Боги сошли с ума! Главы 20-21

Глава 20 Вода, скованная льдом.

…-Я знала, что мы обязательно встретимся. Я молила госпожу об этом и она даровала мне с небес такой шанс,- с каким-то маниакально мстительным восторгом тряхнула своими кислотно- рыжими волосами Тива.
- Она сумасшедшая,- прокомментировал Мунаре.
Иньясу встрепенулся, почти не удивившись, что нашел себя вновь среди рядов своих товарищей. Все эти фокусы со временем теперь его мало впечатляли. Иньясу только пожал плечами,- ему все это было неинтересно. Он вздохнул, в последний, бесполезный раз и с тоской подумал о своем полном провале первого дня, хотя друзья убеждали его в том, что это еще ничего не значит. И, что каждый из них непременно станет главой триады. Сам Иньясу вовсе не разделял их оптимизма. Уж Опау-то всяко было легче. Эта огневолосая девчонка хотя и была немного сумасшедшей, но по всему не представлялась сильным противником для Опау. Раз уж никому из них не удалось победить в первый день, то друзья решили болеть за Опау. Тот и сам был настроен даже через чур решительно.
Тива щелкнула пальцами, и в ее руке появился светящийся кулон. При его покачивании раздавался мелодичный звон. И почти тот час же перед ними появилось самое прекрасное существо, что когда-либо видел Иньясу. Это мог быть только он,- единорог. Если эта девушка была способна вызывать его, только если он не был ее спутником, тогда Опау придется нелегко. В отличие от много остального, Иньясу знал о том, на что способны единороги из легенд и преданий. Фактически противница Опау имела неограниченные возможности исцеления любого вреда, причиненного им, к тому же единорог мог восполнять потерю сил.
Девчонка вскочила на единорога, как на верховую лошадь. Тот грациозно загорцевал под своей наездницей. Поразительно другое,- она управляла им безо всякой уздечки,- казалось, тот слушается ее мысленных команд.
- Нечестно! - этот крик Опау относился к судьям, но Махидесу лишь повторил то что Иньясу уже слышал,- противники могут использовать любое оружие и силы, кроме тех, что не позволяют силовые законы этого мира.
- Что это значит? - Иньясу тихонько прошептал Мунаре.
- Она не сможет менять ход времени,- так же тихо отозвался Мунаре.
Иньясу только головой покачал,- сколько всего еще он не помнил о своих бывших сторонниках.
- И что тогда остается Опау?
- Он разве что только цунами не может вызывать, а так - допустимо все.
Бой обещал быть интересным. Ни один из противников не был готов принять поражение.
Оглянувшись по сторонам на заполненные священниками, группой поддержки Реба, последователями Кришны и бог знает кем еще трибуны, Иньясу тихо поинтересовался у Мунаре:
- Разве не все священники обязаны присутствовать на каждом поединке?
- Да, к чему ты клонишь? - с легким удивлением отозвался парень.
- Их сторона... я не вижу Аджину как и всех, кто его окружает обычно. Разве судьи не должны следить за этим?
Мунаре нахмурился:
- Не стоит связываться с этой компанией. Думаю, их участие в турнире покрыто темной тайной. Видел выражение лица молодого монаха?
- Аруны?
- Готов поспорить, у него большой зуб на этого Аджину.
- Так значит они могут приходить и уходить когда им вздумается, имея возможность подготовиться к следующим поединкам.
Что-то тяжелое несильно ударило Иньясу по левому плечу.
- Молодые люди, это не самая лучшая тема для обсуждения во время поединков. Что вас больше волнует: священник Шивы или судьба вашего друга?

Тысячи вопросов роились в голове Иньясу, но его отвлекли метнувшиеся на арену два гладких камушка, что знаменовало начало поединка. Едва камешек коснулся земли, единорог встал на дыбы и ринулся на малость опешившего Опау. Тот едва успел отскочить в сторону, иначе зверюга бы мигом растоптала священника Тангароа.
- Ты что?! - завопил он.
- Только не надо мне говорить про честь и благородство. Я не уступлю тебе преимущество в скорости. Я имею право использовать спутника. Только твой дельфин бессилен на суше. Но меня это не касается,- хищная улыбка пересекла смешливое веснушчатое лицо девчонки. Единый боевой клич сорвался с ее губ, повторенный ее спутником, и она снова направила единорога на Опау. В каждой руке священника Тангароа уже была зажата раковина и гарпун, очертания которого начли светиться тем светом, что издают поверхностные теплые слои океана в яркий солнечный день.
- Чего он ждет? – Иньясу казалось, что зверь мог вот-вот растоптать Опау.
- Гарпун как и все остальное оружие у каждого из нас,- не просто инструменты смерти и уничтожения. Священники могут наполнять их своей оканли, превращая в часть самих себя.
