Лучший друг

Ненавижу правозащитников! Давно уже пора разобраться с этими ЦРУшными НКО! Бандиты! Правильно их наш мудрый президент! А то возомнили, будто им всё позволено: воровать, убивать, насиловать девчонок!
Ещё я ненавижу дачи. После смерти бабушки я продала участок с домом почти сразу. Не заладилось у меня с дачами, причём с самого детства.
Было мне лет, наверное, пять или шесть, когда со мной произошёл загадочный случай. Бабушка, как обычно, пошла с утра за молоком. К завтраку она не вернулась. Обеспокоенные родители отправились на рынок, но там все знакомые продавцы в один голос твердили, что она там не появлялась. Тогда пошли по соседям, зная бабушкину страсть заходить к ним по пути и подолгу болтать. Но все только пожимали плечами.
Надо ли говорить, что к вечеру все были как на иголках? Вдруг бабушка, не дай Бог, попала под машину? Или стало плохо с сердцем? До глубокой ночи мать с отцом пили валидол и обзванивали больницы и морги. Меня отправили спать, только сон не шёл. Мне страшно хотелось что-нибудь сделать для родителей, как-то их утешить. И я решила во что бы то ни стало найти бабушку.
Никто не заметил, как я тихонько выскользнула из комнаты. На дворе стояла темень – хоть глаз выколи. Куда идти, я не знала – тупо шла вперёд.
Вскоре дорога вывела меня к озеру.
- Бабушка! Бабушка! – звала я.
Помню, мне показалось, будто в воде мелькнул чей-то силуэт. Я подошла к самой кромке обрывистого берега. И не удержавшись, кубарем полетела в воду.
Намокшая одежда потянула меня вниз. А я вдруг с ужасом вспомнила, что не умею плавать. Тогда мне стало по-настоящему страшно. Я помню, как отчаянно барахталась в воде, кричала…
А потом… Потом я с удивлением обнаружила, что стою на пороге своего дачного домика. Вода стекала с меня ручьями. Ох и ругали меня тогда мама с папой!
Что тогда произошло, я так до сих пор и не вспомнила. Кто-то меня вытащил из воды? Или я сама каким-то чудом выбралась? Не помню, хоть убейте!
Бабушка нашлась только на следующий день. В другом городе. Оказывается, забыв, куда направляется, она решила, что едет домой. Да ещё и села не на ту электричку. Дальше склероз прогрессировал. После этого случая мы старались не отпускать её одну. А то мало ли что?
Это был первый травмирующий случай на даче. Второй произошёл, когда я была уже студенткой. Антон, мой лучший друг, решил познакомить меня со своими бывшими одноклассниками – Геной Зотовым и Олегом Карповым. Знакомство решили отметить на даче у последнего.
Начиналось всё очень хорошо. Высокий широкоплечий Гена много смеялся и шутил. Олег рассказывал интересные случаи, произошедшие на Северном Кавказе, куда он много ездил как журналист и правозащитник.
А потом… Потом я погрузилась в глубокий сон… Словом, меня подпоили какой-то гадостью и изнасиловали. Проснувшись утром, я нашла на прикроватной тумбочке записку от Антона. Он писал, что вместе с Генкой уезжает домой, а меня оставляет на попечение Олега, потому как я, перебрав спиртного, тут же вырубилась. А я выпила совсем немного – чем угодно поклянусь!
Итак, ночью в доме находились только я и Олег. Арифметика простая!..
Антон был в ужасе:
- Прости, Анют, прости! Если бы я знал! Я ведь с Олегом с первого класса дружил. Я никогда не думал… Видно, работая на Госдеп, нельзя оставаться порядочным. Дурак я, просто дурак! Знал бы, никогда бы тебя с ним не оставил.
Я хотела обратиться в милицию, но Антон сказал:
- Я бы на твоём месте не рисковал. У них же, так называемых правозащитников, всё схвачено. За ними Соединённые Штаты. Поэтому они и считают, что им тут всё можно. Мало того, что Карпова не накажут, тебе же ещё по башке надают. А может, и не только тебе.
Последняя фраза оказалась наиболее убедительной. Всё-таки у меня семья: мама, папа, Леночка. За сестрёнку я переживала больше всего. В милицию я не пошла, но забыть, как советовал Антон, так и не забыла. Я готова простить президенту всё на свете за одно только, что за НКО взялся. А если он их все позакрывает, выберу его не только на третий, но и на четвёртый, и на пятый срок.
Рассказывать я никому не рассказывала.
- Я, Анют, понимаю, что ты не виновата, - говорил Антон. – Но девушки очень часто жестокие. Каждая умом понимает, что с ней тоже может случиться, только хочет думать: уж со мной-то никогда.
Поэтому на меня будут показывать пальцем, называть бесстыжей.
Не сказала я об этом даже Надьке, подруге, живущей в соседнем подъезде. И как оказалось, правильно сделала. Когда я узнала, что она пошла работать в правозащитную организацию, мной овладела дикая ярость. Я буквально ворвалась к ней в квартиру, крича:
- Ты должна уволиться!
Надька пыталась меня успокоить, спрашивала, в чём дело.
