,
С ними Претич воевода, Киев некому спасать,
Удержать хотя бы город мирным людям до утра.

Государыня к народу обратилась в грозный час:
«Враг у стен и только чудо отведёт от нас беду,
Не пойдёт ли за дружиной ловкий к Претичу из вас?»
И один смельчак ответил: «Я пойду»

Говорил по печенежски сносно парень молодой,
Скрытно по стене спустился в сумерках, к исходу дня.
Он бродил меж печенегов в их одежде и с уздой,
Да выспрашивал у встречных: не видал ли кто коня?

У Днепра одежду сбросил, на ту сторону поплыл,
Засвистели вслед герою с опозданьем малым стрелы,
Спохватились печенеги: то ж лазутчик русский был,
Но в догонку не пустились, не нашлось таких же смелых.

С того берега на лодке вышли к отроку навстречу.
В тот же вечер совещался с войском русским воевода,
Час исхода по согласью утвердил наутро Претич,
«Вызволим – сказал – княгиню и княжат мы на свободу.

С боем как-нибудь прорвёмся мы до Киевских ворот,
Ольгу с внуками захватим, да за реку их умчим,
А не то нас князь погубит, как воротится – побьёт,
Чем мы можем оправдаться, кроме гибели, пред ним?»

Утром волоком из леса потащила рать челны,
Смотрят с берега на них печенеги с интересом,
Но не праздным, а тревожным, ждали сдачи без войны,
Да неужто Святослав с войском движется из леса?

Печенежский полководец оседлать велит коней,
Отвести от стен орду для сраженья в чистом поле.
Он уверен против пеших в силе, доблести своей,
На конях удобней биться не под стенами, на воле.

Претич к берегу подходит, затрубили громко в роги,
Отвечают ликованьем им защитники со стен.
Отворяются ворота, вот и Ольга уж в дороге,
Ополченцы выступают, ждут во граде перемен.

Переправили княгиню вместе с внуками за реку,
Видят: едет самый главный с белым стягом из орды,
Претич выступил навстречу без оружья к человеку:
«Ты с войною к нам явился, хочешь с Киевом вражды?»

«Князь ли ты?» - промолвил воин, воевода отвечал:
«Я муж княжий, в сторожах впереди пришёл с отрядом,
А за мною с князем полк, без числа, как снежный вал,
Говори же, кто ты есть, что тебе от русских надо?»

«Будь мне другом,- тянет руку к воеводе печенег,-
С миром я, в знак нашей дружбы обменяемся дарами.
Меж холмов, в привольных степях ищем пастбище, ночлег,
Город ваш не потревожим, не желаем биться с вами»

Претич принял в дар коня, саблю, лук, в колчане стрелы,
В камнях, золоте оружье, конь особенно хорош.
Сам поднёс броню, щит, меч, тоже кованы умело,
Тоже в золоте и камнях, только знал, что дружба – ложь.

Выжидают печенеги рядом с Лыбедью рекой,
Безопасно русским людям и коней не напоить,
В Киев тянутся селяне, потеряли все покой,
За стенами, да без хлеба, как же людям зиму жить?

Посылают к Святославу: »Князь, чужой земли ты ищешь,
Всё блюдёшь ты край далёкий и отрёкся от своей,
А в отчизне печенеги, по Днепру кочуют тыщи,
Силой нас едва не взяли, мать-старуху и детей.

Если ты оборонять не приедешь нас с дружиной,
Враг о слабости узнает, Киев голодом заморит.
Всё, что нажито веками, в одночасие отнимет
И теперь уж наши земли покрывают скорбь и горе»

Из Болгарии в отчизну спешно едет Святослав,
От Днепра далёко в степи печенегов отгоняет.
В гневе удержу не знает, в битвах дерзок и кровав.
Был в сраженьях на чужбине – свой народ обороняет.

Святослав пожил недолго на земле своей родной,
Жизнь размеренная, мир, не по княжеской натуре.
День один, как звёзды в небе, был похожим на другой,
Кровь у воина бушует, витязь славный жаждет бури.

Объявил боярам князь: «Жить мне в Киеве не любо,
В Переяславец на Дунае возвращаюсь завтра я,
Там тепло, не носят шубы, в бой зовут там часто трубы,


Там покоя я не знаю, серединная земля.

На Дунай со всех сторон свозят от земель добро:
Вина, золото и ткани поставляются от греков,
Табуны коней от венгров, а от чехов серебро,
Из Руси меха и мёд, да невольных человеков»

Возразила Ольга сыну: «Видишь ты, как я больна?
Святослав, своим отъездом ты остатки жизни гонишь,
Подождёт тебя немного неродная сторона,
Ты иди, куда захочешь, но когда меня схоронишь»

Догорела, как лучина, умерла в четвёртый день,
Тяжесть горькая на сердце, а не в старости причина.
Весть о смерти всю Россию омрачила, словно тень,
Хоронили с торжеством, как положено по чину.

Сын, бояре и народ лишь оплакали кончину,
Но языческую тризну Ольга делать запретила,
Наказала: «Христианкой землю грешную покину»
Со священником, молитвой Русь княгиню хоронила.

Как заря перед восходом просияла на Руси,
В деле проповеди веры претерпела много мук,
Надлежит всем христианам Ольгу милости просить
За грехи свои у Бога. Святость приняла из рук
Вседержителя Вселенной, пребывает у Престола,
С Богородицей святая землю Русскую хранит.
Если вера воцарит и душа не станет голой,
То Россия возродится, будет крепкой, как гранит.