- То есть если сломано оружие, то...
- Да нет,- взмахнул рукой Мунаре,- не в этом смысле. Тем самым мы можем усиливать удар стократно. И здесь уже играет немалую роль превосходство в уровне оканли противника.
- Что за глупости,- оба аж подпрыгнули на своих местах от этого резкого голоса. Как оказалось, голос принадлежал Замбу. Похоже, тот теперь тоже решил больше соответствовать своему покровителю. Если только такое было возможно, теперь в его прическе и одежде количество побрякушек увеличилось чуть ли не в двое, что придавало ему несколько диковатый вид. Иньясу поразила его прическа. Теперь она вся была увешана зубами животных, какими-то плетеными амулетами, о предназначении которых Иньясу мог только догадываться. Не менее пестрой выглядела его одежда, которая больше открывала чем скрывала и казалось была сплетена из растений. Иньясу только поморщился, когда заметил среди амулетов высушенную летучую мышь.
- Почему же это глупо? Чем выше оканли, тем больше возможностей использовать оружие и силы бога,- на этот раз подал голос Мунаре.
- Я вот что скажу вам, молодые люди, если в голове у вас одни мечи и кулаки, то победа - не победа на самом деле, а просто драка уличных мальчишек. Священное Противостояние,- нечто намного большее, чем вы, быть может, помните, или... - при этом темнокожий человечек с проницательными и хитрыми глазами посмотрел, как казалось, прямо в душу Иньясу,- не помните вовсе.
Безо всякого выражения на лице, Мунаре просто отвернулся, и, поколебавшись, было, извиняюще улыбнувшись священнику Дамбаллах Ведо. Иньясу обратился к весьма занятному зрелищу, что представляла теперь арена.
Тива в очередной раз развернула своего единорога, чтобы послать его на выглядевшего уже не таким уверенным Опау. Гарпун, которым он отмахивался от натиска противника теперь разгорелся на полную яркость. Если он что-то задумал, то самое время было применить это. Иньясу помнил, что, как правило, время, измеряемое бусинами в четках заканчивалось куда быстрее, чем того бы хотелось каждой стороне.
С этой позиции Иньясу было видно, что одна рука Опау была спрятана за спину, а другой, той, что сжимала гарпун, он мимолетно коснулся серьги Каукаматуа. В руке Тивы появилась невесть откуда взявшаяся булава, пылавшая в ее руке необжигающим пламенем. Девчонка раскрутив ее над головой так, что та превратилась в низко гудящий полыхающий вихрь, пустила единорога прямо на Опау.
-Он не успеет увернуться!- воскликнул Иньясу, пораженно глядящий на то, как неподвижно и как бы даже спокойно-уверенно стоял Опау, готовый встретить удар булавы взятым наизготовку гарпуном. Но казалось, что не он был настоящим оружием.
- А мальчик не так уж глуп,- сухо прокомментировал Замбу позади них.- Он понял, где ее слабое место.
- В тот миг, когда единорог казалось готов был сокрушить под собой хрупкую фигурку застывшего Опау, тот с молниеносной быстротой выбросил вперед левую руку. Раковина, что до того была зажата в ладони раскрылась, и из нее выплеснулось с пол тонны морской воды, а вместе с тем то, что буквально накрыло собой голову единорога, тем самым лишив его возможности видеть. То, что оплело всю шею зверя было ни чем иным как странной расцветки спрутом. Он был похож и одновременно нет на того, что обычно вызвал Опау. Похоже, осьминог изменился ровно настолько, насколько стал другим сам Опау. Только цвет его не был похож на тот, которым одаривает море своих обитателей,- этот получил свои краски и почти радужную игру из легенд и преданий народа Опау, и эта силы людской веры давала ему необычные силы. Но все же его повадки остались прежними. Это был все тот же самый монстр, с которым печально познакомился Иньясу в первый день встречи с его хозяином. Даже мифический единорог не мог просто стряхнуть с себя опутавшие его бесчисленные щупальца. Но это было последнее, что видел Иньясу.
В следующий миг всю арену начал заволакивать густой туман, скрывший за собой участников поединка. Среди его густых клубов не возможно было различить ничего дальше вытянутой руки. Граница его впрочем четко пролегла по периметру площадки. То ли туман искажал звуки, толи там действительно происходило что-то странное. Но до слуха Иньясу донеслось отчетливое проклятие, каких он не слышал и от самых отпетых банд Лондона, произнесенное женским голосом, а затем вслед за коротким вскриком послышался отчетливый звук падения тела.