- А в том, что эти твои правозащитники мне угрожают, - соврала я.
Не признаваться же, что меня изнасиловали.
- Странно это для правозащитников, - откликнулась эта лицемерка. – Но кто бы это ни был, поговорю с Олегом Карповым. Он как раз в соседнем офисе… Слушай, а покажи мне эти угрозы.
Я с трудом удержалась, чтобы не заехать ей по физиономии.
- Иди ты к чёрту вместе с твоим Карповым! – заорала я так, что, наверное, весь подъезд слышал.
Больше я с ней не разговаривала. Надька тоже не особенно стремилась к общению. Более того, она вела себя так, будто это я её предала, а не наоборот.
- Лживая тварь, - коротко охарактеризовал её Антон.
Он-то меня никогда не предаст. Он хороший. Нет, он просто замечательный! Я благодарна Богу за то, что послал мне такого друга. В то страшное время, когда я, обесчещенная, раздавленная стыдом, не знала, как жить дальше, он один меня поддерживал. Так как Антон, поддерживать, наверное, никто больше не умеет. Я буквально возвращалась к жизни, восставала из пепла, словно птица Феникс. И всё благодаря ему, своему лучшему другу.
Конечно, это было не единственное испытание, встретившееся на моём пути. Проблемы на работе, неудачи в личной жизни, тяжёлая болезнь мамы… Антон всегда был рядом, помогал, чем мог. А если реально не мог ничем – то хотя бы добрым словом. Тот, кто переживал несчастья, понимает, как много оно значит в те моменты.
А что же я? Я всегда рада поддержать Антона, когда ему трудно. Именно мне он частенько рассказывает о своей личной жизни. Ну почему, почему у такого замечательного человека она никак не складывается? Почему девушкам всё больше нужны деньги и сексуальная свобода? Оттого и неспособны они оценить его чуткую душу, его порядочность. Разучились девушки хранить верность своим возлюбленным.
Вот сочувствую Антону, а у самой в этом плане ничуть не лучше. Парни мне попадаются всё не те. Изменяют, предают, уходят, ничего не объяснив. Один вообще украл деньги, что я скопила маме на операцию. Хорошо, Антон помог – одолжил, сказав: отдашь, когда сможешь. Конечно, я потом вернула долг. Антон взял деньги с явной неохотой.
Говорят: не имей сто рублей, а имей сто друзей. А ещё лучше – хотя бы одного такого друга, как Антон. Друга, которому можно верить, как самому себе. И даже больше…
Эх, на какие, однако же, длинные размышления вдохновила меня одна лишь статья в газете. Очевидно, жёлтой, ибо в ней было про «Голос» - гнобят, видите ли, такую полезную организацию. Тьфу!
Отложив газету в сторону, я стала смотреть в окно. Перед моими глазами мелькали леса и поля – типичные пригородные пейзажи. Кое-где протекали маленькие речушки. Стук железных колёс клонил в сон…
Что-то я проголодалась. Сняла с крючка пакет, достала наугад один из пирожков, которые заботливо уложила мне в дорогу тётя Вера. С капустой. Мой любимый!
Тем временем электричка, тяжело вздохнув, словно дряхлая старушка после долгого бега, остановилась на станции.
Бросив недоеденный пирожок, я схватила пакет, сумку, вскочила с места и, расталкивая стоящих пассажиров, пулей понеслась к выходу. Люди на платформе шарахались – настолько, видимо, моё лицо было перекошено от ярости. Той самой дикой и неудержимой, когда хочется бить, топтать, рвать в клочья.
Нет, это была не моя остановка, и злилась я не оттого, что могла её проехать (какая наивность!). Просто из окна электрички я увидела того урода, что украл у меня деньги. Хотя знал, сволочь, что у меня мама тяжело болеет.
Он был достаточно далеко от платформы и направлялся к лесу. Я стремглав бросилась за ним следом. Радуешься жизни, скотина? Сейчас не обрадуешься!
С минуту я ругала последними словами товарный поезд. Приспичило ему выскочить у меня перед носом! Вагоны, коих я насчитала штук семьдесят, казалось, еле тащились по рельсам. Как будто нельзя быстрее!
Наконец, поезд проехал. Силуэт моего бывшего стал едва различимым. Я бегом бросилась к лесу. Что я буду делать с этим негодяем, когда догоню, я и сама толком не знала. Убила бы, честное слово! Но умом понимала, что убить-то не убью.
Я бежала вперёд. А расстояние между нами как будто не сокращалось. Он словно издевался: то чуть-чуть подпустит поближе, а то вдруг окажется снова далеко. Злость придавала мне силы. Подожди у меня, голубчик!
Чем дальше мы заходили в лес, тем труднее становилось различить ненавистную фигуру за деревьями. Но я старалась не отставать.
Вот он снова мелькнул за деревцем. И пропал. Я ускорила бег. Оглянулась, но своего врага не увидела. Где же он, чёрт побери? Пропал, сволочь! Как сквозь землю провалился.
«Посмотри направо, - шепнул мне внутренний голос. – За деревьями».
