Кандинский и Малевич. Это великое не понятое искусство авангарда.

Авангард (супрематизм, беспредметное искусство, авангардизм)-самая сложная и противоречивая форма современного искусства. Даже не каждый человек который прошел очень серьезную подготовку по истории искусства может внятно обьяснить его назначение. Не зря авангард считается элитарным искусством. Хотя есть люди которые ощущают живопись на интуитивном уровне. Чаще всего-интеллектуалы. Невозможно переоценить роль авангарда в современном мире, а она-грандиозна. Появление авангарда превратило техническое искусство в синтез философии и медитации, подняло на более высокий духовно-энеретический уровень.

Казимир Малевич

Искусство в сущности своей беспредметно, абстрактно.
Черный квадрат - зародыш всех возможностей. Художник должен выстроить живописную систему как живое тело. Супрематические формы можно рассматривать и изучать как всякую планету.
Путь Искусства шел все выше и выше и кончился только там, где уже исчезли все контуры вещей, не стало образов, не стало идейных представлений и взамен разверзлась пустыня.

В точке нечего видеть кроме точки, поэтому появляется в супрематизме точка в виде квадрата или круга, вызывающая сильнейшее негодование всего общества. Но в конце придут к точке - себе. Черный квадрат определил экономию, которую я ввел как пятую меру искусства. Всегда требуют, чтобы искусство было понятно, но никогда не требуют от себя приспособить свою голову к пониманию
Цель всех гармонических овладеваний заключается в достижении покоя. Покой есть единственная необходимость человека, необходимость беспредметная.
Вечный покой был когда-то нарушен и мир рассыпался на различия и теперь беснуется и идет вновь к миру безразличному.
Покой есть единственная необходимость человека.
Искусство опровергает разум и признает безразумное чувство - наитие, вдохновение, настроение. Но под искусством надо понимать также необходимость чего-то познавать и приводить хаос природы в гармонический порядок. Искусство не исключается из разума, целесообразности.
Создание контрастов форм образует единое согласие тела постройки.
Самое главное в супрематизме - два основания - энергии черного и белого.
Создание контрастов форм образует единое согласие тела постройки.
Искусство не знает ни света, ни темноты, то и другое равно прекрасно, и то и другое составляют контраст, творящий красоту; нет ни белого, ни черного (...), оно, Искусство, всюду равно.

Прошлое стремится овладеть будущим для того, чтобы поставить на новых местах старые колонки прошедшей культуры.
Для каждой эпохи необходимо и новое искусство.
Новая моя живопись не принадлежит земле исключительно (...).
В человеке, в его сознании лежит устремление к пространству, тяготение "отрыва от шара земли".

Василий Кандинский

"О духовном в искусстве" (фрагмент)

( из доклада на III всероссийском сьезде художников 1913г.)

Так каждый культурный период создает свое собственное искусство, которое не может быть повторено. Стремление вдохнуть жизнь в художественные принципы прошлого может в лучшем случае вызвать художественные произведения, подобные мертворожденному ребенку. Мы не можем ни чувствовать, как древние греки, ни жить их внутренней жизнью. Так, например, усилия применить греческие принципы в пластическом искусстве могут создать лишь формы, сходные с греческими, но само произведение останется бездушным на все времена. Такое подражание похоже на подражание обезьян. С внешней стороны движения обезьяны совершенно сходны с человеческими. Обезьяна сидит и держит перед собой книгу, она перелистывает ее, делает задумчивое лицо, но внутренний смысл этих движений совершенно отсутству