Зрители привстали на своих местах вглядываясь сквозь непроницаемую завесу. В этот миг молчание было прервано голосом, донесшимся с другой стороны площадки. Говорил Махидесу. Четки, что он до этого момента перебирал медленно, но неумолимо, теперь свисали меж его скрещенных пальцев. Неуловимое движение их, и из клубящегося тумана к нему понеслись два гладких камешка: ярко - огненный и голубой,- и только один из них достиг его. Голубой камешек ударился точно о последнюю свисающую с середины четок бусину, и, отскочив, исчез в сомкнутой ладони судьи. Другой же, остановленный невидимым барьером, вернулся назад. И едва он коснулся пелены тумана, та осыпалась клочьями, впитавшись в мелкие трещинки и впадины каменистой почвы.
Над телом распростершейся без сознания Тивы стоял, глядя на нее безо всякого выражения, Опау. Ни следа единорога или осьминога не было видно. Гарпун из пальцев Опау исчез так же как и появился. Одна рука его все еще поглаживала свисавшую с левого уха серьгу.
- Священник Тангароа победил. И только с этими словами Опау, казалось, очнувшись, с радостным кличем взвился в воздух.- Ну что скажешь, сестричка, что скажешь? Со мной лучше не связываться.
- Она вообще жива?- вытянув шею, Иньясу старался уловить по едва уловимым признакам дыхание девушки.
- Да успокойся ты, это же всего лишь первый день первой недели. Что могло с ней случиться? Ну получила то, что заслужила. Хотя они стоят друг друга,- прокомментировал Мунаре, поднимаясь с места. – А вот и он, ради этого боя стоило проиграть и провести пол дня под палящим солнцем без крошки во рту.
- Мне не хочется признавать это, но ты прав,- сумрачно прокомментировал Опау, буквально упав на сиденье рядом с ними. Кулаки на его коленях сжались так, что побелели костяшки пальцев.- К сожалению прав. Сегодня я был розмазней. Провозился с девчонкой так долго. Все наши умения и десятой доли не стоят того, что умеет этот парень.
Только когда на арену вышла одинокая фигура, Иньясу понял, кого они имели в виду.

Ник вышел на середину площадки, оглянулся по сторонам. Легкий ветерок, долетающий со стороны плато, шевелил его длинные, волосок к волоску, светло - русые волосы, затянутые шнурком в низкий хвост. Вытянув головы, Мунаре и Опау разглядывали чудесное оружие русского воина. Священник Перуна был обладателем волшебного меча, размерами, судя по всему, раза в два превосходившего меч Иньясу. Но по тому с какой легкостью юноша держал его даже одной рукой, было видно, что он был настоящим мастером.
- Мастер боя богатырей. Интересно, на что способен такой мастер? - с восхищенным предвкушением проговорил Опау. Сам Иньясу и слышал то о таком впервые, но старался не подавать вида, чтобы окончательно не упасть в грязь лицом. По правде сказать, он вообще не тешил себя иллюзией на то, что способен противостоять даже тем же Мунаре или Опау в полной мере. Тренировки это одно, а настоящая битва, с использованием всех сил, что давал каждому участнику его статус священника,- совсем иное.
Со стороны Мунаре и Опау, да и большей части мужчин в их стороне то и дело доносились восхищенные возгласы, каждый раз, когда сменялись одно другим, как бы вытекая друг из друга плавные, отточенные до совершенства движения Ника. Это не было похоже на то искусство, каким владел сам Иньясу. Он должен был признать себя, что его уровень и рядом не стоял с тем, что показывал на площадке этот русский юноша. Настоящий мастер меча, и это помимо тех сил, что он владел как часть оканли, которой он пока не касался.
Иньясу лихорадочно пытался припомнить, все, что он знал о силах священника Перуна. И тут же отчаянно покраснел, надеясь, что этого никто не заметил,- он вообще плохо разбирался в мифологии, если только, конечно то не был индуизм, а о русском язычестве знал прискорбно мало. Только то, что Перун и Велес были там вроде главными богами.
Священник Велеса,- Иньясу видел этого скалообразного, раза в два шире в плечах чем тот же Реб парня, что казалось мог проходить сквозь стены. Вода, что-то точно связанное в водой и дождем,- вот и все, что ему пришло в голову как раз в тот момент на площадку неторопливо, но в то же время твердой поступью вышла Ольва. Так вот, кем был ее противник. По правде говоря Иньясу просто прослушал этот момент, когда Рам зачитывал порядок поединков, слишком поглощенный своими мыслями по поводу предстоящего боя с Махидесу. Но, несмотря на все восхищенные реплики его друзей, он не поставил бы на Ника.
Казалось, в своей ледяной решимости Ольва могла пройти сквозь скалу. Однако, остановившись в трех шагах от Ника она приветливо и тепло улыбнулась ему как старому знакомому, и демонстративно поправив цветастую шаль повернулась к трем главным судьям. Но Иньясу помнил, что ее улыбка могла скрывать все что угодно. Вплоть до обещания смертельного урока. Такова уж была Ольва.