Я подчинились. Но нет – того, кого преследовала, я так не увидела. Впрочем, я забыла о нём в ту же минуту. В нескольких метрах лежали обломки. Дирижабля – не дирижабля? А рядом… Рядом я увидела ЕГО. Существо, отдалённо напоминавшее человека, с непропорционально большой головой и круглыми, размерами с розеточки для варенья, глазами. Всё тело, с головы до тонких коротких ножек, слабо светилось фиолетово-зелёным перламутром.
- Господи, что это? – вырвалось у меня.
«Не бойся. Я не причиню тебе зла. Помоги мне», - я не сразу поняла, что это не мои мысли. А чьи же? Чертовщина какая-то!
«Помоги. Я истекаю кровью».
Тут только я заметила, как из тела странного существа ручейками вытекает зелёная жижа.
Больше всего на свете мне хотелось убежать прочь. Подальше от этого места, от леса. И забыть, забыть обо всём. Но ноги меня не слушались. От одного вида этой ужасной жижи, от этого уродливого лысого тела меня выворачивало наизнанку. Мне было жалко умирающее существо, но я чувствовала, что не могу преодолеть отвращения. Кроме того, мне было страшно. Вдруг оно причинит мне вред? Если оно может вот так залезть мне в голову…
Я чуть было не закричала, когда оно повернуло голову в мою сторону. Чёрные, как угли, глаза уставились на меня в упор.
«Вспомни».
Что же мне вспо…
Вот я, маленькая девочка, барахтаюсь в озере. Вода упрямо тащит меня вниз, смыкается над головой, проникает в нос, в рот. Я захлёбываюсь. Это конец! С ужасом понимаю, что никогда больше не увижу маму, папу…
Вдруг чьи-то сильные руки подняли меня вверх. Когда я увидела своего неожиданного спасителя, была так ошеломлена, что не додумалась сделать то, что сделал бы любой утопающий – ухватиться за него обеими руками. Существо с большой светящейся головой тащило меня к берегу. Потом спаситель тряс меня, пока вода не вылилась из моих лёгких. Я пыталась спросить: кто Вы, - но вопрос он оставлял без ответа. А в мыслях почему-то вспыхивало: тебе это знать необязательно.
Да, собственно, в тот момент меня это не очень волновало. То, что я только что чуть не погибла, тревожило гораздо больше.
У меня не было страха, когда этот загадочный незнакомец взял меня на руки. Напротив, с ним я чувствовала себя в безопасности. Он донёс меня до калитки, затем поставил на землю.
«Теперь иди в дом и забудь обо мне», - мелькнула в моей голове странная мысль…
Так вот почему я не помнила о своём спасителе все эти годы! Этот пришелец стёр мне память.
Мне вдруг отчётливо вспомнилось то чувство защищённости, что я испытала у него на руках. И ни капли страха или брезгливости. Я подошла поближе.
«Возьми из ящика аптечку. Останови кровь».
Пришлось вспоминать уроки первой помощи, что ещё в школе изучала на ОБЖ. Но ведь нас учили помогать людям. Могло ли учителю прийти в голову, что кому-то из учеников придётся спасать пришельца? Интересно, а их учили в школе спасать утопающих землян?
«В школе – нет. На базе… Свяжись с базой».
Где? Как?
«Там должна быть зелёная пластинка. Поищи».
Я залезла в обломки. Что-то среди них найти оказалось делом нелёгким. К тому же, я торопилась, ибо с каждой минутой инопланетянин всё больше угасал – свечение становилось всё слабее.
Наконец, в моих руках оказалось что-то зелёное, похожее на теннисную ракетку с разноцветными кнопками.
- Оно?
«Да. Нажми на голубую».
Нажала. Вопреки ожиданию, никакого «алло» я не услышала.
- Алло, база. Это Анна. Ваш товарищ…
Как его, кстати, зовут?
В голове я услышала слабый шёпот. Из этого набора звуков я различила что-то похожее на «Ринат». Поэтому в дальнейшем стала звать своего нового знакомого именно так.
- Ринат раненый. В лесу…
«Понял. Вылетаю».
Что понял? И куда вылетает? Я же не успела объяснить хотя бы примерно, где мы находимся. Впрочем, если Ринат умеет читать мысли, то, желая что-то сказать его сородичу, я уже, считай, сказала.
- Сейчас твои прилетят, - пыталась я словами ободрить раненого.
«Улыбаюсь», - прошептал Ринат в моих мыслях.
Не знаю, сумел бы он воспроизвести это движение лица?
Совершенно некстати мне вдруг вспомнился тот, за которым я и побежала в этот лес. Куда он подевался, в самом деле? Может, убежал, увидев инопланетянина?
«Его здесь не было, - ответил Ринат. – Это я…»
- Влез в мою голову? Запудрил мне мозги?
«Да. Ты нужна была… здесь. Прости…»
- Да ладно - чего уж там?
Похоже, другого выхода у него действительно не было. Если бы в моей голове возникла мысль о потерпевшем кораблекрушение инопланетянине, я, во-первых, никуда бы не побежала, а во-вторых, обратилась бы к психотерапевту. Ринат хорошо понял, что один вид этого негодяя меня разозлит. А ненависть – сильная страсть.

