Вынужденная. Глава 1.

Глава 1.

   ...Ну, и что теперь делать?.. - сделав акцент на «теперь» спросил сам себя Евпатий, проклиная того диспетчера, который послал его на помощь тому, кто послал сигнал SOS с планеты, до которой он уже вряд ли долетит в ближайшее время. Его корабль, совершая вынужденную посадку, превратился в кучу обгорелого железа в клочьях желтой пены. Хорошо ещё, что прочнейший корпус пилотской кабины спас его от гибели, да общая система пожаротушения отработала «на полную катушку».
Газоанализаторы показали, что атмосфера вполне пригодна для дыхания человека. Температура и сила тяжести тоже вроде бы были вполне приемлемые.
  -Ну, спасибо тебе хоть на этом!.. - сказал Евпатий, снимая шлем, обращаясь неизвестно к кому.
Чистый воздух приятной прохладой влился в лёгкие. Космолетчик обернулся на свой корабль — некогда вполне приличный разведывательный субкрейсер класса BS – 1.02.
  -Черт! Черт! Черт!.. - не в силах сдержаться чертыхался Евпатий, смешно подпрыгивая на месте, топая ногами и молотя руками воздух.
   Высоко в небе ярко светило местное солнце, лаская лучами разозленного космолетчика. Он поднял голову к небу - « И солнце такое же желтое и небо такое же голубое... Чем тебе не Земля?..» - ухмыльнулся он про себя, щурясь на яркое солнце. «А может, это и есть Земля? Просто эта чертова черная дыра или что там было каким-то образом искривила пространство-время и меня выбросило на нашу же Землю, но лет так на несколько миллионов до того, как появился человек...» - пришла ему в голову идиотская мысль. Но, нет, в небе болтались две небольшие луны — чуда не произошло. «Вот и хорошо, что не произошло — ещё неизвестно, что лучше — оказаться на Земле, какой она была несколько миллионов лет назад или здесь и сейчас».
   Здесь — это на планете явно земного типа, но гораздо меньше в диаметре, находящейся в неизвестно какой звездной системе, в неизвестно какой галактике, в неизвестно каком секторе метагалактики. И все эти «неизвестно» означали только одно — его занесло куда-то очень, очень, очень и ещё много раз очень далеко от разведанного космоса. Не факт, что он вообще в пределах метагалактики. И связи никакой не было. Вообще никакой: ни допотопной радио-, ни ультрасовременной подпространственной. И даже привычного космического «фона» тоже не было. Как будто атмосфера планеты не пропускала вообще никаких сигналов ни туда, ни оттуда. В общем, бред какой-то...
   Но об этом Евпатию не хотелось думать. Об этом он подумает завтра... А сейчас нужно было разобраться с кораблем. То, что он больше никуда не полетит, было понятно и без диагностики. Но в корабле осталось много разных полезных вещей, не говоря уже о ЧК — чрезвычайном комплекте, который всегда размещался в рубке. Евпатий нажал на рукаве кнопку вызова биоробов. «Интересно, остался хоть один целый?» - подумал он, ожидая ответа. Прождав секунд тридцать, он поздно сообразил, что раз никакой связи нет, то и биоробы его не услышат. Придется лезть в корабль, который, между прочим, ещё дымился в районе двигательного отсека. А ведь там ещё и груз... В корабле что-то стонало, трещало, скрипело, лопалось и искрило, слышался грохот падающего металла. Стодвадцатиметровая металло-композитная туша корабля будто бы переживала предсмертные муки агонии, словно живое существо, выброшенное из привычной среды обитания и смертельно искалеченное.
   Евпатий влез по аварийному трапу в рубку, хотя для этого пришлось задействовать сервоприводы скафандра — конструкция трапа не предусматривала передвижения по нему туда-сюда, только оттуда. Он потому и назывался «аварийный». В рубке находился ЧК — чрезвычайный комплект — набор необходимых средств и материалов при вот таких вот посадках... Там было всё то, что может пригодиться пилоту разбившегося корабля, чтобы продержаться до прилета помощи. Евпатий со вздохом принялся откреплять ЧК от стены рубки, думая, что вот и его очередь пришла в ряду пилотов, потерявших свой корабль...
