П О Л Т Е Р Г Е Й СТ

Виктор Крымзалов
Александр Свистунов

П О Л Т Е Р Г Е Й СТ

Как–то под утро мне паровоз приснился. Едет и свистит, да так, что уши закладывает. Хочешь – не хочешь, а проснешься. От¬крыл я глаза – что за чертовщи¬на? – Паровоза нет, а свистит по–прежнему. И не где-нибудь, а прямо у меня в квартире.
Вскочил я с постели и на кух¬ню. А там, на плите чайник со свистком надрывается, вски¬пел, значит.
Жутко мне чего–то от вида этого чайника стало. Я, меж¬ду прочим, живу один, дверь изнутри на задвижку закрывается. И окна с балконом по причине холодной погоды насмерть за¬колочены – ни одному домушни¬ку, хоть он лопни, не забраться.
Выключил я чайник и от гре¬ха подальше задним ходом из кухни выбрался. А когда в контору прибежал, первым делом Саныча, дружка своего, старшего юрисконсульта в сторонку оттащил.
– Так и так, Саныч, – говорю,– у меня дома сенсация про¬изошла, полтергейст поселил¬ся. Уже чайники по утрам само¬стоятельно на огонь ставит.
– Ой, Вова, – засомневался Саныч, – а ты случаем не ошиб¬ся? Может, вчера лишнего пе¬ребрал?
– Я, Саныч, уже неделю ни–ни по причине алкогольной доро¬говизны, – обиделся я. – Так что бегом ко мне – давай сегодня ве¬чером вместе аномальное яв¬ление изучать.
Заинтересовался Саныч, со¬гласие на совместные научные изыскания дал. Мы с ним после работы ко мне и завернули.
Сели в комнате на диван, за кухней в открытую дверь наблю¬даем. Минут пять понаблюдали – вроде ничего. А потом глядим: чайник сам по себе над плитой поднимается, как будто инопла¬нетная тарелка какая. Подлетел к водопроводному крану, ста¬рую воду вылил, новую залил и опять на плите приземлился.
– Ну и дела! – Саныч удивля¬ется. – Верно, полтергейст.
– Ага, он самый, – шепчу. – Может, милицию вызвать?
– Рано пока милицию вызы¬вать, – отвечает Саныч. – Соста¬ва преступления нет. Вот если бы полтергейст скалкой тебя по лбу треснул, как в статье из по¬пулярного журнала «Пожары и кошмары», тогда другое дело.
– Может, в таком случае спе¬циалистов позвать! – не унима¬юсь я. – Есть такие экстры-сенсы по нечистой силе и полтергейсту. Про них тоже в одном популярном жур¬нале писали, «Жуть и муть» на¬зывается.
– На черта тебе эти специа¬листы, – Саныч отмахивается. – Только натопчут в квартире, да слопают все подчистую из хо¬лодильника.
– Так что делать–то, Саныч? – начал нервничать я. – Слышь, чайник уже закипает!
А Саныч помолчал немного, почесал затылок и выдает:
– Ты, Вовка, не суетись. Пол¬тергейст у тебя, мирный, драться не собирается, наоборот, в хозяйстве по¬могает, чайники ставит. Иди, спасибо ему скажи, да чайку попьем.
Вышел я на кухню, выключил чайник и говорю:
– Здорово это у вас, гражда¬нин полтергейст, с чайником получается, – заявляю. – Только если бы вы здесь еще посуду помыли, полы подмели и вооб¬ще весь этот свинарник на кух¬не прибрали, вам бы просто цены не было.
Сказал это, хвать заварку и быстрее обратно в комнату. А полтергейст и вправду, оказыва¬ется, не только чайники ставить может. Глядим с Санычем, а на кухне во всю тарелки возле ра¬ковины, как птички, порхают, и самодвижущиеся тряпки со сто¬ла рыбьи кости в летающее му¬сорное ведро сгребают.
– Ну и дела! – Саныч восхи¬щается. – Повезло тебе, Вовка.
– А как же, – отвечаю. – Пол¬тергейст – друг человека.
От радости, что так с ано¬мальным явлением подфарти¬ло, мы с Санычем тут же в кафе поблизости завернули и по сто пятьдесят смирновской на последние деньги за потус¬торонние силы шарахнули. А когда домой, вернулся, я полтер¬гейсту еще одно спасибо за об¬разцовый порядок на кухне сказал, и заказ наутро сделал.
– Вы уж не обессудьте, господин полтергейст, – говорю. – Только если вы часам к семи еще во всей квартире убере¬тесь и бутербродики к чаю соорудите, так вам просто па¬мятник поставить надо будет.
