Это всего лишь мои тени…

Это всего лишь мои тени…

Я открыл глаза. Новое чудесное утро уже началось. Свежий ветер развевает занавески на высоком окне. Я смотрю на спинку своей кровати, которая отполирована до матового блеска, и привычно вижу в ней свою отражение. Я слышу, как открывается дверь, но не волнуюсь, - я знаю кто это. Гуинор входит с подносом в руках, приветливо улыбаясь. Я отвечаю ей улыбкой и сажусь в постели. Она открывает занавески, впуская в комнату приятный утренний свет, и подходит ко мне.
-Господину прибрать волосы? – спрашивает она, как всегда. Я молча, не переставая улыбаться и, не покидая широкой постели, разворачиваюсь к ней спиной, привычно предоставляя свои длинные, почти до пояса волосы в её распоряжение. Она нежно начинает их расчёсывать, а я тихо надеюсь, что мама не просила сделать мне сегодня что-то праздничное. Уже через пять кринов я радостно обнаруживаю на своей голове сеть сложных кос и связок и понимаю, что не просила. Я разворачиваюсь обратно к Гуинор. Она стоит надо мной, и я, задорно тряхнув волосами, вскидываю голову. Она улыбается мне, касается ладонью моей щеки и целует. Странно, что она не сделала этого сразу, как вошла. Я ждал этого всё ночь, и она, конечно, это знала.
-Господин желает завтракать? – спрашивает она не прекращая улыбаться. Я киваю головой, и она заваливает меня маленькими чашечками, баночками и колбочками. Пока я уплетаю всё, до чего могу дотянуться, она сидит напротив и умилённо наблюдает, опустив подбородок на руки. Я догрызаю последний кусочек моей любимой маринованной рыбы, и она вновь поднимается с места, чтобы задать мне ещё один обязательный вопрос.
-Господин желает одеться?
''Господин'' желает. А точнее у него нет выбора. А значит ''господину'' придётся подняться со столь полюбившейся за ночь постели. '' Господин'' мученически вздыхает и героически поднимается. Я прохожу к окну и поручаю своё тело заботливым рукам Гуиноры. Она ни на минуту не перестаёт улыбаться. Снимает с меня длинную, до пят, митану, и надевает через голову хламиду той же длины с разрезами по бокам до бедра, без рукавов и сшитую из гладкой кожи. Я поднимаю руки, чтобы не мешать ей застёгивать на ''невидимые'' крючки два специальных пояса. Первый, в три четверти локтя шириной, призван плотно затянуть талию, а второй, в локоть шириной, охватывает бёдра, указывая на мой социальный статус. Мне это не нравилось. В смысле то, что Гуинор достала тонкий шнурок, инкрустированный разноцветными камнями, и обмотала им мою шею. Это означало, что придётся встречать заграничных гостей, и никто не должен промахнуться в моём статусе. Явно не радостное выражение моего лица не понравилось Гуинор, и она наградила меня за будущие официальные мучения долгим поцелуем, авансом. Она знает, как поднять мне настроение. Я снова улыбаюсь, а она уже уносит ненужный поднос, а на прощание сообщает мне, что мама меня уже ждёт. Я мученически вздыхаю, и направляюсь в другой конец дворца.
-Доброе утро, сын. Я вижу Гуинор, как всегда обеспечила тебе хорошее настроение! Но я хочу поговорить с тобой немного о другом. Я не хотела тебя беспокоить раньше, но время пришло. Сегодня приедут знатные дамы из всех концов Гаридара, и из соседних государств.
-Зачем мама? Разве мы заключили союзы ещё не со всеми государствами Крылатого Моста?
-Да, но я имею в виду союз другого рода. Все они приедут с одной целью, - завоевать неприступное сердце кронпринца Гаридара.
Мама хитро улыбнулась и погладила меня по голове.
-Ты уже совсем взрослый. Уже 18 Великих Периодов прошло с момента твоего чудесного рождения, и тебе пришла пора выбрать себе жену. Не смотри на меня, как на злую фею, я прекрасно понимаю, что вас с Гуинор связывают куда более сильные и личные чувства, чем господина и служанку. Но и ты пойми меня. Государству будет спокойнее, если оно будет знать, что род не прервется.