Поднявшись, Махидесу сделал короткий поклон каждому из ник, сложив ладони особым образом и официально представил соперников друг другу. Но в следующий миг Ник сделал такую вещь, что Иньясу так и остался стоять с открытым ртом. Набрав полную грудь воздуха, он спрятал меч в ножны и отвесил малость опешившей Ольве поклон до земли:
- Прошу прощения, госпожа Ольва, но я не могу сражаться с вами. Этический кодекс не позволяет этого.
- Мальчик,- нахмурилась Ольва. Подбоченившись, она смотрела на юношу как на неразумного ребенка, сказавшего совершенную глупость,- я думала, что ты поумнее будешь всех них. Я ожидала от тебя большего, но думаю, напрасно.
- Противникам Противостояния не дозволено менять соперников после оглашения воли камней. Правила первой недели это запрещают. Я не в праве исполнить твою просьбу,- Махидесу переглянулся с двумя своими товарищами, но скорее для подтверждения своих слов, чем для поддержки.- Ты не в первый раз участвуешь в Противостоянии, и до того тебе приходилось сражаться с женщиной. Ты не можешь привести такую причину, значит есть что-то еще. И прежде чем начнется бой, мы должны выслушать причину, а ты избавиться от ее последствий. Твой ум должен быть чист чтобы дотянутся до силы оканли в полной мере.
- Причина в том, что она не должна пострадать, чтобы дойти до конца.
- Это не тебе решать, мальчик. Я собираюсь достичь Иглы, но не благодаря тому, что мальчишки вроде тебя, пытаются казаться благородными. - Но несколько смягчившись, Ольва закончила более мягко,- но все же спасибо тебе. Я знала, что у тебя золотое сердце.
Из этого разговора Иньясу не понял ни слова. Казалось, эти двое говорят о чем- то, что значимо только для них двоих. Игла Парамартхи, абсолютной истины- символ конца одной эпохи и начала другой. Он и сам хотел бы достигнуть ее, чтобы хотя бы глазком взглянуть на чудо, что он не помнил. Быть может, так он сможет восстановить свою память. Но зачем Нику добровольно в самом начале лишать себя такой возможности, чтобы оставить Ольве больший шанс?
- Я выслушал тебя. Теперь ты свободен от сомнений. Поединок может начаться.- Два камешка, взлетели вверх и упали меж соперниками на площадке. И по этому сигналу с пальца Ольвы, точнее только позже Иньясу смог разглядеть, с одного из ее многочисленных колец, сорвались ледяные нити, что метнулись к Нику с быстротой ветра, готовые опутать его. Но удар так и не достиг цели,- нити были рассечены словно шелк взметнувшимся мечом, Даже без помощи оканли, Ник простым оружием рассек осыпавшиеся с легким стеклянным звоном мелкие льдинки. Капельки уже начали таять. Новый взмах меча,- хотя на лице Ника были написаны все его чувства, он все же вынужден был сражаться,- и перед ним возникло чудесное создание. Иньясу не раз читала о них бабушка в детстве. Русалки,- волшебные создания из преданий о море, своими песнями услаждавшие слух моряков, коварные словно сами волны, увлекавшие корабли на скалы. Вся она была казалось соткана из переливов воды, что струилась в ее длинных волосах цвета чистейшей воды горного источника переливающейся на закатном солнце.
- Русалка,- он хочет победить ее песней? - с сомнением пробормотал Иньясу.
- Не русака, а ундина,- нимфа рек и ручьев,- послышался рядом комментарий Опау.
- Но разве на первом этапе не запрещено использовать мощное оружие?
- И это ты называешь грозным оружием? Это только разминка. Основные силы каждый из нас не в силах применить в этом мире. Только в третьем этапе, за порталом Двуликой мы сможем развернуться на полную силу,- Опау мечтательно улыбнулся, наблюдая, как Ник завертелся волчком на арене, ловя концом меча ледяные кольца, метаемые Ольвой. Вроде она пыталась пленить ими ундину Ника, беспрестанно растапливающую так и не успевавшие долетать до священника ледяные стрелы, что сыпались казалось теперь уже просто из воздуха.
- Вот это мастер, вот это реакция!- Опау буквально подпрыгивал на месте от восторга.
- Но ты же сам сказал, что это только разминка.
Тот оглянулся на Иньясу с явным недоумением,
- Но это же настоящий бой богатырей. И только что он показал элемент Рати!