Корабль показался в небе минут через пять. Хотя я была уверена, что нас и так «видно» (прознал же Ринат, что я рядом), для верности помахала руками.
Едва я успела лечь на землю, как приказали мне инопланетяне, НЛО приземлился. Издали он напоминал не столько летающую тарелку из классической фантастики, сколько Сатурн с кольцом, утыканный к тому же ежовыми колючками разной длины.
Вопреки ожиданиям, наружу вышел только один «сатурнянин». Хотя, как потом выяснилось, с Сатурном они не имеют ничего общего. Светился он гораздо ярче, чем Ринат. Последний, кстати, почти совсем поблёк.
«Помоги мне его занести. Пожалуйста».
Вдвоём мы положили пострадавшего на некое подобие носилок. Затащили вовнутрь корабля. Вблизи размеры железной громадины напоминали мой дачный домик.
«Он умирает. До базы не успеем. Придётся прямо здесь».
- Я могу помочь?
«Да. Иди за мной».
Мы оказались в небольшой комнате, посреди которой стоял диван – не диван, койка – не койка. На неё мы положили Рината, который, судя по всему, был без сознания. Над койкой висело что-то вроде душа с огромной насадкой. Пришелец включил её каким-то пультом, отчего раздался свистящий звук. Мне он дал в руки палку с заострённым концом, похожую на карандаш.
«Води ему по лбу, не останавливаясь. Я буду резать»
- Вы хирург? – догадалась я.
«Нет, я геолог».
Мне подумалось, что в этом случае было бы разумнее отправить Рината к врачу.
«Не успеем. Он умрёт».
- Но Вы же не врач. Вы можете ошибаться.
«Нас лучше учат оказывать первую помощь».
Конечно, меня удивило, что операцию называют первой помощью. Но состояние Рината, похоже, было критическим. Поэтому я без возражений взялась помогать его товарищу. Как его, кстати, называть?
«Для краткости можно Борис».
- Хорошо, Борис. Кстати, я Анна.
«Это я уже понял».
Тем временем Борис вытащил из-под койки небольшой ящичек с набором хирургических инструментов. Смотреть, как он будет ковыряться во внутренностях своего товарища, мне совершенно не хотелось. Поэтому я сосредоточила всё внимания на лбу Рината, глядя, как моя рука водит по нему «карандашом». Хирургов я боюсь с детства. Да и вообще всех людей в белых халатах. Боюсь больничных коек, шприцов, скальпелей. Когда мне было восемь лет, я упала с балкона, с третьего этажа. Это потом уже я радовалась, что не переломала позвоночник. А тогда – кричала от боли.
К счастью, я не видела, что делал Борис с Ринатом. Да и он, судя по всему, не особенно стремился посвятить меня во все тонкости хирургии, за что я была ему искренне благодарна. Один только раз у меня в мыслях прозвучало:
«Анна, подай… Впрочем, не надо – сам возьму».
Видимо, справедливо рассудил, что упавшая в обморок ассистентка – не помощница.
Наконец, к моей огромной радости, Борис сообщил:
«Всё. Я закончил. Можешь прекращать».
- Он будет жить?
«Да. Как у вас говорят: слава Богу!»
Действительно, слава Богу!
«Устала? Хочешь чаю?»
Я только кивнула.
Борис повёл меня в комнату, где по всей стене располагались встроенные складные кресла. Ничего похожего на стол не было и в помине.
«Извини. Мы чашки так держим».
- Ничего страшного, - ответила я.
Потом Борис мешал в миксере какие-то сушёные травы, после чего подал мне в большой пиале дымящийся чай. В воздухе запахло малиной и базиликом.
«Земное. Как вы пьёте».
Хотя, признаться, я никогда не пила такой странный чай, но поблагодарила Бориса.
Себе, однако, он налил холодный, пахнущий непонятно чем.
«Люблю привычное. Наше», - прокомментировал он свой выбор.
Базиликовый чай оказался довольно-таки неплохим. Вот ведь странно как получается: и малина, и базилик растёт у нас под носом, а чай для нас экзотика.
Неожиданно мне в голову пришла мысль: а не нарочно ли Борис меня подпаивает? Вдруг, напившись необычного чаю, я забуду собственную маму?
«Её не забудешь, - ответил Борис. – А нас забудешь и без чая».
«Вы сотрёте мне память?» - впервые, пожалуй, я спросила Бориса, не прибегая к словам.
«Так будет лучше для всех».
«Опасаетесь, что я кому-нибудь про вас расскажу?»
«Нет, не опасаюсь».
«Но с Землёй контакта не хотите?»
«Сейчас – нет. Но мы подождём».
«Подождёте чего?»
«Про Фрейда слышала?»
«Ну да, что-то было. А причём здесь он?»
«Он говорил о двух началах. Эрос – стремление к жизни: танатос – стремление к смерти. Человек стремится жить и создавать себе подобных. И в то же время стремится себе подобных уничтожать. У вас, землян, слишком сильно разрушительное начало. Вы убиваете самих себя».
Я слушала и не находила, что возразить. Действительно, включишь телевизор – там резня, там бандитизм. Даже в художественных фильмах это разрушительное начало видно невооружённым глазом. Борис прав – дикари мы, земляне.