Она обнадёживающе улыбнулась и повела представлять меня, прибывшим заранее послам тех дам, что скоро поселятся в нашем дворце. Одну из них я должен буду назвать своей невестой, на праздничном обеде спустя 12 восходов после их прибытия. Разумеется, послы были счастливы, видеть кронпринца Гаримора.
Вообще-то моё полное имя было Каин Гаримор, моё первое имя использовалось очень редко, но порой нравилось мне куда больше. А если честно, то я просто не всегда был уверен, что произношу своё второе, и основное, имя правильно.
После представления и ритуальных фраз, я отправился прогуляться по парку. Я вернулся только вечером, и привычно обнаружил Гуинору. Она немного грустно улыбалась. Я позволил ей себя переодеть. Впрочем, моё мнение и настроение в расчёт не брались, просто было невозможно самостоятельно расстегнуть и расшнуровать мои пояса. Я лёг под одеяло и уставился в потолок. Никогда ранее я не грустил так долго. Никогда ещё так надолго не покидала моих губ улыбка. На край кровати тихонько прилегла Гуинор, я повернулся к ней.
-Скажи, Гаримор…
-Зови меня Каин.
-Хорошо. Скажи, Каин, ты ведь прекрасно понимаешь, что тебе нужен, будет наследник, даже если у меня будет ребёнок, это будет только ребёнок, живущий во дворце.
Повисла пауза.
-Я хочу, чтобы ты назвал чьё-то имя в День Священных Слов.
Я коснулся рукой её щеки.
-Я не ожидал, что ТЫ это скажешь?
Она чуть виновато опустила голову, но не глаза.
-Ты ведь всегда был очень умным. Не по возрасту. Даже мудрым. Ты ведь понимаешь, что это необходимо…
Я молча прижал её голову к своей груди. Сегодня мне было всё равно кто и что узнает и подумает, и я решил сделать эту ночь незабываемой…
Гуинор выскользнула из моих объятий на рассвете и бесшумно исчезла за дверью, чтобы спустя совсем немного времени появиться вновь, с неизменным подносом, улыбкой и обязательными вопросами. Не знаю почему, но я был благодарен ей за это.
В этот день меня познакомили с претендентками на меня. Я бы неизменно умер, если бы Гуи не отходила от меня ни на шаг. Она поддерживала меня и избавляла от необходимости выбирать раньше времени кого предпочесть в танце.
Вечером, вырвавшись, наконец, из дворца, я гнал коня по лесам недалеко ото рва за дворцом. Когда я выскочил на прогалину у старого ручья, мой конь рванулся и заржал. Когда я его едва успокоил, то увидел совсем рядом девушку в разорванных одеждах, грязи и крови. Я соскочил с коня и, накрыв её своим плащом, взял на руки. Когда я вернулся во дворец, то выяснилось, что я привёз девушку, которая и должна была быть в нашем дворце, но о похищении, которой мне решили не сообщать. Чтобы не беспокоить. Я ещё никогда не получал таких потрясений и последующие два дня я был не доступен для общения, - Гуинор отпаивала меня тёплым молоком и успокоительными настоями.
-НЕТ!!! – я резко сел в постели обливаясь холодным потом. Пришедшая пораньше Гуи, бросилась ко мне.
-Каин! Что такое? Всё в порядке, всё хорошо, я с тобой, что случилось? – она спрятала мою голову на своей груди и стала нежно гладить меня по спутавшимся волосам.
-Это только сон, только сон, - бормотал я, вздрагивая и прижимаясь к Гуи.
-Да, сон, только сон, - тихо успокаивала она меня. - Ну, расскажи, что тебе приснилось, станет легче. Я понимал, что она права, но боялся ей рассказывать то, что мне самому показалось омерзительным, оскорбительным и невыносимым, пусть даже и только во сне. Но я знал, что если не расскажу, то обижу её, и я попытался.
-Я…это… это была та девушка, которую я спас… это… я… мне приснилось… что это я с ней сделал это…. А потом ещё какое-то чудовище потянулось ко мне самой всей тьмой….