Внезапно меч Ника взметнулся в его руках высоко над головой, а затем он с размаху ударил им по земле под ногами,- за ним Ундина водопадом обрушилась на почву,- площадку тот час же залило небольшое озеро воды. Ольва тут же создала под ногами небольшую льдину и сейчас стояла ловко удерживая равновесие. Каким то чудом льдина не толще пальца и не пыталась тонуть.
Со стороны Махидесу донеслись короткое «десять». Все, кроме Иньясу, казалось, поняли, что это значит. Он не успел открыть рот, как услышал недовольное восклицание Опау:
- Всего десять бусин,- он должен заставить ее остановить атаку хотя бы на несколько мгновений,- тогда сможет дотянуться до ее кольца. Если он заморозит его, тогда может получиться с помощью ундины покрыть лед водой.
- Что это значит? - с интересом спросил Иньясу.
- Вода и лед,- две стихии,- одна с легкостью может превратиться в другую,- на самом деле им приходится нелегко,- Иньясу повернул голову назад,- через один ярус от них, удобно сложив на коленях свой посох, сидел Кубар, с вниманием наблюдая за разворачивающимся на арене поединком.
- Все равно не понятно.
- Смотри,- коротким жестом посоха Кубар показал на то, как между пальцев Ольвы начинают собираться искорки света,- она собирает всю свою оканли. По крайней мере, так думает всякий, кто видит то, что видит. Но все же я не думаю, что мальчик видит так же хорошо как я.
Через несколько мгновений меж рук Ольвы появилось ледяное копье,- самое большое, что Иньясу видел. Развернув его над головой, она с силой запустила им в Ника.
- Вперед, Глая, растопи его! - воскликнул Ник.
Ундина ринулась вперед, копье и дух воды встретились точно посредине. Иньясу вынужден был заслонить глаза от яркой вспышки света, к тому же осколки льда и потоки воды взметнулись гигантским фонтаном. Но когда он решился открыть глаза, все еще только начиналось. Ольва скользнула вперед и… внезапно рассыпалась на десяток своих подобий, сама при этом исчезнув. Все они были сотканы изо льда, и все они напали одновременно. Ответный удар меча Ника на все стороны света был совершенен,- Опау и Мунаре завопили что есть сил, но Иньясу видел, как Кубар только покачал головой:
- Мальчик не успеет.
И в тот миг, когда Ник разрубил в сверкающую пыль последнюю ледяную фигуру, Ольва точным касанием сзади заставила выпасть вдруг ставший невыносимо ледяным меч из рук священника. В тот же миг Махидесу заставил оба шарика с именами взмыть над полем, и оба понеслись к нему. Другой рукой он высоко поднял над головой четки из ста восьми бусин, и один из камешков соприкоснулся точно с последней сто девятой.
- Священник Хель победил,- поднялся, сложив ладони, молодой судья.
- Священник Хель победил,- как эхо отозвался более старший по другую руку от Махидесу. Тогда и Махидесу бросил к ногам Ника шарик с его именем, тем самым признавая его поражение. Ольва лишь невозмутимо поправила шаль, что лишь слегка сдвинулась на плечо:
- Мальчик, в следующий раз оставь свое благородство для важнейшего. Глупо так расходовать силы. Они нам еще пригодятся. Думаю, ты был бы неплохим помощником в моей триаде.
В ответ Ник только поднял меч, бережно спрятав его в ножны, стряхнув перед этим капельки влаги. Иньясу и не заметил куда исчезло озеро,- двое вновь стояли на сухой площадке и ни следа сражения не было заметно.
- Для меня была честь сражаться с тобой, Ольва.
Секундой позже судья объявил перерыв, напомнив, что поединки продолжатся после полудня. Готовились сражения стороны Разрушения. Иньясу понятия не имел, чего можно ожидать от тех, кто одним своим названием говорил о том, что стесняться в средствах те уж точно не будут. Голова все еще слегка болела, В глубине настойчиво били цимбалы. Этот бой с Махидесу ему запомнится надолго. Он решительно не мог понять, с какой легкостью сам Мунаре воспринял свое поражение от Замбу.

Глава 21 Верность и ярость.

