Печальные повести о трех принцессах

Печальные повести о принцессе Грезе – Мелисинде Триполийской, принцессе Марии Антиохийской и принцессе Агнесе Французской.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Любовь – это сон упоительный,
Свет жизни, источник живительный.
В ней муки, восторг, в ней весна;
Блаженства и горя полна,
И слезы,
И грезы
Так дивно дарит нам она.

Но чужды мне девы прекрасные,
Объятья безумные, властные,
И шелковых кос аромат,
И очи, что жгут и томят,
И лепет,
И трепет,
И уст упоительный яд.

Люблю я любовью безбрежною,
Нежною,
Как смерть, безнадежною;
Люблю мою грезу прекрасную,
Принцессу мою светлоокую,
Мечту дорогую, неясную,
Далекую.
Из царства видений слетая,
Лазурным огнем залитая,
Нисходит на землю она,
Вся сказочной тайны полна,
И слезы,
И грезы
Так дивно дарит мне она.

Люблю – и ответа не жду я,
Люблю – и не жду поцелуя.
Ведь в мире одна красота –
Мечта, дорогая мечта;
И сладкой
Загадкой
Теперь моя жизнь объята.

Люблю я любовью безбрежною,
Нежною,
Как смерть, безнадежною;
Люблю мою грезу прекрасную,
Принцессу мою светлоокую,
Мечту дорогую, неясную,
Далекую!

Э. Ростан (пер. Т. Щепкиной – Куперник)

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

В начале 20-го века очень популярна в России была пьеса французского писателя Эдмона Ростана «Далекая принцесса», переведенная на русский язык Татьяной Щепкиной-Куперник под названием «Принцесса Греза», сюжет которой взят из средневековой книги «Жизнеописания трубадуров». Сейчас больше известна другая пьеса этого автора про длинноносого поэта Сирано де Бержерака, современника д’Артаньяна. В пьесе рассказывается о поэте-трубадуре Джауфре Рюделе, который жил в 12-ом веке в южной Франции; он заочно влюбился в далекую принцессу Мелисинду, дочь Триполийского графа Раймунда, из палестинских владений крестоносцев, рассказы о красоте и добродетелях которой разносили по свету возвращавшиеся из Святой земли паломники (город Триполи находится сейчас в Ливане). Поэт сочинил немало стихов о своей возлюбленной, а когда тяжело заболел, отправился на корабле, чтобы повидать свою любимую перед смертью. Принцесса Мелисинда была уже тогда просватана за византийского императора Мануила, но она пришла на корабль к умирающему трубадуру, которого она тоже знала по его стихам, и поэт умер в ее объятиях. Оплакав своего рыцаря, принцесса отказалась от ожидавшего ее блестящего замужества и ушла в монастырь.

Книга о трубадурах была написана лет через сто после смерти Рюделя; сведения, которые в ней приводятся об этом поэте, да и о других, нельзя считать достоверными, слишком много там вымыслов, слухов и противоречий с иными источниками. Однако не все здесь чистая выдумка: несомненно, что такой поэт существовал, известно и несколько его стихов о любви к далекой прекрасной даме. Королева Элеонора наверняка знала его лично и как поэта, и как человека из знатного рода, принца города Блайи, находившегося в ее аквитанских владениях. Слово «принц» здесь означает не то, что он был сыном короля, а титул, который происходит от латинского слова «правитель», а на русский язык часто переводится словом «князь». Почти наверняка побывал он и в Палестине, но дальше у историков начинаются разногласия. Некоторые считают, что он был там во время Второго крестового похода, и тогда же умер, не позже 1149-го года. Другие полагают, что умер он в 60-ых годах, но предсмертная поездка в Палестину – только легенда, а любовь к далекой принцессе – просто поэтический прием (что делать, историки всегда стремятся приземлить прекрасные романтические легенды). Да и с принцессой тоже неясно, ее имени нет в «Жизнеописаниях трубадуров». Мелисиндой она была названа позже, возможно, уже в 19-ом веке, и отождествлена с известной из хроник дочерью триполийского графа Раймунда, к которой сватался византийский император Мануил.
Стихи, с которых начинается очерк, в пьесе приписаны Рюделю, но это скорее стилизация под его поэтическую манеру, принадлежат они, можно сказать, даже не Ростану, а переводчице Щепкиной-Куперник.

