Призвание русских князей-варягов

«О князех русских старобытных Нестор монах не добре
сведом бе, а святитель Иоаким, добре сведомы, написа..»
В.Н.Татищев

Давным давно на белом свете,
Ушли в забвенье времена,
Два брата жили на планете,
Цари, водили племена.

Словен, к полуночи пришед,
Создал близ моря град великий.
Суровый край, студёный, дикий,
Почти и солнцем не согрет.

Другой оставил род у Понта,
Тепло любил могучий Скиф.
О Скифе есть правдивый миф:
Он – главный царь до горизонта.

Завоевал юга России,
Поморья оба и Кавказ,
Не раз ходил за море сине,
На пирамиды кинул глаз.

Скиф разгромил царей Урарту,
Нил покорил в один момент,
Перекроил за жизнь всю карту,
Тому есть древний документ.
Свидетель есть из той поры,
Как фараон поднёс дары.

Словен династию царей
Зачал у северных морей.
Царил он тоже долго – долго
В земле от Эльбы и до Волги.

Словена нет, остался след,
Он княжеств много основал.
Потом уже, чрез сотни лет,
Созрел великий князь Вандал.

Женатым был, имел три сына:
Избор, Владимир, Столпосвят.
Земля была пока едина,
Но каждый сын построил град.

Варяжку княжеских кровей
Владимир взял себе женой,
С Адвиндой сделали детей.
Праправнук их – князь Буривой.

Шагал к исходу век восьмой,
Когда пошли на Русь варяги.
Норманны, полные отваги,
Владели датской стороной.

Собрал полки, возглавил армию,
Стеною встал князь Буривой,
Чтоб отстоять в боях Биармию,
Народам финским дать покой.

Князь был не слабого ума,
В войсках нет помыслов к измене.
Судьба тюрьма, судьба сума:
Проигран бой был на Кумени,
От войск могучих бродят тени,
Варягом взята Кострома.

Народ познал варяжский гнёт,
Лет пять изнемогал народ,
Но возмужали племена,
Набрали силу – вновь война.

Князь Гостомысл,сын Буривого,
Погнал варягов за моря.
Легло в Руси варягов много,
Великим назван князь не зря.

«Сей Гостомысл бе муж елико храбр,
толико мудр, всем соседом своим страшный,
а людем его любим, расправы ради
и правосудия» Иоаким святитель.

Жил Гостомысл почти сто лет,
А Русью правил шестьдесят,
Состарился, как дни летят.
Князей наследников уж нет,
Все сыновья в земле лежат.

Осталась дочь с детьми – Умила,
Муж Годослав, князь ободрит,
В войне с датчанами убит,
Одна троих детей растила.

Когда-то, лет полста назад,
Князь Годослав большую силу
Имел на Балтике, богат,
Была с ним счастлива Умила.

Где Макленбург теперь стоит,
Была столица – город Рерик,
Варяг славянских славный берег,
Союз варягов ободрит.

Два князя в Рерике царили,
Два брата: Дражко, Годослав.
Датчане город разорили,
Князей пленили и убили.
Конунг имел свирепый нрав.

Как город Рерик, значит – сокол,
Умилой назван младший сын.
Летают соколы далёко,
Все трое живы, не один.

Синеус, Трувор, Рюрик – трое,
Варяги, бороздят моря.
Князья, отважные герои,
Бросают всюду якоря.

Наслышан Гостомысл о внуках,
Да ведь и им за пятьдесят,
Сильны в войне, мудры в науках.
О Святовит, как дни летят!

Имеют братья мощный флот,
Но нет у них своей земли,
Кочуют в море круглый год,
Уж до Сивилии дошли.
На кораблях живёт народ.

Князь Гостомысл ослаб с летами,
Лежал на одре, одряхлел,
Почуял: «Вот и мой предел,
Найду жильё за облаками,
Пришла пора конечных дел»

Собрал князь вече из старшин
От новгородцев, чуди, веси,
Пришёл от кривичей один,
Принять слова, да смысл их взвесить

Им молвил князь: «Клянусь богами!
Корысти в помыслах моих
Ни капли нет, боль за словами.
Я слаб, но разум не утих,
Гроза у вас над головами.
Вот я умру, пройдёт лишь миг
И вы омоетесь слезами.
Исходит зло от вас самих,
Беда стоит за воротами.