- Ну, все, хватит,- Иньясу выдавил вымученную улыбку, потирая саднившее плечо. За этот вечер Реб и Опау уже раз по двадцать хлопнули его по спине, восхищаясь его сражением с Махидесу. Откуда им стали известны чуть ли не все подробности, Иньясу даже не представлял, только в этот вечер едва ли не главной темой для разговора в этой части гостиной был он сам. Один Мунаре, похоже, не разделял восхищения друзей. Иньясу и сам предпочел бы уползти в какой-нибудь угол потише. Ну, Опау, понятно, он то выиграл свой бой, и жизнерадостность его плескалась буквально через край. Ребу похоже было совершенно все равно, что праздновать. Его ребята, души в нем не чаявшие, носились по всей гостиной, хотя преимущественно в этом ее конце, не уставая восхвалять сегодняшние подвиги Реба. Но уж лучше так, подумалось Иньясу. В другую сторону стола Иньясу предпочитал не смотреть. Всякий раз как его взгляд падал туда, он буквально упирался в два ледяных зеркала. Ольва похоже сама загнала себя в ловушку, не зная, пока, как найти выход. Еще к полудню она была совсем другой, а ее быстрый поцелуй в щеку, Иньясу не знал как и расценивать. Теперь же от ее взгляда и волк мог спрятаться в лесу. Похоже она сама не замечала, как вилка, которой она тыкала в полупустую тарелку уже трещину выбила на ее любимом фарфоре. А она, кажется, этого даже не замечала. Справа от нее Амико старалась как могла подбодрить Хильду. Но едва ли это было под силу даже священнику лучезарной Аматерасу. Сейчас собственное поражение волновало Хильду меньше всего. Все мысли ее были сосредоточены на совершенно противоположном конце Цитадели, там, где находилась гостиница Турия.
Если бы взгляд мог убить, Опау бы уже валялся в предсмертных судорогах. Тива словно огневолосый идол сверлила глазами самой смерти священника Тангароа. Даже Сид опасался лишний раз обращаться к ней. Они с Лейном с увлечением разбирали на части какое-то сложное оружие из арсенала Сида, полностью поглощенные этим занятием. Замбу и Кубар вели беседу чуть в стороне от остальных. Кубар кивал пи каждом слове маленького колдуна. Широкие темные ладони священника Олоруна покоились на громовых барабанах. Что-то слишком много сегодня было гроз.
Негромкий кашель, однако, не требовал повторения, чтобы все головы как по команде повернулись к Ольве. Даже Опау так и застыл не донеся вилку до рта, вздрогнул, и положил кусок обратно на тарелку. Сейчас идти против Ольвы значило нечто похуже, чем остаться без завтрака. Это случись с ней после полудня, когда начались сражения стороны Разрушения. В наступившей громовой тишине явственно различались хлопки притопывания кружившихся в каком-то экстатическом хороводе во дворе гостиницы кришнаитов. Похоже для них его сегодняшнее поражение стало новым откровением. Странно, но Ольва вовсе не возражала против их присутствия, страшно смущавшего самого Иньясу.
« Они мне не мешают»,- вот и все, что сказала она.
- Ужин закончен,- на этот раз даже вилка в ее руке погнулась, когда словно трезубец она вонзила ее в деревянную столешницу. Похоже, Ольва мечтала, чтобы на месте стола оказался кто-то другой. Догадывался Иньясу, что она видела. – Вы знаете, что делать. Завтра у вас будет шанс исправить свои ошибки. Вот и все, что услышали они. Ни напутственных речей, ни нареканий. «Вы знаете, что делать». Мысли в головах у присутствующих зашевелились быстрее, и гостиная очистилась очень быстро.
Хотя Иньясу встал, но потом снова опутился на скамью. Хуже этому дню закончиться уже не суждено. Он может и посуду помыть, хоть всю. Но что от этого изменится?
- Опи, я думала, вы хотели помочь Иньясу и мне с Хильдой закончить здесь,- спросила Амико.
Опау уже одной ногой был на пороге. В обнимку с Лейном они уже обсужали свой поход в ближайшую лавку сладостей.
-- Разве Ньяс, ты не идешь с нами? – кажется Опау совершенно искренне недоумевал, в чем собственно состояла проблема.
- Я… что-то не хочется, правда. Извини,- Иньясу вынужденно улыбнулся.
Опау рассмеялся, взъерошив волосы.
– А, понимаю, ну что ж, труд,- лучшее лекарства от депрессии. Увидимся вечером. За мной должок.- Порог опустел с молниеносной быстротой.
- Ну что ж, Иньясу,- похоже нас осталось только трое. Мальчишки,- Амико надула губки,- вечно они исчезают, когда нужны их руки. И только распускают перья, обещая придти на помощь в любую минуту, стоит только позвать.
Иньясу только вздохнул, и уже безо всяких мыслей потянулся за первой грязной тарелкой. Может оно и к лучшему, что Ольва запрещала служкам-монахам даже близко подходить к гостинице. Может так он сможет хотя бы на время отвлечься от того, что видел сегодня. Говорят, клин клином вышибают. Но Иньясу не стало намного легче, когда вместо своего отражения в мыльной воде, он постоянно видел их сражения. Одно за другим. Йотт и и Тамика, Гейл и Свит, Вульф и Рахджу, и каждый раз он снова возвращался к одному и тому же. Когда на арене появились Аджина и священник звездного бога Шани…

- Что это с ним? – Иньясу разглядывал низкорослого парня, вставшего перед Аджиной на одно колено. – Он что, отказывается от боя?