А тот и верно, не подвел, все, как заказывали, выполнил. Про¬снулся я утром: вся квартира блестит, а на кухонном столе в тарелочке бутерброды с тертым сыром и булочки с маком дожидаются.
– Ну, спасибо, ну выручил, – похвалил я его. – Никогда не ду¬мал, что такие интересные бу¬терброды можно делать. Чай на¬шей чаеразвесочной фабрики с ними пить – только позориться. Тут бы лучше “Эрл Грей” подо¬шел, что в супермаркете за углом продается.
Понравилась, видать, моя похвала полтергейсту, целая пачка вкусного чая в фор¬точку залетела. Посмотрел я на него, и загрустил.
– Эх, к такому бы чаю, – взды¬хаю, – еще бы и шоколад самарский да колбасу твердокопченую. Достань к ужину, а? А то мне, сам понимаешь, некогда, на работу опаздываю.
А на работе первым делом все Санычу выложил.
– Вот такие дела, – информи¬рую. – Есть вполне реальная возможность значительно улуч¬шить свое питание.
– Хорошие дела, – Саныч со¬глашается. – Только бы я на тво¬ем месте серьезно подумал, как общее свое благосостояние поднять на недосягаемую высоту.
Согласился я с ним и домой двинул – колбаску твердокопченую с шо¬коладом рубать.
– Ну, молодец, полтергейст, ну помощник! – сказал я своей ано¬малии после ужина. – Теперь, раз такое дело, я тебе списочек со¬ставлю, чем еще помочь надо, а ты пока, чтоб не скучно было, бельишко постирай.
Список у меня, ясное дело, здоровый получился – на двад¬цати тетрадных листах и еще одном газетном обрывочке. Но полтергейст ничего, списочек принял, все заказанное исправ¬но таскал. Даже подъездные старушки этот факт как–то от¬метили.
– У тебя, Вова, феномен ка¬кой–то дома творится, – говорят. – То и дело то ли гуси, то ли во¬роны в форточку залетают. А один раз на балконе даже це¬лый летающий пингвин призем¬лился, очень крутой компьютер P–4 напоминает.
А к субботе я решил у себя праздник устроить и Саныча как самого близкого друга пригла¬сил. Усадил его в кресло и ко¬манду своей аномалии даю:
– А ну-ка, Пол, давай стол накрывай. Пошикарней, да побыстрее!
Полтергейст к моим вкусам уже приученный, знает, какие деликатесы к банкету требуют¬ся. Котлеток киевских в судке ресторанном доставил, конья¬чок “Арарат” открыл, бу¬тербродики с черной икрой в тарелоч¬ках разбросал. Правда, без осо¬бого умения разбросал, все вкривь и вкось получилось, не как в парижских ресторанах с при¬личным обслуживанием. При¬шлось ему даже замеча¬ние сделать.
– Эй, дружок, – говорю, – покультурней работать надо! Да¬ром я тебе тут что-ли спасибо каждый день как попугай по сто раз выдаю!
А когда мы с Санычем по бу¬тылке коньяка вы¬дули, я сразу понял, каким ло¬пухом оказался.
– Эй, Пол, – обращаюся, – слушай сюда. Я тут подумал на просветленную голову. Мне ра¬ботать, оказывается, надоело. Так что давай так: жратва с ве¬щичками само собой, а ты мне еще наличными подбрасывай. Для начала тысяч так по десять в день, а там видно будет.
А полтергейст, который в этот момент посуду в серванте от пыли бархоткой протирал, чего–то барахлить начал, чашку на пол уронил. Хорошая чашка, между прочим, от бабушки в на¬следство осталась.
– Ну, ты и свинья, братец, однозначно – обиделся я. – Я тебя приютил, помогать разре¬шаю, а ты посуду бьешь? А ну тащи мне в знак компенса¬ции сервиз «Мадонна»! Да не та¬кой, что в магазинах продает¬ся, а музейный, и не один, а целых три штуки!
Тут–то моя аномалия и взбе¬силась. Саныч первым заметил, что дело керосином пахнет.
– Пригни голову, дурень, – закричал он, – над ней сковородка барражирует!
Я голову в плечи втянул.
Но передумал полтергейст. Не стал меня домашней утварью по башке шарахать.
Вместо этого в дверь позвонили. Бритый молодой человек приятной наружности, с золотым “болтом” на правой руке, ласково на меня посмотрел и представился.
– Ваш налоговый инспектор, – говорит. – Сигнал на вас, Владимир, поступил. Доходы у Вас левые не меряны, а с государством делиться не желаете.
– Вы, что ли государство, – по юридической привычке накалил атмосферу Саныч.