Теперь после легенд мы вступаем на более твердую почву исторических событий, описанных в византийских и европейских хрониках и других документах. Византийский император Мануил, в гостях у которого были Людовик с Элеонорой во время Второго крестового похода, и который тогда только что женился на немецкой принцессе Берте – Ирине, в 1160-ом году потерял свою супругу. За это время жена не родила ему сына – наследника престола, а только единственную дочь Марию. Поэтому в Константинополь из Венгрии привезли принца Белу, второго сына короля, переименовали его в Алексея и стали воспитывать, как византийского принца. Предполагалось женить его на Марии, чтобы эта пара и заняла византийский престол, а при удаче можно было надеяться включить Венгрию в состав Византийской империи.

Но вот умерла Ирина, и Мануил снова собрался жениться. Посланцы императора отправились сразу к двум кандидаткам в невесты – к той самой Мелисинде Триполийской, героине пьесы (но не обязательно книги о трубадурах), а также к Марии Антиохийской. Мария была двоюродной сестрой Элеоноры, старшей дочкой Раймунда Пуатье; Элеонора должна была встретиться с ней, еще маленькой девочкой, когда она была в гостях у дяди во время крестового похода. Мария считалась необыкновенной красавицей; как писал византийский хронист: «В сравнении с нею решительно ничего не значили и всегда улыбающаяся и золотая Венера, и белокурая и волоокая Юнона, и знаменитая Елена, которых древние за красоту обоготворили, да и вообще все женщины, которых книги и повести выдают за красавиц».
Переговоры о браке велись с матерью Марии Антиохийской княгиней Констанцией, второй муж которой Рено Шатильонский сидел в то время в турецком плену. Византийцы предпочли Марию не столько из-за ее красоты, сколько по политическим соображениям. Антиохия была лакомым куском; византийцы потеряли ее во время турецкого нашествия, сто лет тому назад, и не смогли вернуть во время Первого крестового похода, теперь же предоставлялась возможность если не вернуть город, то по крайней мере усилить свое влияние в нем. От Мелисинды же отказались под не очень благовидным предлогом, сославшись на ее душевное нездоровье. Если нездоровье заключается в том, что Мелисинда предпочла уйти в монастырь, как говорится в пьесе, вместо того, чтобы попасть в золотую византийскую клетку, то она была права, особенно если бы знать наперед дальнейшую судьбу Марии.
Не сразу, а где-то на восьмом году брака Мария родила императору сына Алексея, наследника престола. Венгерского Белу - Алексея вернули обратно в Венгрию, где после ранней смерти своего бездетного старшего брата он стал королем под именем Бела III; его предполагаемую невесту выдали замуж за Ренье Монферратского, брата Конрада, героя обороны Тира и кандидата в Иерусалимские короли. Когда принцу Алексею исполнилось 11 лет, ему привезли из Франции 8-летнюю невесту Агнесу, младшую дочь короля Людовика VII. Девочку крестили заново, по православному обряду, дав ей более привычное для Византии имя Анна, и обручили с малолетним принцем.
Не прошло и года со времени приезда юной невесты в Константинополь, как умер император Мануил (в 1180-ом году), и с этого момента началась темная полоса в истории Византии. Поскольку Алексей пока не мог управлять государством, регентшей при нем стала вдова Мария; она недолго оставалась в одиночестве, ее любовником и соправителем стал молодой племянник Мануила Алексей (опять Алексей, а дальше их будет еще больше, но такое уж это было любимое имя), который то ли получил, то ли сам себе присвоил высший титул в империи (после императора, конечно) «протосеваст». Титул-то он заимел, но настоящего государственного ума не нашлось ни у него, ни у Марии. Мануил придерживался, если можно так выразиться, «прозападной» политики: у него и советники были европейские, и личную стражу он набрал из европейцев (своим-то он не очень доверял), и большие привилегии дал европейским, в основном итальянским, купцам, и даже невесту для сына выписал из Франции; вдова со своим Алексеем продолжала, в общем, ту же линию. Пока был жив Мануил, многочисленные недовольные «патриоты» были вынуждены молчать, но теперь они начали группироваться вокруг Марии-царевны и ее мужа, хотя он тоже был с запада. Эта ссора двух Марий не осталась в императорском дворце, она вылилась в побоища на улицах Константинополя. И тут пришел Андроник!