Я боялся даже дышать, боялся пошевелиться, а когда я вздрогнул, Гуи крепко-накрепко прижала меня к себе…
На третий день я вышел, наконец, из своей комнаты, и отправился на прогулку с дамами. Я обещал, навещавшей меня маме, что прогуляюсь по парку в сопровождении всех претенденток. Когда вечером я, усталый и разбитый подходил к своей комнате, то был бесцеремонно украден Гуинор, которая утащила меня в дальнюю комнату, где меня ожидала горячая ванна. Гуи прогнала служанок, и сама занялась приведением меня в порядок.
-Гуи, что мне делать? – едва слышно спросил я.
-Женись! – лаконично и радостно заявила она, не прекращая растирать мне грудь какой-то пахучей травой. Я ошарашено задрал голову и с изумлением и ужасом посмотрел на неё. Она мне подмигнула, счастливо улыбаясь. Я потерял дар речи и уставился на стену перед собой.
-Ну что ты, Каин! Ты же самый умный, самый прозорливый, самый добрый и справедливый! Я уж молчу, что ты самый красивый! – она обняла меня сзади за шею и поцеловала, – если хочешь, я даже готова взять на себя ответственность, и посоветовать тебе кого выбрать!
Я сразу воодушевился и выжидательно повернулся к ней. Гуи засмеялась, мазнула меня по носу пеной и склонилась к самому моему уху.
-Назови ту девушку, которую ты спас! Она в тебе, как в благородном спасителе души не чает, да и ты, я знаю, выделяешь её из-за этого!
Я молча принялся думать. Через некоторое время Гуи посчитала меня достаточно чистым и завернула в тёплое, мягкое полотенце с ног до головы. Я задумчиво прошёл в свою комнату, и предоставил Гуи себя одевать.
-Я не знаю, кого мне назвать. – Задумчиво протянул я, когда она заканчивала с поясом на талии.
-Тебе не нравится моё предложение? – поражённо спросила Гуинор смотря на меня снизу вверх, я ещё никогда не пренебрегал её советами. Я посмотрел на неё и всё также тихо и чуть виновато сказал.
-Я не знаю, кого мне назвать, потому что я не знаю, как её зовут.
Гуи смотрела на меня широко раскрытыми глазами. Потом она покачала головой и проворчала, что-то вроде ''вот в этом ты весь'', и горестно вздохнув, подняла на меня уже смеющиеся глаза.
-Ну, это не смертельно! – Заявила она и одарила меня чудесным поцелуем, - её зовут Грина!
Спустя несколько дней, за праздничным столом я назвал своей невестой скромную и тихую Грину, которую, наверняка, даже никто не воспринимал всерьёз…

Я попытался открыть глаза и испытал жуткую боль. Глаза, были единственным, что у меня болело, но зато они, похоже, решили взять на себя ответственность за всё тело. Я понимал, что вокруг полумрак, но глазам от этого было не легче. Я висел у стены, от которой тянуло прохладой. Мои руки были закованы в грубые цепи, и я наверняка очень живописно смотрелся распластанный по стене. Мои ноги были свободны, но они не касались земли. Чуть приоткрыв глаза, и тот час же их закрыв от острой боли, я успел отметить, что вокруг меня определённо стеклянная стена и какие-то провода и тросы. К счастью я не ощущал в теле инородных предметов, и это как-то успокаивало. А вот то, что я категорически не мог вспомнить хоть что-то мало-мальски связное, не внушало успокоения. Я попытался пошевелиться, чтобы хоть как-то сориентироваться в пространстве, и тут же обнаружил почти полную двигательную несостоятельность своего тела. Я услышал какой-то шорох и поспешно замер.
-Ты очнулся. Чудесно. – Довольно мерзкий голос не внушал мне иллюзий по поводу искренности его слов, - не волнуйся о глазах, они привыкнут. Впрочем, я не вижу нужды в этом для тебя. Не думаю, что ты проживёшь достаточно долго, чтобы получить выгоду или удовольствие от созерцания своего последнего пристанища.
Даже с закрытыми глазами я понял, что он ехидно ухмыляется.
-Чем же я помешал такому крутому человечку? Я даже не помню толком кто я?
-А ты разве не помнишь?! – вполне искренне изумился голос. Я не нашёл ничего умнее, как попытаться кивнуть. Вряд ли у меня получилось убедительно, но думаю, он понял.