- Принимает поражение,- прокомментировал Замбу.- Он не будет с ним сражаться, пусть даже это будет грозить ему смертью. Это его правая рука. Будьте с ним осторожнее.
- Что? Этот парень правая рука Аджины? Но он не выглядит особо опасным,- Иньясу с глубоким сомнением разгадывал Цами.
- Не стоит недооценивать силу священника Шани. Я думаю, мы были к нему несправедливы. Поэтому теперь сторона разрушения получила сильного игрока.
- Ну, по его виду не скажешь о его силе,- Иньясу не мог поверить в слова Мунаре.
- Не суди по внешности, мальчик,- подтвердил Замбу.- Тем более, это может быть опасно.
- Нет,- голос Аджины спокойный, но с нотками легкого недовольства разнесся над площадкой. – Я не приму твое поражение. Мы будем сражаться.
- Но господин Аджина,- теперь Цами выглядел настолько потрясенным, что его большие глаза сделались еще огромнее.
- Я не хочу, чтобы у кого-то возникли сомнения в том, что все прошло согласно правилам,- Аджина кивнул сам себе.
Атака была настолько молниеносной, что поначалу Иньясу даже не заметил, что именно произвело огненную дорожку, что все расширяющейся волной полыхнула от Аджины к Цами. Тот едва успел увернуться. Но когда Аджина опустил руки, в них… ничего не было.
- Он пользуется собственной силой?! Вот это да! – вскрикнул против воли Иньясу.
- Ты что, как ты можешь восхищаться им? – Мунаре хорошенько встряхнул друга.
- Если бы у меня была такая сила…- Опау внезапно одернул сам себя, и нахохлившись стал угрюмо наблюдать за разворачивающимся боем.
На вторую атаку Аджины Цами все же пришлось ответить, хотя бы чтобы закрыться небесным щитом, отразившим огненный поток обратно. Но священник Шивы обратил на контратаку столько же внимания, сколько на мелкую помеху. Не дав и возможности передышки, он тот час же не размахиваясь метнул в Цами сверкающее лезвие Парасу. Священный топор, бывший одним из атрибутов Шивы, насколько помнил Иньясу, мог бы с легкостью убить противника, но у Аджины не было такого намерения,- тот просто разбил на сверкающие осколки щит.
Сделав рукой замысловатое движение, Цами взмахнул ей назад и вверх. Сорвавшееся в ответ с ясного неба нечто похожее на молнию ударило точно туда, где Аджины уже не было. Он просто отступил, позволив разрушающей энергии бить всего в десяти сантиметрах от себя. Хотя, кажется, Иньясу понял, что напоминали ему эти молнии, скорее – звездный дождь спустился с небес на землю, да и яркость их была не сравнима с молнией, казавшейся чуть ли не слабым лучиком по сравнению с огнем, рожденным среди звезд. И они били не переставая. Песок на арене превратился в стекло. И как Аджине удавалось предсказывать место удара? Иньясу только и заметил, что пальцы его быстро касались друг друга.
- Энергетическое зрение,- когда то и ты знал это, Иньясу,- с задумчивым видом, впрочем, бывшим для него обычным, проговорил Кубар.
- Я?
- Тебе очень нужно вспомнить это, пока все не закончится.
- Но как?
- Наблюдай. Иногда просто наблюдая за миром вокруг, мы можем познать себя. Как видя каплю, скатившуюся по листу, человек видит, как проходит вся его жизнь.
- Так говорит моя бабушка.
- Верь ей, но прежде всего себе. Я знаю,- Кубар понизил голос, так, чтобы слышал только Иньясу,- тебе нелегко приходится. Труднее, чем любому из нас.
Иньясу опустил голову, вспоминая свое первое поражение.
- Но с такими учителями,- исподтишка Кубар кивнул на внимательно следившего за боем Мунаре.

Казалось, Аджина сражается не думая о победе. Он сражался не ради желания победить, не ради самого сражения, как получал удовольствие от самого сражения беловолосый Йотт, или неистовый Рахджу. Было в его манере что-то от того, как кошка забавляется с мышкой. Все сражение для него было не более, чем игрой.
Была в нем и безжалостность Свита, но он никогда не применял силу в открытую. Ни одного грубого или некрасивого движения. Эта была битва, походящая на танец. Как Шива Натараджа,- пришло на ум невольное сравнение. И от этих то плавных, то стремительно сменяющих друг друга движений становилось страшно.