Судил я вас, пока был в силе,
По правде русской я судил.
На время распри прекратили,
Народ под властью мирно жил.
Надолго ли, пройдёт лишь год
И вновь восстанет род на род.

По волостям мужи княжат,
В удельных княжествах порядок,
Народ доволен и богат,
Пока власть общего наряда.
С моею смертью власть падёт,
Защиту где найдёт народ?

Наш враг дежурит у ворот,
Конунг заморский у границы,
Ему вражда в России снится,
Моей он смерти, смуты ждёт.

Я покидаю этот свет,
Добра и мира вам желаю,
Единой власти сотни лет.
Варягов внуков призываю,
Князей других в замену нет.
Теперь направим мы послов
С простыми, ясными словами:
Владеть, княжить идите нами,
Принять князей народ готов.

Земля велика и обильна,
В Руси княжил родной ваш дед,
Сейчас наряда в землях нет,
Безвластная земля бессильна»

Судил – рядил совет старшин,
Запели не в одну дуду,
Особо внёс раздор Вадим,
Князёк, удельный господин.
А впрочем, нёс он ерунду.

Кричал: «Земля у нас богата,
Своих князей в Руси не счесть,
И тут достойных много есть»
Вадим косил под демократа.

Князь Гостомысл спор прекратил,
Был властен он, хотя в болезни,
Сказал: «Тут спорить бесполезно,
Я всё обдумал, утвердил.

Своею княжеской рукою
Дарую впредь вам век покоя,
Когда ж я в дураках ходил?
Ведь мудрость дружит не с толпою»

Пришли варяги ободриты,
Славяне в дедовы просторы.
Шеломы золотом покрыты,
На кораблях богатства горы.

Где ж семьям жить, не рыть же норы,
Иль вновь с земель на корабли?
Варяги на решенья скоры,
Сказал князь Рюрик: «Мы не воры,
Пришли на русские просторы
Для устроения земли.

Берите братья топоры,
По Ладоге рубите лес.
Постройте временный навес
Для жён, да детям для игры.

Мы здесь заложим укрепленья,
Построим для семей дома.
Даю вам день на размышленья,
Недели три на терема.

Я, братья, младше на пять лет,
Но всё же спорить нам не гоже.
Наследство завещал мне дед,
Ему виднее, кто моложе.

Трувор отправится в Избор,
У кривичей княжить во граде,
Там Псков известен до сих пор,
Жильё поставит, в нём и сядет.

Синеус к веси племенам,
На Белоозеро с дружиной.
Селитесь по своим домам,
Не станьте скудости причиной.

Теперь, братья, по деду тризну,
Перуну жертву сотворим
И поклянёмся, что отчизну
Вовек врагу не отдадим.

Народ свой строго, справедливо,
Судить клянёмся по закону
И усмирять князей строптивых,
Единству ставящих препоны.

Людей простых не притеснять,
Не утруждать излишней данью,
Но пред врагом ни шагу вспять
Варяги княжеского званья!»

Пошли братья крепить державу,
На юг, до Западной Двины,
С мечём в руке и были правы,
Но это взгляд со стороны.

Не всякий с вольностью простится,
В объятья примет властелина.
Века дороге к царству длиться,
Князей восстало половина.

Ростов и Муром с боем взяты,
Была и в Полоцке война.
Бунтуют в волостях ребята,
Не хочет дружно жить страна.

Вот и под боком князь Вадим
Новогородцев звал к мечу,
Решил, что он непобедим.
Отдали князя палачу.


Год восемьсот шестьдесят второй
И два за ним прошли в борьбе,
Власть Рюрик стягивал к себе,
Потом в земле настал покой.

Оставив в Ладоге заслон,
Князь переехал в Новый город,
Что был столицей испокон.
Князь Рюрик был пока что молод.

Князья Синеус, Трувор умерли уже,
В боях за царство головы сложили
На дальнем где-то русском рубеже,
Всего два года в княжествах прожили.

Единолично Рюрик воцарился,
Забота новая: наследника-то нет.
Недолго думая, на молодой женился,

Сестру Олега взял, Ефанду юных лет.

Была у Рюрика жена, и не одна,
И дети у варяга тоже были.
Монархом стал, нужна ему княжна,
Для дела старые совсем не подходили.