-Что ж. Этого следовало ожидать. Удар, который я обрушил на тебя, и впрямь был очень силён. Я бы смог убить тебя сразу, но в начале мне бы хотелось, чтобы ты знал, что я с тобой сделаю, и чтобы всё чувствовал!
-Хм… очень мило с твоей стороны, но может, всё-таки для начала просветишь неразумного меня, чем я тебе так насолил? – я слишком мало помнил и понимал, чтобы бояться.
-Ну что ж… тут ты прав. Давай поговорим. – Ехидно, но даже как-то остро-дружелюбно сказал голос, и я услышал, как он вытащил стул и уселся на него.
-Скажи, что ты помнишь последним чётко и ясно?
-Хм… как назвал чьё-то имя за праздничным столом. Кажется, это была моя невеста, только что-то я не припомню особо бурных чувств по отношению к этой даме.
-Ничего удивительного, - ты её и не любил. Если ты вообще способен любить…
Я пропустил подколку мимо ушей.
-А ещё два имени в голове крутятся…
-Какие? – в голосе моего собеседника прорезалось любопытство.
-Каин и… Сифирот, кажется…
-Хм…твои первые имена…. Точнее, первое было твоим первым именем, а второе, - одним из многих. Но раз ты припомнил только его, то, скорее всего это и было твоим первым именем после того, как… ладно об этом потом…
-Так за что ж ты меня убить хочешь?
-За то, что ты не должен был, рождаться!!
Повисла пауза. Я так ничего и не понял, а голос успокоился и продолжил, не заметив каких бы то ни было изменений во мне.
-Ты даже не знаешь, что не должен был появляться на свет! Я понял, что случилось, только когда гонцы весть разнесли, что в Гаридаре родился наследник и только я знал, что королева была бесплодна! – я слышал, как он заламывает руки, похоже, эти воспоминания причиняли ему куда больше беспокойства, чем мне. – Когда-то давно, ещё мой предшественник, принёс во дворец настойку, чтобы род не прервался. Я только много лет спустя узнал, что от этого рождается уже не человек, а дух сотканный из ничего и всего и…. Ты ведь даже не подозревал, что из себя представляешь, но я представлял! А когда это началось, я не сомневался, что это ты!
Он снова замолчал. А я так ничего и не понял. В чём он меня обвинял? Почему-то магическая подоплёка рождения не казалась мне достойным поводом для убийства. Я решил его послушать ещё.
-Я умел заглядывать в другие миры и бывать в них. И однажды я обнаружил, что в мирах появляются люди, в которых чувствовалось твоё присутствие, и тогда я понял, что это твои отражения. Они появлялись от твоих мыслей, получали часть тебя, а потом отдавали часть себя тебе взамен утраченного. Они редко походили на тебя внешне, но всегда отражали часть тебя. Они рождались духами и людьми, демонами и богами, колдунами и призраками. Ты создавал их, а они раз за разом создавали тебя. Когда ты умирал, они отдавали часть себя, чтобы создать тебя вновь. А ты вновь и вновь создавал их. У тебя нет теней. Твои отражения, умирая, превращаются в порывы ветра, а не в тени. Ты наверняка даже не знаешь всех своих отражений. Но мне придётся их узнать! Я хочу исправить старую ошибку и убить тебя. Окончательно! Чтобы ты больше не воскрес! А для этого надо успеть убить все твои отражения, пока твоё тело ещё хранит осколки твоего духа. Это не более шестнадцати ударов сердца, но, воспользовавшись разницей во времени в разных мирах, и некоторыми личными талантами я успею убить всех, кто сможет позволить тебе родиться вновь!!
Я стал что-то понимать, а точнее вспоминать что-то, скорее на подсознательном уровне. И я решил превратить его монолог в наш диалог, и в отличие от него, я был холоден и спокоен.
-Это невозможно. Ты не успеешь. Их слишком много и большинство из них сильнее тебя. Даже я сам не знаю, сколько их, кто они и на что они способны. Но и единицы из них, которые я знаю, гораздо сильнее тебя. Тот же Сифирот!
Я не удержался и усмехнулся, чувствуя, как меня наполняет какая-то злая радость. Мне не нужно было открывать глаза, чтобы увидеть его страх, и я решил его добить.