Вспоминается сказка про теремок, в котором сначала возилась всякая мелкота вроде мышки - норушки да лягушки – квакушки, а потом пришел Медведь Всех Давишь и все разрушил. В детской сказке зверюшки сумели разбежаться, но в Византии – не успели. Биография Андроника заслуживала бы отдельного рассказа, но она довольно подробно изложена в очень интересной книге Игоря Можейко «1185 год». Этот писатель более известен как фантаст Кир Булычов, но когда он писал книги о реальной истории, своей специальности, он подписывался своей настоящей фамилией. Поэтому я ограничусь только кратким описанием этого персонажа. Андроник был двоюродным братом и ровесником Мануила, он считал себя обиженным судьбой, поскольку престол достался не ему, а брату. Он был высок, красив, силен, артистичен, любим женщинами, был отважным воином, но плохим полководцем. В любви он соперничал с императором: когда Мануил завел себе любовницу Федору, Андроник тут же приударил за ее сестрой; когда Мануил женился на Марии, Андроник в Антиохии сватался к ее младшей сестре, но был вынужден отказаться, когда его предупредили от имени императора, что он раньше лишится головы, чем женится на ней. Авантюризм не раз доводил Андроника до беды – за заговор против императора, действительный или мнимый, он несколько лет просидел в тюрьме, какое-то время даже в цепях, со второй попытки бежал оттуда, потом покаялся перед императором и был прощен, а через несколько лет снова был вынужден пуститься в бега. За несколько лет до смерти Мануила Андроник в очередной раз пришел с покаянием и был отправлен в почетную ссылку подальше от столицы, в городок на берегу Черного моря.
После смерти Мануила Андроник поначалу сидел тихо в своем городе и ждал, пока яблочко власти созреет и само упадет ему в руки, а в Константинополе действовали в «партии патриотов» его сыновья. Но вот в городе начались уличные беспорядки и резня иноземцев, тогда Андроник понял, что пришло время действовать и ему самому, и он с небольшим отрядом сторонников не спеша двинулся к столице. Подойдя к Константинополю, он обнаружил, что на его стороне почти все византийцы, в том числе и армия. Тогда он вошел в город и произнес речь, в которой клялся в верности малолетнему императору Алексею и утверждал, что пришел только для того, чтобы избавить его от плохих помощников и советчиков. Вскоре скоропостижно скончались Мария-царевна и ее муж, упорные слухи утверждали, что их отравили. Затем был арестован и ослеплен протосеваст Алексей; арестована и предана суду (все по закону!) Мария-вдова. Ее приговорили к смертной казни за государственную измену (продала родину иностранцам), хотя она всего лишь продолжала политику своего мужа. Но императрицу нельзя было казнить только по приговору суда, требовалась подпись императора; Андроник сам пошел к Алексею и заставил его подписать смертный приговор матери. Алексей плакал, но подписал; рядом плакала его невеста; Андроник погладил ее по головке и сказал: «Не бойся, девочка, тебя здесь не обидят».
Марию задушили в тюрьме по приговору суда; перед смертью ей показали подпись ее сына на приговоре. Затем Андроник объявил войну коррупции, которая была сущим бедствием в этой стране с бюрократическим управлением; начались аресты и казни чиновников в столице и во всей стране. Этим он приобрел еще большую популярность; «народ потребовал», чтобы Андроника короновали как императора-соправителя. Андроник отказывался, его силой тащили к трону и водружали на него императорскую корону. Но это, конечно, был еще один спектакль, которые он так любил, и немало разыграл в своей предыдущей жизни. Андроник тут же произнес очередную речь, в которой опять клялся в своей верности императору Алексею, а через месяц приказал привести мальчика в свой дворец и там задушить. Андроник пнул тело мальчика ногой, сказал: «Твой отец негодяй, а мать – шлюха», и велел бросить труп в море. Невесту Агнесу-Анну, которой тогда едва ли исполнилось 12 лет, он сделал своей наложницей, а через некоторое время официально с ней обвенчался, хотя у него была в то время другая законная жена. Андронику было уже тогда за 60, но здоровье у него было прекрасное (а ведь его ровесник Мануил уже скончался), ему было мало юной жены, он завел себе целый гарем из певиц, музыкантш и танцовщиц, и как писал тогдашний хронист: «подобно петуху во главе своих кур, или козлу впереди своих коз, или Дионису, окруженному менадами и вакханками, вел он за собой своих любовниц» во время праздников, которые стали часто устраиваться.