«И вы терпеливо ждёте, когда мы поумнеем?»
«Если не перебьёте друг друга совсем».
Это мы можем. Оружие год от года совершенствуется… Но неужели настолько, что нас боятся даже инопланетяне?
«Мы не за себя – мы за вас боимся».
- За нас?!
Вот уж не думала, что случится что-то страшное, если человек будет помнить про свой контакт с инопланетянами. Разве что его примут за ненормального и запрут в психушку.
Но Борис, прочитав мои мысли, ответил:
«Человек вступает в контакт с инопланетянами и начинает считать себя избранным. Он – Наполеон, а остальные – твари дрожащие. Достоевского помнишь?»
Ещё бы не помнить!
«Наши говорили с одним начинающим художником, - продолжал тем временем Борис. – Память не стёрли. Закончилось это плохо».
«Тоже вообразил, что ему всё можно, и убил топором старушку?»
«Хуже… Его звали Адольф Гитлер».
Вот так новость!
«А потом, когда увидели, в кого он превратился? Не пробовали его похитить и стереть память?»
«Стёрли, но это не помогло. Он уже окончательно поверил в свою избранность».
«А Наполеон – он тоже с вами разговаривал?».
«Нет. Когда мы прилетели, он уже воевал».
Уже воевал. Я никак не ожидала такого времени прилёта. Отчего-то мне казалось, что если за нами наблюдают инопланетяне, то они начали это делать, как минимум, со времён появления первого человека. А может даже и раньше – когда по нашей планете прыгали резвые велоцирапторы, в морях плавали сколькие ихтиозавры, а летающие ящеры рассекали воздушные просторы. А они, оказывается, с наполеоновских войн…
«И что там было, когда вы прилетели? Аустерлиц? Ватерлоо?»
«Трафальгарская битва. Мы приземлились в Англии… Нет, с Нельсоном не общались, - поспешно добавил Борис, прежде чем вопрос прозвучал в моих мыслях. – Мы только прилетели… Уже вечер. Мне надо писать отчёт».
И вправду, за иллюминаторными окошками сгущалась тьма. Страшновато будет добираться до станции одной по лесу…
«Я не могу отвезти тебя домой. Ринату пока нужен покой. До утра останешься на корабле».
Я так устала, что бояться уже не было сил.
Борис увлёк меня в комнату с десятком капсул, стоящих в два ряда. Это здесь мне спать?
«Мы все здесь спим», - ответил Борис, нажимая на кнопку сбоку.
Верх капсулы бесшумно откинулся.
«Какой стимулятор выбираешь?».
Какой ещё стимулятор? О чём он?
«Стимулятор сна. Есть лёгкие: звуки, запахи, есть более серьёзные».
«Можно без них? Я лучше так. И не закрывайте капсулу, ладно?»
«Хорошо, спи как привыкла. Как у вас говорят: спокойной ночи».
«Спокойной ночи».
Я думала, что засну сразу же, как только окажусь в лежачем положении. Но сон всё не шёл. Видимо, сказалось переутомление. Я уже пожалела, что не попросила лёгкого стимулятора, но беспокоить хозяина теперь было неудобно. Борис, наверное, уже лёг спать. Или, напротив, занят своими отчётами, и сейчас ему не до меня.
В конце концов, устав от бесполезных попыток заснуть, я решила, что стимулятор в виде свежего воздуха мне просто необходим. Я не знала, удастся ли выйти на улицу подышать. В крайнем случае, хоть окошко открою.
Выбравшись из капсулы, я подошла к двери, нажала на кнопку. Створки раздвинулись в сторону.
Борис не спал. Он сидел за компьютером, погружённый в свою работу. Отчёт явно доставлял ему мучения. Может, я бы как-то смогла ему помочь?
«Не знаю, - отозвался Борис, не отрываясь от монитора. – У меня проблема с переводом изображения в звуковые сигналы. У Рината получается лучше. Хочешь – попробуй».
- Что это?! – вырвалось у меня, лишь только я увидела, что происходит на экране.
Мужчина и женщина, обхватив друг друга руками, страстно целовались, сокрытые от посторонних глаз клетчатым пледом.
- Это… Это… - от возмущения я не находила слов.
«Исследование процесса размножения земной фауны».
«Это вмешательство в частную жизнь!»
«Вы тоже вмешиваетесь в частную жизнь. Тигров, носорогов… Вы не спрашиваете их согласия».
«А Вы спрашиваете?»
«Да. Мысленное согласие. Если хозяин разрешает, устанавливаем камеру в его спальне».
«Ладно. Говори, что делать».
Возможно, кто-то меня осудит, сочтёт мой поступок аморальным, но если люди сами разрешили инопланетянам за собой наблюдать… Притом сделали это от души. Может, у них в созвездии Большого Пса и умеют лгать мыслью, но мы, земляне, привычные к скрытости мыслительных процессов, всё-таки думаем что думаем. Утешившись этим, я, не откладывая, взялась за дело.
Ещё будучи школьницей, я посещала уроки игры на скрипке, поэтому особых проблем у меня не возникло. Я озвучивала нежность, страсть, привычную рутину, профессионализм продажной любви. Всё то, что я видела на экране.