Периоды, когда искусство не имеет ни одного крупного представителя, когда отсутствует преображенный хлеб, являются периодами упадка в духовном мире. Во время этих периодов немоты и слепоты люди придают особенное и исключительное значение внешним успехам, они заботятся лишь о материальных благах и как великое достижение приветствует технический прогресс, который служит и может служить только телу. Чисто духовные силы в лучшем случае недооцениваются, а то и вообще остаются незамеченными.
Одиноких алчущих и имеющих способность видеть высмеивают или считают психически ненормальными. А голоса редких душ, которых невозможно удержать под покровом сна, которые испытывают смутную потребность духовной жизни, знания и прогресса, звучат жалобно и безнадежно в грубом материальном хоре. Постепенно духовная ночь спускается все глубже и глубже. Все серее и серее становится вокруг таких испуганных душ и носители их, измученные и обессиленные сомнениями и страхом, часто предпочитают этому постепенному закату внезапное насильственное падение к черному.
В такие времена искусство ведет унизительное существование, оно используется исключительно для материальных целей. Оно ищет материал для своего содержания в грубо материальном, так как более возвышенное ему неизвестно. Оно считает своей единственной целью зеркально отражать предметы, и эти предметы остаются неизменно теми же самыми. "Что" в искусстве отпадает ео ipso. Остается только вопрос, "как" этот предмет передается художником. Этот вопрос становится "Credo" (Символом веры). Искусство обездуховлено.
Искусство продолжает идти по пути этого "Как". Оно специализируется, становится понятным только самим художникам, которые начинают жаловаться на равнодушие зрителя к их произведениям. Обычно художнику в такие времена незачем много говорить и его замечают уже при наличии незначительного "иначе". За это "иначе" известная кучка меценатов и знатоков искусства выделяют его (что затем, при случае, приносит большие материальные блага!), поэтому большая масса внешне одаренных ловких людей набрасывается на искусство, которым, невидимому, так просто овладеть. В каждом "художественном центре" живут тысячи и тысячи таких художников, большинство которых ищут только новой манеры. Они без воодушевления, с холодным сердцем, спящей душой создают миллионы произведений искусства.
"Конкуренция" растет. Дикая погоня за успехом делает искания все более внешними. Маленькие группы, которые случайно пробились из этого хаоса художников и картин, окапываются на завоеванных местах. Оставшаяся публика смотрит, не понимая, теряет интерес к такому искусству и спокойно поворачивается к нему спиной.
Незримый Моисей нисходит с горы, видит пляску вокруг золотого тельца. Но с собой он все же несет людям новую мудрость. Его неслышную для масс речь все-таки прежде всех других слышит художник. Он сначала бессознательно и незаметно для самого себя следует зову. Уже в самом вопросе "Как" скрыто зерно исцеления. Если это "Как" в общем и целом и остается бесплодным, то в самом "иначе", которое мы и сегодня еще называем "индивидуальностью", все же имеется возможность видеть в предмете не одно только исключительно материальное, но также и нечто менее телесное, чем предмет реалистического периода, который пытались воспроизводить как таковой и "таким, как он есть", "без фантазирования".*
Если это "Как" включает и душевные эмоции художника и если оно способно выявлять его более тонкие переживания, то искусство уже на пороге того пути, где безошибочно сможет найти утраченное "Что", которое будет духовным хлебом наступающего теперь духовного пробуждения. Это "Что" уже больше не будет материальным, предметным "Что" миновавшего периода, оно будет художественным содержанием, душой искусства, без которой ее тело ("Как") никогда не будет жить полной здоровой жизнью, так же, как не может жить отдельный человек или народ.
Это "Что" является содержанием, которое может вместить в себя только искусство; и только искусство способно ясно выразить это содержание средствами, которые только ему, искусству, присущи.

В заключение мне хочется сказать, что, по-моему, мы все более приближаемся к эре сознательного, разумного композиционного принципа; что художник скоро будет гордиться тем, что сможет объяснить свои произведения, анализируя их конструкцию (в противоположность чистым импрессионистам, которые гордились тем, что ничего не могли объяснить); что мы уже сейчас стоим на пороге эры целесообразного творчества; и что этот дух живописи находится в органической прямой связи с уже начавшейся эрой нового духовного царства, так как этот дух есть душа эпохи великой духовности.

Книга "О духовном в искусстве" всегда имела большое влияние на творчество художников и их подход к искусству, и это ее влияние все растет и растет.

Кандинский и Малевич актуальны в любое время... Именно сейчас есть возможность упадок в шоу бизнесе восполнить подьемом в искусстве.

Каждый человек уникален и у каждого должна быть своя уникальная картина, написана специально для него или им с помощью профессионального художника. Учитывая его уникальную личность. Картина скорее всего должна быть абстрактной, чтобы человек не концентрировался на обьектах... Картина глядя на которую человек смог-бы отвлечся от своих забот и проблем, восстановил запас сил и энергии...

Именно абcтрактные картины выполняют эту функцию... Потому что в них минимум техники и вселенная содержания. Это дверь. Дверь в темноте. Дверь к свету...