   Полутораметровый куб ЧК выдвинул гусеничный ход, повинуясь нажимаемым Евпатием кнопкам на консоли управления. «Хорошо, что ЧК управляется не дистанционно...» - с облегчением подумал он. Железный ящик, скрипя гусеницами, начал двигаться к определенному месту в стене рубки — выходу, который как раз имел размеры, позволяющие выпустить ЧК из корабля. «Блин, придется тебя уронить...» - глядя из выхода на землю сказал Евпатий, после того как термитный состав выжег аккуратную дыру в корпусе. Впрочем, содержимое ЧК из-за падения с 3-4 метров сильно не могло пострадать. ЧК последний раз скрипнул гусеничным ходом и опрокинулся из люка вниз. И с грохотом упал ровно гусеницами вверх. «Ну конечно! По-другому и быть не могло...» - пробурчал Евпатий. Он спустился по аварийному трапу вниз, подошел к ящику и начал нажимать кнопки, выпускающие опрокидыватели. С третьего раза ему удалось поставить ящик так, чтобы его можно было открыть.
   Штанина за что-то зацепилась, и он рефлекторно обернулся посмотреть — что там... И испуганно отскочил в сторону, вскрикнув от неожиданности — рядом с ним стояло какое-то существо, опускавшее свою конечность, которой оно только что потянуло его за штанину. Евпатий моргнул... и существа уже не было.
  -Блин! Да что за фигня здесь творится! - в сердцах выкрикнул бывалый космолетчик, ошалело крутя по сторонам головой и вытаскивая «детектор жизни».
   Если на этой планете была ещё и жизнь, да ещё и разумная, то вести себя здесь ему придется совсем по-другому... Нарушать правила пребывания на неколонизированных планетах ему совсем не хотелось. Ведь если это так, то он в течение первых двенадцати часов после посадки обязан (поставить бы тех, кто это придумал, на его место сейчас) оградить окружающий мир от своего присутствия куполом. Учитывая размеры корабля, купол должен быть метров 150 в диаметре. Проблема была в том, что установка, вырабатывающая нужное количество мономолекулярного материала, находилась в той части корабля, откуда до сих пор шел дым. И соваться туда ему что-то совсем не хотелось. Если бы работала подпространственная связь, то он мог бы передать сообщение об экстренной посадке и, в принципе, обойтись без установки купола. Но передать сообщение он не может, а поскольку в истории освоения космоса ещё не было случая, чтобы имея работающий передатчик, невозможно было с его помощью послать сигнал хоть кому-то, то возникала тупиковая ситуация. С одной стороны — он, Евпатий, жив, здоров, а значит обязан подать сигнал, а с другой — раз никакого сигнала нет, то его вполне могут посчитать погибшим, поскольку даже если бы он был жив, но без сознания, то автобуй всё-равно посылал бы кодированное сообщение на всех диапазонах с текущими данными о состоянии здоровья пилота в течение одних земных суток. Он и сейчас их посылает, но в циклическом виде, до того момента, когда здешняя атмосфера или что-то ещё заглушили все существующие на корабле виды связи. Считается, что за двадцать четыре земных часа сигнал подпространственного передатчика способен преодолеть расстояние, равное диаметру вселенной. Хотя, само понятие «диаметр вселенной» носило чрезвычайно условный характер, так как не существует числа, способного выразить эту величину... В общем, через двадцать часов Евпатия посчитают умершим, а корабль полностью уничтоженным, то есть вместе с пилотской кабиной. А такое, как всем известно, возможно только в двух случаях — либо при попадании в корабль из некоторых типов оружия, либо при попадании в поле действия черной дыры... Учитывая положение, в которое попал Евпатий, это было недалеко от истины.
   Он почувствовал, что у него начинает болеть голова от всех этих мыслей... Одно было хорошо — если он для всего остального человечества через двадцать часов умрет, то и «правила пребывания...» можно было послать к черту вместе с куполом.
   Со стороны корабля послышался шум и скрежет. На этот раз Евпатий не стал резко оборачиваться на источник шума, а несколько раз глубоко вдохнул и медленно повернулся всем телом, сжимая рукоять плазмопушки. Из разлома в обшивке корабля вылазил биороб; левая рука у него болталась на искусственных сухожилиях, работающей правой он помогал себе продраться сквозь дыру в борту. Выбравшись из дыры и заметив Евпатия, он тут же поспешил к нему со словами: «Нуждаюсь в помощи медицинского блока... Нуждаюсь в помощи медицинского блока...». Видимо, с головой у биороба тоже было не всё в порядке. Евпатий, который увидев хоть и покалеченного, но всё же дееспособного биороба, обрадовался было, но услышав его циклическую жалобу, сразу понял, что «лечить» тому придется не только руку.