Объявленная борьба с коррупцией уже вскоре обернулась просто террором ради террора, хватали, сажали и казнили всех хоть сколько-нибудь заметных людей, зачастую родственников императора, их судили, а поскольку применялись пытки, недостатка в признаниях и оговорах не было. Дела в государстве при этом шли все хуже, начались мятежи в провинциях; Исаак Комнин (из императорской семьи) захватил Кипр и объявил себя императором. Восстали Болгария и Сербия и в кровопролитной войне отвоевали свою независимость; сицилийские норманны тоже оторвали большой кусок византийской территории (в нынешней Греции). Прошло всего два года после прихода Андроника, и любовь к «народному царю», каким он поначалу представлялся, сменилась ненавистью. Нужен был только повод для восстания, и он появился, когда пришли арестовывать Исаака Ангела, дальнего родственника императора. Тот решил не сдаваться, зарубил мечом чиновника, который пришел во главе стражников, и укрылся в храме Святой Софии. Стражники поначалу не решились вломиться в храм, а когда они получили такой приказ, было уже поздно. Собравшийся народ увидел хороший пример сопротивления, он отбил стражников, а потом освободил из тюрем заключенных. Многие из них были из влиятельных семей, терять им было нечего, их ждали только пытки и казнь, поэтому они и возглавили борьбу. Уже через несколько часов весь огромный город был охвачен восстанием; Исаака Ангела тут же короновали как императора, хотя он к этому совсем не стремился; народ начал штурмовать императорский дворец.
Андроника, на его беду, не было в это время в городе, он развлекался с девками в загородном дворце. Он успел все-таки добраться до своего столичного дворца, где оставалась еще верная ему охрана, сам стрелял в нападавших, а потом сбежал на стоявший в проливе корабль, прихватив с собой юную жену Анну и еще одну музыкантшу-любовницу. Он собирался, видимо, добраться до Руси, где был еще жив и правил в Галиче его старый друг Ярослав Осмомысл, у которого Андроник скрывался в старые времена, после бегства из тюрьмы. Можно было бежать и в Грузию, где у него тоже были друзья, приобретенные во время прошлых скитаний. Но ему не повезло, в это время разбушевалась буря, и корабль выбросило на берег. Из города подошли повстанцы, и не обращая внимания на все его оправдания, из какой знатной он семьи и как много он сделал для народа, на слезы и мольбы бывших с ним женщин, поволокли его в город. По дороге ему выбили зубы, выдрали волосы и бороду, отрубили руку; когда в таком виде он предстал перед новым императором, тот без разговоров отправил его в тюрьму, где ему не давали ни пищи, ни воды. На третий день он был еще жив, его выволокли на площадь, выкололи глаза, посадили на облезлого верблюда и повезли на ипподром. По дороге толпа издевалась над ним, в него бросали камни и грязь, на ипподроме его привязали вверх ногами и стали резать мечами. Так в муках окончил Андроник свою бурную жизнь; говорят, что перед смертью он повторял окровавленными губами: «Зачем вы так гневаетесь на сломанный тростник?»
Новый император Исаак Ангел не совсем по-ангельски позаботился казнить сыновей Андроника и его ближайших родственников; двоих его внуков все же удалось спасти, переправив их в Грузию. Молодую жену Анну не тронули, через некоторое время она нашла себе покровителя и неофициального мужа, вельможу Федора Вранаса. Обвенчаться, однако, они не могли, потому что Анна считалась уже дважды императрицей, и выйти замуж за человека ниже ее по статусу было недопустимо по византийским понятиям.
В царствование Исаака мимо Константинополя прошло в Третий крестовый поход немецкое войско под командованием Фридриха Барбароссы; византийцы повели себя по отношению к крестоносцам, можно сказать, предательски, так что Фридрих уже всерьез готовился к штурму города, но этот конфликт все же был улажен мирно, и крестоносцы двинулись на восток, навстречу своей несчастной судьбе.
Византийцы начали войну с болгарами и сербами, пытаясь вернуть их в свое владение; во время этой не слишком удачной войны Исаак был свергнут с престола своим братом, который стал новым императором под именем Алексей III. Исаак был ослеплен и посажен в тюрьму вместе со своим молодым сыном Алексеем (этого все же не ослепили).