-Я прожил слишком много жизней, чтобы вспомнить их все! Но я даже благодарен тебе, что ты помог мне вспомнить мою первую жизнь. Приятно знать, что моя первая жизнь была наполнена светом и радостью! Боюсь, что это была единственная из моих жизней, где я был просто и искренне счастлив и воистину светел!
Я поднял голову, и небольшим усилием открыл глаза и рассмотрел, наконец, своего нового ''друга''.
-О! Да я тебя знаю, маска! Ты же был капитаном королевской охраны, и я видел тебя однажды!
-Да. Однажды. Но этого было достаточно, что бы я врезался тебе в память, которая всегда запоминала то, что считала нужным и, как правило, не ошибалась. Но я запомнил тебя навсегда таким, каким ты родился: изящным, почти хрупким, но очень сильным и мужественным. С прозрачными светлыми изумрудными глазами, с голубыми отсветами. С волосами почти до пояса, с цветовым определением которых я всегда затруднялся: то ли тёмно-русые с яркой медью, то ли светло-рыжие с льняным золотом. Я очень удивился, когда уже вторая твоя жизнь обнаружила темноту в твоей душе. Впрочем, не скажу, что был сильно удивлён этим, - в конце концов, этот эликсир от бесплодия и не мог породить чистое и доброе существо. Я был даже поражён, когда кронпринц Гаридара вырос добрым и светлым. Тогда я ещё надеялся, что ты просто проживёшь свою жизнь, будешь славным королём и умрёшь в покое и славе народа. Но я и не сильно удивился, когда произошло ЭТО… Ты всё ещё не помнишь, что произошло на том пиру? - вдруг сощурился он. Я отвёл глаза и промолчал. Он понял меня правильно, – не помнишь… что ж, может оно и к лучшему. В любом случае это уже не важно. Так вот, когда это произошло меня, а может и не только меня, буквально вышвырнуло из нашего мира, а когда я попытался вернуться, то так и не сумел этого сделать. Наш мир словно накрыло куполом. С тех пор я путешествовал по мирам, разыскивая тебя. Это было не просто. Твоя внешность изменилась, твои отражения очень похожи на тебя, и я долго не мог сориентироваться по каким вообще признакам следует отличать оригинал от развитой части.
-И кто же тебе сказал, что я настоящий? – я не удержался от ехидного замечания.
-Твоё ехидство напрасно. Я годами сравнивал десятки и сотни личностей, и хоть все они были полноценными личностями, и каждый выделялся какой-то яркой особенностью, но не один из них не превзошёл тебя, - даже самые яркие проявления их личностей не превзошли даже ''рядовые'' черты твоего характера. – Я не смотрел на него, но понял, что он довольно ухмыляется. Он прав, имеет право. Я прекрасно понял его, но он, похоже, решил меня добить, произнеся, сей факт вслух. – Даже самые жестокие из них, те, кого называли ''чудовищами'' и ''нелюдью'', покажутся безобидными и невинными, если заглянуть в твой дух. Даже если заглядывать не очень глубоко!
У меня руки так и чесались набить морду этому самодовольному типу, вообразившему о себе чёрт знает, что! Хотя я прекрасно понимал, что он кругом прав. Только я так до сих пор и не осознал, как следует, почему же он так желал меня убить?
-Так чем же тебе не нравится моё существование? Я вроде бы никому особо не мешаю. По крайней мере, не больше, чем любой другой человек другим людям.
Мой вопрос на какое-то время поставил его в тупик, но он довольно быстро нашёлся.
-Э нет! Ты гораздо больше влияешь на окружающий тебя мир. Конечно, любой человек в той или иной степени влияет на свой мир, но твои влияния всегда судьбоносны. Меняются люди, их отношения и даже души. Да, возможно обычно ты стараешься не слишком вредить душам людей, и порой даже помогать им, но ты не можешь отрицать, что иногда, а точнее, довольно часто, тебя заносит, и ты становишься, неуправляем и опасен. И даже если ты порой себя можешь контролировать, и даже по ''доброте душевной'' берёшься исправлять свои особенно негативные влияния, то твои отражения этим не занимаются. Ты на них не влияешь, не считаешь нужным, потакаешь им как малым детям, заботишься о них, прощаешь им всё. И я считаю тебя ответственным за их поступки. И даже если ты не считаешь, себя достаточно виноватым для смерти, то я думаю, ты не станешь отрицать, что совокупность преступлений твоих отражений заслуживает смертного приговора! – голос этого ничтожества просто сочился ядом пренебрежения, и он просто сиял сознанием своей непогрешимости. Во мне уже давно закипала ярость, и я не знал, во что она выльется. Одно я знал наверняка, - ему это выльется в визит в бюро ритуальных услуг! Я поднял глаза. Они горели редким огнём гнева. Они были цвета ярости, и он не смог не отшатнуться, как от удара.