Продолжая бубнить все ту же фразу, биороб подошел к ящику ЧК и сел на землю, прислонившись к нему спиной. Евпатий вспомнил, что хотел выставить датчик-анализатор жизни, он достал из ящика прибор и, активировав его, укрепил на земле в нескольких метрах от ящика. «Давай, расскажи мне всё про этот мир...» - сказал он, похлопав прибор по матовой поверхности.
  -Ну, что, болезный... давай теперь с тобой разбираться... - громко сказал Евпатий биоробу, не особенно надеясь, что тот его сейчас слышит.
   Однако, биороб все-таки повернул голову в сторону человека, услышав голос, но ничего не смог сказать, кроме уже надоевшей фразы, которую он продолжал бубнить. Его искусственный мозг был слишком поврежден, чтобы работать на уровне сознательного. Хотя тот факт, что у него остались реакции на внешние раздражители, и то, что он мог ходить, внушали надежду на восстановление.
   Евпатий вытащил из ящика медицинский блок и, на всякий случай, инженерный, если помощи одного медицинского блока окажется мало для починки биороба.
Получив от человека задание, медицинский и инженерный блоки принялись за работу. Опутали биороба паутиной датчиков-щупалец, диагностируя состояние его систем, и тут же приступая к лечению-ремонту. Евпатий прикинул, что эта работа займет у них часа три. Он продолжил разбирать содержимое ЧК — ящики, ящички, коробочки... Там было много чего полезного, но Евпатий почему-то был уверен, что, например, универсальный синтезатор корма для крупного рогатого скота, или генератор искусственной атмосферы ему здесь пока точно не понадобятся. Ага! Вот это как раз то, что нужно — модуль передвижения - что-то среднее между небольшим вертолетом-самолетом и вездеходом. Эта машина ему здесь ой как понадобится! Ящик с модулем занимал всю нижнюю треть ЧК, и для того, чтобы его вытащить пришлось разгрузить всё.
   Анализатор жизни подал сигнал о присутствии в радиусе ста метров живых существ. Евпатий взглянул на экран - анализатор выдал информацию: «обнаружено существование несуществующих форм разумной жизни, обнаружено существование несуществующих неклассифицированных форм животных...» и так далее. В общем, если верить анализатору, на этой планете существовало то, что не существовало...
  -Бред какой-то... - пробормотал космолетчик. Он откровенно ничего не понимал. Впрочем, он уже начинал привыкать здесь к этому... «Похоже, анализатору хана...» - сделал он вывод.
   Хотя в конце сообщения анализатора говорилось, что кроме несуществующих форм жизни здесь были и вполне существующие. Евпатий подошел к анализатору и включил режим принудительной самодиагностики, надеясь, что прибор просто «заглючил». «Да-а, более странных событий в моей жизни ещё не было...» - думал он, и ещё у него было ощущение, что это все ещё только цветочки... Ему захотелось пройтись по окрестностям и посмотреть на это «несуществующее существование». Но делать это без доклада анализатора опасно в незнакомой местности. Поэтому, он вынужден был дожидаться окончания самоотладки анализатора. Спешить все-равно было уже некуда.
   У него теперь было время более менее спокойно подумать над всем этим и может быть даже сделать какие-нибудь выводы. Но сначала нужно было что-нибудь съесть, да и выпить бы не помешало... Евпатий снова полез в рубку за едой. Он всегда хранил в рубке запас продовольствия, хотя это и было запрещено правилами — необходимый запас продовольствия хранился в ЧК. И при вынужденной посадке его должно было хватить одному человеку недели на две. А дальше предполагалось, что на место аварии прибудут спасатели, ну, или кто первый успеет, и заберут несчастного космолетчика и всех, кто с ним.