«У тебя хорошо получается», - похвалил Борис.
Затем он оставил меня одну, а сам направился в кладовку. Для отчёта ему нужны были ещё и фотографические голограммы, но их он будет делать уже без меня. Я как раз занималась молодой парой (ребятки ещё, похоже, школы не закончили). Несмелые прикосновения, робкие поцелуи, осторожная нежность первой любви. Интересно, знают ли они, что за ними, с согласия матери или отца, наблюдают инопланетяне? И знают ли родители, чем занимается их чадо?.. Похоже, теперь уже да – я увидела, как вошёл немолодой мужчина (наверное, отец). Далее запись прерывалась.
И вот уже другая картина… Дача Карпова, эта ненавистная дача! Я сразу её узнала. Узнала и ту девушку, что лежала на кровати беззащитная, беспомощная. Любая сволочь может её обидеть.
Долго ждать сволочи не пришлось. Зашёл, приблизился к кровати. Когда он повернулся к камере лицом, я с удивлением обнаружила: это не Карпов. Это был Антон. Видимо, зашёл посмотреть, в каком я состоянии, могу ли идти домой? Но я, конечно же, не шевелилась.
Удостоверившись, что я совсем никакая, Антон, к моему удивлению, сорвал с меня одеяло и стал расстёгивать джинсы…
А потом… Я словно завороженная смотрела, как он грубо, безо всяких прелюдий, мной овладевает. Антон! Мой лучший друг! Нет, я, наверное, сошла с ума! Разве может такое быть? Он бы никогда… Никогда…
Я смотрела и не верила своим глазам. Антон меня изнасиловал! Тот самый Антон, который на следующий же день говорил слова утешения. Антон, которому я всецело доверяла. Антон, который был для меня как брат родной…
Мой мир рушился на глазах, разбивался, как стекло, и я не знала, как это обрушение остановить. Хотелось выть, кричать от внутренней боли. Почему? Почему Антон?
Вернувшийся Борис понял всё без слов. Он мне что-то говорил, я рыдала, кричала: «Ненавижу!». Помню, как он отвёл меня в комнату, заставил лечь в капсулу, закрыл, потом нажимал какие-то кнопки. Я думала, что не смогу уснуть даже с самыми сильными стимуляторами. Но сон сморил меня почти сразу.

Конечно же, на самом деле Борис и Ринат были вполне обычные люди. И говорили мы нормально – словами. Не было также никаких обломков НЛО – Ринат разбился на своей машине. Первую помощь я ему действительно оказывала, потом нашла кое-как мобильник, позвонила его брату. Тот приехал, отвёз нас на дачу. Ринат был в таком тяжёлом состоянии, что скорую вызывать было уже поздно – пришлось оперировать прямо на даче. Хорошо, Борис по профессии врач-хирург, и инструменты были с собой. Правда, в настоящее время он и его брат работают в лаборатории по изучению проблем полового размножения. Сама не знаю, почему мне приходят в голову какие-то фантастические сюжеты? Вроде ж никогда этой темой не увлекалась. Может, при виде злосчастной видеозаписи мне, что называется, крышу снесло? Я ведь даже не помню, как выглядели Борис и Ринат. Не могу также вспомнить ни одной детали интерьера дачи, ровно как и цвета и марки машины. Смутно помню, что пили базиликовый чай, говорили про Достоевского и наполеоновские войны.
Зато я прекрасно помню Антона – лучше, чем хотелось бы. Зачем он меня так жестоко предал? Я ведь так верила в нашу дружбу!
Ещё в институте Антон признался, что я ему нравлюсь. Как женщина. Я ему тогда отказала, предложив остаться друзьями. Казалось, Антон согласился. А он, выходит, всё это время ждал момента затащить меня в постель. Я подозревала, что он, может, не до конца смирился с моим отказом, но ожидать от него такого двуличия!
И вот, оставив дома гостинцы от тёти Веры, я снова отправилась на вокзал и села в электричку. Я ехала на дачу, где несколько лет назад была обесчещена. Я должна поговорить с Олегом, чтобы окончательно расставить все точки.

Дача с тех пор мало изменилась. Невольно создавалось ощущение, будто всё это было только вчера.
Олег встретил меня довольно сдержанно. Впрочем, странно было ожидать бурной радости после того, как убежала от него с криком: «Не подходи, урод!».
- Олег, я пришла поговорить с тобой, - не откладывая, я решила перейти сразу к делу.
- Говори. Я слушаю.
- Когда я у тебя была… с Антоном, с Генкой… Антон уезжал?
- В смысле, уезжал?
- Он не оставался на ночь? Пожалуйста, это очень важно.
- Ну, я не знаю, смогу ли я вспомнить. Всё-таки столько времени прошло. А что случилось, Ань?
- Хочу понять, что было на самом деле. Потому что я, кажется, всё не так поняла.
- Ну хорошо, я попытаюсь. Проходи, не стой на пороге. Хочешь чаю?
- С базиликом? – ляпнула я невпопад.
Олег удивлённо поднял брови.
- Честно сказать, никогда не пробовал. Но могу заварить.