-Ты просчитался, раб! Да. Это я вспомнил! Ты был рабом, в чьих жилах оказалась колдовская кровь! Это не твой предшественник, а ты сам принёс моей матери тот эликсир, а значит, ты ответственен за то, что натворил я и мои отражения! Разве тебе не кажется, что это будет справедливо? Ты сам кашу заварил, тебе и отвечать, не находишь это логичным?
-ЗАМОЛЧИ!!!! Я НЕ СЛУШАЮ ТЕБЯ!!! Ты самое коварное существо во всех мирах! Но тебе не смутить меня! Тебе не удастся свернуть меня с правильного пути!
-Разве я где-то ошибся? – деланно удивился я. Мне доставляло откровенное удовольствие его яростное, но бессильное мельтешение. – Разве я не сказал правды? А? Раб?
-НЕТ!!! Я больше не раб!!!
-Да? – я удивлённо приподнял бровь. – Когда же ты успел выкупиться? Хм… не уследил…
-ЗАМОЛЧИ! Ты ничего не знаешь!!!
-Я? Я ЗНАЮ ВСЁ! – мой голос громом прокатился вокруг и заставил звенеть воздух. – А ты. Ты будешь лишь призраком, что будет витать между небом и землёй. И попадёшь в Рай или в Ад, только если об этом побеспокоятся заинтересованные в этом персоны. Моя совесть, возможно, начнёт возмущаться, но я думаю, я с ней как-нибудь договорюсь, как всегда.
Я хищно ухмыльнулся и вскинул глаза на жертву своего холодного гнева. От меня тот час рванулась силовая волна и буквально смяла незадачливого колдуна, а потом, на мгновение, задержавшись, распылила его на атомы. Напоследок она приветливо дунула мне в лицо жаром, - словно поцеловала. Я довольно тряхнул тёмно- русыми волосами и поочерёдно взглянул на оковы, те, без особых возмущений, разомкнулись, и я спрыгнул вниз, едва не упав, - ноги отвыкли держать меня самостоятельно. Ещё пара секунд и стеклянная колба вокруг меня рассыпалась яркими искрами. Красиво осыпаясь, осколки доставили мне удовольствие, что я и выразил лучезарной улыбкой и свободным смехом. Но в моих глазах ещё искрилась весёлая злость. Я вышел из комнаты и вскинул руки, - зал за моей спиной вспыхнул огнём. Я довольно кивнул головой и покинул своё ''последнее пристанище''. Смешной он, - подумал я, - неужели и правда думал, что сможет что-то сделать со мной? Ха! Любопытный! Был!
-Ладно! Как там мои детки-отражения? Айда проверим!
Я растворился в пыльном вихре, потирая затёкшие запястья, попутно соображая какое детище и в каком мире навестить первым. И только на задворках сознания высветилось крохотное, по сравнению с остальными, воспоминание. Короткое, но очень важное. Я лишь мельком отметил его появление и содержание, и довольно и немного злопамятно ухмыльнулся безвременно усопшему волшебнику-неудачнику. Он проиграл, но даже не узнал на сколько, - теперь я действительно знал ВСЁ…

Я стоял во главе стола. Мне сейчас придётся назвать имя моей будущей жены, а выбора у меня нет. Все смотрят на меня. Все ждут, кому выпадет счастливый случай. В любом случае не мне. Я набрал в грудь воздуха и выдохнул пять букв, которые изменят мою жизнь.
-Грина!