Как водится, Ефанда родила,
Назвали Игорем наследника престола.
У Рюрика недурно шли дела,
Царил по совести в Руси, без произвола.

Большой войны от шведов не видать,
Дань от земель привозится исправно,
Вплоть до Смоленска тишь да благодать,
А близ столицы славно и подавно.

Войска без дела содержать накладно,
У них одна профессия – война.
Пошло брожение в дружинах, там неладно,
Иная жизнь в походах им нужна.

И то сказать, неужто всё исполнил,
Что Гостомысл пред смертью завещал?
Дед наказал увидеть юга волны,
А Рюрик царства там не основал.

Зовёт князь в терем лучших воевод,
Аскольда с Диром к пиру приглашает,
Им говорит: «Сбирайтесь-ка в поход
На долгий срок, берите свой народ,
За войском вслед пусть племена шагают.

Гонец доносит: Киев от хазар,
Который год от дани изнывает,
А в Византии копится товар,
Пора уж брать, напрасно пропадает.

С собой ведите воинов ребят
Путём прямым на стругах по Днепру,
А как придёте в Киев поутру,
Тряхните там Хазарский каганат,
Чтоб грабить было впредь не по нутру.

Надеюсь я, мечи не заржавели,
Восторг сражения сердцами не забыт?
Тогда вперёд, покажете на деле,
Что в вас варяг годами не убит.

Аскольд и Дир готовились неделю,
Смолили, конопатили баркасы.
Почти не пили, даже и не ели,
В далёкий путь готовили припасы.

И вот пошёл великий караван
К Днепру по рекам, топям и болотам,
На море Русское сквозь северный туман,
В домах оставив прежние заботы.

К Двине с Ильменя волочили струги,
Привычен путь, накатана дорога.
От Ловати к Днепру шли без натуги,
Там половчане помогли немного.

Когда к Днепру по волоку пришли,
Да опустили корабли на воду,
Увидели, прибавилось народу,
Числом удвоились баркасы – корабли.

Пристали воины окрестных деревень,
Почуяв верно ратную поживу.
Дружина новая у войска, что ни день,
С оружием, упитаны на диво.

Аскольд и Дир на судне впереди,
Вниз по течению под парусом шелковым.
Сияют латы солнцем на груди,
Гремят о днище конские подковы.

Пологий правый берег, левый крут,
По берегам дубы, берёзы, ивы.
Густые заросли к воде вершины гнут,
Травою степь волнуется игриво.

На каждой струге сорок пар гребцов,
Большими вёслами стихиям пособляют,
Вперёдсмотрящие на мачтах сна не знают,
Высматривая кровли теремов.

Флотилия по руслу в две версты
Глаз радует цветными парусами.
Бывают зрелища и большей красоты,
Флот на Днепре опишешь ли словами?

Волна ещё детей не укачала:
Вдали маячит Киева причал.
Недолог путь от самого начала,
А сколько дней, да кто же их считал?

Спросили горожан: кто правит вами?
В ответ услышали: страдаем от хазар,
Обделены который год князьями,
Возьмётесь вы, для нас то Божий дар.

Аскольда войско замыслом едино,
Нацелено в добычу и грабёж,
Но князь их делит на две половины,
От обустройства тоже не уйдёшь.

Пошло в строители ребят четыре тыщи,
Валили сосны, клёны, дубы, ели,
Сноровисто построили жилища.
Перечить князю витязи не смели.

Как повелел им Рюрик, на хазар
Пошли войной с Аскольдом остальные.
Степные варвары не ждали скорых кар:
Поляне в Киеве сидят едва живые,
Откуда ж вдруг последует удар?

Аскольд с дружиной ночью к каганату
Подкрался тихо, незаметно, скрыто.
Каган с хазарами пируют по палатам,
Не слышат конницы, обёрнуты копыта.

Дружины растеклись ручьём по кругу,
В шатры пустили огненные стрелы.
Живая плоть, как факелы горела,
Хазары в панике, все мечутся с испугу.

Ослеплены пылающим огнём,
Но в степь к свободе людям не пробиться,
Упавший духом может ли сразиться?
Печать смертельная лежит уже на нём.

Уйти пытались сотни храбрецов,
На конях гнали с света в темноту.
Лишались воины отчаянных голов,
Полки стояли цепью за версту.