Все сражения, одно за другим проходили перед глазами. Цами… Мунаре говорил ему, как он был силен, едва ли на ступень уступая той же яростной черноволосой Гейл. Стройный и буквально звеневший от напряжения Вульф Гланд не стеснялся выдать свои чувства к противнику. И его ненависть, едва ли не видимая наносила Рахджу не менее сильные раны, как казалось. Священник Рудры… Каждый раз, когда ему удавалось хотя бы задеть одетого словно рейнджер священника Немаин, взгляд Рахджу наполнялся нескрываемым торжеством, и словно случайно оно было предназначено священнику Шивы. Вряд ли, однако, тот даже голову повернул в его сторону.
Тамика Оссейн, слишком серьезная девчонка, чем-то в своей неистовости похожая на Тиву. Но сражалась она с холодной расчетливостью, понимая, должно быть, что своему противнику она была не соперница. Быстрая как тень она мелькала, нанося точные и стремительные удары шпагой, которые Йотт отбивал с небрежной насмешливостью. Ответные удары его убили бы обычного человека, но Тамика сражалась до последнего, Она даже не поморщилась, когда черное копье Йотта прочертило на ее боку глубокую борозду. Темный костюм ученицы элитной школы окрасился багровым. Только взгляд ее, направлен был в этот миг не на Махидесу, высоко понявшего четки, и не на презрительно отступившего от нее священника Аримана. «Я подвела вас,» -не было сомнения к кому было обращено эта невысказанное признание.
Священник Велеса со своей грубой и тяжелой манерой сражаться. Казалось он мог бы проломить и стену резным посохом. Но он сражался с Гейл Динай, а священник Морриган не взглянула на него больше двух раз. Этот бой закончился едва начавшись, когда десять кинжалов, вонзившиеся в десять точек тени Свита, заставили его как подкошенного упасть на колено. Ударом сапога с кованным каблуком она отшвырнула посох в сторону как тростинку, выбив опору из рук пытающегося поднятья Свита. Его оканли была исчерпана до предела, клинки просто поглотили ее.
…- Нет, он убьет его, я не могу, не могу на это смотреть! – побледневшая как полотно Хильда действительно закрыла руками глаза, когда Кальт словно тряпичную куклу отбросил Викса на десяток метров. Лиса снова приземлилась на все четыре лапы. Но на этот раз он издал нечто вроде скуления.
- Сет давно не охотился, ему необходимо подкрепиться,- и с этими словами призрак кобры вырос за спиной Кальта.
Иньясу положил ладонь на плечо Хильды:
- Не волнуйся так. Почему ты так переживаешь за этого священника? Прости, может это не мое дело.
- Нет, ничего… никакого секрета в этом давно нет. Всем известно, какой позор я навлекла на семью. Я не могла с ним справиться. Возможно если бы я лучше обращалась с мужем, он бы не стал…так играть с жизнью.
- Муж?! Так он твой… -Похоже Опау и Мунаре тоже слышали это.
- Надо же, а я думал у меня серьезные проблемы с родственниками,- выдал Опау.
- Хватит! - Иньясу и сам не понимал причины неизвестно откуда пришедшей злости. Противостояние, что оно делало с ними? Если Хильда будет и дальше думать только о том, что ее муж может пострадать. Что будет, если они встретятся в противостоянии триад? Как судьи могли допустить такое?
На арене Викс, потеряв свою маску, снова стал человеком.
- Это будет отличая шутка,- расхохотался Кальт.
Иньясу понял,- Викс пытается применить свое единственное оружие,- священник Локи мог заставить противника смеяться или плакать до потери сознания. Но радость Кальта была другого рода.
Хильда снова залилась слезами
- Все будет хорошо, он не убьет его, правила запрещают это.
- Нет, ничего не будет хорошо. Он непременно умрет. Не сегодня, так завтра. Не завтра, так…
- Он будет жить,- тише добавил Иньясу,- ведь он любит тебя. Я вижу это. Просто... он не может сказать об этом прямо.
Пораженная Хильда подняла свое заплаканное лицо:
- Ты понял это, да?
Но Хильда была такая, какая есть. И позже, когда пришла очередь Шрика,-его противником был Дижели,- казалось, она волнуется за его брата ничуть не меньше, хотя в глазах ее явственно читалось неимоверное облегчение. Неужели она действительно думала, что Викс мог погибнуть?
Последний бой не видел ни один из них, но скоро о его результате знали все. И то, что битва священника Диса закончилась победой над Аруной, не добавила Иньясу ни капли уверенности в себе. Почему-то ему казалось, что на каждом углу священники, шаманы, колдуны и монахи обсуждают именно его поражение от Махидесу. Иньясу понимал, что его воображение разыгралось, но поделать уже ничего не мог. Да и какой смысл лгать себе? Первый день обернулся его полным поражением. И то, что он видел, позволяло сравнить. Неужели Ольва права? Сторона Разрушения действительно сильнее?