   Евпатию не нравилось есть полезные, но не слишком вкусные пищепродукты из ЧК — он их вдоволь наелся еще в раннем возрасте. В те времена, когда он был сначала курсантом пилотского училища, потом, когда он был учащимся Академии исследования космоса. Почему-то и в том и другом учебном заведении считалось, что учащиеся должны питаться исключительно космической пищей, чтобы, значит, с самых ранних лет пропитаться духом исследователей дальнего космоса. Сами преподаватели, для вида, ели в общей столовой эту же пищу вместе со своими студентами и учениками — это тоже было непреложным правилом во всех учебных заведениях, однако, судя по содержимому мусорных контейнеров, у себя в кабинетах они питались другой пищей — гражданской, а не космической. Учащихся, которых вылавливали с гражданской пищей, подвергали наказанию — отсидке в карцере без пищи в течение нескольких дней. Понятное дело, что в конце «срока» бедный студент готов был есть какую угодно космическую пищу... до тех пор, пока она снова не надоедала до чертиков.
   Евпатий открыл клапан вакуумного ящика, воздух со свистом ворвался внутрь. Он открыл крышку и выбрал бутылку виски, кусок сыра, кусок самого настоящего сала и сдобную булку с маковыми зернышками. В общем, страшный сон любого диетолога. Жаль только, что булка была не только что из печки, а тоже в своей вакуумной упаковке.
   Усевшись в пилотское кресло, он начал приготовления к трапезе: нарезал тонкими кусочками сало и сыр и положил их между половинками разрезанной пополам булки, налил себе в стакан немного «вискаря». С бутербродом в одной руке и стаканом в другой он уставился в окно рубки, и только теперь разглядел, какая панорама перед ним открывалась. Пусть все летит к черту завтра или даже через час, но сейчас он наслаждался моментом. Его материальное Я наслаждалось пищей материальной, а духовное — духовной.
   Корабль приземлился, если можно было так сказать, на очень пологом склоне горы или какого-то громадного холма. Слева, на сколько хватало глаз, виднелась сквозь голубую дымку горная система, до которой он по счастью не дотянул, прямо по курсу, опять же бесконечно далеко — зеленый ковер живописной долины, которая распространялась также и влево и вверх, где она начинала бугриться волнами, словно зеленый океан. Будь Евпатий художником, он наверняка бросился бы сейчас за бумагой и карандашом, или что там у них... Открывшиеся виды зачаровывали и заставляли задуматься о прекрасном даже такую не вполне романтичную натуру как он. «А что? Найду здесь какую-нибудь миловидную аборигенку и останусь здесь на веки вечные... Лишь бы аборигенка не оказалась каким-нибудь звероящером...» думал Евпатий, всматриваясь в небо, в котором, тем не менее, летали какие-то существа. Что, впрочем, не больно-то удивило бывалого космолетчика — не могло такого быть, чтобы в таком райском месте не было какой-нибудь живности.
   Евпатий знавал миры с условиями жизни за пределами понимания человеческого разума. Такие, где невозможно находиться без тяжелого скафандра высшей степени защиты, где, казалось бы, лежит себе обыкновенный каменюка, а пнешь его и пожалеешь, ибо этот с виду неживой предмет, вдруг, обнаруживает некое подобие зубов, цепляется тебе в ногу и начинает поливать все вокруг какой-то сверхконцентрированной гадостью, прожигающей, считавшиеся до этого абсолютно инертными слои скафандра. И ты, проклиная всё на свете, врубаешь аварийный разовый двигатель, который с немалой скоростью несет тебя к кораблю в режиме практически неуправляемого полета, в конце которого ты врубаешься либо в поверхность планеты, либо в корпус спасительного корабля...
   Или взять хотя бы ту самую планету, где он взял на борт груз UX-9, будь он трижды проклят. Температура на поверхности планеты — в среднем шестьсот градусов по Цельсию, но это совсем не означает, что там нет небелковой жизни. И если бы Евпатий заранее не знал об этом, то он бы там и пары минут не прожил бы. Потому что эта самая жизнь проявляет фантастическую агрессивность ко всему, что на нее не похоже. Разумные, хотя с этим можно поспорить, плазмоиды шутя прожигали дыры в прочном корпусе любого корабля. И только военные нашли способ безопасного, относительно безопасного, пребывания на планете, с целью добычи UX -9. И делиться этой своей технологией с гражданскими они не собирались. Ну, разве что с некоторыми... Оказывается, достаточно создать повышенное гравитационное поле вокруг корабля и плазмоиды начинают отскакивать от этой области как мячики. Однако технологией создания достаточно компактных генераторов, которые можно было бы брать с собой при выходе из корабля, тоже владели только военные. И если бы не старый армейский товарищ Евпатия, собирающийся перед выходом в отставку как следует заработать, который за пол-миллиона руев снабдил его всем необходимым, то вряд ли бы он придумал какой-нибудь другой способ, как выполнить заказ.
