ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ Глава 2

Глава 2

Совершенно неожиданно я увидела его сидящим рядом с собой на скамье возле дома. Я не знала когда и откуда он появился, но то, что я испытала в тот миг, не поддаётся точному описанию. Полное замешательство, огромная радость, острая щемящая боль в груди, запредельное чувство тоски, раскаяния и бог весть чего ещё. Всё это вместе взятое, свернувшись огромным клубком, катилось по моим внутренним органам, нервам, меняя направление и сбивая с жизненного ритма! На мгновенье показалось, что я схожу с ума и перестаю воспринимать этот мир адекватно. На моё счастье, Николай не проронил ни слова. Просто тихо сидел рядом и молчал... Я отчётливо ощутила и почувствовала его каждой клеточкой дрожащего от волнения тела. Постепенно я пришла в себя. А когда очнулась от этого наваждения, оказалось что я – на седьмом небе от счастья. Мягкий аромат его тела пьянил и сводил с ума. Мы молчали, не проронив за весь вечер ни слова, но было ощущение, будто ведём диалог. Это был диалог вопросов. Мы молча задавали их друг другу:
- Как ты?
- Что с нами?
- Как мы могли?
- Как же так?
- Почему?
- Что же теперь делать?
Вопросы безнадёжно висли в воздухе, оставаясь без ответов, а мы не понимали что с нами происходит и что же будет дальше... Необъяснимый сумасшедший магнетизм повелевал мыслями и чувствами. Мы понимали и чувствовали друг друга без слов..., без жестов..., без каких-либо других вспомогательных знаков.
Неожиданно для себя, я вдруг поняла страшную истину: лишившись напускной горделивой защитной оболочки я стала совершенно беззащитной перед собственными чувствами, сжигавшими заживо всю мою сущность.
Оказывается, с тех пор ничего никуда не исчезло?! Почему же я считала, что справилась с этим чувством ещё год назад? В душе царил полный хаос..., сердце беспомощно искало поддержки, но не находило её. В какой-то момент безумно захотелось, чтобы все вокруг куда-то исчезли... Чтобы мы, наконец, смогли остаться наедине и объясниться. Этот красочный язык молчания – язык без слов и жестов, эфемерный язык флюидов, улавливаемых каким-то шестым чувством, не сравним ни с чем! Язык настроенных на одну волну двух любящих сердец. Доказательством тому, что я не ошибалась была единственная, пророненная Колей, за всё время молчания, фраза, адресованная брату, который нарушил нашу молчаливую идилию и позвал меня домой.
- Ты что, жить без неё не можешь?! Никуда она не денется!
Раздражение, с которым он это произнёс, говорило только об одном: «Оставьте нас все в покое, чёрт возьми!»
А из новенького магнитофона, лежащего на его коленях, доносились слова песни Вадима Мулермана:

А мы случайно повстречались
Мой самый главный человек,
Благославляю ту случайность
И благодарен ей навек.
Представить страшно мне теперь,
Что я не ту открыл бы дверь,
Другой бы улицей прошёл,
Тебя б не встретил, не нашёл.

Этот день вернул нас назад, в то счастливое время, когда ещё ничего не случилось, когда мы просто наслаждались общением друг с другом. Всё повторилось снова – волнующий весенний аромат..., уходящий и яро сопротивляющийся природе, месяц апрель. Правда, появилось новое обстоятельство... Но о нём я расскажу чуть позже. А пока...
Пока подтянулись наши друзья, окружив со всех сторон и вернув в реальность. Как в добрые былые времена мы шутили, подшучивали друг над другом и смеялись. Мы договорились отправиться на Лысую гору на пикник. Окрылённая, я исчезла в подъезде собственного дома с трепетом ожидая завтрашнего дня.

Всю дорогу мы с Николаем болтали без умолку. Первый шок от встречи, полученный в результате разлуки, прошёл. Мы не желали и боялись ворошить прошлое и просто наслаждались общением. От счастья кружилась голова, и я чувствовала себя немножечко пьяной. Пасуя друг другу пустую консервную банку вместо мяча, по дороге на Лысую гору, мы имитировали игру в футбол. Я была на седьмом небе от счастья!
На Лысой горе появилась возможность поговорить.
Долго и мучительно он подбирал слова... Впервые мы говорили открыто – откровенно и вслух.
Он поведал о том, что пережил тогда, в прошлом году... Потеряв всякую надежду на нашу встречу, поскольку я упорно его избегала, в какой-то критический момент он пришёл в отчаяние и запил. Потом сумел взять себя в руки. Родственники, желая добра, познакомили с девушкой. Ему было всё равно, и он не сопротивлялся. Он был уверен, что я его не хочу и потому избегаю.
Сейчас она – на четвёртом месяце беременности и уже назначен день свадьбы.