На копья варвары варяжьи натыкались
И звон мечей означил ближний бой.
К утру утихли, драться не пытались,
Смирился стан с нежданною судьбой.

Принял Аскольд посланников кагана,
Степенно шли весь день переговоры.
Вот, потянулся в Киев дар от хана:
Обозы, скот, шелков и злата горы.

Дир усмирил обидчиков полян,
Древлян и угличей воинственных побил,
Платить их дань дружинам принудил,
Не обделил и собственный карман.

Глубокой осенью направились к Дунаю,
Два брата с войском в жаркие края.
Болгар дунайских данью облагая,
Искали в зиму место для жилья.

Весной задумали напасть на Византию,
Царьград с Босфора штурмом покорить.
Копили братья замыслы большие:
Князьям Руси в империи царить.

Пока князей встречала лишь удача,
Был у Аскольда чёрный день один,
Когда война, бывает ли иначе?
В бою с болгарами погиб Аскольдов сын.

Снега растаяли и полая вода
Подняла Днепр до уровня порогов,
Спустили в реку витязи суда.
Для всесожжения, моля побед у бога,
Отдали идолам отборный, жирный скот.
Простились с семьями, отправились в поход.

Покрыли струги древний Борисфен,
Число судов немалых было двести,
Войска победные не ведают измен.
По побережию ползли тревогой вести:

Из жерла Тавра, старого вулкана,
Поднялся Росс с сверкающим мечём,
Стал во главе армады – каравана,
Ему и смерть и беды нипочём.

Росс победил окрестные народы,
Служитель он, пособник сатаны.
С ним войско скифское языческой породы,
Всех христиан сожрать они должны.

Особо любят жареных детей,
На вертелах ночами запекают,
Ужасный ужин кровью запивают.
Жён непокорных тысячью плетей,
А стариков так насмерть забивают.

Опустошили земли мореходы,
К Константинополю с осадой подошли.
Пожгли, разграбили у города подходы,
Ни пяди нет нетронутой земли.

Стоят стеной в заливе корабли,
Готовят к штурму пагубные снасти.
Нет в мире сил, что град спасти могли,
Людей сберечь от бесовой напасти.

Царь Михаил отсутствовал в столице,
На Чёрной речке против агарян
Решил в сей день своею ратью биться,
Тем укрепить владенья христиан.

Лавируя меж русскими судами,
Великой хитростью вернулся он назад.
Мог царь утешить жителей словами,
Военной силой город не богат.

Побьют людей, от храмов камней груды,
Иконы древние язычники сожгут,
Священников, служителей распнут.
Надеяться осталось лишь на чудо.

На берегу залива меж Царьградом
И Перою Валхернский Божий храм,
А в храме том священная награда
Хранилась по историков словам.

Великая надежда и оплот,
Связь зримая с землёю горних сил:
Кусок холста, но в трепете народ
К реликвии с поклоном подходил.

Когда терпеть беду невмоготу,
Сгущалась ночь и некому помочь,
Ползли сюда с молитвой за версту.
Случалось, горе испарялось прочь.
По вере благодатная Мария
Освобождала страждущих от зла.
Одежды Богородицы живые
Творили часто добрые дела.

Настал сей час знамений и чудес:
Язычники грозили разореньем,
Войной пришли, бесовским наважденьем.
В Руси Господь пока что не воскрес.

С торжественным обрядом и молитвой
Священник Фотий вынес ризы к морю.
И Божья Мать услышала о горе,
Христос пришёл к язычникам на битву.

По тихой глади буря застонала,
Надменный флот накрыл девятый вал.
Волна на скалы витязей бросала,
А гром небесный гибель предвещал.

Аскольд и Дир спаслись каким-то чудом
И с ними вместе жалкие остатки.
Потери тяжкие легли на плечи спудом,
Вмиг изменили дерзкие повадки.

Князья отправили во град святой послов,
От патриарха требуя крещенья.
Просили в Киев дать святых даров,
За нападение у Господа прощенья.

Окружная грамота патриарха Фотия 866 года к восточным епископам:
«..Россы, славные жестокостию, победители народов соседственных и в гордости своей дерзнувшие воевать с Империей Римскою,
уже оставили суеверие, исповедуют Христа и суть друзья наши,
быв ещё недавно злейшими врагами.
Они уже приняли от нас епископа и священника,
имея живое усердие к богослужению христианскому.»