Я не понял, что произошло, но дальше я ничего не понимал, только видел и чувствовал. Я почувствовал острую боль в груди, опустил глаза и увидел рукоять узкого и маленького кинжала. Рукоять была необычной, и я даже залюбовался ею. Где-то очень далеко слышались крики, и я поднял глаза. Стража уводила какого-то человека прочь, он упирался и, что-то кричал. Я почувствовал, что стал падать, но меня подхватили чьи-то руки и бережно понесли куда-то. Я уже почти не чувствовал боли, только какое-то неудобство, словно на меня надели одежду, застёжка которой навящего давит на тело, почти до боли. Меня принесли в мою комнату и опустили в моё любимое кресло. Похоже, вынимать кинжал никто не собирался. Я знал почему, - тогда я просто истеку кровью. Я отстранёно подумал, что здесь довольно холодно и следует закрыть окно. Я даже попытался сказать это, но не смог, и вместо того, чтобы услышать слова, я почувствовал, как из уголка моего рта стекает тёплая и чуть солёная струйка. Моя мама сжимала мою правую руку и гладила меня. Гуи не выпускала мою левую руку, что-то шептала и вытирала меня влажным кусочком ткани. Судя по ощущению, она оторвала её от своей накидки, которую я всегда очень любил. Невероятным усилием я повернул голову к ней. Я очень надеялся, что она увидела мою улыбку, хотя бы ту, что я вложил в глаза. Я почувствовал, словно в центре груди родилась ледяная буря, а всё остальное тело бросило в жар. Я почувствовал, как по правой ладони текут тоненькие ручейки. Мне понадобилось огромное усилие, чтобы повернуть свинцовую голову. Я увидел, что ручейки на моей руке, это слёзы. Мама плакала и что-то пыталась сказать. Мне стало душно, а снежная буря в груди стала расширять свои границы. Я почувствовал, что уже не могу удерживать свои глаза открытыми. Веки стали ужасно тяжелыми, и я решил, что могу позволить себе, наконец, закрыть глаза. Когда я закрыл глаза, то по моему телу пробежала волна холодной дрожи, и мои мышцы расслабились.
Я вдруг понял, что не чувствую своего тела, но всё вижу. Я огляделся, очень легко, увидел своё тело внизу. Рядом суетились люди. Гуи и мама прижимались ко мне и плакали. Они уже не пытались что-то сказать, они видели, что это бесполезно. Меня чем-то порадовала эта мысль, и я улыбнулся. Повинуясь какому-то безудержному порыву, я скользнул вниз, и поцеловал Гуи и маму. Мне ужасно хотелось верить, что они почувствовали и, главное, поняли. Словно отвечая моим мыслям, они обе подняли головы и посмотрели туда, где я только что был. Я счастливо улыбнулся, а потом вдруг ощутил необходимость полететь на странное свечение в тёмной окантовке, и раздающиеся голоса или раздающийся голос. Меня словно что-то тянуло туда, но вместе с тем я чувствовал свою полную власть над этим. Я мог бы отказаться и остаться витать здесь до поры до времени, но мне казалось, что пойти туда, это что-то вроде моего долга, а я никогда не пренебрегал долгом. Пожалуй, долг был едва ли не единственным, что являлось для меня чем-то, обязательным для исполнения. Я почувствовал страстное желание защитить свой дом, и я представил, как накрываю свой любимый и единственный мир куполом, попутно выбрасывая в другие миры ''неблагонадёжные элементы''. Почему-то эта мысль вызвала абсолютно искреннюю улыбку и безудержную радость. Я завертелся на месте, рождая неистовые порывы ветра. Потом я резко развернулся к ожидающему меня размытому свету и рванулся ему на встречу. Когда я окунулся, словно в воду, в этот, мой собственный, - в этом я уже не сомневался, поток энергии, тепла, снега и ветра, то различил обрывки слов: ‘' Сифиро…Гордо…Уолт…'' и многие другие, которые я уже не смог разобрать, но почему-то испытывал неудержимую радость и нетерпение, - мне ужасно хотелось поскорее познакомиться со всеми этими людьми, с которыми я чувствовал необъяснимое родство и какую-то странную любовь к ним. На самой ''границе'' я вдруг ощутил нечто новое для себя, - злость. Я никогда ранее не ощущал ничего подобного, так как всегда отличался добрым нравом. Но страх от осознания собственной злобности исчез уже спустя миг, не оставив даже следа…

Думали – человек!
И умереть заставили.
Умер теперь, навек.
-Плачьте о мёртвом ангеле!
М. Цветаева.