- Да нет, спасибо.
Если бы мне ещё вчера сказали, что я буду сидеть за одним столом с правозащитником, я бы ни за что не поверила. Или плюнула бы три раза через левое плечо и постучала по столу, по дереву, а если бы ничего не подвернулось – по собственной голове. И вот я сижу и пью чай ни с кем-нибудь, а с Карповым, о котором столько лет не хотела даже слышать.
Антон тогда на ночь не оставался.
- Гена уехал, а Антон всё надеялся, что ты придёшь в чувство. Но ты была совсем никакая. Пришлось оставить на даче.
- Значит, Антон уехал позже?
- Да. Как раз была последняя электричка.
- Я думала, они с Генкой уехали вместе.
- Но почему тебя вдруг это заинтересовало?
- Да потому, что меня… Меня в ту ночь изнасиловали.
Я сама не поняла, как такое откровенное признание слетело с моих уст.
Олега эта весть поразила, словно громом. С минуту он сидел, будто каменный, вытаращив на меня и без того большие глаза.
- Ты… Ты это серьёзно? – вымолвил он, обретя, наконец, дар речи.
- Какие уж тут шутки? – отозвалась я.
- Так значит… Теперь мне всё ясно.
- Что тебе ясно?
- Ясно, почему ты утром на меня накинулась. Но я этого не делал. Я вообще терпеть не могу пьяных женщин.
- Я не была пьяной. Мне подсыпали какую-то дрянь.
- Я этого не знал. Почему же ты в милицию не пошла?
- Хотела, но Антон отговорил.
Антон… Да, он заходил в комнату якобы узнать, в каком я состоянии. Могло ли Олегу прийти в голову, что его бывший одноклассник задумал изнасиловать перебравшую подружку? Вот и сейчас он был потрясён той неожиданной новостью.
- Я Антоху с первого класса знаю. Всегда был таким: если что-то захочет, будет добиваться. Но чтобы подпаивать и насильничать…

Всю последующую неделю я избегала всего, что связано с Антоном. Убрала в дальний угол все его фотографии, туда же затолкала все вещи, что он дарил мне на праздники. Пошарив в электронной почте, поместила все его письма в отдельную папку – «Ненужное». Сначала хотела вообще всё удалить и выбросить к чертям собачьим, но что-то меня удержало. Нет, не надежда когда-нибудь помириться с бывшим другом. После такого предательства, я прекрасно понимала, прежнего доверия не будет. Просто не хотелось уничтожать на горячую голову. Надя, ещё когда мы дружили, призналась, что не стирает писем от тех, кто её разочаровал, и ни одной фотографии бывших не выкинула в мусорный ящик. Хотя на первых порах так хочется!
«Если это было в моей жизни, значит, для чего-то это нужно, - так она говорила. – Главное, понять, для чего».
«Дура ты набитая! – мысленно кричала я, словно надеясь, что бывшая подруга меня так услышит. – Это несчастье! Это горе! Оно не для чего не нужно! Если бы такого не было в моей жизни, было бы только лучше!»
Психанув, я расколотила об стену почти новую чашку. Как же страстно я в тот момент желала, чтобы вместо неё была голова Антона!
Но всё-таки «Ненужного» не удалила.
Само собой разумеется, что на его звонки, эсэмэски я не отвечала.
Но всё же в один прекрасный день мы увиделись. Я как раз возвращалась с работы, когда Антон меня окликнул:
- Ань, привет!
- Пошёл к чёрту! – заорала я на весь двор.
Улыбка с лица бывшего друга тут же сползла, уступив место крайнему недоумению. Такого «приветствия» он явно не ожидал.
- Анют, ты чего?
Он успокаивающе взял меня за руку, которую я тут же выдернула.
- Убери руки, гнида!
Я попыталась уйти, но Антон встал прямо передо мной.
- Ань, ну ты чего? Что я сделал?
- Ничего, - ответила я. – Ты просто меня подпоил и изнасиловал.
- Что за бред? Кто тебе…
- Я видела запись. Это был ты! Ты, а не Карпов!
Антон открыл рот, чтобы что-то сказать, но видимо, так и не придумав ничего более-менее похожего на правду, со вздохом проговорил:
- Ну да, это я. Но понимаешь, Анют, у меня не было другого выхода. Ты мне его не оставила.
В этот момент я просто офигела (если не сказать чего-то более неприличного). Меня подло изнасиловали, а я же ещё и виновата! Это я, одурманенная клофелином (или чего там мне подсыпали) тянула в постель сопротивляющегося Антона. Нормально, да?
- Я полюбил тебя, как только увидел, - продолжал тем временем бывший друг. – Но ты никогда меня не замечала. Ты бесплатно меня использовала – я терпел. Потому что любил тебя. Я всегда был рядом, доказывал, что я лучше всех. Вот Костик твой – сразу поверил, что ты проститутка. И Андрюха. А вот я бы не поверил.
- Так ты… - ошеломлённая, я не находила слов. Неужели мой друг наговаривал на меня всем, кто за мной ухаживал?
- И Колька…
Колька – тот самый, что украл деньги. Или это, оказывается, не он?
