Аванс

Аванс

Получил вчера в аванс — пятьдесят рублей. Подходит ко мне секретарь комсомола, а в руке у него ведомость со взносами, и с меня причитается три рубля. Ну что ж, раз надо — значит надо. Вынул я из кошелька трёшку. Ничего, сорок семь — это ещё деньги!
А на носу — 8 марта. Значит, скидываться на наших дорогих женщин. Их шестьдесят, нас пятнадцать. Чтобы купить подарки на всех — по пять рублей надо с носа. Ну что ж, раз надо — значит надо. Вынул я из кошелька пятёрку. Ничего, сорок два — это ещё тоже деньги.
А тут в столовую «Яву» завезли, а у меня как раз последняя сигарета во рту дымится! Кинулся я в столовую, очередь отстоял, и, слава Богу, ограниченно давали, не больше пяти пачек. Вынул я из кошелька две рублёвки. Что ж, сорок — прожить можно.
Вернулся в цех, а тут мой кореш: «Слухай, — говорит, — на водку не хватает!» «Много?» — спрашиваю. «Да нет! Тридцать копеек настрелял, ещё червонец нужно нарисовать». Объяснил я ему ситуацию свою, он вздохнул, и пошёл дальше, копейки стрелять. Только гляжу — через пять минут опять бежит, и в руках книгу тащит. «Слухай, — говорит, — кореш! Я тут книжонку принёс, избранное Высоцкого, в Нью-Йорке выпущена. Я за неё сороковник отдавал, но тебе, по дружбе, за двадцатку сплавлю». «Не, — говорю, — двадцатка — это много». А у самого глаза загорелись. «За чирик — возьму!» Ну, в общем, поспорили мы с ним, поспорили, и сговорились на пятнадцати рублях. Всё-таки Высоцкий, из Нью-Йорка! Ведь надо. Ну что ж, раз надо — значит надо! Вынул я из кошелька червонец, и пятёрку, помятую да засаленную. Двадцать пять — это, конечно, не деньги, но у жены получка скоро, авось выкрутимся.
Иду я домой мимо цветочной палатки, и тут, как назло, вспоминаю: сегодня же пятая годовщина совместной с женой жизни! Ведь обидится, если цветов не принесу. А время предвесеннее, одна гвоздичка — два рубля стоит! Хотел я две купить, да вспомнил, что на могилу это вроде бы! Ну что ж, думаю, куплю три! А как очередь моя подошла, продавщица и говорит: «Последние пять остались! Будете брать?» И то правда, думаю, возьму три, а две ей деть будет некуда! Да к тому же, годовщина-то пятая, жену надо уважить. Ну что ж, раз надо — значит надо. Вынул я из кошелька десятку и взял пять роз, т.е. тьфу… гвоздик!
Подхожу к самому дому, и вижу — тёща идёт. Ох, думаю, у неё же завтра день рождения. Побежал я в универмаг, в отдел, где этими… статуэтками разными торгуют. Она любитель у меня искусства. Смотрю, баба голая стоит, Венера называется. Ну, это, думаю, то, что надо. Бегу пробивать четырнадцать рублей семьдесят восемь копеек. Взял я всё это, и пошёл домой.
Жене цветы отдаю, потом тёще эту, Венеру голую. Они все обрадовались, расцвели, целоваться лезут. А я тут ещё книгу вытаскиваю. Ну, жена тогда что-то подозревать стала, натурально, и спрашивает осторожно: «Откуда ж ты, котик, деньги взял?» а я ей кошелёк-то и протягиваю, а в нём всего лишь двадцать две копейки. С женой обморок, упала она и прямёхонько на статуэтку. Тёща как подпрыгнет, да вазу с цветами на пол и грохнула.
А вот Высоцкий — до сих пор у меня стоит, потому как: вечный он и неподдельный. Настоящий поэт!