Не успел налоговик разораться и ответить, как следует, как участковый милиционер в квартире материализовался.
– Гражданин, – грозно произнес он, и будто из обоих глаз в меня выстрелил. – Паспорт предъявите.
Даже налоговик заткнулся, так сурово все стало. Я и подумать не успел, куда же полтергейст мой паспорт припрятал во время уборки, а он выпорхнул из ящика стола помятым голубем и прямо в руки участкового.
– Ну, точно, – радостно заорал тот, – гражданин Комаровский, Вы обвиняетесь в злостном уклонении от уплаты алиментов.
– Каких алиментов.
Дурно мне стало, опустился я на пол мимо стула.
– У нас с бывшей женой моей Таней никогда детей не было, – упавшим голосом произнес я.
– Молчать, – привычно повысил голос милиционер. – Документы на Вас в полном порядке, хоть сейчас в суд передавать можно. И сыну вашему Додику семь лет всего, так что платить вам алименты еще лет десять. Если в тюрьму сесть не хотите.
– Погодите, вмешался старый юрист Саныч, – это подлог и подкоп, тьфу, то есть компромат и фальшивка.
– Так, – значительно произнес участковый. – Это еще кто? Сообщник.
– Какой сообщник? – Пробормотал я, постепенно приходя в себя, – по уплате алиментов?
– Не, – налоговик радостно подпрыгивал и потирал ладошки, – по неуплате налогов с теневого бизнеса.
– Так, господа хорошие, Вы мне надоели. – Значительность участкового в виде кудрей аж из под фуражки вылезла. – Три дня сроку вам даю, господин юрист Владимир Комаровский на урегулирование финансового вопроса с бывшей женой вашей Таней. Не успеете, посадим. – Последние слова милиционер прошипел как змей искуситель. – Передаю их вам, коллега, – участковый кивнул налоговику. – Или все–таки в КПЗ их запереть? – Мечтательно произнес он.
Налоговик не рассусоливал. Он улыбнулся по доброму и попросил меня и Саныча завтра с утречка прибыть к нему в кабинет, с деньгами и декларациями.
– Да я ж не этого района, – возмутился Саныч.
– А я с города, ребятки, в городскую налоговую приходите.
Инспектор пожелал спокойной ночи и удалился.
А потом приходил пожарник и требовал наличие огнетушителя в прихожей. Приходили из санэпидемстанции требовали наличие тараканов на кухне, грозя большим штрафом. Заскакивали скинхеды, предупредить, что завтра начнутся погромы юристов и просьба ждать их весь день дома.
Саныч давно ушел, но позвонил с работы сообщить, что уволили меня по сокращению штатов. Кошмар продолжался до глубокой ночи.
Чтобы окончательно не расстроиться сбегал я в дежурный супермаркет, купил на последнюю заначку очень хороший виски “Баллантайн”, сполоснул два стакана и сел на кухне с полтергейстом объясняться. Выпили по маленькой, то есть у него из стакана виски в момент испарился, и пришла мне мысль в картишки с ним перекинуться. Пятьдесят два раза подряд я дураком оставался, пока не сообразил, что он все мои карты наперед знает. Хотел, было обидеться и опять свиньей Пола-то нашего Гейтса обозвать, но одумался и дружбу предложил. Дернули мы по полстаканчика виски, гляжу, взаимопонимание налаживается. Только с сынком нашим проблемка случилась.
– Пол, – говорю я ему, – будь человеком, забери Додика обратно, а то больше виски не налью.
А тот уперся, даже к стакану не притрагивается. Ну ладно, думаю. Наверное, хороший малец получился. Пусть моим сынком считается. Допили мы виски и подружились окончательно.
Назавтра не пришлось мне идти в налоговую, пожарники и санэпидемстанция не беспокоили меня до конца жизни, скинхеды забыли о моем существовании. А сынок, Додик, остался. Хороший малыш получился, способный. Алименты, конечно, пришлось платить. Так и было с чего. Карьера моя стремительно в гору пошла. Через несколько лет я, блин, депутатом государственной думы стал. И репутация была у меня, что надо – самого шумного народного избранника. Полтергейст также в думу переселился, интереснее ему там было, просторно и весело.
А бывшая моя жена Таня скопила деньжат алиментских, выиграла грин-карту и уехала с Додиком в Америку, к небоскребам и равным возможностям. Пару раз за десять лет было дело, даже письма присылала с фотографиями. Додик скоро вырос, взял себе американскую фамилию. Звался он теперь сэр Девид Коперфильд, дурачил людей своими фокусами и скрывал родственную связь с Полтергейстом и со мной. Но я не в обиде, хорошо ведь все получилось.