С тех пор, как Евпатий ушел из армии на свободный контракт, он не один раз задумывался — а не зря ли он так опрометчиво распрощался с не слишком богатой, но вполне обеспеченной армейской жизнью офицера-космолетчика. Обычно такие мысли возникали у него в те периоды, когда по каким-то причинам ему долго не удавалось пополнить свой банковский счет... Но даже в самые тяжелые моменты дальше размышлений он никогда не заходил. Вольная жизнь намертво втянула его в свои незримые сети.
   Этот заказ должен был принести ему тысяч восемьсот чистой прибыли. Да видно, уже не судьба... Евпатий откровенно не понимал, как так получилось, что уже попав в поле горизонта событий черной дыры, кораблю удалось вырваться... Ведь его должно было с чудовищной скоростью закрутить на спиралевидной орбите, его корабль вместе с ним самим должен был вытянуться в тонюсенькую ниточку, толщиной чуть ли ни в одну молекулу.., но корабль каким-то образом вырвался, преодолев, казалось бы непреодолимую гравитацию черной дыры, а может и нейтронной звезды, которые по уровню опасности для космолетчиков ни в чем черным дырам не уступали.
   Курс был проложен вблизи от области пространства, запрещенной для полетов. Вблизи, но не настолько, чтобы быть опасным. Просто так было ближе и быстрее до планеты, с которой поступал сигнал бедствия. Когда до планеты оставалось уже всего-ничего, система обнаружения просигнализировала о присутствии трех кораблей, двигающихся параллельным с ним курсом... Ну а потом был бой... Однако, в запарке боя, корабль забросило ближе к этой области, чем было допустимо. Увидев, во что он вляпался, Евпатий, забыв про своих преследователей, запустил двигательную установку на аварийный режим. За какие-то несколько минут двигатели сожрали энергии больше, чем за все предыдущие дни полета и почти полностью выработали свой ресурс. Те, кто на него нападали, уже убрались восвояси, не рискнув приближаться к черной дыре. Несмотря на титанические усилия двигательной установки, корабль неумолимо несся навстречу своей погибели, но в какой-то момент, когда казалось, что корабль сейчас начнет рассыпаться на запчасти, произошел подпространственный скачок, хотя Евпатий уже ни на что и не надеялся. Да и на что можно было надеяться, если каждый школьник знает, что из гравитационных оков этого космического монстра вырваться невозможно, не расщепившись на составляющие тело молекулы или атомы, а то и поменьше... Однако физика вселенной преподнесла очередной новый урок на тему, которая вроде как уже была изучена достаточно хорошо.
   Из скачка корабль вышел с практически неработоспособными двигателями, вышедшей из строя системой охлаждения, разогревшейся до запредельной температуры наружной обшивкой и сошедшим с ума главным компьютером. Не говоря уж про вышедшие из строя многочисленные системы жизнеобеспечения корабля и поддержания жизнеспособности тех, кто в нем. Евпатий был просто вынужден посадить вручную корабль на первую же попавшуюся планету, даже не выяснив, что там его может ожидать — на это уже не было времени, да и возможности такой тоже не было. Тем более, что планета уже «втянула» корабль на низкую, неустойчивую орбиту. Сажать субкрейсер с почти мертвыми двигателями Евпатию уже приходилось, но тогда он знал, где он садится, сейчас он не знал ничего. Лишь многолетняя практика космолетчика и, наверное, природный талант позволили ему без вреда для себя самого совершить посадку, или, точнее, управляемое падение.
   О нападении на корабль компьютер, естественно успел сообщить, но это было до того, как он «упал» в черную дыру. И если на этот сигнал и среагировал какой-нибудь патруль из федеральной космической патрульной службы, то, прибыв на место, ничего и никого там не обнаружил, кроме факта опасной близости черной дыры...