А в Европе готовились к новому крестовому походу, ведь Третий поход был неудачен, Иерусалим так и остался в руках мусульман. Однако после всех неудач стало трудно находить энтузиастов, готовых участвовать в походе, а еще труднее – добывать необходимые, и немалые, деньги. Войско все же набрали, командовать им стал Бонифаций Монферратский, уже третий брат из этого знаменитого семейства; но денег было мало. Договорились с венецианцами, что те на своих кораблях перевезут войско в Египет, по которому намечалось нанести удар; выдали аванс и договорились о сроках, когда будет выплачено остальное. Крестоносцы собирались в Венеции, их поселили на острове вблизи города и снабжали продовольствием; но когда оставшиеся деньги не были выплачены в договорный срок, снабжение прекратилось, в лагере начались болезни и голод, войско оказалось в заложниках у венецианцев. В то время в Венеции правил дож Энрико (Генрих) Дандоло, 90-летний совершенно слепой старец, но несмотря на это, человек чрезвычайно умный, хитрый и энергичный (звание «дож» означает то же, что и «дуче», т.е. вождь). Он предложил вождям крестоносцев оплатить недостачу участием в боевых действиях против конкурента – портового города Зара (Задар), который находится на берегу Адриатического моря, на территории нынешней Хорватии. Вожди, поставленные практически в безвыходное положение, согласились, но от остальных это скрывали до самого начала военных действий, поскольку воевать-то приходилось с христианами, что грубо нарушало принципы крестоносного движения.
Город взяли штурмом, за что получили порицание от Римского Папы, но до отлучения от церкви дело не дошло. Казалось бы, теперь можно было приступать к основной цели похода – наступлению на Египет, но получилось иначе. В лагерь крестоносцев прибыл бежавший из тюрьмы сын бывшего императора Исаака Алексей и стал уговаривать их «восстановить справедливость» и вернуть на трон Исаака, уверял, что византийцы только и ждут момента, чтобы свергнуть нынешнего императора; за помощь он обещал большие деньги, участие византийского войска в крестовом походе, и даже подчинение православной церкви Римскому Папе. Крестоносцы не только издавна зарились на византийские богатства, но и обвиняли Византию в том, что она мало помогает общему делу христиан, а иногда и прямо предает крестоносцев мусульманам, поэтому они не очень возражали против такой перспективы. Венецианцев это тоже вполне устраивало, они надеялись если не изгнать полностью конкурентов (генуэзцев и пизанцев) из Византии, то получить большое преимущество над ними (по некоторым данным, венецианцы сами и организовали побег Алексея из тюрьмы, так что дальнейшие события в значительной мере их рук дело). Даже Папа, которому обещали исполнение его голубой мечты – подчинение константинопольской церкви, особенно не возражал, и армия двинулась на Константинополь.
Когда крестоносцы высадились у города, оказалось, что византийцы не так уж жаждут поменять власть, пришлось блокировать город с моря и суши и начать осаду. Император Алексей III попытался было сделать вылазку во главе большого отряда, но нервы у него оказались слабы, он не решился дать сражение и вновь укрылся за стенами, а в ту же ночь вообще сбежал из города. Из тюрьмы выпустили старого и слепого Исаака, который вновь стал править вместе со своим сыном Алексеем (уже Четвертым). Пришло время расплачиваться с крестоносцами, но своих денег у императоров было мало, а горожане вовсе не желали раскошеливаться ради пришельцев. В городе произошел мятеж, на трон посадили очередного Алексея (Пятого), у которого было прозвище Мурзуфл, что можно перевести, вспомнив нашего недавнего вождя, как «Бровеносец». Старый Исаак сам умер от огорчения, а его сына убили; крестоносцы поняли, что обещанных денег им не видать, и начали готовить решительный штурм города. Новый император не мог противопоставить нападавшим ничего серьезного, кроме своих грозно насупленных бровей; стены города были высоки и крепки, византийское войско многочисленно, но лишено боевого духа. Крестоносцы шли на штурм с суши и моря, венецианцев вел в бой лично, с мечом в руке, старый и слепой, но решительный дож Дандоло. Первый натиск византийцам удалось отбить, но через три дня, помолясь усердно Богу, крестоносцы повторили штурм, и уже вскоре на башнях городской стены взвились знамена атакующих. Город пал, император бежал, запылал огромный пожар, торжествующие победители начали трехдневный разгром и грабеж города, как это было им заранее обещано вождями.