- Так деньги…
- Ну и что? Да, я их припрятал. Но не забрал же, в самом деле. Я же тебе их и отдал. Неужели ты думаешь, я мог бы обокрасть тебя, да ещё с больной мамой? Да если бы Колька и вправду деньги взял, я бы в лепёшку разбился, чтобы их достать. Украл бы, в конце концов! И плевать, что сел бы в тюрьму! Знать бы только, что ты будешь меня ждать.
Вот так просто – сразу откровенно признался.
- Я этого не знала.
На лице Антона после моих слов отразилось неподдельное разочарование. Словно он только что совершил непоправимую ошибку. Поспешил, дружок, ой как поспешил!
- Ты пойми, Ань, я всегда любил только тебя. Я встречался с другими девушками только чтобы выкинуть тебя из головы. Не получилось. Ни одна из них и ноготка твоего не стоит. Разве за свою любовь я не заслужил хоть немного благодарности?
- Считай, что ты её уже получил, - я сама подивилась, с каким безразличным спокойствием это прозвучало. – А теперь исчезни из моей жизни!
- Нет, Анют, так не пойдёт, - он снова встал передо мной, не давая уйти. – Мы должны быть вместе. Это судьба.
- Вместе мы не будем. И друзьями тоже. Ты меня потерял.
- Ошибаешься, Анют, - он резко схватил меня за талию и буквально впился в губы.
Я вырывалась, кричала: «Пусти, тварь!», кусалась, поднимала ногу, чтобы двинуть ему в пах. Но его объятия становились всё более настойчивыми. Казалось, Антон собирается овладеть мной прямо на улице. Редкие прохожие косились на нас и тут же проходили мимо.
- Я люблю тебя, Ань! Ты должна быть моей! – его шёпот казался мне змеиным шипением, а тискающие меня пальцы – мерзкими червяками.
Неожиданно моего мучителя вырубил мощный луч, упавший прямо с неба. Антон тут же ослабил хватку и упал как подкошеный. Я испуганно подняла голову вверх. На сумрачном небе виднелось что-то вроде летающей тарелки.
«Не бойся, - раздалось в моей голове. – Очухается твой дружок».
И вправду, Антон зашевелился, застонал…

Конечно же, на самом деле НЛО – чистый вымысел. Это я стукнула Антона. Он не удержался на ногах – упал. Как я его ударила – не помню. В таком состоянии много чего делается на автомате.
Может, когда-нибудь я смогу понять Антона, может, даже смогу простить. Но дружба наша уже никогда не вернётся.
Эти мысли вгоняли меня в депрессию, и я, чтобы хоть как-то отвлечься, решила вечером после работы пойти в театр – на балет «Дон Кихот».
Во время антракта я направилась в буфет попить чаю. Не успела выйти из зала, как кто-то меня окликнул:
- Аня!
- Гена? – я не поверила своим глазам.
В последний раз я его видела на даче у Олега – в тот злосчастный день. С того времени он, можно сказать, ничуть не изменился.
- Вот так встреча! Ты в буфет? Я тоже как раз туда.
Не скажу, чтобы такая перспектива меня очень обрадовала. Но из вежливости я согласилась выпить с ним по чашечке чая, поинтересовалась, как дела.
- Да нормально. Недавно по работе повысили. А у тебя как?
- Да тоже ничего.
- Как Антоха?
- Ген, если ты ещё раз скажешь о нём хоть слово, я плюну тебе в лицо… Прости, - добавила я в следующую минуту, пожалев о своей несдержанности. – Просто этот человек сделал мне очень больно. И я хочу вычеркнуть его из своей жизни. А так он вроде нормально.
- А знаешь, Ань? – проговорил Гена после некоторого раздумья. – Откровенно говоря, я в нём тоже всё больше разочаровываюсь. В школе он был совсем другим. Или это просто было не так заметно. А сейчас он ведёт себя так, будто все ему что-то должны.
Больше мы об Антоне не говорили. Обсуждали балет, делились впечатлениями о новинках театра и кино. Словом, болтали обо всём и ни о чём.
Когда чай был допит, и антракт закончился, я с удивлением стала замечать, что мне уже нисколько не хочется от него отделаться. Более того, новость, что рядом с ним в партере есть свободное место, была воспринята мной как радостная. Так что свадьбу Базиля и Китри мы застали, сидя рядышком. После концерта он проводил меня до дома…
Вот уже битый час я прихорашиваюсь перед зеркалом: завиваю непослушные волосы, крашу ресницы. Гена пригласил меня на выставку – в Центральный дом художника.
А завтра Надя вернётся из отпуска – с Тенерифе. Я куплю её любимый медовик и приду к ней на чай – мириться.
Ещё я думаю: а не начать ли мне писать фантастические рассказы? Начать хотя бы с того сюжета, что приходит мне на ум. Домыслю, что в то утро, когда я проснулась на космическом корабле, Ринат, к тому времени пришедший в сознание и даже начавший немножко светиться, сказал:
«В этот раз мы не будем стирать тебе память. Сейчас Борис тебя проводит. Когда ты доберешься до станции, будешь помнить нас как землян».
Только домыслы ли это?