Как я стал негодяем, быль

Как-то в самом начале 2000-х, истерзанный периодической безработицей, поехал я попытать судьбу в стольный город Киев. Подходящую работу нашёл довольно быстро, но, как и всегда в таких случаях, до первой полновесной получки нужно было ждать порядка полутора месяцев. Денег было в обрез, и даже расходы на транспорт пробивали ощутимую брешь в и без того мизерном ежедневном бюджете.
На работу было ехать достаточно далеко, почти по всему проспекту Победы. Контролёры тогда свирепствовали вовсю, и встреча с ними грозила как минимум существенным опозданием на работу со всеми вытекающими моральными и финансовыми последствиями. Поэтому «volens nolens», как говаривали римские гладиаторы перед выходом на арену, но каждый рабочий день приходилось грустно расставаться со стоимостью знаменитого киевского батона.
Как известно, бедность развивает не только терпение, но и наблюдательность. Очень скоро я подметил, что добираюсь на одних и тех же троллейбусах, а природная сообразительность услужливо подсказала, что вряд ли городское трамвайно-троллейбусное управление отягощает свою транспортную деятельность частой заменой комбинаций компостеров.
Голь на выдумки хитра. Уже через считанные дни в специально заведённом блокнотике между страничками с бортовыми номерами объезженных мною троллейбусов лежали прокомпостированные в них проездные талоны. А чтобы не травмировать честно платящих за проезд достаточно обеспеченных для этого граждан присутствием в их законопослушной среде откровенного «зайца», каждый раз я с индифферентным видом пробивал старенький где-нибудь подобранный талончик и сливался со ждущими своей остановки массами.
В одно чудесное субботнее утро я сел в один из «моих» троллейбусов. Народ в салоне можно было сосчитать по пальцам любой руки, поэтому устраивать мини-спектакль с пробивкой талона я не стал, а сразу устроился на заднем сидении. Соседками оказались задумчивого вида весьма миловидная женщина и весёлая очень даже симпатичная девушка с котом на коленях, хвост которого я нечаянно задел, усаживаясь поудобнее.
Рассыпавшись в извинениях перед котом и хозяйкой, в оправдание своей рассеянности я поведал им, что каждый раз, оказавшись в троллейбусе, целиком углубляюсь в воспоминания о своей бабушке. Всю свою жизнь она беззаветно посвятила троллейбусной идее, и сам Дзержинский вручал ей Почётный значок «Красный вагоновожатый» Ямало-Ненецкого автономного округа вкупе с отрезом сатина на форменные колготки. Вагон мирно ехал, кот и его владелица благосклонно внимали моему повествованию. Но когда я дошёл до рассказа, как в войну бабушка водила партизанский троллейбус, за что была награждена орденом Кутузова (троллейбус был с одним стеклом), идиллия закончилась. Задумчивая женщина резко поднялась, и предо мной предстала сама беспощадная Немезида, словно карающим мечом взмахнувшая контролёрским удостоверением. Проклиная лень-матушку и извечное русское «авось!», приняв самый недееспособный вид, я достал свои потенциальные неприятности из кармана и вложил их в бестрепетную контролёрскую руку. С пренебрежительной ухмылкой Немезида сравнила мой талон с образцом, и в её глазах торжество палача начало меняться растерянностью и недоумением жертвы: она же видела, что я ничего не пробивал! Не поверив самой себе, она пробила на бумажке рисунок ближайшего компостера – он, естественно, оказался идентичным. Смысл её дальнейших действий остался мне непонятным, но надо отдать ей должное: она не поленилась обойти все компостеры в троллейбусе и проверить комбинации отверстий каждого. Результат был легко предсказуем.
По возвращении из компостерного круиза на лице богини отражалась мучительная борьба между жизненным опытом, утверждавшим: «Чтобы не получать глупых ответов, не задавайте глупых вопросов!», и жгучим желанием всё-таки спросить: «Откуда у вас этот билет?», на что, естественно, немедленно бы последовало: «Вы же сами видели – из кармана!». Борьба закончилась ничем – тут как раз подоспела моя остановка. С максимальной интеллигентностью сдавленно просипев: «Простите, мне пора…», - я поспешно покинул ставший таким негостеприимным салон, не попрощавшись с котом и собеседницей и даже не забрав пресловутый проездной документ.
Уверен: она меня не простила. Более того, через всё увеличивавшееся между нами расстояние всей спиной я чувствовал её ненавидяще-тяжёлые мысли: «Фокусник? Гипнотизёр? Нет, скорее всего, мошенник и аферист. Негодяй!..»
Я дождался первой получки и стал ездить как все благопристойные пассажиры, добросовестно пробивая талончики и безжалостно выбрасывая их по окончании поездки. Но сознаюсь: увы, ни тогда, ни в последующие годы меня ни разу не охватывали стыд и раскаяние, никогда не захлёстывало неодолимое желание заглянуть в ближайший банк и возместить трамвайно-троллейбусному управлению славного города Киева нанесённый ему материальный ущерб. Напротив, иногда вспоминая этот эпизод, я бессовестно улыбаюсь.

Так я и остался негодяем…