В одном из дворцов крестоносцы обнаружили дрожащую от ужаса толпу знатных женщин, среди которых находилась бывшая императрица Агнеса-Анна; к ней отнеслись с достаточным уважением, «она все ж королевская дочка» и сестра правившего в то время французского короля Филиппа; пощадили и бывших с ней дам. Остальные же горожане испытали насилия и убийства, хотя и не такие ужасные, которые бывали при взятии мусульманских городов. Воины Христа не стеснялись разорять и грабить церкви и монастыри, множество священных реликвий перекочевало с этого времени в церкви и часовни рыцарских замков Западной Европы. Тогда же была похищена из собора Святой Софии знаменитая Туринская плащаница, покрывало, которым, как считается, было укрыто тело Иисуса Христа после казни, и на котором с тех пор запечатлелся его облик. Эта плащаница какое-то время находилась неизвестно где в Европе, потом пережила несколько пожаров, а в настоящее время находится в Италии, в соборе города Турина; верующим показывают ее в течение нескольких дней один раз в 25 лет. Крестоносцы в эти дни разрушили множество старинных и знаменитых памятников искусства; бронзовые статуи они переплавляли на монеты, а остальные просто ломали.
Венецианцы поступили немного более цивилизованно, они увезли к себе статуи четырех бронзовых коней, украшавшие константинопольский ипподром, и поставили их на фронтоне собора Святого Марка, апостола, евангелиста и небесного покровителя Венеции. Эти статуи были изготовлены в Греции лет за 300 до новой эры; римский император Нерон, ограбив Грецию, увез статуи в Рим, а в четвертом веке новой эры император Константин Великий, перенеся столицу в город, впоследствии названный его именем, перевез туда и многие сокровища Рима, в том числе и этих коней. Наполеон, захватив северную Италию, увез коней в Париж, чем венецианцы были ужасно недовольны (см. Конан Дойль, «Приключения бригадира Жерара»), а после победы над Наполеоном кони вернулись в Венецию, где и находятся в настоящее время.
В захваченной части Византии крестоносцы учредили новое государство, получившее название Латинской империи со столицей в Константинополе, выбрали и нового императора, Балдуина Фландрского. Агнеса-Анна осталась в городе; теперь ее прежняя императорская «вдовья честь» уже не мешала, и она обвенчалась со своим Федором Вранасом, который получил какую-то должность в новой империи. Умерла она еще через 15 лет, в возрасте около пятидесяти.
Восточная, азиатская часть империи осталась еще византийской, главным городом там была Никея, куда сбежали из разгромленного Константинополя те, кто смогли. Когда то, во время своего великого нашествия, турки захватили этот город и сделали его столицей «Румского» (Римского) султаната; потом во время Первого крестового похода объединенная армия крестоносцев и византийцев освободила город и вернула его империи, а столица турецкого султаната была перенесена на восток, в Конью. Теперь Никея стала столицей государства, которое получило название Никейской империи; императором был избран знатный византийский вельможа Федор Ласкарис. Два беглых императора Алексея, Третий и Пятый (Мурзуфл), никому не нужные, все еще ссорились между собой; Алексей Третий заманил к себе своего зятя Мурзуфла и выколол ему глаз (или оба). После этого Мурзуфл попал в плен к крестоносцам и был казнен, а Алексей Третий после долгих скитаний пропал без вести.
Прошло около 50 лет со времени раздела Византии, и на Ближний Восток пришла победоносная монгольская армия под командованием хана Хулагу, внука Чингис-хана. Монголы заключили союз с византийцами против мусульман, и разгромили турецкую армию Конийского султана. Тогда Никейский император смог повернуть всю свою военную силу на запад и вернуть Константинополь. Так окончила свое существование Латинская империя, но титул императора еще сохранялся какое-то время, хотя и лишенный реального содержания. Им весьма гордился Карл Валуа, брат французского короля Филиппа IV Красивого, герой романов М. Дрюона.
Возрожденная Византийская империя прожила еще около 200 лет, постепенно уменьшаясь в размерах под ударами турок (теперь турки назывались османами, по имени их вождя, правившего в 13-ом веке), пока от нее не остался один осажденный турками Константинополь. В 1453-ем году турки штурмовали и захватили великий город, последний византийский император Константин Палеолог пал в бою на его улицах.