...Мне показалось, что с неба на меня обрушилось что-то огромное, беспощадное и пыталось меня раздавить... Прогремели раскаты грома в моей душе... Молния пронзила сердце... Началась страшная, испепеляющая гроза...
Беспощадная в своей карающей глупости новость сразила наповал!.. Но эта новость была реальностью. Она являлась частью Колиной жизни, и я вынуждена была её признать и принять. Я обязана была с этим как-то справиться...
Из глаз покатились крупные слёзы, падая на его, дрожащие от волнения, руки. Он гладил мои волосы, лицо... Его глаза обволокла влажная пелена..., и сквозь неё он смотрел на меня, пронизывая насквозь.
Наши души в этот день продрогли от сырости и отсутствия перспектив...
Но в произошедшем мне некого было винить, кроме себя самой... Суровая правда жизни во всём своём беспощадном обличьи предстала предо мной, как демон, которого нельзя было убрать с дороги...
В этот день я повзрослела лет на десять...
Всю обратную дорогу держала себя в руках. Вернувшись домой, пыталась переварить бурю эмоций прошедшего дня, начиная от первых счастливых минут неожиданной встречи, возможностью видеть и чувствовать его рядом, окрылённая надеждой на счастливое разрешение прошлогоднего кризиса в отношениях и заканчивая крахом надежд и отчаянием.
Слишком много за одни сутки для неокрепшего сердца шестнадцатилетней девушки! Эмоции зашкаливали, и я заболела. Высокая температура, которую не удавалось сбить никакими иньекциями..., бессвязный бред, в котором я звала его по имени и периодический провал в никуда... Так, совершенно нечаянно, о Николае узнала, дежурившая у постели, моя мама.
«Тяжелейший стресс» – констатировал приглашённый эскулап в белом халате.
Придя в себя, я увидала близкую подругу, от которой узнала, что Николай перенёс то же самое. Помню, уже тогда промелькнула мысль о странном явлении природы! Оглядываясь с высоты сегодняшних дней в то далёкое прошлое, я бы поставила этим синхронным событиям точный диагноз: «Перевязаны одной пуповиной!»
В температурном бреду он звал меня по имени. Так, случайно, обо мне узнали его родственники...

Мы почти не виделись, стараясь избегать встреч. Слишком больно было видеть друг друга... К тому же, вполне хватало добровольных «помощников», блюдящих рамки приличия. Они не понимали, что высшим мерилом порядочности была наша совесть и сила воли, а вовсе не их слабые потуги.
Об этом и многом другом останется поэтическое свидетельство в толстой тетради стихов – единственного, утешающего душу фактора, который помог мне выстоять в той жестокой действительности.
Родились первые, такие неуклюжие, но такие дорогие сердцу, стихи в шестнадцать лет:

...Солёный поток пеленою укроет
Твой профиль печальный вдали...
Я чувствую то, что дано мне судьбою –
Смертельный осколок любви...

Наступил страшный день прощания... Мы брели наугад по заброшенному парку.... Он что-то говорил..., я ничего не слышала.
Я наслаждалась музыкой его голоса, впитывая его, как губка, а всё остальное не имело никакого значения. Он произнёс ключевую фразу:
- Ты только скажи! Будет трудно, но я это сделаю, обещаю!

Я не могла ему ЭТО сказать! Ученица девятого класса, я не смела ему ничего обещать, не могла ничего предложить взамен...
А там..., у той другой, под сердцем растёт ребёнок – его ребёнок, который родившись, будет звать его папой!
Откуда-то я понимала одну житейскую мудрость: «На чужом горе счастье не построишь». Никто, кроме меня самой, не виноват в том, что я проворонила своё счастье...
- Ты только скажи! – раздавались эхом слова.
Нет! Я не могла ему сказать то, что он хотел услышать. И брать на себя такую жестокую ответственность тоже не могла..., даже ценой своего счастья..., даже ценой своей, шедшей под откос, ещё не начавшейся, личной жизни!

Потом был единственный прощальный поцелуй, а дальше – мрак и выпадение из жизни на долгие годы...
В моей первой поэтической тетради вскоре появятся новые строки:

...Вот и все, что сбылось.
Ливень падал с небес,
А под серым, к земле опустившимся небом
Наше счастье рвалось,
Словно молнии треск –
Это быль превращалась в короткую небыль.

Но если вы думаете, что на этом моя история любви закончилась, то вы глубоко заблуждаетесь. У неё была длинная жизнь, полная неожиданных поворотов и странных виражей. Но об этом – в следущей главе.